Как же изменилась Москва! Нет, здания, улицы – всё, вроде осталось прежним, но…
Я не сказал деду, что собираюсь прогуляться по городу – он наверняка предложил бы себя в спутники, а мне хотелось побыть одному. И, как выяснилось, не зря – посмотреть здесь действительно есть на что.
Космос здесь повсюду – в плакатах, в названиях новых фильмов на афишах (ого, третью часть «Москвы-Кассиопеи» сняли? Надо сходить, обязательно…), в заголовках газет на уличных стендах, в сувенирах, заполняющих витрины на улице Горького. На меня оглядываются, особенно молоденькие девушки – новая форма (точная копия «юниорской», только глубокого синего цвета с серебряной отделкой) и маленькая комета на лацкане форменной куртки действуют безотказно. Люди постарше улыбаются, кивают, попадающиеся изредка офицеры и сотрудники милиции отдают честь. Кстати, военные попадаются действительно изредка – во всяком случае, куда реже чем в Москве «тех, других» семидесятых. Тоже, между прочим, примета времени…
В кафе-мороженом («Космос», между прочим, а как же!), куда я зашёл, миновав довольно приличную очередь у входа,, с меня не взяли денег за заказ – «презент от коллектива предприятия», о как! Заказ принесла сама директор кафе, приятная сорокалетняя дама – и объявила об этом на весь зал, назвав меня по имени и фамилии. Получалось, что «презент» и сопутствующие ему почести  адресованы не просто форме и «Знаку Звездоплавателя, а мне персонально? Приятно, что и говорить, хотя и неожиданно…
- Здравствуйте, Алексей! Можно попросить у вас расписаться... вот здесь?
Я поднял взгляд от восхитительных пломбирных, обсыпанных ореховой крошкой шариков. Две миловидные девчушки, лет шестнадцать-семнадцати в рискованных мини, с обворожительными улыбками – одна, та, что посмелее, протягивает мне вчерашний номер «Известий». Разворачиваю газету – и едва сдерживаю крепкое выражение: на второй полосе большущий очерк о происшествии с лунным «обручем» и олгой-хорхоями  на «Ловелле». И на самом видном месте – моё фото, причём в этой самой новенькой парадной форме. Что ж, теперь хотя бы ясно, откуда такой тёплый приём…
Девушки щебечут наперебой что-то восторженное; я достаю из нагрудного кармана ручку и, спрашиваю, как их зовут (обе очаровательно краснеют и отвечают) и пишу положенное «с наилучшими пожеланиями…» и размашистая подпись.   Новая порция восторгов, и новоявленные поклонницы удаляются, причём та, что повыше и пофигуристее (Таня, кажется?) бросает на меня весьма недвусмысленные взгляды. Может, и правда, задержаться в Москве на полдня, покупаться в лучах славы?
Нет, нельзя. Экзаменационный полёт действительно запланирован на послезавтра и подготовиться к нему следует всерьёз, без дураков. А значит, два-три часа неспешной прогулки по центру – это всё, что я  могу себе позволить на сегодня. А этим не ограничится, если я решусь на безрассудства, к которым подталкивают меня разбушевавшиеся некстати юношеские гормоны.
К счастью, больше ни у кого в кафе газеты со статьёй не нашлось. Я не спеша приканчивал подтаивающий пломбир (что бы кто не говорил, а тут он лучший в Москве, лучше даже, чем в «Детском Мире» и ГУМе!) и прокручивал в голове недавний разговор с дедом. Он ведь прав, как ни крути – из нашей группы «З-А» до сих пор один я не определился с направлением дальнейшего обучения.  Нет, предложений-то масса, но… не моё. А сколько ещё искать то самое «моё»? Конечно, время пока терпит, месяц-другой можно ещё предаваться самосозерцанию и размышлениям – но рано или поздно придётся определяться.
