Продолжение (предыдущий фрагмент на стр. 3)

Нассау на мгновение задумался, а потом склонил голову, признавая правоту руварда. Подобная гибкость и правда выглядела некрасиво. А еще вызывала неуютное чувство, напоминая об отношении к вере со стороны старшего брата.
— И нужно сделать расчеты, — напомнил Александр. — Потому что вот этих таблиц, — регент кивнул на требование дона де Бисагры, — совершенно недостаточно…
Принц Релинген поднял руку, призывая к вниманию. Расчеты он берет на себя — что-то вспомнит сразу, что-то посчитает…
— И, конечно, никакого «четвертого октября» и переписывания документов задним числом, — продолжил де Бретей. —  Как собирались осуществить переход в декабре — так и будет. Но вот это я тоже распечатаю, — добавил он уже с легким оттенком мстительности. — Пусть-ка полюбуются на творчество дона Матео. Очень на пользу пойдет после расправ Рубе.
А еще решив с указом о переходе на новый календарь и догадавшись, что за послание привез испанский офицер, Александр де Бретей понял и то, что все же сможет поехать в Рим. И почему-то это вдохновляло. Даже беспокойство Жоржа и сотня наставлений о том, как держаться с папой и по совместительству его крестным, не способно было лишить его предвкушения праздника.
Рим… Он увидит Рим! Вечный город…
Кто же знал, что он даже не разглядит его!
Зато дон Матео де Бисагра в очередной раз удивил регента.
Когда в присутствии Эпинуа, Нассау, Даалмана и Жоржа-Мишеля — друг сел так, чтобы испанский офицер не мог его разглядеть — Александр сломал печать, он в потрясении обнаружил, что это не тот документ, что получили его друзья и еще несколько десятков правителей Нидерландов.
Хотя письмо было посвящено все той же проблеме — переходу на новый календарь — это было именно письмо, а не отпечатанный в типографии приказ. Регент ни на мгновение не усомнился, что послание было написано лично сыном первого министра. Никаких угроз. Никакого приказного тона.  Вежливо, изыскано, даже доброжелательно… И… «Его высочеству принцу Фризии», — Жорж опять оказался прав… Знакомая подпись и знакомая печать… А еще письмо сопровождалось переводом на французский язык. Эту копию явно писал секретарь — тот же самый, что когда-то переписывал послание Рубе. Но вот подписывал копию все же дон де Бисагра. А потом Александр обнаружил перевод письма еще и на фламандский язык. Эта копия не была подписана, но она была! И толстенная пачка приложений. Таблицы дат — Жорж мог уже не мучиться, практические рекомендации, разборы задач… В канцелярии первого министра его католического величества предусмотрели все — и де Бретей в очередной раз подумал, что учиться ему еще и учиться.
А потом с еще большим изумлением рувард обнаружил, что все эти рекомендации, все эти разборы конкретных ситуаций были переведены и на фламандский язык. Дон Матео де Бисагра по одному ему ведомой причине вывел Низинные земли из большей части связанных с переходом на новый календарь проблем.
Александр предполагал, что подобная забота могла быть попыткой подкупа. Опасался, что это могло быть и частью возможной подставы, и все же неожиданная помощь дона де Бисагры не должна была пропасть зря. Рекомендации бастарда первого министра Испании можно было тиражировать практически без правок, и, хотя это не могло полностью избавить Низинные земли от неразберихи, теперь можно было надеяться свести ее к минимуму.
В Риме Бретей еще раз услышал о доне Матео. Его святейшество просто рассыпался в комплиментах уму, образованности и ревности в делах веры крестника его высочества дона Родриго, когда показывал регенту Нидерландов Золотую Розу, предназначенную для вручения семье первого министра его католического величества.
Александр в некотором изумлении рассматривал это чудо ювелирного искусства и папской благосклонности. Кажется, глава Церкви собирался и впредь занимать сразу два кресла —одновременно давая благословение на коронацию врага Испании и даруя папскую награду самому влиятельному человеку в этой части света после его католического величества короля Филиппа.  А вот из слов крестного друга самым важным было то, что его святейшество позволил обнародовать свою буллу, данную Жоржу, в любое удобное для того время. Судя по всему, его святейшество прекрасно понимал, чье золото перешло к его возлюбленному сыну, причем не во Христе, а настоящему, хоть и незаконному, а также не обольщался своими шансами задержаться на этом свете.
