Но это всё, так сказать, внешние новости – те, что приходят из окружающего мира, и неважно, находится он на дне земной атмосферы, на Луне или на соседней орбите. Внутренние же таковы: группа «3-А» в полном составе успешно прошла медкомиссию и готова приступить к выпускной практике. И тут кроется главный сюрприз – мы-то, ничтоже сумняшеся, полагали, что нас попросту распределят по службам и подразделениям «Гагарина», в лучшем случае, поинтересовавшись склонностями и желаниями каждого. Но, видимо, психологам Проекта это показалось мелким, и в знакомых плотных конвертах (переданных, правда, на этот раз не лично И.О.О., а куратором нашей группы) содержались одинаковые предложения: выбрать любое из действующих подразделений Проекта и отправиться туда на практику. И тут же, мелким шрифтом – перечень исключений, состоящий из одного-единственного пункта: работы по строительству станции «Лагранж», да и то, лишь потому что возвращение оттуда в установленный срок (месяц после начала практики) невозможно по объективным причинам, так как запуск «батута» на Лагранже» ожидается никак не раньше, чем через пять месяцев. А так, выбирай что хочешь: хоть комплекс «космического батута» на космодроме Куру во Французской Гвиане, хоть сборочный завод на Байконуре, хоть подразделение, обслуживающее рекреационные «парки»  здесь, на «Гагарине».
Именно так и поступила Оля Вороных – единственная из нашей московской троицы, кто намерен сохранить верность профессии космического садовника, к которой нас попытались приохотить ещё в «ботаническом саду» «Астры. Андрюшка Поляков тоже не сомневался ни секунды – он приписан на практику на межорбитальных кораблях и хвастается, что после занятий на тренажёрах может рассчитывать на ложемент пилота-стажёра – для начала, на челноках, курсирующих между низкими и геостационарными орбитами Земли, благо, число объектов, нуждающихся в транспортном сообщении, растёт, как на дрожжах. Ох, чует моё сердце – если когда-нибудь мы и правда составим экипаж будущей «Зари» (Звездолёт Аннигиляционный, Релятивисский, Ядерный, если кто не помнит) – быть Андрюхе её вторым пилотом.
Витя Середа, как и Оля, остаётся на «Гагарине», в инженерной службе станции. Будет сутки напролёт ползать по техническим тоннелям,  вылавливать утечки, а то и наружу, на броню станции выберется, там много чего нуждается в постоянном обслуживании и ремонте. Он и раньше постоянно ходил, зажав под мышкой очередной альбом со схемами и чертежами внутренних и внешних систем «Гагарина» - ну, теперь сможет развернуться по-настоящему…
Больше других удивила китаянка Лань. За время своего пребывания на орбите она всерьёз увлеклась космической кулинарией, в чём ей немалую помощь ей оказала Нина Ветрова, супруга нашего бывшего вожатого и куратора группы Димы. И когда Лань узнала, что Нину приглашают заняться оборудованием и наладкой кухонного хозяйства на «туристической» американской станции, китаянка сделала всё, чтобы присоединиться к ней в этой командировке. А так как упорства этой дочери Поднебесной не занимать – то завтра межорбитальный челнок доставит их в будущий орбитальный отель, где Лань и проведёт весь месяц выпускной практики.
А вот Юлька ещё не определилась – и некоторые признаки указывают на то, что она ждёт моего решения. Что ж, я не против, даже за – тем более, что идея на этот счёт у меня имеется, и идея поистине грандиозная. Завтра на станцию прибывает начальник лунной станции «Ловелл» - он был на Земле, знакомясь с готовящимися к запуску «Мун Харвестерами» - и вот теперь возвращается в своё хозяйство транзитом через батут «Гагарина». На станции он задержится на пару суток, и в кают-компаниях уже висит объявление о том, что все желающие могут принять участие в беседе на тему перспектив развития лунных поседений. Разумеется, я пойду, и Юльку с собой позову, предварительно объяснив ей суть моей затеи.  А когда встреча закончится, постараюсь улучить момент и обратиться к «хозяину Луны» со своей просьбой. Наглость, конечно, неимоверная – но, вдруг, да выгорит? В конце концов, названия станции «Ловелл» не значится в том сделанном мелким шрифтом списке, верно?

