за хохму спасибо. Вставлю.

И в «той, другой», и в этой жизни я уже побывал в Артеке - в семьдесят третьем, летом, после шестого класса. И, сохрани я здешнюю свою память, то наверняка бы узнавал тут каждый камень, каждую скамейку, каждое дерево. Теперь же всё оказалось подёрнуто волшебным ностальгическим флёром пятидесятилетней давности, и сквозь него медленно, как изображение на фотобумаге в ванночке с проявителем проступали знакомые здания, аллеи, очертания берега и иные памятные детали ландшафта.
Распространяться об своём «ветеранстве»  я не стал. Кому надо – знают, а может, и нет. Здесь, слава богу, ещё не в ходу цифровые доппельгангеры, сопровождающие человека по жизни, где бы он не оказался, а рыться в бумажных архивах, чтобы выяснить, кому из новоприбывших уже довелось здесь побывать – да кому это надо? Бумаги, переданные ещё в Москве сопровождающим, я видел и даже изучил, и там о первом моём посещении «Артека» нет ни слова. Вот и хорошо, вот и не нужно – неохота мне с первого дня обзаводиться репутацией сынка высокопоставленных родителей, пристроивших своё чадо в престижную смену. Тем более, что путёвку-то я заполучил вполне по заслугам.
Кстати, о заслугах…
- А что у тебя была за тема проекта? – спросил Середа. Мы беседовали в угловой спальне первого этажа дачи номер три (второй этаж был занят шестым отрядом). Просторная, очень светлая комната с окнами до самого потолка одной стороной выходила на «Будённовскую» аллею, этот своеобразная центральный проспект лагеря «Лазурный», и напротив за высокими кипарисами вырисовывалась террасса с колоннадой – главный корпус, где находились столовая, кинозал, библиотека и помещения кружков.  Окна другой, торцевой стены смотрела в палисадник, засаженный густыми кустами, с крупными белыми цветами, которые испускали одуряющий запах – особенно по ночам, как немедленно подсказала мне память. Я выглянул в распахнутое по случаю вечерней жары окошко – да, так и есть, до земли метра два с небольшим, и если повиснуть на руках,  то риск подвернуть ногу минимален. Попасть обратно тоже несложно – понизу здание опоясано кладкой из дикого камня,, есть куда поставить ногу, чтобы попробовать дотянуться до подоконника.  Что ж, отлично – койку как раз под этим окном я воврем успел застолбить, и это открывает передо мной  массу интересных возможностей.
Однако – это всё потом. А пока всем было предложено разобрать вещи, отобрав то, что может понадобиться на каждый день, переодеться в выданную артековскую форму, а всё остальное, включая верхнюю одежду, упаковав в чемоданы, сдать в камеру хранения. Этот порядок соблюдался в Артеке строго, а на посещение камеры хранения требовалось, насколько не изменяет мне память, разрешение вожатого. Впрочем, может, на этот раз сделают послабление? Во всяком случае, вместе с «шильцем, мыльцем» и парой смен белья, я вытащил из рюкзака папку-скоросшиватель с бумагами по проекту и отдельно – тубус с демонстрационными плакатами, предусмотрительно сохранёнными после защиты во дворце. А поскольку на её обложке значилось моё имя вместе с вырезанной из журнала «Техника-молодёжи» яркой картинкой научно-фантастического содержания – это и вызвало вполне законный интерес моего нового соседа по спальне.
Вопрос был хороший, правильный. Многие из ребят уже начали интересоваться, что привезли с собой их товарищи по отряду  - кто искренне, без задней мысли, а кто и из соображений вполне прагматичных. По условиям предстоящего «общего» конкурса фантпроектов каждому из отрядов предстояло провести внутренние «слушания» и отобрать для защиты два проекта – так что конкуренция тут намечалась нешуточная. Как правило, группы участников, представляющих ту, или иную организацию, выбирали для представления один проект и брались за него все вместе – так, к моему удовлетворению, наши, двроцовские «юные космонавты» единогласно остановились на моей разработке. Однако тут могли быть и исключения, вот Середа и интересуется…
- Ну, понимаешь… - я замялся. – Тут долго рассказывать. Если вкратце, то идея построена на использовании принципа «орбитальной катапульты» для дальних полётов – не для старта с поверхности планеты, а для мгновенного перемещения корабля в открытом космосе, понимаешь? Это всё довольно сложно, надо объяснять. Может, в другой раз, на общем сборе?
