Отправились на двух институтских экипажах, замаскированных под обычные пролётки. С той только разницей, что гарантированно не разваливались при длительной езде «с ветерком», когда двигатель в две лошадиных силы развивал максимальную силу и скорость. Ещё одно отличие заключалось в том, что у каждого «лихача» в доступной близости находился неприметный саквояж, в котором лежала «бета» и шесть магазинов для неё. Достал, воткнул, затвор передёрнул, и получите плотный автоматический огонь на ближней дистанции. Тем более, что водилы и пользоваться ими  умели, и в рукопашном кое-чего стоили. Но, несмотря на весёлое щебетание дам и окружавшее июньское великолепие природы, всю дорогу размышлял, достаточные ли меры приняты к охране княжны. И в конце концов пришёл к выводу, что главным козырем является внезапность и непредсказуемость. Маршрут как таковой был спланирован уже на крыльце, лишних ушей рядом не было. Несмотря на способ попадания в лучший из миров Гинденбурга, Людендорфа и Гучкова, снайперы в мирной жизни как-то не прижились. Да и им для работы нужен был маршрут клиента, подготовка лёжки, пути отхода и ещё куча нюансов.  А тех, кто решит побаловаться «бонбой и револьвертом», ждут пара Кольтов 1911 у казаков-конвойцев и пара Браунингов у нас с Воронцовым. Его «мышки» тоже не с пустыми руками в путь отправились, да и у моей ненаглядной слишком уж многозначительный вид. Не иначе, как подаренного когда-то «малыша» с собой прихватила. Это не считая вышеупомянутых пистолетов-пулемётов у «извозчиков»…
   Первый пункт нашего вояжа впечатления особого не произвёл. Дом как дом, два этажа, красный кирпич, стандартная белая лепнина между этажами, вокруг окон и двери. Над последней белая табличка с надписью в одну строку «Детский приют трудолюбия святой равноапостольной княгини Ольги». Мы высаживаемся и шагаем к крыльцу, «лихачи» тем временем, перекрывая проход пролётками, распределяют между собой сектора стрельбы. Берусь за ручку - дверной молоток, выполненный в виде традиционного льва с традиционным же кольцом в зубах, и вежливо стучу три раза. В ответ – тишина. «Троечку» сменяет уже более настойчивая «десяточка», на которую следует долгожданный и вежливый отклик «Кого там ешо принесло?». Так как разговаривать через дверь неприлично, отстукиваю ещё одну порцию. Дверь, скрипнув, начинает открываться, за ней появляется борода, за которой следует дежурная фраза всех сторожей и дворников.
- Вот я щас метлой… Виноватый, Вашбродь!.. – Увидев меня, обладатель обильной волосяной растительности на лице моментально соображает, что что-то пошло не по обычному сценарию, и озвучивает дежурную отмазку. – А я уж подумал, что шпана балует…
- Я тебе дам шпану! – Негромким рыком привожу привратника, или кто он там, в состояние, более удобоваримое для конструктивного диалога. – Открывай! Инспекционная комиссия из санитарно-эпидемиологического Департамента! Есть кто из начальства?!
- Э-э… Эта… - Бородач пытается уловить в услышанной галиматье что-нибудь знакомое и понятное, но потом быстро решает перевести стрелки. - Так точно, Вашбродь! Сам господин попечитель!.. Да Татьяна Филлиповна, дама… энтая… классная!..
- Веди! – Просачиваемся внутрь, сначала я с Дашей, затем Воронцов с Великой княжной, а затем и наш эскорт, включая спецбарышень. Одна из которых тоже одета медсестричкой, вторая играет «училку-воблу очкастую».
   Сторож-дворник-истопник-и ещё кто-то по совместительству ведёт нас по скрипящей давно не крашенной лестнице на второй этаж и останавливается перед ближайшей дверью.