Я выскреб ложечкой остатки подтаявшего мороженого, смешанного с вишнёвым вареньем, со дна блестящей стальной вазочки, оставил в книжке меню три рубля (ну не люблю я халяву, никогда не любил) и, провожаемый взглядами посетителей направился к выходу. На такси отсюда до общежития в Центре подготовки, где мне выделили в полное распоряжение двухкомнатный номер, добираться на такси около часа, а голова уже гудит от обилия впечатлений этого дня…

Пилотаж я сдавал на чешском Л-29 «Дельфин» - помнится, давным-давно, в «том, прошлом» детстве я клеил его модельку из ГДР-овского наборчика, приобретённого в магазине «Лейпциг». Дельфин» - это, конечно, не МиГ-17 УТИ, о котором мне в своё время так мечталось, но тоже вполне олдскульная птичка, первый из чешских реактивов. В управлении «Дельфин» прост, податлив, готов прощать начинающим пилотам даже грубые ошибки – недаром его ещё в шестидесятых выбрали в качестве основного учебно-тренировочного самолёта стран Варшавского Договора, а чешские пилоты прозвали «Дельфин» «летающая детская коляска».
При первом знакомстве с этой машиной  нам сказали, что в самостоятельный полёт мы отправимся уже после всего тринадцати часов налёта с инструктором. У меня в лётной книжке числится всего восемь часов, так что и во время экзамена заднее кресло кабине не пустовало; тем не менее, я справился я привёз проходную, лишь самую малость не дотянув до оценки «отлично». А что до МиГов – на что мне, если подумать, эти атмосферные тихоходы, если на горизонте вполне отчётливо маячат ионные и ядерные корабли, вроде заложенной недавно на орбитальной верфи  «Зари»? Да-да, именно такое название будет носить первый настоящий планетолёт (увы, пока не звездолёт, но и это дело наживное) Земли, оснащённый    сразу ядерными ракетными двигателями! Не «Тахмасиб», конечно, и даже не фотонная «черепаха» «Хиус» из «Страны багровых туч» - но если прав отец, целый вечер расписывавший достоинства будущего корабля - «Заря» сможет добираться до орбиты, скажем, Юпитера за пару недель. Если, конечно, оправдает себя другая диковина, входящая в её арсенал, «тахионные торпеды».
А мне пока стоит всерьёз задуматься о том, как обеспечить себе место если не на самой «Заре», то на одном из её потомков. Появления которых, подозреваю, ждать уже недолго.

Отредактировано Ромей (15-06-2023 17:30:33)

- Пойдёмте ко мне в кабинет, Монахов, побеседуем. Я собирался позвонить вам, но раз уж мы так удачно встретились – стоит ли откладывать?
С Евгением Петровичем мы столкнулись в Королёве, в главном административном корпусе Центре Подготовки. Я только что вернулся с аэродрома и был на подъёме по случаю успешно сданного экзамена (имелись некоторые сомнения, чего уж скрывать), а потому не испытал привычного  тревожного укола, увидав идущего навстречу по коридору И.О.О. Но этого благодушия хватило ненадолго – ровно до того момента, когда дверь его кабинета затворилась за моей за спиной.
Но на этот раз я не намеревался отдавать инициативу собеседнику.
- Удачно получилось: я как раз собирался вас разыскать, Евгений Петрович. Надо бы посоветоваться.
Удивлённый взгляд поверх отсутствующих очков.
- Вот как? Весьма неожиданно, Алексей... мнэ-э-э… Геннадьевич…
- Можно просто Алексей.
- Как вам будет угодно. Разговор, надо полагать, пойдёт о ваших планах на будущее?
- Именно.
- Что ж, в таком случае наши намерения весьма удачно совпали. Присаживайтесь, прошу вас…
И указал мне на глубокие кресла в углу, возле журнального столика. Любопытно, это своего рода знак, что беседа предстоит не вполне официальная а, пожалуй, что и доверительная?
Я сел.
- Минеральная вода, сок? Могу попросить принести кофе.
Я припомнил, что по дороге к кабинету И.О.О. мы миновали кофейный автомат, точно такой же, как те, что стоят на «Гагарине». Интересно, он к нему погонит секретаршу, или та отдельно варит, специально для босса и его посетителя? Если я правильно понимаю статус Евгения нашего Петровича в Проекте – скорее, второе.
