Практикантка, похоже, уже смирилась, что странный восьмиклассник ломает все и всяческие шаблоны – поэтому только кивнула мне в ответ.  Смолянинова, похоже, сама рассчитывавшая что её вызовут, недовольно фыркнула и опустила руку. И ещё кое-что изменилось: словно по мановению волшебной палочки, разлитое в воздухе напряжения, полминуты назад ощущавшееся почти физически, уже спадало. Спрашивают домашку – что может быть привычнее? Теперь наложить завершающий штрих, и дело в шляпе…
Я начал с того, что одарил всех – и практикантку, и одноклассников, и отдельно Катю Смолянинову – чисто американской улыбкой. И добился своего – по классу пронёсся недоумённый шорох.
Во-первых, Катя, - ещё одна улыбка, адресованная персонально Смоляниновой, - правильно говорить не Боливар, а Боливар, хотя об этом частенько забывают….
Этого она снести, конечно, не могла.
- Но Алла Георгиевна на прошлом уроке…
- Привычка, и только. – ещё одна лучезарная улыбка. – Увы, неверная. Не верите - можно потом посмотреть в Большой Советской Энциклопедии, там всегда в именах собственных ударения проставляются, не то, что в учебниках. Если уж и это для вас не авторитет…
И я шутовски развёл руками, получив в ответ широко раскрытые, того гляди, на лоб вылезут, глаза нашей признанной отличницы. Пассаж насчёт энциклопедии предназначен, впрочем, не ей, а  практикантке, которая смотрит на меня во все глаза, слегка приоткрыв рот. Народ, то есть восьмой «В» в полном составе, безмолвствует.
…Удивлены, девочки и мальчики? То ли ещё будет…
- Латинская Америка и Мексика в шестидесятых годах прошлого века места весёлые и…как бы это сказать… своеобразные, – начал я, – и чего только там не творилось! Повсюду, от южной оконечности материка, от Аргентины и Чили, до самой границы с Североамериканскими Штатами, где тоже, надо сказать, покоем и миром тогда и близко не пахло. Один поэт, наш соотечественник, недавно побывавший в тех краях, сочинил на эту тему стихотворение… довольно забавное, на мой вкус, и как раз об интересующих нас событиях. Вы позволите, Екатерина Андреевна?
Девушка кивнула. Теперь и у неё глаза на лоб лезли. Я набрал воздуха и…

…В ночном саду под гроздью зреющего манго
Максимильян танцует то, что станет танго.
Тень возвращается подобьем бумеранга,
Температура, как под мышкой, тридцать шесть.
Мелькает белая жилетная подкладка.
Мулатка тает от любви, как шоколадка,
В мужских объятиях посапывая сладко.
Где надо - гладко, где надо - шерсть…

Своего я добился – на задних партах скабрёзно захихикали, оценив по достоинству заключительный пассаж. Практикантка попыталась что-то сказать, но только открывала и закрывала беспомощно рот, словно вытащенная на берег краснопёрка.

…А в тишине,  под сенью девственного леса
Хуарец, действуя как двигатель прогресса,
забывшим начисто, как выглядят два песо,
пеонам новые винтовки выдает.
Затворы клацают; в расчерченной на клетки
Хуарец ведомости делает отметки.
И попугай весьма тропической расцветки
сидит на ветке и так поет…

На самом деле, я ничем не рисковал – Бродский, которого после эмиграции действительно занесла нелёгкая в Мексику, сочинил  - вернее, только ещё сочинит – это стихотворение из цикла «Мексиканский дивертисмент» в текущем, 1975-м году. В СССР они станут сколько-нибудь известны лишь через несколько лет, когда бард Александр Мирзаян положит стихи на музыку под названием «Мексиканское танго» - так что в сейчас уличить меня никто не сможет даже в теории. Ну а если потом кто-нибудь вспомнит и удивится – то мне это будет уже глубоко по барабану.