О том, что такой сбор состоится уже завтра, нам объявил второй вожатый – высокий белобрысый парень по имени Дима со значком «Альпинист СССР» и нагрудным знаком  выпускника МЭИ рядом с эмалевым комсомольским флажком. В Артеке среди вожатых было вообще принято украшать грудь россыпью разнообразных значков – от «ДОСААФ» различных степеней или значков мастеров спорта, до таких вот, ВУЗовских  или, скажем, нагрудных знаков парашютистов. В данном случае, синий «ромб» Московского Энергетического Института (который я и сам заканчивал в «той, другой» жизни) помог мне опознать отцовского сотрудника. Что ж, впечатление парень производил неплохое, а что там будет на самом деле – это, как говорят в Одессе, будем посмотреть…
- Что ж, на сборе, так на сборе. – покладисто согласился Середа. – А мы будем Лидкин проект представлять. Он тоже связан с «орбитальной катапультой» - впрочем, нетрудно догадаться, сейчас все только на этом и помешаны…
Да уж… - усмехнулся я. У нас во Дворце из трёх представленных на конкурс проектов, так или иначе её касались. Ксати, имей в виду: специалисты – я о настоящих специалистах, тех кто разрабатывает эти установки – используют термин «космический батут», а не «орбитальная катапульта».
- Спасибо, будем иметь в виду. – рассеянно кивнул Середа. – Так я о нашем проекте. Представляешь: на геостационарной орбите находится большая промежуточная станция», вроде той, которую уже собираются строить, а вторая, рассчитанная на несколько тысяч человек – в точке Лагранжа! Если хватит мощности «катапульты»… в смысле, «батута» -  то это будет идеальное место для орбитальных космических обсерваторий и телескопов, да и дальнейшее освоение Солнечной системы вести оттуда гораздо удобнее!
- Толково… - осторожно ответил я. – Но ведь подобную станцию уже проектируют, разве нет? В майском номере была большая статья, как раз на эту тему – огромная, на полторы тысячи человек, станция в точке Лагранжа на удалении в шестьдесят с чем-то тысяч кэмэ от Луны, разве нет?
Ответ у калужанина был готов – и, похоже, не раз уже обкатан в дискуссиях.
- Так то точка Лагранжа системы «Земля-Луна»!  А в нашем – Лидкином, то есть, - проекте предлагается разместить станцию в точке Лагранжа системы «Земля-Солнце», это гораздо дальше, миллион шестьсот километров от нашей планеты! Правда, есть сложность: эта точка на самом краю так называемой «области земной тени»,  так что солнечная радиация блокируется там не полностью. И, знаешь, что Лида предложила? Соорудить что-то вроде огромного космического зонтика из полупроводниковой плёнки! Он одновременно и от лучей Солнца защитит и будет таким мощным источником энергии, что на станции даже ядерный реактор не понадобится, и не придётся возиться с отводом избыточного тепла, а ведь это вечная проблема на космических объектах!  Скажешь, не здорово?
Похоже, этому энтузиасту освоения Космоса, мой ответ был ни к чему, с опозданием сообразил я. Середе был нужен слушатель: внимательный, благодарный и, по возможности, восхищающийся услышанным. Что ж, мне нетрудно изобразить именно такого – заодно и получу тему для вдумчивой беседы с «Юлькой Сорокиной», которую я запланировал на сегодняшний вечер.

Отредактировано Ромей (04-04-2023 23:45:27)