- Воды, если можно.
На столе возникла запотевшая бутыль «Боржоми» и два высоких стеклянных стакана. И.О.О. поискал глазами открывалку. Не нашёл. Тогда вытянул из кармана брюк «бабочку», лихо щёлкнул, открывая лезвие и обушком подцепил зубчатый край крышки. Нажим – и та улетела  бы в угол, не подхвати я её.
Я разлил минералку по бокалам. И.О.О. наблюдал за моими манипуляциями с весёлым интересом, потом взял запотевший стакан (вода была ледяная, видимо где-то в кабинете имелся встроенный холодильник) и сделал маленький глоток.
- Полагаю, вас не особенно удивит то, что я внимательно следил за вашей предэкзаменационной практикой, и в особенности, за той её частью, что проходила на станции «Ловелл».
Вопрос был риторически. Я и не ответил, отхлебнув вместо этого минералки.
- Вы сдали экзамены по специальным дисциплинам в общем, не хуже своих товарищей. – продолжал И.О.О. – Однако в особом стремлении к дальнейшему изучению инженерного дела или, скажем, планетологии замечены не были. Однако исследовательские  на поверхности Луны, вас увлекали. Да и не только исследовательские, яркое подтверждение чему известное вам происшествие.
И он покосился на «Знак Звездопроходца» на лацкане куртки. Я по-прежнему молча пил минералку, ожидая развития темы.
- Итак, Алексей…. – он со стуком поставил стакан на стол, - вынужден констатировать что вы – натура, склонная в некоторой степени к авантюризму, причём наиболее яркие ваши качества проявляются именно в экстремальных критических ситуациях. В то же время рутинная, регулярная работа вас не привлекает. Нет-нет, вы всё делаете достаточно добросовестно, нно, как бы это сказать… без огонька. Вот и со специализацией никак не можете определиться – и это притом, что все ваши друзья уже сделали свой выбор. Что вы на это скажете?
…Всё ясно, отмолчаться не получится. Собственно, я особо и не рассчитывал…
- Что тут сказать? Вы правы, Евгений Петрович. Разве что, насчёт авантюризма некий перебор, а так – всё верно. Конечно, стороны, мне и дальше хотелось бы работать вне Земли, заниматься исследованиями. Но   ведь нет такой специальности – космонавт-исследователь? Те, кого так называют, имеют какую-то базовую специальность – астрономы, планетологи, медики, - а исследования лишь часть их работы.
- Это пока её нет. – И.О.О. усмехнулся и я на секунду представил, что вот сейчас он извлечёт неизвестно откуда большой конверт и протянет мне.  – Рад вам сообщить, что именно сейчас стартует новая программа, в рамках которой будут готовить именно таких вот космонавтов-исследователей… Их  - и вашей, если вы примете наше предложение, - задачей будет первыми прикасаться к Внеземелью. Причём, прошу заметить, не только силой мысли, но и так сказать, руками и ногами.
- Это какой-то новый ВУЗ? – осторожно спросил я. – Или, может, факультет в каком-то, уже действующем?
- Беда в том, что подходящего учебного заведения попросту не существует. Ближе всего к тому, что мы задумали, военные училища, но мы не собираемся цеплять на наших курсантов погоны – хотя бы потому, то там будут обучаться и иностранцы, например, граждане Франции и США. Базовая подготовка будет пилотская, но, в отличие от лётчиков-космонавтов ранних наборов, проходить она будет по преимуществу вне земли, на космических аппаратах. Вообще большая часть учёбы будет проходить за пределами Земли, но некоторые специальные курсы действительно придётся проходить в профильных учебных заведениях
- Специальные курсы? – Я плеснул себе и собеседнику ещё минералки. И.О.О. кивнул, пробормотал под нос что-то типа «премного благодарен», и сгрёб стакан, оставивший на лакированной поверхности стола мокрый кружок. – Не секрет – какие именно?