…Презренье к ближнему у нюхающих розы
пускай не лучше, но честней гражданской позы.
И то, и это порождает кровь и слезы.
Тем паче в тропиках у нас, где смерть, увы,
распространяется, как мухами - зараза,
иль как в кафе удачно брошенная фраза,
и где у черепа в кустах всегда три глаза,
и в каждом - пышный пучок травы…

Дальше пошли пояснения. Фраза «Максимильян танцует то, что станет танго”, объяснил я - это намёк на африканское происхождение названия танца (буквально, на нигерийском наречии означает «пляска под барабан»), а на родине современного танго  это слово вошло в обиход лишь в девяностых годах прошлого века. Сам танцор – не кто иной, как император Фердинанд Максимиллиан Иосиф фон Габсбург, получивший сан при поддержке французского императора Наполеона III. Последнему императору Мексики не повезло: революционеры расстреляли его в 1867-м году, и эта дата, заявил я, и была взята поэтом в качестве заглавия. Имя поэта я благоразумно забыл упомянуть, а когда въедливая Смолянинова, не простившая мне унижения с ударением в имени Боливара, всё же поинтересовался – улыбнулся лучезарнее прежнего и сослался на забывчивость.
На сём мой бенефис подошёл к концу. Екатерина Андреевна, кое-как к тому моменту кое-как опомнившаяся, вывела у меня в дневнике пятёрку, и я направился на своё место, провожаемый удивлёнными, но уже без откровенного страха и неприязни взорами одноклассников.
…Теперь-то мне дадут, наконец, прийти в себя?..

Отредактировано Ромей (10-03-2023 18:57:57)