- Вот туточки господин попечитель Андрей Михалыч и заседают…
- Свободен. – Отпускаю облегчённо вздохнувшего работягу и открываю дверь…
   М-да… Кабинетом это можно назвать с большой натяжкой. Комнатушка три на четыре метра с одним окном, места хватает только на пару шкафов с какими-то папками и письменный стол. Из-за которого, отложив в сторону очки и тощую пачечку бумаги, навстречу нам поднимается сухонький старичок. Седая «чеховская» бородка, большая лысина, обрамлённая редкими волосами, старомодная пиджачная пара в состоянии, среднем между «ещё вполне благопристойно» и «изрядно поношено».
- Добрый день, господа! Попечитель приюта статский советник Андрей Михайлович Томышев. Чем обязан визиту?
- Здравствуйте, господин  Томышев. – Озвучиваю легенду нашего появления. – Чиновник по особым поручениям при Министре народного просвещения Денис Анатольевич Гуров. Мы коллегиально с Российским обществом Красного Креста прибыли к Вам с инспекцией по указанию  Её Императорского Высочества Великой княжны Ольги Николаевны.
- Осмелюсь поинтересоваться, чем именно наш приют привлёк Ваше внимание? – Несколько натянуто интересуется «пан директор». – Были конкретные указания на этот счёт?
- Нет, что Вы, Андрей Михайлович. Была своеобразная лотерея, дабы исключить всякую показушность. – Пытаюсь как-то выкрутиться, не ожидал-таки прямого вопроса в лоб.
   Томышев обводит нас взглядом, который на несколько мгновений дольше, чем нужно, останавливается на Великой княжне. Затем в его глазах что-то этакое мелькает, даже бровки вверх чуть дёргаются, вот чую одним местом, узнал он одну из медсестричек! Кирдык всей нашей конспирации!..
- И что же Вас интересует? – Если старичок и сообразил «ху из ху», то виду не подаёт, правила игры принял.
- Мы хотели бы посмотреть в каких условиях живут Ваши подопечные, чему и как они обучаются, чем занимаются в свободное время. – С едва заметным волнением в голосе объясняет Ольга Николаевна.
- Ну, что ж, прошу следовать за мной… Ваше… Э-э… Дамы и господа… - Андрей Михайлович, выпустив нас из кабинета, возглавляет процессию, давая по ходу необходимые комментарии…
   Экскурсию мы начали с дортуаров, находившихся, как и кабинет попечителя, на втором этаже. Правда, дортуарами небольшие комнатки можно было назвать очень условно. Проходики сантиметров по пятьдесят между койками, протиснуться взрослому можно только бочком, многое повидавшие на своём веку тумбочки с облупившейся краской, старые потрёпанные солдатские одеяла, посеревшие от времени и бесчисленного множества стирок наволочки с множеством заплаток на подушках… На вешалках у двери пальтишки, в моё время такие называли «очень б/у»… Штукатурка на потолке вся в трещинах, полы немилосердно скрипят на каждом шагу… Но всё по возможности вымыто, вычищено, чисто и опрятно, если только это слово здесь применимо…
   На первом этаже – три «учебных класса», совмещённых, как я понимаю, с мастерскими и библиотекой. В последней слышен женский голос, декламирующий что-то из «Сказки о царе Салтане». Заглядываем внутрь и наблюдаем живописную картину. Чуть ли не на головах друг у друга сидит десятка три девчушек от шести до двенадцати-тринадцати лет в одинаковых платьишках и передниках, вскочивших при нашем появлении и достаточно слаженно выдавших «Здрасти-и». А возглавляет это женское царство пожилая полноватая дама, как раз и извещавшая молодёжь насчёт того, что «пушки с пристани палят, кораблю пристать велят». 
- Татьяна Филлиповна, это – инспекция из Министерства народного просвещения и Красного Креста. – Объясняет наше вторжение Томышев.
- Татьяна Филлиповна Ярославцева. – Представляется в свою очередь дама. – Классная дама и учительница.
- Простите великодушно, что помешали Вам. – Великая княжна, похоже, забыла, что по сценарию она – простая медсестра, а говорить должны мы с Воронцовым. – Мы просто хотели подробно ознакомиться с условиями проживания.
- Ознакомились? – Немного вызывающе осведомляется классная училка. – Андрей Михайлович показывал Вам наш второй этаж?
