Cherdak13, скоро увидите....

Продолжение

А еще через четыре дня пришло известие, что схвачены негодяи, что покушались на него и Франсуа. Генрих предвкушал занятное зрелище на Гревской площади, д’О размышлял, достаточно ли стражи в Шатле и не лучше ли переместить преступников в Бастилию, а принц Релинген вновь старался вернуть кузена с небес на землю.
— Генрих, те не можешь наказать тех, кто покушался на брата и на меня одинаково — это излишне возвысит Лорренов. Твои добрые подданные должны видеть разницу между нами — наглядно. Четверка лошадей для того, кто покушался на дофина, и простая петля для покушавшегося на меня. Что ж, будем считать, что мерзавцу повезло.
— Но твоя мать Валуа, — возразил король.
— Да-да, Валуа, — подтвердил принц. — Но вот эти птички с моего герба никуда не денутся. И они точь в точь такие же, как у Гизов. Так что оставь, Генрих, свои мечты. В наказаниях тоже должна быть иерархия…
Королева-мать и ее сын переглянулись.
— Да и то придется отложить это действо, пока в Париж не войдут войска.
Когда еще через два дня войска все же пришли, Жорж-Мишель с облегчением перевел дух и понял, до чего устал. И все же его хватило на то, чтобы поприветствовать д’Эпернона, вместе с д’О обсудить финансирование будущего отряда королевских телохранителей, сообразить, что ресурсов Барруа будет явно недостаточно для обеспечения безопасности Генриха и собственных сыновей — к счастью, у д’Эпернона была Гасконь, а потом, наконец, отправиться спать в тех покоях, что были дарованы ему в Лувре еще со времен шестнадцатилетия.
Жорж-Мишель слишком устал, чтобы заметить, как его люди выгнали из покоев каких-то наглых захватчиков, и повалился на постель, вполголоса распорядившись, чтобы его разбудили, если случится что-нибудь страшное. Предупреждение было сделано не зря, и принц Релинген спокойно проспал почти сутки и мог бы спать и дальше, если бы его не разбудили сообщением, что «его величество желает дать ему аудиенцию».
Несколько ошалевший от подобной официальности, начисто отброшенной Генрихом за время их бдения, Жорж-Мишель выбрался из постели и попытался привести себя в порядок. Переодеться было не во что, но после первого мига растерянности его высочество заметил принесенные кем-то свежую рубашку и чулки.
Чистая рубашка, чистые чулки были наслаждением и почти примирили принца с несвежим нарядом, в котором почти десять дней он не только бодрствовал, но и спал. А потом Жорж-Мишель и вовсе решил, что стыдиться надобно не ему, а тем дворянам, что предпочли покинуть Лувр в трудный час. И потому на аудиенцию принц Релинген отправился в самом лучшем расположении духа, но был немало удивлен, когда слуга привел его не в кабинет Генриха, а в большой зал приемов.
А потом удивления стало еще больше, потому что его величество красовался в полном облачении кавалера ордена Святого Духа, маршал д’Омон (весь в пыли, словно только что с дороги) держал в руках длинный орденский плащ, Клод де Виллекье, один из немногих облаченный в орденский наряд, держал в руках голубую ленту, а Филибер де Грамон (не менее запыленный, чем д’Омон) положил перед принцем расшитую подушку, чтобы тот мог преклонить колени перед королем.
Когда епископ Амио протянул Жоржу-Мишелю Святое Писание, чтобы он мог произнести положенную клятву, принц Релинген решил, что Генрих умеет быть благодарным. Когда король назвал его «братом», вообразил, будто Генрих оговорился, а когда узнал, что отныне его фамилия Валуа д’Алансон и ко всем своим титулам он еще и принц Блуа, и член королевской семьи, понял, что влип. Он не спрашивал себя, как Генрих и его матушка ухитрились провернуть такое дело, и где в своих трудах они потеряли салический закон, потому что понимал, что если совсем недавно юристы Генриха смогли раскопать права королевы-матери на Португалию, то и с этим делом должны были справиться. Принц Релинген и Блуа размышлял о том, что отныне связан по рукам и ногам, и без разрешения короля не сможет даже чихнуть.
Впервые в жизни Жорж-Мишель понимал Франсуа Анжуйского. И впервые думал, что Макиавелли просто щенок! «Как полководцу избавиться от неблагодарности государя». Спрашивать надо было: «Как подданному спастись от благодарности короля».

Продолжение следует...

