Продолжение (предыдущий фрагмент на стр.14)

Раздраженный тем, что вынужден был войти в Лош в одиночку и пешком, через какую-то низенькую калитку, и встречен человеком, не обремененным титулом и являвшимся бастардом Лорренов, так и не признанным собственным отцом, граф де Бюсси собирался высказать Релингену все, что о нем думает. Вот уже шесть долгих лет Луи де Клермон, более известный как Бюсси д'Амбуаз, терпеть не мог принца Релингена. Чувство графа было взаимным, так что когда два ненавистника одновременно являлись в Париж, столицу королевства начинало трясти, как в лихорадке от постоянных стычек сторонников Бюсси и Релингена, остервенелых драк их лакеев и пажей. Ее величество королева-мать не без задней мысли посоветовала сыну даровать принцу Релингену губернаторство в Турени, по соседству с той самой провинцией, где губернаторствовал Бюсси, втихомолку надеясь, что рано или поздно племянник избавит Францию от наглого головореза. К разочарованию Екатерины и несчастью жителей Анжу, принц Релинген не вспоминал надоевшего ему графа, а рейд Александра де Бретея в Анжу остался незамеченным Бюсси, полностью занятого любовными похождениями. Только наглое похищение графини де Монсоро заставило Бюсси вспомнить о ненавистном враге.
Идиллическая картина, открывшаяся губернатору Анжу, окончательно взбесила Бюсси. Вместо того чтобы достойно и торжественно встретить явившегося с визитом губернатора соседней провинции, принц Релинген и граф де Саше сосредоточенно рассматривали какую-то коробку, делали пометки на непонятном чертеже и сыпали словами, вовсе не имевшими какого-либо смысла.
— Я требую ответа, где она?! — гневно вопросил Бюсси, испепеляя присутствующих негодующим взглядом.
Губернатор Турени неспешно обернулся.
— Требуете? Вы чего-то требуете, Бюсси? — с насмешкой проговорил он. — Вы, должно быть, не заметили, но вы уже в Турени, а не в Анжу. Требовать что-либо здесь могу только я.
— Верните мою женщину, и я уеду! — объявил граф.
— Вашу женщину, Бюсси? — деланно удивился принц. — Неужели вы женились? Ну, наконец-то! Эта новость осчастливит всех мужей и жен Франции. Какое спокойствие воцарится в Анжу! Так кто она? Расскажите, нас это развлечет.
— Довольно претворяться, Релинген! — рявкнул Бюсси. — Я прекрасно знаю, и вы это тоже знаете, что ваш любимчик похитил у меня женщину, мою женщину, вам это ясно? И я требую от него ответа, иначе я заставлю…
— Полковник, — неожиданно резко перебил Бюсси Жорж-Мишель, — вам пора проверить караулы. Выполняйте!
Граф де Саше с удивлением взглянул на друга:
— С каких пор… — начал он.
— Еще одно слово, — с преувеличенным спокойствием проговорил принц, — и вы отправитесь под арест. Идите!
Александр аккуратно поставил обскуру на стол и вышел, испытывая сильное искушение хлопнуть дверью. И все же полковник подавил свой порыв, решив позднее переговорить с другом начистоту. Жорж-Мишель посмотрел на незваного гостя и его взгляд потяжелел.
— Оставьте в покое перчатки, Бюсси, не вмешивайте в свои страсти Бога.
На губах графа  заиграла победная улыбка.
— Я рад, Релинген, что мы поняли друг друга. Но не надейтесь, что вам удастся долго прятать от меня своего друга. Мы еще встретимся, и будем драться.
— Не думаю, — ответил Жорж-Мишель. — Граф пишет поэму и не захочет расстраивать себя видом вашей смерти. До Рождества он вряд ли освободится, так что вам не на что рассчитывать.
Бюсси расхохотался.
— И вы надеетесь, что за это время сможете его натаскать? — издевательски поинтересовался граф. — А, впрочем, почему бы не дать вам этот шанс? Это будет вдвойне забавно. Дуэль перед Рождеством!  Наш поединок затмит дуэль Жарнака и  Шатеньере. Я убью вашего птенчика, Релинген, и подарю его шпагу церкви.