- Татьяна Филлиповна, прекратите, пожалуйста! – Старичок пытается воззвать к благоразумию своей подчинённой. Хотя, судя по тону, она-то и играет тут первую скрипку.
- Отчего же? Если господам так интересна правда, то они должны её знать. А если нет… Ну, что ж, пусть даже меня уволят от службы, зато моя совесть будет чиста!..
- Мы уже осмотрели дортуары, Татьяна Филлиповна. Тесно, скученно – да. Но с точки зрения порядка – выше всяких похвал. – Пытаюсь подольститься и перехватить разговор.
- И в правом крыле тоже побывали? – Ледяным тоном осведомляется грозная дама.
   Угу-м, а вправо-то мы так и не пошли, задурил-заговорил нас хитрый старичок. Ответ, как видно, был явственно написан у меня на лице.
- Варенька, почитай девочкам вот отсюда. – Татьяна Филлиповна подзывает к себе одну из старших девчонок. – А мы скоро вернёмся…
- Этой зимой крыша прохудилась окончательно, пришлось дортуар старших девочек переселить. Частично – к младшим, частично – в кабинет попечителя. – Видя наше недоумение, боевая «училка» поясняет. – Андрей Михайлович на время переселился в кладовку.
- Татьяна Филлиповна!.. – Вновь пытается заткнуть источник откровений покрасневший статский советник.
- Продолжайте, сударыня. Нам желательно знать истинное положение дел. – Продолжаю играть ревизорскую роль. – Никаких гонений не будет, это я Вам обещаю.
- Денис… Анатольевич, если я правильно поняла! Я ничего не боюсь! В худшем случае уеду к племяннице в имение и заберу нескольких девочек с собой. Надеюсь, уж на это Вам хватит твёрдости, Андрей Михайлович!.. – Поворачивается она к своему непосредственному начальству, затем обращается снова ко мне. – Заходите осторожней!..
   М-дя… Правый дальний угол потолка еле держится на прогнивших почерневших балках, стены в плесени, штукатурка пластами аж отваливается… Пол тоже гнилой…
- … Неоднократно обращался в Московское отделение Попечительства о трудовой помощи, но вспомоществование обещалось только на словах. – Томышев пытается оправдаться перед Великой княжной. - Казна выделяет только четверть от необходимого, да и с задержками. Частным образом помогает нам только купец Фёдор Григорьевич Котин, но пока все деньги уходят на повседневные нужды. Да иногда ещё булочник местный, Иван Иванович Большаков, по выходным девочек булками балует.
- Татьяна Филлиповна, если завтра в приют подъедет человек, сможете то же самое показать ему?
- Да, конечно. – Ответ звучит несколько удивлённо. – Я же здесь, можно сказать, квартирую, вот дверь моей комнаты…
   Теперь приходится удивляться уже нам с Воронцовым, но далее следуют пояснения, скажем так, не совсем укладывающиеся в обычную логику.
- После кончины мужа свой дом в Тарасовке я сдаю внаём, аренда небольшая, вся уходит на приютские нужды. А я сюда, к  девочкам поближе переселилась, свои-то уже повыходили замуж и разъехались кто куда…
- Денис Анатольевич, я думаю, Иван Петрович сможет оказать помощь и людьми, и материалами. – Подошедший Воронцов предлагает альтернативный вариант.
