- А почему именно эти двое? – спросил я. Дима ответил не сразу – сначала вопросительно глянул на отца, дождался его кивка и только тогда заговорил.
- Ну, видишь ли… за эти полгода, если считать от старта программы подготовки «юниоров» в конце октября,  отсеялась примерно половина участников. Ваша… наша группа – одна из немногих, не потерявших ни одного человека. У других ушедших порой дольше, чем оставшихся  - надо ведь и им пройти финальный этап первого подготовительного курса?
- Ага, значит это - своего рода  экзамен?
- Так и есть. – подтвердил Ветров. – С самого начала предполагалось, что группы будут проходить его в смешанном составе, и мы готовы были даже разделять их при необходимости. Предельная численность участников эксперимента – шесть человек, то есть группу, сохранившей исходную численность в пять «юниоров», хочешь-не хочешь, а пришлось бы разделять.
- Но таких по счастью не оказалось. – добавил отец. – да не волнуйтесь вы, Ветров, никуда вы не опоздаете. Ваш автобус через два часа, отвезут в Жуковский, а оттуда военным бортом – прямо на Байконур. Ещё и в общежитие за вещами успеете зайти!
У меня всё с собой, в рюкзаке. – ответил Дима. Я его в гардеробе оставил. Так что никуда мне заходить не надо, подожду здесь…
Мы сидели в креслах, в холле первого этажа учебного корпуса. Белька пристроилась у моих ног и вертела лохматой башкой, а Дима то и дело поглядывал на электрические часы, висящие на стене напротив нас над длинной стойкой упомянутого гардероба. Тётеньки в неизменных синих халатах (по-моему, в такие гардеробщиц одевают даже в Большом Театре) неодобрительно косились на Бритьку, а та в ответ улыбалась им до ушей – по-своему, по собачьи.
- Это всё я понимаю. – сказал я. – Но вы, Дима, так и не ответили – почему именно эти двое? Я-то думал, их теперь отчислят из отряда…
Вопрос был не праздный. Двое «юниоров», чьим обществом моим друзьям придётся наслаждаться  эти шесть недель, входили в единственную группу, понёсшую потери по дисциплинарным соображениям. Остальные отчисленные вылетали кто по здоровью, будучи отчисленными  кто не справлялся с сумасшедшим темпом занятий; двое или трое ушли по семейным обстоятельствам. Но с Группой «1-В» дело обстояло куда печальнее, и все обстоятельства этого я знал   из рассказов нашей боевой четвёрки, как и о причинах того, что оставшиеся её члены остались в «юниорской» программе, а не уехали восвояси.. Так что до Димы я доматывался, в сущности, напрасно – в сущности, мне просто хотелось послушать, как они с отцом будут выкручиваться из этой, прямо скажем, деликатной ситуации.
К моему удивлению, выкручиваться никто не стал.
- Влада… ты, наверное, знаешь об её удивительных способностях? – спросил наш бывший вожатый.
- Ещё бы не знать! Мало того, что она феноменальный вычислитель, так ещё и интуитивные способности к математике – щёлкает дифуры в уме, ка корешки.
- Руководство Проекта сочло, что такое сокровище не должно пропадать даром, несмотря на несносный характер. Владе Штарёвой решили дать ещё один шанс.