- Помилуйте, какие от вас секреты? Общетехнические, разумеется, без этого, как вы понимаете, никак не обойтись. Кроме того - методы исследований в самых разных сферах, основы планетологии, космической медицины. Нам нужны универсалы, способные не только обеспечивать работу учёных, но и планировать сложные исследовательские операции за пределами нашей планеты – с сугубо практической стороны.
Я впечатлился, представив себе объём предлагаемых к усвоению знаний и навыков.
- Это… интересно.
- Не сомневаюсь. Кстати, думаю, не сильно вас удивлю, если сообщу, что профессия уже получила неофициальное название.
Я почувствовал, как сердце дало перебой и ухнуло куда-то в желудок.
- И… какое?
- Космодесантник. – Он широко улыбнулся. – Да-да, не удивляйтесь, я тоже читал эту книгу… Сергей Павлов, кажется?
Я поперхнулся «Боржомом». И.О.О. наблюдал за моей реакцией с весёлой иронией.
- Да, «Лунная радуга».  – сообщил я, откашлявшись. - Первая часть, «По чёрному следу».
- По-вашему, будет и вторая? Что ж, будет ознакомиться…
Сказать, что я был потрясён – означало сильно сгладить истинное положение дел.
- Так вот, в том, что касается общепрофессиональных навыков - аналогия достаточно близкая. Но, как вы понимаете, одна специальность, даже такая – это непозволительная роскошь для будущих…хм… покорителей Космоса. Поэтому будет ещё одна. Вот список.
Он покопался во внутреннем кармане пиджака, и вместо ожидаемого конверта протянул мне сложенный вдвое лист. Я развернул.
-  Мне кажется, вас может особенно заинтересовать седьмой пункт этого списка.
Я нашёл глазами нужную строчку и едва не присвистнул от удивления.
- Психолог?
- Да, мы полагаем, что   эта специальность приобретёт там, - он ткнул указательным пальцем в потолок,  - особое значение. И понимать её следует куда шире, чем это делалось до сих пор. Это будут универсальные  специалисты по поведению отдельно взятых людей и целых коллективов вне Земли. Тем более, что некоторый опыт у вас уже имеется, не так ли?
Я кивнул. Хотя, конечно, психолог там был другой, хвостатый и лохматый.
- По сути, тем, кто изберёт эту специальность первыми, предстоит выработать требования к своей профессии.
…Час от часу не легче! Космодесантник-психолог – до такого даже глубокоуважаемый мною автор «Лунной Радуги» не додумался. Впрочем, у него некоторые десантники были интуитивными психологами, превосходно разбираясь в человеческой – и не только в человеческой, - природе…
- Вы полагаете, я  справлюсь?
И.О.О. пожал плечами.
- Поверьте, Алексей, я умею разбираться в людях. Кстати, тут есть ещё один момент, безусловно, положительный. Вы неплохо владеете словом, у вас бойкое перо – я знаю о чём говорю, поскольку читал не только ваши отчёты, но и повесть, которую вы опубликовали в «Уральском Следопыте».
…он и это знает? Впрочем, чему я удивляюсь?...
- Ну, это так, не всерьёз. Просто повесть на тему альтернативной истории.
- Не скромничайте. Сейчас о работе в космосе рассказывают, по сути, случайные люди, сплошь и рядом имеющие весьма слабое представление о том, что они пытаются описывать. Но недалёк тот час, когда понадобятся профессионалы – подобно фронтовым корреспондентам во время войны. Мне представляется, вы сможете немалого достичь и в этой области.
- Но у меня нет ни литературного, ни журналистского образования…
- …как и подготовки психолога. В нашей будущей «школе космодесантников» будет достаточно гибкий, индивидуальный подход к каждому… хм… курсанту. Полагаю, мы сможем спланировать ваше обучение должным образом. Если вы согласитесь, разумеется.
- Вы ведь заранее знали, что я соглашусь, не так ли?
Я посмотрел И.О.О. прямо в глаза. Он ответил безмятежным взглядом.
- Скажем, я очень на это рассчитывал. У вас после экзаменов две недели отпуска, не так ли?