Взгляд Жоржа-Мишеля стал настолько тяжел, что мог бы придавить более чувствительного человека, чем Бюсси. Принц Релинген жалел лишь об одном, что в кабинете не было пистолетов, и он не мог пристрелить графа на месте. Под взглядом Жоржа-Мишеля Бюсси расцвел в улыбке — его забавлял  бессильный гнев принца.
— А после Рождества мы с вами встретимся, — подвел итог Бюсси.
— Не думаю, что нам суждена еще одна встреча, — холодно и безразлично произнес Жорж-Мишель.
— О, вы решили умереть на могиле своего любимчика? — поинтересовался Бюсси. — Ничего не имею против. В таком случае, прощайте, Релинген. Ах, нет, я приду на похороны Бретея, так что до встречи.
Губернатор Анжу небрежно кивнул и вышел из кабинета. Жорж-Мишель сел и прикрыл глаза.
Шесть лет, шесть лет у него были возможности убить Бюсси, а он упускал их одну за другой, развлекаясь войной с графом, словно очередной забавой. И вот теперь из-за его беспечности другу грозила гибель. Смерть Христова! — Жорж-Мишель стукнул кулаком по столу. Ему следовало расстрелять мерзавца и его головорезов со стен Лоша, и покончить с распрей раз и навсегда. Ни один человек во всей Франции не сказал бы после этого и слова упрека.
Сказал бы, — поправил себя Жорж-Мишель. Один-единственный бы и сказал. Тот, о чьей жизни он сейчас думает. И что теперь делать?
Александр де Бретей добросовестно обошел караулы и вернулся в кабинет принца.
— Послушайте, Релинген, — заговорил он, — я понимаю, вы хотели поговорить с графом наедине, но вы могли так и сказать, а не выставлять меня как мальчишку.
Жорж-Мишель открыл глаза.
— Какое там поговорить? — проворчал он. — Я просто не хотел, чтобы он вызывал вас на дуэль тотчас.
— Но так же нельзя! — возмутился Александр. — Я не могу уклоняться от дела чести.
— Чести? — повторил принц Релинген и его глаза вспыхнули гневом. — О какой чести можно говорить, если Бюсси собирается вызвать и убить заведомо слабейшего противника, и даже не потому, что вы якобы отняли у него любовницу, а потому что ему хочется уязвить меня? Где в этом честь — умереть от руки убийцы?
— А почему вы считаете, что я слабее? — уязвлено спросил молодой человек.
— Да потому что я вас учил, — ответил Жорж-Мишель. — И потому что за все то время, что вы находитесь в Турени, я ни разу не видел, чтобы вы посетили фехтовальный зал. Вы не вылезаете из библиотеки — по-моему, вы уже выучили находящиеся там книги наизусть. Вы готовы часами разбираться с просителями, проводить расследования, заниматься крепостями и дорогами. Свойства обскуры вы скоро будете знать лучше меня. О ваших занятиях с Виетом я даже не говорю. Но при этом вы ни разу не брали в руки шпагу, потому что вам это не интересно. А между тем я упражняюсь регулярно, и уж будьте уверены, Бюсси тоже. И только вам недосуг!
— У меня просто не было времени, — попытался оправдаться Александр.
— На то, чтобы в третий и четвертый раз перечитывать одни и те же книги, у вас времени хватает, — заявил Релинген. — Нет, друг мой, у вас слишком много времени, и вы забыли о некоторых обязанностях офицеров. Своим солдатам вы устраиваете учения чуть ли не каждый день, так что вы скажете о себе? И с такими-то стараниями вы хотите драться с Бюсси?! Я бы разрешил вам поединок, но только в том случае, если бы был уверен, что он, как и я, способен умереть от смеха.
— Послушайте, Релинген, я не мальчишка, чтобы меня отчитывать! — вспылил молодой человек.
— Прекрасно, — процедил Жорж-Мишель. — Тогда за шпагу, сударь, за шпагу. Наконец-то вы узнаете, где в Лоше находится фехтовальный зал.