Одну группу развалила, довела до мордобоя с членовредительством– теперь пусть с другой попробует? – хмыкнул я. Сказанное не было преувеличением: Влада, весьма, надо сказать, миловидная барышня, похоже, получала прямо-таки патологическое наслаждение, стравливая мальчишек, имевших неосторожность напасть на неё. Им ещё повезло, что когда вспыхнула драка, рядом оказался Стивен О'Хара, канзасец, с которым мы в «лазурном» были в одном отряде. Стивен, парень крепкий и решительный, и к тому же, претендовавший на неформальное лидерство в группе, дерущихся растащил – но при этом сам крайне неудачно скатился вниз по лестнице, ведущей в холл, заработал аж пять переломов и тяжёлое сотрясение мозга. На этом участие американца в «юниорском» проекте закончилось, а вслед за ним вылетели и два драчуна. Примечательно, что предмет ссоры стояла всё это время в уголке, в полнейшей безопасности, и не сделала ни единой попытки прекратить безобразие. «Юлька Сорокина», ставшая невольной свидетельницей всего этого (и получившая кулаком в ухо в попытке разнять дерущихся) утверждала, что на лице Влады была удовлетворённая улыбка…
- Что до Марка, то тут вопрос политики. – заговорил уже отец. – Непосредственно в драке он не участвовал, но психологи, проанализировав развитие событий, сочли, что он подзуживал двух своих товарищей, провоцируя и без того назревавший конфликт.
- Да, он, вроде, не сошёлся характерами с одним из изгнанных, – подтвердил я, - вот и решил свести счёты. Знаю, ребята говорили…
- Но точно это, как ты понимаешь, установить невозможно. – продолжал отец. А Марк, чтобы ты знал, сын ведущего конструктора космической программы «Боинга», который, по совместительству, является ещё и членом совета директоров корпорации. Их слово немало значит в наблюдательном совете американской части  Проекта, и сотрудники из НАСА, которые были в курсе нашего печального происшествия,  попросили отставить парня в «юниорской» программе. Отправится он на орбиту или нет – это, как говорят в Одессе, ещё будем посмотреть, а пока – пусть закончит курс обучения вместе со всеми. Вообще-то он парень толковый, хотя, конечно, себе на уме. Я видел результаты его тестов по математике и физике, да и по чатси инженерном деле делает явные успехи. Если психологи в итоге его завернут – наверняка станет ценным сотрудником Проекта, только здесь, на Земле.
Ну да, самородок, как и Штарёва… – недовольно буркнул я. – Этим двоим второй шанс, а нашим ребятам – отдувайся. Ладно, Марк – с ним наши как-нибудь разберутся, ещё с Артека знают, что это за фрукт. Но Штарёва? Ох, зря психологи её допустили, эта барышня ещё устроит им там КВН…
Дима вместо ответа развёл руками – меня-то кто спрашивал?
- Ничего, справятся. – отец пожал плечами. – А не справятся – значит, не подходят для такого серьёзного дела, как освоение космоса. Психологическая устойчивость – это, знаешь ли, не только умение уживаться в своём, сложившемся коллективе, но и способность справиться в любыми чужеродными, так сказать, включениями вроде этой парочки. В утешение скажу лишь одно: известный вам обоим Евгений Петрович полагает, что если ваша группа справится – то в плане психологической совместимости обойдёт всех остальных на десяток очков… фигурально выражаясь, разумеется.
Я кивнул, срывая удивление. Таинственный И.О.О. лично наблюдает за успехами моих друзей и даже создаёт особые условия, чтобы они могли полнее проявить себя? Право же, не знаю, радоваться тут, или огорчаться…

- Так зачем мы её с собой взяли – может, расскажешь уже? Что у вас там за планы такие важные?
Отец потрепал на Бритьку по загривку. Та в ответ лизнула его ладонь, вывесила из пасти широкий розовый язык и стала улыбаться - по своему, по собачьи, то ему, то мне. Бестолочь-то бестолочь, а понимает, что речь о ней…
. Ты ведь уже знаешь, что со следующей недели ваш режим подготовки по выходным меняется? – спросил отец. Ответом я его не удостоил – конечно, знаю, сам же рассказал минимум, раза три, не считая известия от Димы и официального сообщения нашего собственного школьного начальства. 
- Теперь вы трое всё время, которое пробудете здесь, в ЦП, будете проводить во  вращающемся макете. Не только вы, разумеется – в каждый отдельный момент там будет заниматься ещё пять-шесть человек и кроме вас, но они будут меняться а вы – так сказать, постоянный состав…
Отец хмыкнул и умолк.