Восстанавливаться пришлось долго и мучительно – в-основном, как объяснил Диме врач «Теслы», из-за того, что невесомость в их вынужденном двухнедельном затворничестве сочеталась с почти полной неподвижностью. А значит -  нагрузочные костюмы «Пингвин», изнурение себя на велотренажёрах, после которых отвыкшие от усилий мышцы болели так, что хотелось выть волком, электростимуляции… Дима дал себе слово: когда в следующий раз придётся отправляться в дальний прыжок с перспективой затянувшегося жидания в финиш-точке – обязательно положить в грузовой контейнер обычный эспандер из нескольких резиновых тяжей с ручками – и плевать на потраченный лимит веса! 
Реабилитационные процедуры, упражнения и ежедневные медосмотры приходилось чередовать с работой. Наверняка, думал Дима, это двухнедельное пребывание в невесомости ещё аукнется их всё это им ещё аукнется, и по возвращении домой каждого ждёт длительное пребывание в восстановительной клинике, но сейчас – некогда, да на Землю они смогут попасть не раньше, чем заработает «батут». График строительства и так трещал по швам, двухнедельное отсутствие строителей сказалось на нём самым неприятным образом, и теперь приходилось нагонять. Дай им волю – Дима и его коллеги сутками не вылезали бы из скафандров, то вылавливая очередную «промахнувшуюся» на сотню километров секцию станции и буксируя её к месту работ, то ползая по решётчатому каркасу в «Кондоре» со сварочным аппаратом в руках, то, повиснув в ложементе «краба», стыкуя очередную балку с решётчатой фермой  строящегося грузового терминала.
Здесь хотя бы вдоволь было воды для гигиенических процедур  - с «Гагарина» прислали сразу два контейнера, каждый из которых, кроме прочего груза, вмещал по одной  цистерне ёмкостью в шесть кубов, и собирались повторять «посылки» каждую неделю. И теперь Дима, возвращаясь после очередной смены, подолгу плескался в пластиковом мешке душевой кабины, наслаждаясь тем, что воду можно не экономить, ни горячую, ни холодную. К тому же, заработала смонтированная установка очистки «серых стоков» (так называли загрязнённую техническую воду), и об экономии они забыли, как о страшном сне.
Что ж, вроде, всё это привычно, знакомо – примерно так оно и было на строительстве «Гагарина», пока не запустили вращение «жилого кольца». А всё же - многое изменилось, и не только в плане работы и повседневной жизни, и Дима Ветров это ощущал это всем своим естеством.  Прежде всего, закончился период его ученичества. Нет, учиться ещё придётся, и очень много – почти каждый из строителей «Лагранжа» в своё свободное время просиживал по часу-полтора в кают-компании «Теслы» за похожим на телевизор аппаратом для чтения микрофишей, причём на экранчиках, как успел заметить Дима, была отнюдь не развлекательная литература.  И всё же - на смену вчерашнему  студенту, практиканту, стажёру, пришёл уверенный в себе, успевший хлебнуть Космоса профессионал. А учёба – что учёба? Она, как считают умные люди, никогда не заканчивается, разве что с выходом на пенсию, до которого надо ещё дожить. Дима, подобно своему книжному двойнику (он всё чаше ловил себя на том, что воспринимает Юру Бородина из «Стажёров» именно в таком качестве) не особо на это рассчитывал - и как-то имел неосторожность поделиться этой мыслью с Папандопуло. Инженер посмотрел на него с изумлением, снисходительно хмыкнул, потрепал по плечу и вышел – вернее сказать, вылетел из кают-компании, где состоялась эта беседа, не сказав ни слова. А Дима только потом сообразил, что это его поведение почти в точности копирует реакцию бармена из Мирза-Чарле на похожее откровение юного вакуум-сварщика.