   Ну и пусть его, не будем конкуренцию по пустякам составлять. Не выгорит, я своего Платошу со спецами-мастерами из нестроевой роты сюда отправлю. И с материалами как-нибудь разберёмся. У меня в полку Мой Батальон над Макаренковскими архаровцами шефствует, молодую смену себе готовит, а второй и третий пока не при деле. Подкинуть им идею с этим приютом, что ли?.. А вообще, с Княжной об этом надо поговорить. Благотворительность – это, конечно, здорово, но… Короче, есть кой-какие мысли на этот счёт. И идею недавно подкинули. Причём, не кто иной, как князинька озорной наш Феликс Юсупов, душегуб распутинский. Я тогда ещё ему наобум брякнул про благотворительность и образование. А он с этим посылом к графу Игнатьеву сунулся, да так и прилип, как банный лист к министру образования. Сейчас и продвигает, и спонсирует помимо казны, естественно, программу ликбеза по всей Руси-матушке. Так вот, когда мы случайно с ним пересеклись, он и выдал мне логическую выкладку о том, какими мы сегодня детей воспитаем, такую страну завтра они и построят…
   Из приюта наш путь лежал, естественно, в места, очень обожаемые женщинами и поэтому непроизвольно ненавидимые мужчинами. В будущем моём сей увлекательный и длящийся порой почти до бесконечности процесс получил название «шопинг». Половину  пути до Фирсановского пассажа Княжна сидела очень задумчивая, но потом озвучила свои мрачные думы. Её очень шокировало, что при посещениях питерских приютов и на Васькином острове, и в Кронштадте, и в Царской Славянке положение дел там было на пару порядков лучше, чем здесь. Пришлось мне своими грязными ручищами сдирать розово-наивные очёчки с княжьих глаз и объяснять, что, во-первых, рядом с Царским Селом основная задача каждого, находящегося на мало-мальски значимой должности, состоит в пускании пыли в глаза, дабы не отвлекать августейшие особы от привычного времяпрепровождения. А во-вторых посоветовать Ея Высочеству вот так же инкогнито наведаться в какой-нибудь приют, чтобы увидеть реальное статус кво.

***
  В Пассаже дамы оживились и, весело щебеча, двинулись вперёд, оставляя нас в арьегарде. Впрочем, спецбарышни не забывали где они и для чего, хотя со стороны мы выглядели группкой не очень богатых провинциалов, дорвавшихся до благ цивилизации в Первопрестольной. И, переходя из одного «райского уголка» в другой, никто не забывал контролировать остальных посетителей на предмет возможных агрессивных действий. Кроме, естественно, Княжны в роли экскурсанта и её персонального гида Дашеньки. Когда все магазинчики закончились, посидели в кафе, наслаждаясь кофейком с эклерами.
   Насытившись, наконец, деликатесами и мельканьем атрибутов счастливого женского существования, вся компания двинулась к последнему пункту маршрута - Сухаревскому рынку. Там пришлось немного потяжелей. Потому, что походка и манеры поведения у благородной публики вовсе не аналогичны таковым у подвыпивших лавочников, шустрых лотошников и прочих завсегдатаев рынка. Пришлось перестроиться, один из конвойцев со своей барышней ледоколом рассекал толпу, второй взял правый фланг, Воронцов с Ольгой Николаевной шли в центре, а мы с Дашей двигались левей и немного сзади. Под аккомпанемент зазывальских речёвок, громогласных споров покупателей с продавцами и прочим сопутствующим шумом, неторопливо насыщая великокняжескую память картинами жизни простого народа, прошлись по «благородным» рядам и собрались уже уходить, когда Его Величество Случай подкинул нам финальный штришок. Что-то маленькое и шустрое на большой скорости пыталось пробиться через частокол ног. Причём, сопровождаемое сзади азартным криком «Держи вора!!!». Наш «ледокол», в последний момент шагнув навстречу, поймал  мальчонку лет семи-восьми, одетого, скажем так, очень бедно, прижимавшего к груди маковый калач. Дитёнок, в отчаянии заверещав, забился в руках, пытаясь вырваться, но весовая категория была абсолютно не та. Его тут же, не опуская на землю, передали внутрь «оцепления», и через мгновение прискакавший следом довольно объёмный то ли лавочник, то ли трактирщик еле успел затормозить перед кителем с погонами. И достаточно недовольным взглядом. Расценив последний, правда, на свой лад.
- Прощеньица просим, Вашбродь! Спасибочко Вам преогромное, што сволочонка ентова спаймали! Щас я ему горяченьких-то всыплю!..
   Толстяк одной рукой пытается расстегнуть ремешок, другой уже тянется к мальчишке. За спиной ухмыляются в предвкушении забавы то ли его подручные, то ли очень инициативные борцы за справедливость, и как всегда в таких случаях вокруг нас моментально собирается толпа, охочая до халявного зрелища. Ну да, ещё в Средневековье любимым развлечением черни были публичные казни…
- Кольцо… - Командую негромко, но понятно всем знающим что к чему.  Моментально Княжна, Даша и неудачливый воришка оказываются заслонёнными от потенциального агрессора со всех сторон.