Уже вечером, валяясь на родительском диване перед телевизором в обнимку с собакой, я сообразил, что не выполнил главного, пожалуй, ритуала любого попаданца – не задался вопросом «а что делать дальше?» И точно – не было такого! Удивление, недоумение, желание как можно быстрее разобраться в завихрениях здешней истории – да, было. Решение своих текущих проблем вроде легализации Бритьки или вопроса с Кулябьевым и его присными – а как же, разумеется! А вот глобального «спасти СССР» или там «предотвратить перестройку» пока что-то не просматривается.
Может, дело в том, что этот СССР (версия 2.0, лицензионная, прокачанная, ха-ха…) пока что-то не вызывает острого желания его спасать? И дело не в том, что он мне почему-то несимпатичен – как раз таки наоборот, один космос чего стоит! – а… просто всё выглядит так, словно ни в каком спасении не нуждается и нуждаться, похоже, не будет. Нет, я понимаю, что и в моём прошлом семьдесят пятый год выглядел, во всяком случае на первый взгляд, достаточно благополучно – но не настолько же! Я ещё не брался за серьёзный анализ из-за недостатка данных, но общее ощущение было именно такое – всё здесь хорошо! Словно в фильме «Москва-Кассиопея», в первой его части, где дело происходит на Земле – почти идеальная с точки зрения зрителя тех же восьмидесятых жизнь и полнейшее видимое отсутствие проблем, которые в итоге и привели страну … к тому, к чему привели.
Ощущения, конечно, дело не слишком надёжное – но были у меня и кое-какие фактики, даже и помимо тех разительных изменений, что происходили в руководстве страны. А может, как раз и не помимо, а как прямое их следствие? В-общем, судите сами…
Я вытряхнул на диван содержимое сумки и извлёк замеченный ещё в самый первый день томик Хайнлайна», «Тоннель в небо». Мелочь, вроде  - ан нет, и не мелочь вовсе. В той реальности, которую я оставил, эту повесть не печатали аж до начала девяностых по сугубо идеологическим соображениям – есть там несколько пассажей, не вполне совмещавшихся с тогдашней генеральной линией партии. Не настолько, конечно, как в «Звёздной пехоте», при желании можно было и подредактировать, вымарать – но не стали, сочли враждебной вылазкой. Я быстро пролистал страницы – ага, здесь упомянутых эпизодов нет. Значит – идеологический контроль дал слабину? Или, наоборот, это сознательная позиция, возможно, следствие широкого сотрудничества с теми же Штатами в области того же космоса? А где гарантия, что космосом дело ограничивается?..
И ещё одна пустяковая мелочь, едва не оставшаяся незамеченной за всеми перипетиями прошедшего дня – а если хорошеньком подумать, то вовсе не пустяковая, и не мелочь. Дело в том, что во время вечернего похода в «Диету» в отделе мясной гастрономии обнаружился не замеченный мной в прошлый раз уголок с кормом для домашних животных. А в нём – в бумажных мешках с невзрачными этикетками (вместимость пять кэгэ, отпускается так же и вразвес) – самый натуральный сухой корм для собак, аж трёх разных видов: мясо, мясо со злаками и мясо птицы со злаками!
Ясное дело, я образовался, потому что это разом избавляло меня от ежедневной возни с рационом из овсянки и ливерной колбасы – да и по деньгам, похоже, выходило дешевле.
На вид сухой корм мало отличался от хорошо знакомой нам обоим «Чаппи» или отечественной «Трапезы» - всё те же буроватые комки с острым не самым приятным запахом. Видимо, и по вкусу он тоже вполне соответствовал,  поскольку Бритти новинку одобрила, проглотив на ужин полную порцию.
Но дело, конечно, было не только в обнаруженном продукте, напрочь отсутствовавшем в оставленной мною реальности. Уже дома, рассматривая этикетку на купленной упаковке, я обнаружил, что сухой корм изготовлен    некоей артелью «Собачья радость», город Клин Московской области. Артель, понимаете? Артели и Потребкооперация - термины, казалось, прочно забытые к концу семидесятых, после экономических  реформ кукурузника – и всплывшие гораздо позже, по случаю расцвета теневой экономики, воплощением которой стали цеховики. А вот тем, кто  помнил прежние, сороковые и пятидесятые годы, термин этот вполне знаком – и неотделим от  двухукладной по своей сути сталинской хозяйственной модели.
Что же, выходит, здесь её удалось сохранить? А что, вполне логично, если вспомнить, что порушил её Никита Сергеич, под бурные аплодисменты горячего приверженца идеологической чистоты товарища Суслова…
В ухо мне привычно ткнулся сначала мокрый нос, а потом купленный в соседнем мелочном магазинчике резиновый мячик,: «чего это ты задумался, хозяин, собаченька заскучала, давай, поиграем!» Я принял из собачьей пасти игрушку – так и есть, уже прогрызен в трёх местах, и больше, чем пару дней не выдержит, придётся искать что-нибудь ещё. Замахнулся, и запустил мячик в коридор – Бритька, спрыгнув с дивана, кубарем поскакала следом. Ретриверы - они такие, дай только чего-нибудь притащить…
Ладно, ну их, глобальные проблемы. Пока мне, по сути, необыкновенно везёт – и время для некоторой подготовки имеется благодаря родительской командировке, и материальных проблем пока нет, и даже в школе мои не слишком-то продуманные выходки ( а как иначе? Не мы такие, жизнь такая…)имеют шанс обойтись без особых последствий, поскольку никто ещё толком не знает, чего ждать от новичка. На прежнем месте учёбы наверняка возникли бы вопросы, недоумение, а здесь, пожалуй, что и прокатит…
Итак, прикинул я, здесь, в апреле этого 1975-го года мною прожито в роли попаданца уже четыре дня. Возникает вполне разумный вопрос: это надолго? «Нет, ну, как вам сказать… - ответил  И.О.О.   на вопрос девочки Кати, пуская по глади Останкинского пруда сто тридцать три «блинчика», – на всю жизнь…»
Что ж, на всю, так на всю. Я потрепал Бритьку по загривку и она, не выпустив из пасти мячика, с довольным урчанием перевернулась лапами  вверх. Знаете, что, господа и товарищи, исполняющие особые и прочие обязанности в этой истории? Пожалуй,  мы оба не против…

Конец первой части