- Так вот, собака проведёт с вами всё это время… да… - он извлёк из кармана платок и стал протирать стёкла очков.  Я терпеливо ждал. - Пока вы будете знакомиться с оборудованием станции, Бритти постарается привыкнуть к новой для неё обстановке. В том числе в… хм… санитарно-гигиеническом плане.
- Мне что, к лотку её приучать, как кота? – догадался я.
- Что-то вроде этого. Сам же говорил: годены - собаки сообразительные, легко обучаемые, вот и пробуй.
- А зачем это нужно – можно всё-таки узнать?
- Предложение психологов Проекта. – сказал отец. – Вечно они выдумают что-то неудобь сказуемое… Видишь ли, на новых станциях будет работать гораздо больше людей, чем на прежних, низкоорбитальных. И, самое главное: у них будет отсутствовать такая серьёзная подготовка в плане психологической совместимости, способности переносить многомесячное заточение в стенах станции.. .ну, ты меня понимаешь.
А почему отсутствовать-то? – удивился я.- Что, разве трудно пройти соответствующую подготовку?
Отец вздохнул.
- Тут дело не только в подготовке. Раньше в отряд космонавтов людей отбирали так тщательно, как нам и не снилось: один утверждённый кандидат на несколько тысяч, а то и больше. Сейчас, когда новые внеземные проекты требуют большое количество специалистов самых разных профилей, мы элементарно не можем себе это позволить, иначе сорвём все сроки. Вот и принято решение сделать основной упор не на индивидуальную подготовку, а на создание соответствующих условий.
- Это всё я понимаю. – сказал я, едва сдерживая растущее раздражение. – Но собака-то тут при чём?
-  Собаки – это идея американцев. Собаки и кошки в качестве всеобщих домашних питомцев в  крупных орбитальных и лунных поселениях. Они, видишь ли, утверждают, что раз именно собаки и кошки сопровождали людей последний десяток тысяч лет – то почему бы не продолжить эту традицию и в космосе? Наши долго не соглашались, но  затем уступили – с условием, что сначала будут проведены натурная, так сказать, обкатка идее на наземных макетах.
- Но Бритька-то с какого перепугу? – продолжал настаивать я.- У ваших учёных  что, собак мало? Всяких там…. подопытных?
- Подопытные не годятся, там сплошь дворняги. Американцы же выставили список пород, которые, по их мнению, лучше всего подходят на эту роль. И, представь: голден ретриверы и лабрадоры там в первых двух строках! Говорят, идеальные собаки-компаньоны, в Штатах и Европе они работают поводырями слепых и даже людей лечат – не представляю, правда, как это происходит. У нас в СССР этих пород почти совсем нет, и американцы уже собирались привезти своих собак, но тут чёрт меня дёрнул за язык…
Отец поперхнулся и умолк.
- Так это ты рассказал им про Бритьку? – догадался я.
- Ну да.  - вид у него был смущённый. – Я подумал: раз твои друзья, все четверо, уже с ней  знакомы, и будут проходить заключительный этап подготовки в комплексе «Астра» - вот к ним её и подселим, когда придёт время. А ты пока собаку подготовишь, надо же понять, как она будет вести себя в замкнутом пространстве?
- Подселим? – я уловил главное из всей произнесённой фразы. – Погоди, это ты о чём?
- Сейчас «испытуемые» изолированы от внешнего мира. Им предстоит работать, жить, и в том числе – уживаться друг с другом. Всё это, как ты понимаешь, будет происходить под постоянным наблюдением, и когда психологи сочтут, что пора – мы передадим ребятам, внутрь,  Бритти. Таким образом, учёные смогут сравнить, как появление собаки отразится на внутреннем психологическом климате на «Астре». Но, повторюсь – если в процессе подготовки что-то пойдёт не так, ты…
- …всегда могу отказаться, помню. Кстати – ты что-то говорил насчёт котов?
Отец улыбнулся.
- Это будет следующим этапом подготовки.