А пока - монтаж внешнего, «рабочего» кольца «Лагранжа» шёл полным ходом. Уже получили с Земли и установили на свои места четыре секции из девяти и начали подготовку к монтажу внутреннего бублика с установкой «космического батута»  -  жилые вращающиеся секции было решено собирать в последнюю очередь. Так что теперь забот у Димы прибавилось: надо было освежить в памяти криогенное хозяйство «батута», которое ему предстоит сначала монтировать, потом налаживать, а после и заниматься их эксплуатацией. Где-то в промежутке между вторым и третьим он рассчитывал побывать если не на Земле, то хотя бы на «Гагарине». Нина, что ни день, присылала для него коротенькие послания, где с большим юмором описывала свою работу в «Джемини-Хилтон» - так американские газетчики прозвали строящийся орбитальный отель, - и он чувствовал, что сильно соскучился по молодой жене. Нина писала, будто бы руководство пообещало предоставить ей пятидневный отпуск, и по желанию – либо поездку на Землю, либо номер-люкс в одной их уже запущенных в эксплуатацию секций. Предложение было, что и говорить, соблазнительным, но Дима всё же предпочёл бы Землю – полежать на зелёной траве, посмотреть на голубое небо над головой, вдохнуть полной грудью свежего, вкусного не кондиционированного воздуха, наполненного опостылевшими станционными ароматами – это стоит любой роскоши. Да и медики наверняка не оставят его в покое, потребуют пройти курс полного восстановления в каком-нибудь санатории. Скажем, на южном побережье Крыма – чем плохо? Или в Сочи, где Проект возводит большой реабилитационно-лечебный центр для сотрудников Внеземелья.
Браслет на запястье пискнул – время отправляться спать. Дима мог, конечно, посидеть в кают-компании ещё полчаса, но это гарантировало бы упрёки на ближайшем медосмотре. Так что он щёлкнул клавишей, гася экран аппарата для микрофишей, отстегнул поясной ремень и, оттолкнувшись, выплыл из-за кресла к потолку. Спать так спать – Внеземелье шутить не любит даже в мелочах, и неукоснительное соблюдение требований дисциплины, в том числе, и режима здесь не оспаривается.
Дима проплыл по узкому цилиндрическому коридору «Теслы» (вращения, создающего искусственное тяготение на корабле не предусматривалось) и едва не промахнулся момо люка каюты, которую он делил с Васей Гонтаревым. Стащил комбинезон, запихнул его в контейнер для грязных вещей и, повозившись, забрался в спальный кокон. Иллюминаторов в каюте не было и он немного подождал, прежде чем выключить крошечную лампочку в изголовье – в точности, как в пассажирских купе, подумалось ему. Интересно, как там его бывшие подопечные, эта отчаянная группа «З-А»? Наверное, уже сдали выпускные на «Гагарине» и готовятся получить назначения – первые в своей «внеземельной» карьере? А ведь совсем недавно, два с небольшим года назад, бегали по гальке Артековского пляжа в шортиках и рубашках, с пионерскими галстуками на шее и менялись друг с другом «куриными богами», - камешками с дырками, которые носили потом на шее, на шнурках, как талисманы - и красивыми, отполированными морской водой раковинами рапанов и гребешков. Наверное, в санатории, в сочи будет так же – и черноморский прибой, и ласковое солнце, и сумасшедший аромат акаций вдоль набережной… С этой мыслью он и заснул, нимало не задумываясь о бездне, ледяной и пустой, как в первый день творения, пронизанной каскадами космических лучей и продуваемой солнечным ветром. Спать надо, а не думать о всякой ерунде – завтра новый рабочий день, и выложиться ему, Дмитрию Ветрову, инженеру-криогенщику, вакуум-сварщику и строителю межпланетной станции «Лагранж» предстоит по полной программе…