- Да, после этого я должен явиться…
Сюда, в этот кабинет.  – Евгений Петрович встал и я поспешно последовал его примеру. – У меня к вам будет просьба, Алексей. Прежде, чем придёте ко мне - найдите время поговорить с вашими друзьями и выясните у них вот что…

II

Ну что, вот я и взрослый? Экзамены позади, впереди, как это принято говорить на выпускных «большая взрослая жизнь, все дороги открыты…» Правда, я ни секунды за эти два с лишним года не ощущал себя ребёнком, как бы, возможно, и не хотел этого. А вот насчёт открытых дорог – это, пожалуй, правда, и подтверждение тому прощальная просьба Евгения Петровича. 
Об этом я думал, когда шагал через дворы к дому. После экзамена по пилотажу и незабываемой беседы в кабинете Главного психолога Проекта «Великое Кольцо» (да-да, именно такую должность занимал наш персональный И.О.О.) я поспешил вернуться в Москву. Можно было, конечно, переночевать у родителей, на их служебную квартире в Королёве, да и комната в общаге оставалась за мной. Но… претило от мысли, что снова придётся отвечать на те же вопросы, пересказывать то, что уже было пересказано и, главное, выслушивать рассуждения на тему «а может, тебе всё же стоит пойти туда-то и туда-то?» Банально хотелось побыть одному – потому я и к деду с бабулей не пошёл, понимая, что неизбежно застряну там за теми же самыми разговорами, и даже Бритькина лохматая морда не сильно поможет восстановить душевное равновесие.
А вот скрипачка Мира – дело совсем другое. Я встретил её во дворе (каюсь, пренебрёг общественным транспортом и подкатил к дому на такси), когда она возвращалась из Гнесинки. В этом году Мира закончила школу и поступила в училище по классу скрипки. Однако чуткости и доброты её это не убавило – увидав мою сумрачную физиономию, она без долгих разговоров сцапала меня за руку и потащила к себе домой, ужинать. Я не сильно-то сопротивлялся – дома меня ждал пустой холодильник да несколько бутербродов, купленных в буфете административного корпуса ЦП перед отъездом.
Сакраментальное «какой ты стал взрослый, Лёша, совсем мужчина!» я как раз и услышал от мамы Миры, Лии Моисеевны. Правда, сразу за этим последовало продолжение: «Вот и Юрик совсем уже взрослый. Он сейчас в МГУ, учится на астронома, и часто Мирочку провожает до дома, это же здесь, близко…» Скрипачка при этих славах зарделась и опустила взгляд в тарелку, а я едва сумел спрятать усмешку – похоже, Юрка-Кащей времени не теряет! Что он поступил на отделении астрофизики и звёздной астрономии Физфака МГУ я знал, конечно - и не абы куда, а в единственную в Союзе группу, где обучаются по специальности «космическая навигация». Так что быть ему штурманом будущей «Зари», никуда не денется…
После Кащея с его астрономией и космонавигацией разговор сам собой перескочил на других членов нашей группы. Из шестерых трое были вне досягаемости: китаянка Лань по-прежнему состоит помощницей Нины на «Джемини-Хилтон» - похоже, она нашла себя в роли космического кулинара, и ВУЗу предпочитает «обучение на рабочем месте». Лида-«Юлька» осталась на Луне, работает вместе с Гарнье и, похоже, намерена следовать по его стопам – в сугубо научном смысле, то есть пойти учиться на планетолога. Что же касается нашего блудного шевалье д'Иври, то он не вылезает из Французской Гвианы – пока его отец пачками на орбиту «крабы», «орбитальные фиакры» и прочие рабочие лошадки ближнего Внеземелья, Шарль учится пилотировать «Миражи» и, кажется, всерьёз готовится к тому, чтобы стать пилотом.