Что касается дона Матео, Александр с удивлением выяснил, что имеет дело с совсем еще молодым человеком, судя по всему, даже моложе себя. А иначе чего бы папе было говорить, что Церковь не будет слишком строга, если будущий епископ принесет пастырские обеты князя Церкви несколько раньше положенного каноническим правом?
Семья дона Родриго должна была посетить Рим в конце карнавала, а дон Матео де Бисагра и вовсе должен был остаться на все время поста, и его святейшество мимоходом заметил, что если регент желает, то может немного задержаться и познакомиться с этими столпами Святой нашей Матери Церкви. Однако даже если бы Александру и вздумалось удовлетворить свое любопытство и взглянуть на решительного и незаурядного молодого принца, слова его святейшества следовало понимать с точностью до наоборот. Рождество его святейшество посвятил новому королю Нидерландов, но нынче время милости для Франциска и его доверенного лица истекло, и скоро Рим будет приветствовать их непримиримых врагов. Таким образом, дальнейшее пребывание регента у Святого престола становилось несколько неуместным и совершенно неблагоразумным.
Впрочем, граф де Бретей много сделал для восстановления католического богослужения в Генте, — заметил папа, — и заслужил награду.
Его святейшество только головой покачал на горячие слова Александра, что ему ничего не надо.
Неужели у регента нет друзей, которых он бы хотел вознаградить, или врагов, с которыми стоило бы рассчитаться? Слово папы неотменимо.
А Александр де Бретей вдруг подумал, что есть одно дело, за которое он всей душой хочет взяться, но опасается не справиться. Вот если бы его святейшество благословил графа де Бретея строить корабли…
Григорий XIII внезапно рассмеялся:
— Я так и знал, что вы не только честны и отважны, но и умны. Тонкий ход, — одобрительно произнес он. — Мало кто рискнет топить и захватывать суда, построенные по благословению его святейшества. До такого даже Джорджио не додумался, а мог бы!
Что ж, буллу граф получит назавтра. Последнее благословение…
Оставалось раскланяться с крестным друга со всей почтительностью, безмятежно выслушать очередную — хвала Всевышнему, прощальную! —  похвалу своей внешности и вкусу крестника, приславшего для украшения Рождественских празднеств в Риме столь выдающегося, любезного и приятного юношу...  Также его святейшество тонко намекнул, что, хотя внезапное появление регента Нидерландов в Риме вполне соответствовало духу рождественских мистерий, все же отбытие персоны, столь громко заявившей о себе в городе святого Петра, следовало обставить с приличествующей положению графа де Бретея пышностью. Почему бы французскому послу не принять участие в ближайшем сподвижнике брата христианнейшего короля?
Открыть посольство Нидерландов в Риме его святейшество не предложил.

Продолжение следует...

Продолжение

Александр де Бретей обвел взглядом гавань, подбирая подходящий корабль, и его взгляд наткнулся на огромного красавца на рейде.
— Проклятье! Испанец… — Мартин смотрел туда же, что и он. И на вопросительный взгляд сеньора хмуро пояснил: — Испанский галеон. Что — никогда не видели?
— Откуда… — рувард сосредоточенно размышлял. Этот красавец и три галеры… Вспомним собственные вопросы из далекого детства: «Кто сильнее лев или тигр?».
— Хорошо, что капитана на борту нет, и у нас есть хотя бы немного времени, — поделился наблюдениями и выводами Мартин. — Но если сейчас его на борту нет, значит, галеон прибыл вчера или даже раньше. И наверняка капитан уже знает, что в Остии ждали нас… Как бы он явился не по наши души.
— В отношении гостя его святейшества? — поинтересовался регент.