Я посмотрел на Бритти – та всё так же виляла своим пушистым хвостом, улыбаясь во всю пасть. Бедняга, она ещё не догадывается, какую подставу ей подготовили эти двуногие…

Отредактировано Ромей (08-05-2023 15:38:10)

Коридоры, по которым новые обитатели «Астры» добирались до кают, были вполне узнаваемы – как и на большом вращающемся Макете, они были словно скопированы с тех, на киношном звездолёте «Заря». Лиду это не удивило – привыкло, странным, скорее, показалось бы что-нибудь другое. Впрочем, откуда ему, другому, взяться, если и внутренности подземного комплекса, как и внутренности крутящегося бублика, установленного в каком-то километре отсюда,  пусть не в точности, но повторяют интерьеры будущей станции «Остров-1»?
А вот и дверь её каюты, что подтверждает цифра «2» и надпись «Юля Сорокина». Лида усмехнулась – интересно, это инициатива кого-нибудь ребят, или местные техники постарались? Она выполнила все требуемые процедуры с магнитным ключом и переступила порог.
Нет, поправила себя девочка, двери и пороги остались по ту сторону гермозатвора, а здесь – люки и комингсы. Да и циферблат не один, а два: на первом текущее время по Москве, а на втором угловатые цифры, составленные из крошечных зелёных точек, неумолимо перемигиваются, ведя отсчёт, начатый в шлюзовой камере:
00:00:01: 42
00:00: 01: 33
00:00: 01: 34

Каюта вполне оправдала её ожидания – собственно, она тоже мало отличалась от той, в которой та, другая Юлька Сорокина откровенничала с подругой насчёт отношений с мальчишками. Та же низкая койка с клетчатым покрывалом-пледом, вместо спинки – панель из больший плоских подушек квадратной формы, обтянутых вкусно пахнущей кожей. И даже ниша с зеркалом и светильником на месте. Правда, пузырьков с лосьонами и баночек с мазями на полке нет, всё это дожидается в большой спортивной сумке с эмблемой Проекта и нашивкой, на которой значатся цифра «2» и её фамилия – личные вещь, как положено, заранее доставлены и размещены по каютам, дожидаются, когда хозяева найдут время, чтобы их разобрать и разложить по местам.
Сейчас её больше интересовало содержимое рундука – так назывался ящик под койкой, напоминающий те, что в купейных вагонах, только куда шире и вместительнее. Юлька открыла крышку. Внутри ящик оказался разделён вдоль, и в каждой половинке помещался скафандр – АКЛ-3, «Аварийный Костюм, Лёгкий, третья модель «Скворец». Сами костюмы, ярко-оранжевые с поблёскивающими вставками-катафотами, были аккуратно уложены каждый в своей половинке  рундука; круглые, похожие на стеклянные пузыри, шлемы помещались в головах.
Вид «Скворцов» напомнил девочке о «предстартовых процедурах». Так, первое – задраить люк, провести контроль герметичности. «Юлька» закрыла дверь, нажала большую клавишу слева от косяка – дверь отозвалась шипением, клавиша засветилась изнутри, сначала жёлтым, через несколько секунд сменившимся на зелёный. Сделано.