Примерно тем же занят сейчас и Андрюшка Поляков – он вместе с первым набором Монинского лётно-космического училища надел курсантские погоны.  До меня доходили слухи, что Андрюшка на «внеземной» практике проявил себя так, что в это супер-престижное училище его зачислили   без разговоров. И это при конкурсе в три десятка человек на место, причём половина претендентов – офицеры, пилоты с солидным налётом на сверхзвуковых машинах, многие с наградами…
Витя Середа и Оля Молодых подали документы в МАИ, на созданный год назад «Внеземельный» факультет (официально он называется «Орбитальные и космические станции» - наши выпускные им зачли вместо вступительных экзаменов. Китаянка Лань по-прежнему состоит помощницей Нины на «Джемини-Хилтон» - похоже, она нашла себя в роли космического кулинара, и ВУЗу предпочитает «обучение на рабочем месте».
Собственно, в этом и состоит задание, полученному от И.О.О. – встретиться с каждым из нашей «юниорской» группы «3-А» и поговорить за планы на жизнь. «У руководства Проекта, -  сказал И.О.О.  - есть, что им предложить,  и эта почётная миссия возложена на вас.  Рассматривайте это как первое задание, полученное в новом качестве, и отнеситесь к нему соответственно…»
А что, и отнесусь, мне нетрудно. С планами, о которых упомянул И.О.О. всё более или менее ясно: они ожидают, что каждый из нас, притеревшись друг к другу на Земле и пройдя обкатку реальным  делом за её пределами, приобретёт полезную для работе в Космосе специальность. После чего мы, все шестеро (семеро, если брать в расчёт Шарля, который тоже состоит в переданном мне списке) снова составим единую группу – только уже в совсем другом, новом качестве.

Отредактировано Ромей (16-06-2023 17:05:20)

Я развернул тяжёлую бархатную ткань и положил содержимое свёртка на стол. Металл глухо брякнул. По комнате пронёсся многоголосый вздох.
- Ух ты… - мой сосед, мальчишка лет четырнадцати, в ковбойке, выпущенной поверх джинсов восторженно охнул. – Это настоящие?
- Самые, что ни на есть. – заверил я. – Из оружейки замка д'Иври. Наследник гасконского рода, владеющего замком уже без малого шесть сотен лет, просит передать свой привет и вот это – в память о том, как он имел удовольствие скрестить с некоторыми из вас кликни.
- Тот француз, Шарль? – Владислав Петрович вздёрнул в изумлении брови. – А я-то думал, что он просто хвастается насчёт предков-рыцарей…
- Никоим образом. Мы, признаться, тоже так думали, когда только познакомились с ним  - ещё летом семьдесят пятого, в Артеке. Но потом узнали, что его предки – самые настоящие аристократы, а какой-то из его пра-пра… и ещё сколько-то там раз прадедов даже состоял в чине лейтенанта мушкетёров в гвардии короля Людовика Тринадцатого.
- Это что же, он, значит, был вместе с Д'Артаньяном? – спросил кто-то?
- Увы. -  Я развёл руками. - Настоящий, не книжный шевалье Д'Артаньян в роте графа де Тревиля не служил, а в гвардию попал только при кардинале Мазарини. Но встретиться с ним он мог, и даже наверняка – рота «гасконских кадетов», где числился Шарль Ожье́ де Батс шевалье д’Артанья́н, была при осаде Ля-Рошели как и королевские мушкетёры, и даже отличилась там.
Десяток пар озадаченных глаз – серых, карих, зелёных – уставились на Крапивина. Тот кивнул.
- Да, так оно всё и было, так что простим мсье Дюма некоторое отклонение от исторической истины. Но эти шпаги – как я понимаю, не новодел?
Он взял одну, со сложным, витым эфесом испанского типа,  и наполовину выдвинул из ножен.
- И даже выкованы в семнадцатом веке, при короле Генрихе Четвёртом.  – подтвердил я. - Видите, у гарды на клинке, геральдический щиток? Это фамильный герб д'Иври. Кстати, имейте в виду – клинки заточены, с ними лучше поосторожнее.
- Всем ясно? – Командор строго глянул на собравшихся. Каравелловцы, особенно стоявшие ближе к столу потупились, стали отводить взгляды.
- Что мы, маленькие, что ли? – возмутился тот мальчишка, что спросил про Д'Артаньяна. говорил он искренне, но в глазах прыгали чёртики – к гадалке не ходи, уже успел представить себя с одним из  этих замечательных клинков в руках.