Продолжение следует....

Ну что ж, у вас есть такая возможность ))

Это есть — в том числе Варфоломеевская ночь (это в первом романе).

Продолжение

Его высочество был прав, ибо первое, что сделал Бюсси, вернувшись к спутникам, это сообщил о предстоящей дуэли с Бретеем. Воздух огласился радостными криками. Нельзя сказать, что сопровождавшие Бюсси дворяне так любили его или ненавидели графа де Саше, однако развлечься за чужой счет они были рады всегда. Единственное, что печалило благородных шевалье, так это то, что дуэль не последовала незамедлительно.
— Бретей пишет поэму, — с усмешкой сообщил Бюсси, — но к Рождеству он обещал освободиться. Согласитесь, господа, было бы грешно отказать человеку в последнем желании.
Господа расхохотались. Пари на исход поединка были два к одному в пользу Бюсси. И все же шевалье признавали, что графа де Саше не стоило недооценивать. Уж если совсем мальчишкой он мог с легкостью уложить Буассе и Ле Нуази и даже ранить принца Релингена, то поединок обещал быть интересным. Господа лишь гадали, что именно сделает Бюсси, проявит великодушие к сопернику, иными словами, искалечит и изуродует его, или попросту убьет, и что в том и другом случае сделает принц Релинген. Осень и зима обещали быть нескучными.
— А теперь, господа, в Париж! — провозгласил Бюсси.
В Париж Бюсси въезжал, если и не триумфатором, то с чувством, весьма близким к этому. Война с Релингеном приближалась к победному концу. Крепость по имени Диана де Монсоро неминуемо должна была сдаться на милость победителя. Бретей в скором времени обещал упокоиться в могиле.  Как ни оглядывался по сторонам Луи де Клермон, он не мог найти никого, кто смог бы встать вровень с ним и его славой. Окрыленный собственной неотразимостью, граф не постеснялся навестить Диану в особняке ее мужа. И на этот раз ему сопутствовал успех.
Ненадолго попав под опеку супруга, графиня де Монсоро с потрясением осознала, что заботы о положении в обществе, нескончаемые охоты и общение с приятелями занимают мужа много больше, чем честь жены. Диана так и не поняла, обрадовал мужа ее приезд или нет. Между делом приголубив супругу, Шарль де Монсоро посоветовал Диане поскорее вернуться в Анжу и умчался устраивать очередную охоту. Графиня со вздохом поняла, что как истинный охотник при виде добычи, которая не спасается бегством, а сама идет к нему в руки, ее супруг потерял к ней всякий интерес.
Зато интерес графа де Бюсси к Диане только возрос. Графиня припомнила скучную жизнь вдали от мужа, вспомнила рассуждения фрейлин, что лучше добровольно сказать мужчине «да», чем становиться посмешищем всего двора, и безропотно отдалась Луи де Клермону. Отныне при каждом появлении графа при дворе Париж начинало лихорадить. Бюсси во всех подробностях рассказывал, как будет убивать Бретея, сочинял ему эпитафии, обещал устроить после дуэли торжественное шествие и возложить шпагу поверженного на алтарь собора Нотр-Дам.
Бюсси или Бретей, Бретей или Бюсси? — гадали придворные дамы и шевалье, и даже горожане, сидя у очагов на своих кухнях спорили, кто из двух графов переживет Рождество. Столкновения между сторонниками Бюсси и Релингена возобновились. Ставки на дуэлянтов были самыми безумными, и с каждым днем все больше склонялись в пользу Бюсси, ибо Шико, не способный остаться в стороне от всеобщего возбуждения, во всех подробностях поведал двору, в чем заключаются умения шевалье Александра во владении шпагой.
