…Тьма, пустота, ощущение беззвучного падения в трубе с невидимыми ледяными стенами – и я снова здесь, на скамейке, вокруг серенький апрельский денёк… но почему кисти моих рук мои снова выглядят так, словно принадлежат немолодому, мягко говоря, мужчине, разменявшему седьмой десяток? Потом страшный укол в сердце, в точности такой, от которого всё закончилось в «том, другом» две тысячи двадцать третьем и началось в «этом» тысяча девятьсот семьдесят пятом….
Единственное, что я успел сделать – это обмереть, покрывшись с ног до головы липким потом. Что, назад? Или… всё это было потрясающим по правдоподобию видением, мороком, накрывшим меня в последние мгновения жизни, и теперь – всё, приехали, туши свет? Гранёная ледяная игла, вроде бы, выскочила из сердца, но  сил нет не то, чтобы шевельнуть пальцем, но даже перевести взгляд с высящегося вдали корпуса гостиницы «Орлёнок», поискать глазами хотя бы собаку – она тоже перепугана, вылизывает  стремительно холодеющую кисть. Нож с насаженным на кончик квадратиком бородинского хлеба и ломтика сала выскальзывает из сделавшихся вдруг бессильными пальцев и падает на асфальт. Глухая, ватная тишина – ни шума проезжающих по улице машин, ни ребячьего гвалта, ни даже Бритькиного скулежа. Что, уже всё? Поигрались некие неведомые но явно нечеловеческие – и бесчеловечные! – силы с дурачком, всерьёз вообразившим, поверившим что получил второй шанс, что вот он,  счастливый билет в новое, небывалое. Позабавились, посмеялись, может, даже обсудили его, дурачка, метания и душевные порывы – да и забросили, потеряв в одночасье к нему всякий интерес к надоевшей игрушке?
Отпустило меня так же внезапно, как и накрыло – вместе с нахлынувшей волной звуков. Бритька и правда, подскуливает, пытаясь снизу вверх заглянуть мне в лицо: «ты что это удумал, хозяин, а ну приходи в себя!..» Оркестр вовсю старается, выводя что-то бравурное, и за музыкой совершенно не слышна речь очередного официального лица, выбравшегося на трибуну к микрофону. Смех, весёлые крики, кто-то подхватывает песню, и вот уже вся площадь, заглушая и оркестр, и начальственный мегафон выводит:  «Давайте-ка ребята закурим перед стартом…»  - уже во второй раз с тех пор, как мы устроились тут, на скамейке. Они и в третий споют и в четвёртый, долго ли умеючи?
Руки снова обрели подвижность и прежний облик – крепких рук семнадцатилетнего хорошо тренированного парня. Но я на всякий случай наклоняюсь и рассматриваю асфальт под ногами – нет ни оброненной канапешки, ни «бабочки. И то верно, откуда ей тут взяться, ведь я забыл свой верный ножик на «Резолюшне» - не до памятных сувениров тогда было, хотя бы и принесённых из будущего.  А вот что точно имеется в наличии, так это вопрос:
…Что это было, а?..
Нет, не видение, не морок, не галлюцинация – отчего-то я совершенно точно это знаю. Это было реально, так же реально, как противная ноющая боль в сломанном ногте указательного пальца правой руки, который я зашиб на вчерашней тренировке. Значит - напоминание, предупреждение? О чём? Спросить бы И.О.О., вот кто знает наверняка…
Нет уж. Обойдусь. Как-нибудь – обойдусь. Я встал и в обход веселящейся толпы направился в сторону Университетского проспекта, к выходу из парка. Больше я не вернусь на эту скамейку, пообещал я себе – и не потому что решил вот так, сразу, вдруг, отбросить воспоминания о «той, другой» жизни. Это не получится сделать при всём желании, да и не получится, а вот от приступов рефлексии, которые нет-нет, да накатывают на меня, загоняя в ностальгическую депрессию (свойственную, как выяснилось, тонкой натуре попаданца) избавиться, в самом деле, не помешает. Не тот этот багаж, который стоит тащить с собой в новую жизнь. Нет больше ни послезнания, ни предвидения… нет, да, по сути, не было. А то, что есть и будет - предстоит создать своим умом, своими руками и ещё чем-то, чему не сразу и название-то подберёшь. Но это не страшно, можно обойтись без названия, лишь бы получалось...
Оркестр за спиной умолк. Захрипели динамики, и из них полилась мелодия «Москвы-Кассиопеи». Я обернулся – собравшиеся перед дворцом положили руку друг другу на плечи и стали раскачиваться рядами, в такт, в точности, как артековцы у своих отрядных костров, или ребята из «Каравеллы» в прощальном песенном круге. Мне на краткий миг захотелось присоединиться к этому удивительному  - нет, не хору, а созвучию сердец, внезапно возникшему на месте шумной площади.
Но я сдержался, конечно. Повернулся и пошёл, не оборачиваясь, а в спину мне плыло, звучало, резонировало струнами попаданческой души:
… я возьму этот большой мир,
Каждый день, каждый его час.
Если что-то я забуду
Вряд ли звёзды примут нас…
Я ничего не забуду и… звёзды нас примут. И меня, и тех, кто отправится к ним вместе со мной. А если нам суждено остаться лежать где-нибудь на обочине этой дороги – звёзды примут тех, кто пойдёт следом.
Теперь я это точно знаю.

Москва, май-июнь 2023 г.

Отредактировано Ромей (26-06-2023 13:40:54)