Продолжение. Вставка по приюту.

   Пару дней, пока имели место быть «следственные действия», меня по данному вопросу никто не беспокоил, всё шло своим чередом. Сначала просто допрос в достаточно вежливой форме, то есть без трёхэтажных матерных конструкций и явных угроз типа «утоплю в сортире». Потом настал черёд скополамина с последующим собственноручно написанным сочинением на тему «Как я докатился до такого», ну и в конце искренность этого эссе проверялось полиграфом. Академик, правда, в очередной раз предупредил, что подопытные не будут делать разницы между реальными фактами и своими фантазиями, но всё, что было сказано и написано играло нам только на руку.
   Воронцова с коллегами через пару дней должны были сменить следователи по особо важным делам. С бульдожьей хваткой и горячим желанием восстановить справедливость после аудиенции у Великой княжны Ольги Николаевны. Регент, узнав на что наша весёлая компания случайно наткнулась, мягко говоря, был в бешенстве и тотчас повелел явиться пред его ясные очи статскому советнику Тверскому, действительному статскому советнику Степанову и надворному советнику Шевелкину с аналитической запиской, где будет указана статистика обвинительных и оправдательных приговоров по мужеложцам. Первые двое были из прокурорского племени, последний же – мировой судья по делам несовершеннолетних. Его задача была только присутствовать, смотреть, слушать и мотать на ус абсолютно всё усмотренное и услышанное.
   Результат встречи был вполне предсказуем, оба прокурора, даже покраснев до состояния варёной свеклы, не смогли внятно объяснить почему за последние годы из двухсот пятнадцати обвиняемых было осуждено только девяносто два. Причём эти дела касались только совершеннолетних, заявления подростков, насильно сделанных «молодым мясом», полиция даже не принимала к рассмотрению. Напоследок ВэКаэМ предельно ясно дал понять, что количество дел по данной статье и количество осуждённых должны различаться максимум на три единицы, и что соответствие занимаемой должности прокуроров Московского окружного суда и Московской судебной палаты напрямую зависит от результатов ожидаемого вскоре громкого и знакового судебного процесса по продаже приютских мальчиков в качестве «наложниц» разным извращенцам.
   Павлов взял на себя прессу, предложив Дяде Гиляю, как в народе звали Гиляровского, собрать десяток-другой журналистов и приехать на званый обед, на котором будет озвучены некоторые сенсационные новости. Поскольку присутствовавший на мероприятии Регент Империи Великий князь Михаил Александрович предельно ясно и недвусмысленно изложил свою точку зрения по данному вопросу, эти новости оказались настолько сенсационными, что репортёрская братия едва дождалась послеобеденного кофе, после чего сразу ломанулась писать, разоблачать, клеймить и жечь глаголом сердца обывателей.
   Мне же пришлось принять участие в другой его задумке. Иван Петрович связался с председателем Петроградского совета присяжных поверенных  Николаем Платоновичем Карабчевским, который ещё в двенадцатом году выручил академика, выступив его представителем на суде чести против какого-то профессора по вопросу пользы алкоголя. Знаменитый адвокат тут же откликнулся на приглашение САМОГО!!! Павлова и на следующий день мне пришлось прикрывать его появление в Первопрестольной. То бишь встречать его на вокзале, везти в Институт на самом лучшем авто, нашедшемся в гараже, попутно выполняя роль справочного бюро из-за обилия вопросов. Что вполне понятно.        Когда тебя на вокзале встречает целый полковник, сверкающий на шее Владимиром, на груди - Георгием и внушительным количеством орденских колодок, причём миниатюрные скрещенные золотистые мечи и банты просто вопят о том, что получены на поле брани, - это немного настораживает, если не сказать хуже. А если он после этого ещё и сам лично подрабатывает простым шофёром – событие начинает казаться выходящим за пределы разумения. Пришлось отбрехиваться тем, что чисто по знакомству оказываю Ивану Петровичу небольшую услугу по пути со службы домой…
- Василь Семёныч, будь добр, сообщи академику Павлову, что мы приехали. – Притормозив на Институтском КПП, прошу о маленькой услуге старшего наряда. Что ещё раз заставляет моего спутника почувствовать себя немного не в своей тарелке. Ничего, господин адвокат, вечер приятных и не совсем открытий у Вас ещё впереди…
   Красавица Машенька, секретарша Ивана Петровича, незамедлительно сопровождает нас в кабинет и моментально исчезает, получив указание сообщить кое-кому о нашем появлении.
