Много шума наделал «хлебный» бунт. Но опять-таки не в классическом понимании. Начался он с того, что на свет Божий появился закон «О хлебной торговле в Империи Российской», по которому государство закупало семьдесят пять процентов урожая по высочайше установленным, но вполне справедливым ценам у самого производителя, то бишь  у простого деревенского Ваньки. И, как небольшое исключение, у крупных агропромышленников, которые остались на свободе с относительно чистой совестью после всех ревизий и расследований. Причём, большинство из них в качестве деятельного раскаяния за шалости с поставками во время войны передало половину собственности опять-таки в казну. Ведь лучше потерять пятьдесят один процент, но остаться на свободе (относительной), чем по тому же закону от шестнадцатого года ехать под Сестрорецк на алюминиевый комбинат, или разрабатывать Тверские торфяники.
   А самой большой проблемой у крестьян были перекупы и магазинщики. О чём довольно красочно поведал Отдельного Корпуса Госбезопасности штаб-ротмистр Астафьев, знакомство с которым свёл давным-давно в Минске во время войны. С Михаилом  Владимировичем, а тогда ещё молоденьким корнетом Мишенькой из Минского жандармского управления мы прокрутили одну контршпиёнско-деликатную комбинацию.
   Потом он перевёлся с повышением в Гомель, откуда и приехал в Институт по служебной надобности - заполучить экземпляр полиграфа и научиться на нём «отделять зёрна от плевел, а котлеты от мух» . Зайдя засвидетельствовать своё почтение супругам Филатовым и Прозоровым, после озвучивания всех светских новостей с малой Родины, в том числе и громкого скандала с управляющим Добрушской писчебумажной фабрики, принадлежавшей княгине Ирине Ивановне Паскевич. Фабрика эта испокон веков была известна чересчур уж на взгляд очень многих гуманным отношением Её Светлости к рабочим. Да и проект вышеупомянутого закона «О труде» процентов на семьдесят списывался с этого предприятия.  А этот хитровыделанный козлик, назначенный вместо Стульгинского, в приступе эстетического озарения вдруг решил, что суммы, отчисляемые на обустройство рабочего быта, гораздо красивее будут смотреться в его личном кошельке. Народ это воспринял абсолютно неправильно и поделился своими сомнениями с кем надо. Ну а эти самые кто надо, в том числе и наш штаб-ротмистр, взяв с собой бухгалтеров-аудиторов, нагрянули безо всякого приглашения в гости. Наглядно продемонстрировав правильность пословицы о незваных гостях монголо-татарского происхождения. Те могли ещё на бакшиш согласиться, а вот этим счетоводам нужна была Истина в последней инстанции. Которая не замедлила явиться на свет Божий. Помимо наплевательского отношения к Высочайшим решениям (коль Регент написал «Быть по сему», значит должно быть именно так и никак иначе), за что «виновнику торжества»  светил годик-полтора неба в клеточку с друзьями в полосочку, оказалось, что этот прохиндей с главбухом ещё и светлейшую княгиню обворовали на пару десятков тысяч. Что добавило к сроку ещё пару-тройку лет. И обо всём этом, радостно повизгивая от свершившейся справедливости (что было проплачено из не очень афишируемых фондов), раструбила на всю губернию «Гомельская копейка» и другая независимая пресса. Потом, пользуясь перерывом в чаепитии, мы вышли покурить на свежий воздух и Михаил Владимирович рассказал уже вести с полей…
- Вы же помните, Денис Анатольевич, у нас в Гомеле, в Белых казармах 160-й Абхазский пехотный полк квартирует… - Астафьев закончил разминать папиросу, чиркнул спичкой и выпустил облачко дыма. – Так вот, служит там в одной из рот  второго батальона  подпрапорщик Казинец. Сам, так сказать, из местных, призывался из Дуяновки, воевал, видать, отлично, коль до подпрапорщика дослужился и два Георгиевских креста имеет. Обратился он в начале сентября к ротному с рапортом отпустить домой на неделю по неотложной надобности. Ротный и поинтересовался - какая-такая неотложная нужда появилась. А подпрапорщик и ответил, хоть стой, хоть падай… Для охраны, мол, хлебного обоза из родной деревеньки!.. И поведал далее, что все подводы с хлебом возле самой Новой Белицы останавливают перекупы…
- Перекупы? – Название больно знакомое, в голове сразу возникает образ наглого нахрапистого водилы, гонявшего на продажу тачки из Германии и почувствовавшего себя хозяином жизни в стиле King of the Road.