Конец первой части

Отредактировано Ромей (31-05-2023 12:46:50)

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
«Невозможное стало возможным,
Нам открылись иные миры…»

I

«…Я Земля я своих провожаю питомцев
Сыновей, дочерей. 
Долетайте до самого Солнца
И домой возвращайтесь скорей!..»
Эта песня на стихи Долматовского, которую Ольга Воронец спела ещё в шестьдесят третьем, для научно-фантастического фильма «Мечте навстречу» звучала по внутристанционной трансляции во время погрузки на прыжковый корабль «Тихо Браге». Это новый технический шедевр, совместное творение инженеров «Боинга» и «Туполева» (недавно в этом, некогда чисто «самолётном» КБ тоже появилось «космическое» подразделение)  не предназначен для посадки на Землю и не имеет ни плоскостей, ни подходящих двигателей. Он вообще плохо соотносится с требованиями аэродинамики – угловатый, тупорылый, словно городской автобус, за что получил от «гагаринских» острословов прозвище «Икарус», ощетинившийся по бортам гроздьями маневровых движков, с четырьмя неубирающимися опорами, делающими его похожими на дизайнерский комод. Благодаря этим опорам он может совершать посадку на Луну - как и взлетать с неё. А ещё -  выполнять окололунные маневры и даже, при наличии дополнительного топливного бака  добираться своим ходом до земной орбиты и обратно. В данном случае этого не требуется – мы отправимся к спутнице нашей планеты проверенным способом, через «космический батут» «Гагарина». «Икарус» приписан к станции на постоянной основе, и это его то ли третий, то ли четвёртый рейс к Луне, и первый, который должен завершиться прилунением – предыдущие имели своей целью доставку людей и грузов на строящуюся на лунной орбите «Звезду КЭЦ».
  Кстати, припомнил я, перешагивая комингс шлюза, за которым начиналась труба переходного рукава - в том фильме был ещё один советский космический шлягер, который «И на Марсе будут яблоки цвести». Ну, до Марса мы пока ещё не добрались – но Луна вот она, в паре часов, которые понадобятся на то, чтобы пройти через «горизонт событий (он же «тахионное зеркало»), вынырнуть из таинственного ничто на лунной орбите и, сделав полтора оборота, совершить посадку в Центральном Заливе Моря Спокойствия, возле станции (вернее сказать, самого настоящего лунного города) «Ловелл», куда я отправляюсь по приглашению её начальника, Георгия Михайловича Гречко собственной персоной. 
Я плыл по коридору «Тихо Браге» (в нём, как и в прочих трансорбитальных кораблях, не было предусмотрено вращающихся пассажирских модулей, где создавалась бы искусственная гравитация) и думал – как всё-таки изменился мир вокруг меня за какие-то неполные два с половиной года!  Оказавшись в апреле семьдесят пятого в почти неотличимой – на первый взгляд, разумеется – версии СССР, где расхождения с известными мне событиями приходилось искать по подшивкам старых газет, я через каких-нибудь два с половиной года с удивлением обнаруживаю себя чуть ли не в том самом варианте реальности, из которого вот-вот, уже в обозримом, совсем близком  будущем отправятся в космос фотонные планетолёты «Хиус» и «Тахмасиб», стартует к далёкой звезде Шидар в созвездии Кассиопея релятивистская, аннигиляционная, ядерная   «Заря» и уйдёт на разведку систем планет-гигантов рейдер «Лунная радуга». Поверить в это было бы трудно, практически невозможно, и изложи я подобный вариант событий на одном из форумов, где тусовались писатели-фантасты, меня немедленно порвали бы на тряпки, объяснив, растолковав, разложив по полочкам, что такого не может быть, потому что не может быть никогда. Но… я сейчас на самом настоящем планетолёте, пусть и не слишком героически выглядящим; за иллюминатором вращается тройной бублик станции «Гагарин», а где-то там, по другую сторону Солнца кружит в бездонной межпланетной пустоте недостроенная станция «Лагранж», где работает сейчас Дима Ветров, мой бывший артековский вожатый…
На «Ловелл» я отправляюсь не один – Юлька с радостью согласилась составить мне компанию, заявив, что давно собиралась всерьёз заняться проблемами постоянных лунных поселений и, возможно, связать с этим свою дальнейшую работу. Ну и Бритька, конечно – вон она, обиженно косится на меня из-за двойной преграды в виде прозрачного пузыря своего «Скворца-ГАВ» и мелкой сетки специальной «орбитальной» собачьей переноски. Там ей предстоит провести всё время перелёта – впрочем, лохматой зверюге не впервой, она уже опытная космическая путешественница. Кстати, Гречко, когда я набрался-таки наглости и обратился к нему с просьбой допустить меня на практику на вверенную ему станцию, хитро улыбнулся и сказал что да, согласен, но лишь при условии, что я возьму с собой собаку. «О твоей псине судачат на всех внеземных объектах, и многие отчаянно завидуют «Гагарину» - объяснил он, - и коллектив попросту не простит мне, когда узнает, что я мог затащить её к нам на «Ловелл» и упустил такую возможность!» Что ж, я только за – глядишь, в списке Бритькиных достижений прибавится ещё одна запись из книги рекордов Гиннесса – как первой собаки, побывавшей на Луне.

Отредактировано Ромей (31-05-2023 18:37:44)