- Здравствуйте, дорогой мой Николай Платонович, безмерно рад Вас видеть! А Вы почти не изменились за эти десять лет!.. Присаживайтесь, пожалуйста… Прикажете подать чаю?.. Кофе?.. Нет?..  Зря, зря! У меня великолепные купажи… – Академик воплощает в себе само радушие  и гостеприимство в превосходной степени. – Денис Анатолич, будьте любезны, составьте нам компанию…
-Добрый вечер, Иван Петрович! Я тоже рад видеть Вас в полном здравии! – Карабчевский также упражняется в красноречии. – Ваша телеграмма стала для меня полной неожиданностью, но коль великому и всемирно известному Учёному понадобилась моя помощь, я отложил все свои дела и примчался настолько быстро, насколько смог. И готов Вас выслушать.
- Дело в том, Николай Платонович, что сегодня я выступаю в роли своеобразного посредника. Ваша помощь нужна… некоей высокопоставленной особе, которая и попросила Вашего покорного слугу устроить ей встречу с Вами инкогнито. А вообще-то, сейчас Ваша помощь необходима, скажу без малейшего преувеличения, всей Империи!
- Заинтригован!.. Вы сказали – ей? Значит, речь идёт о женщине?..
- Да… И прошу Вас не удивляться ничему!.. Я уже слышу шаги…
   Мах, распахнув дверь и окинув нас суровым взглядом, торжественно, как заправский гофмаршал, мажордом, или кто там объявлял о прибытии августейших особ, выдаёт в пространство:
- Ея Императорское Высочество Великая Княжна и Цесаревна Ольга Николаевна!..
   Вошедшая вслед за титулованием будущая Государыня с улыбкой наблюдает немую сцену, затем нарушает тишину.
- Здравствуйте, господа!..
   Мы с Иваном Петровичем привычно исполняем дуэтом традиционное «Здравжелам», а вот Карабчевский впадает в ступор. Кроме «Ваше Императорское Высочество, я…»  адвокат, красноречие которого давным давно стало эталоном судебных процессов, ничего из себя выдавить больше не может.
- Николай Платонович, сегодняшняя встреча не совсем официальна, поэтому попрошу без чинов. – Княжна приходит ему на помощь.
- Чем я могу быть полезен Вашему… Вам,.. Ольга Николаевна? – Адвокат начинает приходить в себя.
- Дело в том, что на днях совершенно случайно стало известно о том, как попечитель некоего детского приюта продавал своих воспитанников в качестве «любовниц» богатым любителям запретного греха. Ведётся следствие, вскоре состоится судебный процесс. Мы хотели бы предложить Вам принять в нём участие…
   Судя по слегка выпученным и совершенно ошалевшим глазам Карабчевского, пауза может затянуться надолго, поэтому, заметив брошенный на меня августейший взгляд, вступаю в разговор.
- Николай Платонович, дело в том, что пострадавшими являются мальчики семи-двенадцати лет от роду. Поэтому, как Вы прекрасно знаете, их даже к присяге не допустят. Мы хотели бы предложить Вам выступить на процессе в роли представителя гражданского истца.
- … Но почему именно я?..
- Вы - адвокат, знаменитый своей честностью и не боящийся заступаться за своих подзащитных против сильных мира сего. Этого мало?.. Когда-то в «Процессе 193-х» и «Процессе 17-ти» Вы защищали революционеров от нападок Власти. Теперь же сама Власть предлагает Вам защитить обездоленных и униженных детей от разного рода извращенцев. Невзирая на их богатства и положение в обществе.
- Прошу не понять меня превратно… Но насколько всё, что я услышал, соответствует действительности? – Карабчевский уже пришёл в себя и начинает задавать правильные вопросы. – Не может ли это быть… некоей мистификацией?..