Cherdak13 и это еще не все, поэтому
Продолжение

Когда церемония завершилась, и они с Генрихом остались наедине, Жорж-Мишель почтительно поблагодарил кузена за великую милость и попросил разрешение удалиться в Турень.
Генрих отмахнулся, словно он сказал чепуху.
— Сначала ты должен присутствовать на наказании мерзавцев, — начал он и наставительно заметил, что теперь, поскольку он тоже Валуа, оба преступника отправятся в путешествие на четверке лошадей. Жорж-Мишель понял, что спорить бесполезно, и только обреченно поклонился. — А, во-вторых, посмотри на свой новый герб.
Герб и правда потрясал, и Жоржу-Мишелю понадобилась вся выдержка, чтобы сохранить спокойствие и невозмутимость. Генрих не стал даровать ему герб Алансонов, да и не смог бы, пока жив Франсуа. Не стал одаривать и гербом города Алансона, слишком похожего на лотарингских птичек, если не считать количества голов. Геральдисты Генриха вдоволь поиздевались над гербом Лорренов. Та часть, что досталась Жоржу-Мишелю от матери — урожденной Валуа по обоим родителям, не претерпела каких-либо изменений, от отца у него остался только герб Барруа, зато в центре красовался новый щит Валуа-д’Алансона. Прежнее золотое поле щита превратилось в серебряное, червленая перевязь стала лазурной, а лотарингских птичек-алерионов* сменили серебряные лилии Валуа. Жорж-Мишель смотрел на это геральдическое безумие и говорил себе, что с этим ему отныне жить. 
А через два дня на Гревской площади состоялась казнь.
К этому дню Жорж-Мишель успел, наконец, переодеться и привести себя в порядок. А еще обнаружил, что при дворе вновь появились все те, кто сбежал из Лувра и Парижа, когда обстановка после покушения на Франсуа сделаюсь опасной даже для короля. Жуайез вернулся со всеми братьями, даже мальчишкой Клодом, и со всеми братьями отправился на Гревскую площадь, поражая горожан сверканием парчи и драгоценностей. Жорж-Мишель старательно размышлял, как бы не заснуть, а юнцы горячо спорили, как долго продержатся преступники, и чего раньше они лишатся — рук или ног.
На вопли мерзавцем мальчишки внимания не обращали, зато когда кнут палача заходил по спинам и бокам лошадей, двенадцатилетний Клод не смог сдержать слез. «Лошадок жалко», — всхлипывал мальчишка, и Жорж-Мишель счел необходимость заметить, что после казни лошадок обязательно наградят морковкой и ломтями хлеба с солью. Мальчишка повеселел и радостно закричал, когда после долгих усилий и мытарств первый преступник остался без руки.
А в целом казнь была очень долгой, нудной и скучной, и даже крики и звериный вой осужденных не могли помешали принцу спать. Все время пребывания Жоржа-Мишеля на Гревской площади превратилось в мучительную борьбу со сном.
В Турень его высочество смог отправиться только через три дня, но перед этим Жорж-Мишель получил множество королевских распоряжений, среди которых были поручения объехать Анжу, Пуату и Мен и посмотреть, как там обстоят дела.
Узнал, что как член королевской семьи обязан каждый шесть недель приезжать в Лувр. «И то верно, — решил новоявленный принц Блуа, — двор не стоит оставлять без присмотра».
Писать отчеты о делах в Турени он должен был каждые четыре месяца. «Ничего страшного, — утешал себя Жорж-Мишель, — для чего-то же существуют секретари».
А еще выяснил, что без разрешения короля не может обручать своих детей и подбирать крестных для будущих отпрысков, не может покидать Францию (иными словами, ездить в Барруа и Релинген) без одобрения его величества и, конечно, не может принимать иностранные награды без дозволения Генриха, что и правда было логично.
Жорж-Мишель понял, что даже дышать должен через раз.
И все же разрешение вернуться в Турень было встречено принцем Релингеном с нескрываемым облегчением. За прошедшие дни дорога успела подсохнуть, небо поголубеть, а зелени основательно прибавиться. Тур встретил своего губернатора с радостью и почтением, а известие о его неожиданном возвышении притянуло в Лош множество просителей и гостей. И кое-кого из них нельзя было, как Гиза просто выставить за дверь.
Впрочем, говорить «нет» на некоторые предложения Жорж-Мишель умел еще двенадцать лет назад, и потому смог закончить опасный разговор с Филиппом де Круа, герцогом Арсхотом, с безупречной вежливостью, которая сгладила непреклонность.
Через три недели одно за другим случились два покушения.
Преступников его люди взяли без особого труда, однако негодяи ничего не могли сказать о своих нанимателях. Жорж-Мишель даже заподозрил Гиза, видимо, так и не выучившего урока, но кузен, устрашенный демонстрацией родственника, клятвенно уверял, будто он здесь не причем.
Принц понял, что кузен Гиз не лжет.
Оставалось одно — отправить преступников на виселицу и усилить собственную охрану. И постараться, чтобы законные опасения за свою жизнь не парализовали его труды.
Привычные прошения жителей Турени доказывали, что в провинции почти ничего не изменилось. За последние два года в должности губернатора Турени Жорж-Мишель научился снисходительно относиться к просителям, и потому, когда в ноги ему бросился какой-то старик с мольбами спасти «хорошего мальчика», Жорж-Мишель по обыкновению решил расспросить бедолагу — судя по всему, небогатого горожанина — что случилось.
К удивлению губернатора, оказалось, что старик уже взывал к его милосердию два года назад, и сейчас просил вовсе не за воришку или какого-то другого нарушителя закона, нуждавшегося в избавлении от виселицы или же галер. Впору было вспомнить известную притчу про льва и мышь, потому что «горожанин» молил за человека, размышлениями о котором были заняты чуть ли не все мысли Жоржа-Мишеля. «Мальчика», который нуждался в спасении, звали Александр де Бретей.
Это обращение и заставило принца Релингена устроить небывалый рейд в Анжу. Результатом рейда и расследования принца стало появление на его столе двух стопок бумаг.  Меньшая отправилась в турский парламент, а большая непременно должна была научить «мальчишку» Бретея осторожности и благоразумию.

* Мифологические птицы, похожие на орлов, но без клюва и когтей, якобы обитающие на востоке. Именно эти птицы находятся на гербе Лорренов, а вовсе не дрозды.

Продолжение следует...

Отредактировано Юлия Белова (01-05-2024 10:21:59)

Это не опять. Это как раз было перед тем, как Жорж-Мишель устроил рейд в Анжу. И стало причиной рейда.

Жорж-Мишель просто вспоминает последние события.
А вот дальше опять будет про Александра. У него проблемы.