Анжелика Жамар не знала, как быть.  Ее первое и самое естественное решение нанять против графа де Бюсси с десяток «браво» потерпело полный крах. Самоубийц среди мастеров шпаги не нашлось, какой бы гонорар не предлагала госпожа Жамар наемным убийцам. Анжелика плакала ночами, ставила свечи по парижским церквям, заказывала мессы, бегала по тайным протестантским молельням и даже просила молиться за Александра старого Моисея. Если бы это было возможно, бывшая шлюха обратилась бы даже к сторонникам Магомета, однако в Париже подобных людей не наблюдалось, так что Анжелика была вынуждена довольствоваться молитвами католиков, гугенотов и иудеев.
Его величество Генрих Третий с нескрываемым интересом наблюдал за всеобщим возбуждением, однако по понятным причинам не желал победы ни одному из дуэлянтов. По мнению короля Франции лучшим подарком к Рождеству была смерть обоих наглецов. Ну, что мешало Бюсси и Бретею одновременно проткнуть друг друга шпагами и немедленно испустить дух? Шико весело поддакивал королю, сочинял язвительные четверостишия на обоих графов, так что время проходило весело и быстро.
Только герцог Анжуйский не находил ничего веселого в предстоящей дуэли. По примеру немногих благоразумных людей его высочество задавался вопросом, а состоится ли поединок, и если состоится, что предпримет кузен Релинген? Франсуа чувствовал, что на этот раз Бюсси переступил грань. Следовало предупредить графа, воззвать к его благоразумию. Правда, герцог признавал, что благоразумие было не самой сильной стороной Луи, но попытаться стоило:
— Послушай, Бюсси, — заговорил Франсуа, когда граф в очередной раз принялся живописать предстоящую дуэль, — почему бы тебе не покончить дело миром?
— С охотой, — отозвался Бюсси, — почему бы и нет? Только скажите, мой принц, от этого мира Бретей умрет?
— Господь с тобою, Бюсси, — оторопел Франсуа. — Я говорю тебе о мире, а не о смерти.
— Какой же это мир, если Бретей останется жив? — с неудовольствием возразил граф. — Такой мир мне не нужен.
— Да что он тебе сделал?! — поразился дофин.
— Ничего особенного, — пожал плечами Бюсси, — просто я хочу проучить Релингена. Вы бы видели, мой принц, его лицо, — граф мечтательно улыбнулся. — Он стоял и ничего не мог сделать. Ради одного этого стоило вызвать Бретея на дуэль! Рождество будет веселое…
— И что же ты сделаешь?
— Как что? — усмехнулся Бюсси. — Изуродую его и убью. Это будет хороший урок Релингену.
Франсуа отвернулся. Судя по всему, граф де Бюсси так и не понял, чем простой дворянин отличается от принца. Сегодня он говорил таким тоном об одном принце, завтра заговорит о другом…  Герцог Анжуйский с сожалением вздохнул:
— Надеюсь, ты не сказал об этом Релингену?
— Почему же, мой принц, сказал, — непринужденно ответил граф. — Релинген сам напросился.
Поскольку душеспасительные беседы с покойниками не входили в планы его высочества, Франсуа наскоро попрощался с Бюсси, посоветовав тому вернуться к обязанностям губернатора Анжу. Возможно, его высочество и не отличался излишней чувствительностью, но видеть смерть своего недавнего любимца ему не хотелось.
Луи де Клермон самодовольно сообщил, что и так намеревался возвращаться в Анжу.
— Представляете, мой принц, Диана собирается покинуть Париж. Было бы глупо выпускать ее из моей власти.
Герцог Анжуйский рассеянно кивнул, размышляя, что у него есть три месяца на то, чтобы свыкнуться с потерей Бюсси и подыскать ему замену. Оставалось подумать, кто из благородных господ мог пополнить ряды сторонников дофина и что он мог ему предложить.

Продолжение следует....

Таким он и был. Тут приведен реальный разговор, разве что в реальности Бюсси разговаривал не с герцогом Анжуйским, а с маршалом д'Омоном. Это про "зачем мне мир, если такой-то не умрет".