Но, тем не менее, мы победили, в смысле, убедили ВэКаэМа, вдовствующую императрицу Марию Фёдоровну и Великих княжон в необходимости отделения польских и финских мух от русских котлет. 
   По первому вопросу сильно обескураженный царским в обоих смыслах предложением Дмовский не особо огорчился, узнав, что Крэсы Всходни останутся москальскими, ему гораздо больше приглянулись восточная часть Верхней Силезии, Познань, Западная Пруссия, Восточная Померания и ещё немного по мелочи. Он даже, скрепя сердце, согласился Данциг-Гданьск обозвать вольным городом и отдать в распоряжение Лиги Наций.
   А по второму вопросу срочно вызванный из Финляндии генерал-майор в отставке Карл Густав Эмиль Маннергейм несколько раз очень конфиденциально общался с Регентом, после чего отправился обратно в своё родовое гнездо Виллнэс  учить полулегальный щюцкор военному делу военным же образом, а также в компании некоторых местных политиканов готовить плебисцит по вопросу независимости Суоми. Насколько я знаю, от финнов нужны были только согласие на аренду военно-морской базы Гельсингфорс Балтийским флотом и Петсамо-Печенга, где через годик-другой российские геологи вдруг  внезапно найдут медно-никелевые руды.
   Потом, когда закончили делёжку земли, начали делить деньги. В смысле – контрибуции и репарации. Штаты брезгливо-высокомерно отказались от своей доли (понимая, естественно, что толком не повоевали, и никто им за красивые глаза не даст и цента), англичане непонятно почему держались как-то невнятно, зато лягушатники развернулись во всю ширину своей лягушачьей души. Наверное, именно тогда и появилось крылатое выражение «Жаба душит». Нет, гансы, конечно же, вволюшку порезвились на французской земле, но это ещё не повод требовать больше половины репараций себе любимым.
   В общем, предварительно сошлись на российской доле в тридцать процентов. И тут же обрадовали парижских союзников предложением, от которого нельзя отказаться -  забрать определённый процент от этих тридцати в счёт уплаты долгов.  Абсолютно всех - и военных, и довоенных.   Парижане обрадовались, кинулись подсчитывать цифирки и нолики в суммах, но столкнулись с первым обломом. Только по предварительным данным более половины российских долговых обязательств перекочевали из благородных ручек французских рантье в грязные лапы Терещенко, Путилова, Второва и иже с ними. А те, купив эти бумажки ниже номинала во время неудавшегося переворота «царя Кирюхи», не нашли ничего лучшего, чем преподнести их на блюдечке с голубой каёмочкой в дар Регенту, полностью выполняя условия «деятельного раскаяния» в своих предыдущих делах и убеждениях. В-общем, своё право свободно дышать свежим воздухом они отработали, дальше начнётся индивидуальная работа у кого сколько шёрстки ещё отстричь.
   Лондонские союзники при таком подходе оживились, но, как оказалось, – зря.  Для начала Келлер с Треповым очень грубо и неделикатно, то есть, прямым текстом и вслух напомнили сэру Ллойд Джорджу о том, что ещё не получили внятных объяснений диверсионно-революционным действиям британских подданных Бьюкенена, Кроми, Де Хавиланда, Райнера, Эллая  и иных гордых бриттов во время февральских событий. Затем, не обращая никакого внимания на возмущение премьера (Нет, ну как можно о подобных вещах говорить так громко и при посторонних!) поинтересовались, когда же банкиры из  «Бэрринг бразерс» отправят обратно в Питер драгоценности и пять тонн золотых монеток, кои являются собственностью Романова Н.А. и его пятерых детишек, до недавнего времени работавшего российским венценосцем. А потом перешли к главному. Типа, мы с вами договоры на поставку вооружения заключали? Заключали. Золото под залог дали? Дали.  Аж целых четыреста девяносто с чем-то там тонн за четыре года. А оружия получили, дай Бог, процентов на двадцать пять. Так что будьте любезны триста семьдесят тонн обратно в закрома Родины вернуть, ваши пушки с винтовками нам больше не нужны – дорога ложка к обеду. На возражения британского премьера, что все договоры – инициатива частных лиц, руководящих частными фирмами, и правительство Его Величества короля Георга V тут не при делах, Келлер язвительно-вежливо поинтересовался как же теперь быть с гарантиями, данными вышеупомянутыми правительством и королём императору Николаю II. И далее  непререкаемым тоном изъявил волю Регентскую, мол, сначала отдайте нам наше, а уж потом и мы долги платить будем. В-общем, вёл себя так, как и присуще не просвещённому джентльмену, а первобытному русскому варвару, только вчера слезшему с разлапистого дуба. Да ещё и пообещал в случае несогласия национализировать все британские предприятия, а их владельцев выдворить за пределы Империи. Делалось это специально для того, чтобы,   во-первых, вбить клин между Францией и Британией, а во-вторых, вызвать нервную реакцию туманного Альбиона и тем самым заиметь повод оставить двух «сердечно согласных» наедине, то есть выйти из Антанты. Тогда будут развязаны руки во многих вопросах, включая более тесные контакты с проигравшим войну Вторым Рейхом.