- Я лично принимал участие в задержании с поличным двух обвиняемых. Если Вам недостаточно слова офицера, довожу до Вашего сведения, что Великая княжна Ольга Николаевна также лично присутствовала при этом.
- … Я… Я согласен. – Адвокат наконец-то принимает правильное решение. – Прошу ещё раз простить мои слова… Великий князь Михаил Александрович знает об этом?..
- Да. Сейчас он занят, но позже Вы получите аудиенцию, на которой Регент Империи выскажет своё мнение по данному вопросу.
   Ага, как только закончит объяснять господину Пуришкевичу, что массовые демонстрации «Союза Михаила-архангела» им возглавляемого, по этому поводу будут восприниматься полицией благожелательно при условии отсутствия алкогольных интоксикаций, разбитых витрин и телесных повреждений.
- Ну, что ж, Николай Платонович, я очень рад, что в Вас не ошибся. – Подводит итог беседе Павлов. – Сейчас Вы можете отправиться в подготовленные для Вас апартаменты, Ваш багаж туда уже доставлен. Денис Анатольевич Вас проводит, а заодно ответит на все вопросы, относящиеся к его компетенции…
   Во время неспешной прогулки по направлению к гостевому коттеджу (господин адвокат еле сдерживался, чтобы не ускоряться с места в карьер) Карабчевский, вдруг показывая на мой флигель-адъютантский аксельбант, выдаёт неожиданную сентенцию:
- А я всё не мог понять, господин полковник, что меня смутило в Вашем облике…
- А это имеет какое-то значение, Николай Платонович? Кстати, нам предстоит ещё тесно работать вместе, поэтому, я думаю, лучше перейти на общение по имени-отчеству. Если Вы не против.
- Согласен. Тогда расскажите мне, Денис Анатольевич, каким образом в этом деле оказались замешаны… замешана Великая княжна. Или это секрет?
- Нет, не секрет. Но и использовать эту информацию, по моему мнению, нигде не стоит. Ольга Николаевна решилась на экскурсию по Москве в духе Харуна Ар-Рашида. И абсолютно случайно нам пришлось защитить мальчишку, обвинённого в воровстве, после чего мы привезли его в приют, где и поймали, что называется, на горячем попечителя приюта и одного из его клиентов. Подробности Вы сможете узнать у воспитательницы приюта после того, как подпишите все нужные бумаги. Также Вам будут предоставлены застенографированные показания нескольких мальчиков, чистосердечные признания обвиняемых, «интимная» бухгалтерия и своего рода дневник попечителя приюта, из которого можно почерпнуть много интересных для следствия фактов… В частности, в своих записях он жалуется, что одному из клиентов пришлось срочно искать другого «воспитанника» в связи со смертью предыдущего. Арестованный клиент на допросе показал, что совершил убийство по неосторожности (как я тогда сдержался, чтобы не порвать эту суку на тряпочки – сам не знаю!), затем показал место, где втихаря закопал труп. Произвели эксгумацию, всё подтвердилось…
- Не подскажите, кто именно проводит следствие? – Адвокат переключается на другую тему.
- Насколько я знаю – статские советники Владимир Васильевич Соколов и Роман Романович Вольтановский.
   Карабчевский с уважением кивает головой, типа, таких «зубров» припахали.
- Да, Николай Платонович, хочу сразу предупредить. Ввиду специфики предстоящего процесса Вам могут угрожать. В таких случаях, обращаю внимание, немедленно ставьте меня в известность! И больше не ломайте голову над этой проблемой. Засим разрешите откланяться. – Последнюю фразу озвучиваю уже перед крыльцом.
   Теперь надо снова смотаться в Москву, в приют к Деле Симундовне. Узнать как там мальчишки, не приходил ли в гости кто-нибудь слишком любознательный и тонко намекнуть, что поскольку она является свидетелем обвинения, во время процесса вполне допустима поддержка её товарищей по партии. Пусть организуют мирную и, главное, разрешённую демонстрацию. Но без бомб и револьверов. Иначе ядерное возмездие будет неотвратимо!..

Отредактировано Majorvks (16-03-2024 22:20:58)