Второе – эти самые «Скворцы». Сначала полагалось проверить собственный скафандр – он помещался в ящике с краю. Лида вытащила его встряхнула – весил он изрядно, не меньше пяти килограммов. Она повесила костюм на спинку стула – тот, ка ки полагается, был надёжно прикручен к полу, как и прочая «мебелировка»  каюты – предосторожность, вроде бы, излишняя здесь, в подземном комплексе, но совершенно необходимая на орбите. Взяла принесённый с собой чемоданчик, открутила пластиковые заглушки. Потом  пошарила рукой в рундуке – как она и ожидала, на сене нашлась пара рубчатых шлангов-воздуховодов и пара толстых электрических кабелей в металлической оплётке, и те и другие длиной чуть больше полуметра. Она ввернула один шланг и один кабель в соответствующие гнёзда на плечах лишние убрала обратно. Прикрепила чемоданчик  на спину «Скворца»,  отчего он сразу превратился в ранец, и расправив шнуровки, влезла в скафандр через верхнюю горловину. Теперь плотно затянуть шнуровки, стараясь при этом не задеть воздушный шланг и кабель… так, сделано…  откинуть крышку плоской коробочки на поясе и включить питание. Коробочка отозвалась коротким электронным писком, на обратной стороне крышки замигали огоньки. Она достала из рундука жёсткое оплечье, нечто вроде пластиковой, с металлическими краями, горжетки, лежавшее под костюмом, надела его через голову и плотно прижала, надавив одновременно правую, жёлтую кнопку в коробочке. Вокруг шеи зашипело, защёлкало, и Лида почувствовала лёгкое давление на ключицы – это сработали механо-пневматические замки, делающие Она нащупала справа и слева на плечах рычажки-клипсы и с некоторым усилием оттянула их, защёлкивая. Всё – теперь «горжетка» с костюмом стали единым целым.
Дальше наступила очередь шлема. Девочка высвободила прозрачный шар из зажимов, повернула его так, чтобы коробка с разъёмами оказалась сзади и надела на себя. Сказались многочисленные тренировки – она попала в паз с первого раза, чуть провернула шлем, и дождавшись «характерного щелчка» (любимое выражение инструктора, обучавшего их этой премудрости) нажала другую клавишу на поясной коробочке. Снова шипение, серия щелчков, готово!
Контроль герметичности скафандра… порядок, о чём просигнализировало соответствующее сочетание огоньков на откинутой крышке. Теперь связь. Она нажала кнопку встроенного передатчика – наушники отозвались шипением, но иного она и не ожидала – встроенный слабосильный передатчик действовал лишь в пределах прямой видимости. Лида пошарила на левом запястье, с треском отодрала клапан на липучках, высвобождая ещё один кабель, но тоньше и длиной около метра. Вставила разъём в гнездо справа от люка, нажала расположенную тут же клавишу.
- Диспетчерская «Астры» слушает - мгновенно отозвалась сеточка интеркома.
- Номер второй, проверка связи. – заученно отчеканила девочка.
- Связь подтверждаю. Отбой, второй номер. Продолжайте предстартовые процедуры.
А то она не знает! Девочка показала язык бесчувственному динамику, приняла воинственную позу – с поднятой рукой, в которой зажат воображаемый бластер, и  заглянула в зеркало. А что, она себе понравилась - в ярком костюме, с блескучими катафотами на плечах, груди, локтях и запястьях, да и прозрачный пузырь на плечах придаёт фантастический вид. Бластера вот только нету… хотя – зачем он здесь нужен? Да и на орбитальной станции, если подумать, тоже…
Однако, время-то убегает – на нижнем электронном циферблате уже значится «00:00:07:54». Ого, это что же выходит – она возилась с проверкой первого «Скворца» целых шесть минут и ещё двадцать секунд? Никуда не годится, норматив, в который каждый из них уверенно, даже с запасом, укладывался на тренировках – пять минут. Следовало поторопиться – согласно всё тем же процедурам требовалось проверить ещё и второй, запасной скафандр, потом упаковать оба на место, не забыв вернуть на «аварийный чемоданчик» все положенные заглушки – и только тогда докладывать о готовности. Что ж, если постараться – на всё это уйдёт ещё пять минут, и тогда останется ещё целое богатство времени – семь минут или немного больше, вполне достаточно, чтобы перевести дух перед предстоящим общим сбором, с которого, собственно и начнётся новый этап их жизни.

Отредактировано Ромей (09-05-2023 14:38:58)

Это фантастика. К тому же - альтернативная.
Как сказал бы Лукс: " в моей вселенной шлемы скафандров снимаются".
И, кстати, это не столько скафандр, сколько аварийный гермокостюм. В вакууме, в открытом космосе в таком не работают, хотя продержаться недолго, наверное, можно - но не без вреда для организма