   А контакты уже появились. Со слов Павлова в России будет строиться филиал компании «Люфтшифбау-Цеппелин». Сам граф уже скончался, но из Фридрихсхафена скоро приезжает Хуго Эккенер, его правая рука, и не один, а с группой инженеров-конструкторов. Он всеми силами пытался удержать на плаву своё детище после того, как Германии запретили иметь дирижабли и даже начал о чём-то перешёптываться с американским «Гудьиром». Но срочный российский заказ на три маленьких «пузыря»-разведчика для только что созданной ГЭОН (Геологическая экспедиция особого назначения), последовавшее за ним предложение о постройке в России завода, аналогичного фридрихсхафеновскому, и выпуске на нём большой партии пассажирских и грузовых дирижбомбелей заставили этого самого Хуго повернуться лицом к востоку и «кормой» – к янки. Тем более, что Кайзер, воодушевлённый идеей нашего Регента о выплате части репараций в виде постройки металлургических, химических и прочих высокотехнологических предприятий германскими промышленниками, наверняка был перед оными ну очень красноречив и убедителен. Стандартный контракт на подобные инициативы предусматривал постройку в указанном месте завода и гарантировал пятилетнюю занятость всех «гастарбайтеров» из Рейха от главного инженера до простого сталевара, или слесаря при обязательном качественном обучении трёх-пяти подчинённых из местных. Учитывая огромную безработицу и взлетевшую выше крыши инфляцию в Фатерлянде, гансы хватались за такую возможность мёртвой хваткой.
   И первыми пример показали господа из концерна «Крупп АГ». По Версальскому договору им запретили даже думать о чём-то милитаристском, посоветовав обратиться к массовому изготовлению лопат, грабель и ночных горшков.  Но нынешний хозяин герр Густав Крупп фон Болен и Хальбах, до дрожи в коленках обожавший всё военное, тут же погнал половину своих конструкторов и инженеров создавать «независимый» шведский «Бофорс», а вторую половину – поднимать Царицынский орудийный завод, надёжно позабытый-позаброшенный английским Виккерсом. А извечный заклятый друг и конкурент Круппа герр Тиссен изнывал в ожидании результатов геологоразведки Курской магнитной аномалии и нескольких других не менее интересных мест, готовясь по первому свистку ринуться строить стотонные мартены и пятисоттонные домны «совсем как в Фатерлянде», то бишь, по самым передовым технологиям.
    Что касается третьего известного мне персонажа – Карл Фридрих фон Сименс во время  визита к Павлову впал в состояние перманентного офигивания после того, как ему показали работу миниатюрной пары «передатчик – приёмник» на полупроводниках. И хотя академик честно предупредил, что разброс по параметрам диодов и транзисторов огромный и нужно всё подбирать вручную, видок у немца был не только слегка ошарашено-придурковатый, но и, тем не менее, очень задумчивый.
    И это ему ещё не всё показали! Во время одного приезда «на побывку» из Академии я заметил средь почти уже родных осин и берёз Института чужеродные чёрные пятна, в приближении оказавшиеся ни много ни мало господами офицерами Российского Императорского флота в чинах от лейтенанта до каперанга, неизвестно какими муссонами и пассатами сюда занесёнными. В ответ на мой вопрос - что тут забыли представители ластоногих и водоплавающих, академик хитро улыбнулся и повёл на блиц-экскурсию в тот самый засекреченный лабораторный блок. И вот там, возле небольшого, метров десять на пять бассейнчика я натурально охренел! В воде был утоплен механический Чебурашка! Два горизонтально расположенных полуметровых «колокольчика» со срезами, затянутыми чем-то тёмным, и металлический шар между ними напоминали именно этого мультяшного героя. Всё это великолепие крепилось шарнирами к металлическому каркасу, туда же уходили реечные тяги и провода от колоколов. Вдоволь насладившись моим ошарашенным выражением лица, Иван Петрович посоветовал вернуть на место упавшую челюсть и пояснил, что сие творение обкурившегося понятно чем скульптора-абстракциониста есть не что иное, как прообраз акустической самонаводящейся торпеды, которую в другой истории и другой стране называли «цаункёниг». И даже дал побаловаться со звуковым имитатором, болтавшимся вправо-влево на специальной трубке. И, что самое интересное, включённый «Чебуратор» достаточно резво отслеживал своими ушками пищалку, которую я гонял от одного бортика к  другому, вполуха слушая пояснения Павлова о том, что это – только лабораторный стенд, а те самые мореманы как раз и работают над тем, чтобы превратить это ушастое недоразумение в первый в мире образец оружия «выстрелил и забыл». И над тем, как сделать это на новой элементной базе, но попроще «прародительницы», в которую сумрачные гении 3-го Рейха умудрились впихнуть одиннадцать ламп, двадцать шесть релюшек, тысяча семьсот шестьдесят контактов и тридцать километров проводов…

Отредактировано Majorvks (29-01-2024 20:15:59)