- Не слышали о таких? – Штаб-ротмистр, улыбаясь, делает «лирическое» отступление. – Их ещё называют ссыпщиками, кониками, прасолами, мартыхаями, в разных местах по разному. Но суть одна. Вся эта шатия-братия нанимается владельцами лабазов, хлебных амбаров и магазинов, купцами, торгующими зерном. Их задача – встретить подводы с хлебом на подъезде к городу, и обманом, или угрозами заставить крестьян продать через них своим хозяевам зерно по заниженным ценам. А если всё же найдётся кто смелый, да прорвётся в город, у него никто хлеб не покупает без договора с перекупом. Вот так помается-помается мужик, сунется в одно место, в другое, да и согласится. Не повезёшь же обратно, да и лошадки зачастую не свои, а наёмные, за них деньгами отдавать надо, или тем же хлебом…
   Астафьев делает паузу, затягиваясь папироской, затем продолжает:
- А у самих купцов, да лабазников иной спектакль начинается. Берёт хозяин на пробу горсть зерна из мешка и начинает чехвостить перекупа, мол, что ты, паршивец за зерно купил негодное. Крестьянин встревает, доказывая, что зерно хорошее, начинается спор, а тем временем купцовы подручные мешки взвешивают, да с гирьками балуются. А потом всё из мешков в одну кучу ссыпается. И чешет земледелец в затылке – как так? Дома взвешивал, другой вес был. А перевешивать хозяин уже не даёт, некогда ему, видите ли.
- М-да… Весело русскому мужику на Руси-матушке живётся…
- Вы правы, Денис Анатольевич. А в нашем случае эти самые перекупы оказались, как на подбор, ребятками дюжими, да с ножами, с дубьём. Вот и попросили земляки нашего подпрапорщика помочь.
- Понятно. И что ротный?
- Ну, сам ничего решать не стал, обратился по команде к батальонному. Тот тоже не стал брать на себя ответственность, отрапортовал полковому командиру.
   Блин, если кто-нибудь из «нарочанцев» обратился  ко мне с такой просьбой, весь батальон резвился бы дня три!  А потом ещё полгода все оставшиеся в живых шахер-махеры по ночам в холодном поту просыпались!..
- А тот в свою очередь к начальнику дивизии?
- Нет. Полковник Страдецкий сразу про Российский Общевоинский Союз вспомнил. Членом коего и он сам, и офицеры с солдатами являются, в том числе и этот самый подпрапорщик. Вспомнил и то, что РОВС сам Регент опекает и патронирует. И своей властью отправил селянам  половину полкового обоза с возницами. А для пущего спокойствия на дорогах добавил своим приказом команду конных разведчиков. Разумеется, все хлопоты по прокорму взяли на себя деревенские…
   Михаил Владимирович раскуривает новую папиросу, пуская вверх облачко ароматного дымка, и продолжает:
- И вот пылит себе обоз, десяток крестьянских подвод вперёд на полверсты отпустив, останавливают их эти канальи-перекупщики. Кто с кулаками, кто с дубинами на селян лезут. И в разгар комедии из-за ближайшей рощицы разъезд конных разведчиков появляется. И невинным тоном интересуется, что, мол, тут у вас происходит. После чего, «разобравшись» в ситуации, берут языков по старой фронтовой привычке. А тут и мы появляемся, полковник, чтобы подстраховаться, с нашим начальством договорился.
   Вот и получилось налицо явное нарушение Уложения, по которому все эти гаврики должны как минимум по полгода арестного дома получить. Они тут же, чтобы хотя бы частично избежать наказания, соглашаются своих хозяев-лабазников сдать с потрохами. Ну а дальше уже дело простое было. Взяли и этих голубчиков на горячем. Позакрывали, пока следствие будет идти, все их лабазы-магазины. Для проверки соответствия документов хранящимся запасам.

Отредактировано Majorvks (09-02-2024 22:37:08)