- Вашбродь, мелюзгу-то отдайте на правёж! Виноватый патаму шта! – Доносится из толпы пьяненький голос, тут же подхваченный «общественным мнением». Никто из нас на шум не реагирует, каждый держит свой сектор.
- Да как так-то?!.. Да што ж такое творится-то, а?!.. Люди добрыя!.. – Жиробас, видя, что остаётся без добычи, начинает митинговать.
- Да не крал я! – Доносится из-за спины плачущий детский голосок. – У меня пятак был, Деля Симундовна дала!..
   О, какие интересные имена на Руси встречаются! Даже приблизительно не представляю как сие записано в метрике…
- … Хотел калач купить, а меня на входе половой придержал, сказал деньгу показать!.. Потом пятак забрал, да подзатыльника отвесил, мол, неча тут оборванцам разным шастать!..Вот не вру, ей-Богу! Пятак тот приметный был, с решки крестом поцарапанный!..
- Кто отобрал? – Голос Княжны звенит негодованием.
   Мах делает полшага в сторону, чтобы мальчишке лучше было видно.
- Вот этот, слева который!.. – Тощая ручонка указывает на одного из помогальников, одетого типичным трактирным служкой. Тот как-то суетливо суёт руку в карман, но незаметно кинуть монету на землю не получается. Не та, всё-таки, реакция против Маха. Смазанное движение, резкий вопль, бедолага уже упирается носом в свои колени, задранная рука смотрит вертикально в небо, конвоец подхватывает медный кругляш, выпавший из ослабевших пальцев, осматривает его и, ухмыляясь в усы, громогласно объявляет:
- Вот он, пятак! А вот и крест на нём!..
   Потом его колено почти незаметно пробивает по рёбрам «фисианта», и тушка закономерно переходит в положение «Дяденька, не бейте лежачего!». Толпа опять начинает шуметь, на сей раз по другому поводу…
   Блин, надо как-то отсюда выбираться, нельзя на такой дистанции оборону держать!.. Выход подсказывает какой-то подмастерье, настойчиво пробивавшийся в первые ряды, чтобы увидеть все подробности своими глазами. Он запинается о чью-то ногу и, стараясь удержаться, хватается за мой рукав. Одновременно чувствую шаловливую ручку, пытающуюся прогуляться по моему карману… Доворот влево, правая жёстко фиксирует запястье «рабочей» грабки, левая по дуге летит к локтю, большой палец находит нужную точку. «Мастеровой» с диким криком выгибается вперёд и поднимается на носки, потом встречается со мной взглядом, полным боли и отчаянии. Толпа переключается на лицезрение нашей застывшей в непонятном танце пары…
   Ох, ты ж мой хороший! Как здорово, что ты очутился здесь и сейчас!..
- Вот он, воришка! – Подпускаю в голос истерично-радостные нотки, затем ослабляю захват. Бедолага моментально соображает, что другого шанса спасти свою шкуру у него не будет. Вырывает руку, толкает «нижней частью спины» стоящую сзади толстую тётку так, что она приземляется на пятую точку, перекрывая доступ её спутнику, уже сообразившему что почём и тянущего руки к заветной цели. Потом, не разгибаясь, рвёт с низкого старта, скользким ужом ввинчиваясь между двух других тёток…
- Держи вора!.. – Народ, почувствовав, что праздник всё же состоится, ломится на азартный крик в другую сторону, освобождая возле нас пространство.
- Ну, а мы с тобой, любезный, сейчас пойдём и поговорим. – Воронцов одной только интонацией побуждает застывшего соляным столбом трактирщика ожить и взять курс на своё заведение, вывеска которого видна метрах в тридцати…

Отредактировано Majorvks (28-02-2024 21:16:31)

Спасибо, всё исправил.

Министерство исправил. А насчёт Красного Креста - причём тут военные врачи? Его представляют медсёстры и "училка-вобла очкастая".