- Дежурные тут есть? – спросил Крапивин.
- Я! Мы!– из заднего ряда к столу со шпагами полез парень лет тринадцати в чёрном «каравелловском» берете и с косо повязанным пионерским галстуком на школьной рубашке. За ним торопился другой, тоже в «официальной» форме, с ярко-рыжей шевелюрой.
- Отнесите в капитанскую, поставьте в пирамиду  вместе со знамёнами. Сегодня до вечера пусть там будет пост, и чтобы никто руками не хватал. Это ясно?
И он строго посмотрел на дежурных.
- Есть! – выдохнули оба, схватили каждый по шпаге и заторопились к двери. Остальные расступались, глядя на них с плохо скрываемой завистью.
- Передай Шарлю нашу благодарность, Алексей. – сказал Владислав Петрович. – И пожелай ему удачи от нашего имени.
- Да, точно… он ведь сейчас учится на космонавта, как и ты… вы?
Снова тот парнишка, поклонник шевалье Д'Артаньяна, отметил я.
- Можно на «ты», какие мои годы! А тебя, прости, как звать-величать?
- Серёжа. – мой собеседник, кажется, немного смутился. – Серёжа Лестев.
- Так вот, Серёж, сейчас мы – и Шарль, и я, и другие наши ребята, что были у вас на парусной практике, - мы все учимся в разных местах, но все на специальностях, связанных с космосом. Но работать, я надеюсь, будем вместе.
- Когда закончите учиться?
- Надеюсь, раньше. Учебная  программа, у нас будет особая, экспериментальная, не похожая на обычную учёбу в институте.  Часть занятий, особенно, практических, будет вне Земли -  в космосе, на орбитальных и лунных станциях, на кораблях. Вот Шарль, например, сейчас проходит пилотскую подготовку, но уже этой зимой отправится вместе с нами на станцию «Гагарин». Я и с остальными нашими ребятами говорил, перед тем, как ехать к вам, с Свердловск. Встретился с каждым, поговорил, рассказал о будущей совместной работе – все рады, ждут….
Это была чистая правда. Первую неделю из выделенного мне отпуска я потратил на то, чтобы поговорить с каждым из нашей группы - с кем по видеосвязи, поскольку не мог вот так, запросто, добраться до «Гагарина», «Ловелла» и даже космодрома Куру -  с остальными же, лично, с глазу на глаз. За скобками осталась только китаянка Лань, которой в списке Евгения Петровича почему-то не оказалось.
- Здоровско! – Серёжка восторженно мотнул головой, отчего его волосы, и без того изрядно растрёпанные, пришли в совершеннейший беспорядок. - А наши ребята  которые пошли в «школу космонавтов» - они с вами будут?
Вопрос был не праздный – насколько мне было известно, пятеро каравелловцев после  нашего визита подали документы в свердловский филиал «школы космонавтов» - и трое продолжают учиться там и по сей день.
- Не так быстро.  Сперва им придётся закончить учёбу, потом пройти практику и сдать экзамены. Но через год-другой – почему бы и нет?
-  Я тоже буду как они. - решительно заявил мальчишка. Я прямо залюбовался им – невысокий, лёгкий, стройный, с буйной русой шевелюрой – таких рисует Евгения Стерлигова, иллюстрируя повести Командора. - Только туда с четырнадцати лет берут, а мне только тринадцать…
Видно было, что это обстоятельство огорчает его до чрезвычайности.
Я, было, собрался успокоить Серёжку, что год пролетит быстро, но Владислав Петрович не дал мне договорить.
- Так, отставить расспросы! Совесть-то поимейте: наш гость только с поезда, а мы даже чаю ему не предложили! Кто-нибудь, сбегайте в булочную за печеньем и пряниками, что ли… и самовар поставьте, как раз закипит! Вот сядем за стол, перекусим – тогда и спрашивайте. Вы… ты ведь не против, Алексей?
- Конечно, нет. – я широко улыбнулся. – Конечно, пусть спрашивают, буду рад обо всём рассказать!