— А вы, ваша милость, больше не его гость — легата же здесь нет, — живо парировал бывший капитан. — И даже не гость французского посольства — он тоже удрал. Мы не можем доверять здесь никому, — подвел итог Мартин. — Не удивлюсь, если за вашу голову испанцы назначили награду. И что тогда мешает всем этим капитанам принять вас на борт, а потом продать испанцам?! Наверняка треть здешних «торговцев» имеют каперские свидетельства и у каждого есть список тех, кого Испания считает врагами. У меня когда-то такие тоже были — испанцы парни основательные. Сейчас, ваша милость, мы никто — просто частные лица, и защитить нас может только французский флаг над галерами — надо торопиться…
Александр кивнул, хотя и находил в рассуждениях Мартина несколько слабых мест. Засаду им могли устроить и здесь — для этого не обязательно было подниматься на чей-то борт. Причалы в Остии выглядели странно пустынными, совсем не похожими на то, к чему Александр привык в портах Нидерландов. Да и располагавшиеся поблизости от причалов склады были очень удобны для размещения двух-трех десятков стрелков. Александр спиной ощущал чужие взгляды и не мог исключать, что в любой миг непривычную тишину порта мог нарушить залп. Из Остии следовало убираться как можно скорей, хотя французские флаги на галерах были не самой надежной защитой — ведь зачем-то губернатор Прованса отправил галеры в путь зимой.
Опасность могла подстерегать везде, и все же кое в чем Мартин был прав. Наем корабля мог занять слишком много времени, а это повышало опасность столкнуться с капитаном галеона и  результатами его действий. С палубы громадного корабля они были видны как на ладони.
— Интересно, — задумчиво проговорил рувард, — кто нас встретит на борту.
— Как кто? Адмирал, конечно, галера-то адмиральская. Видите штандарт? — указал Мартин. — Хоть в этом они не ошиблись… Но галеон тоже адмиральский, — после краткой паузы заметил он. — Хотел бы я знать, что он здесь делает…
Александр де Бретей тоже не отказался бы от этих сведений, но времени на расспросы не оставалось. Ему приходилось путешествовать на ботике, флейте, пинасе и каравелле, а теперь его ждала галера — так тому и быть.
— Филипп Альтовити, адмирал галер его христианнейшего величества, — представился высокий хмурый моряк, явно не слишком обрадованный своим походом. — Сейчас вас проводят в вашу каюту, разместят ваших людей и… — голос адмирала замер. Он изумленно уставился на что-то или кого-то за спиной Александр, а потом уже совсем другим тоном спросил: — Ваше высочество, вы позволите задать вопрос вашему капитану?
— Если он не возражает, то почему бы и нет…
Адмирал глубоко вздохнул, словно собирался с духом, обвел взглядом галеру, как будто черпал мужество в привычных вещах, а потом заговорил с Мартином. Ну, да, конечно, с кем еще? — ничуть не удивился рувард. Он уже понял, что Мартин не просто капитан-капер и внимание адмирала это подтверждало.
— Господин капитан, если это не слишком дерзко с моей стороны… Не могли бы вы ответить, не было ли у вас брата или кузена…
— Да, брось, Филипп, — с легкой усмешкой ответил недавний староста и бывший пират. — Ты же прекрасно знаешь, что никаких братьев у меня нет — во всяком случае, я о таких не знаю. И кузенов тоже не имеется. Я это я, что в этом удивительного?
— Не может быть, — с чувством проговорил адмирал, но Александр видел, что он не на шутку рад. — Я десять лет заказывал мессы за упокой вашей души!
— Так вот оно что, — задумчиво проговорил капитан. — А я-то гадал, чья это работа…
— Что-то не так? — обеспокоился Альтовити.
— Наоборот, все так, — довольно отозвался Мартин. — Я понять не мог, чего это Костлявая меня обходит, а это, оказывается, меня прикрыл от ее клинка один отчаянный флорентиец. Саму Костлявую обдурил, а ведь был таким хорошим мальчиком! — усмехнулся бывший капер. — Не поверите, ваша милость, он даже в кости не играл — говорил «Грешно».
— Я и сейчас не играю, — усмехнулся уже адмирал.
— Ну, еще бы! — Мартин даже руками развел. — Ты адмиралом заделался. Адмиралу не по чину играть в какие-то кости — тут уже благородные карты или вовсе шахматы, — заметил он. — Ты как — женился? Титул от короля выслужил? — принялся расспрашивать Мартин, сразу став похож на доброго дядюшку, встретившего любимого племянника.
— И женился он, и выслужил, — вмешался Александр, уже сообразив, с кем столкнула его судьба. — Это, Мартин, граф де Кастелан, счастливый муж одной из самых красивых дам двора.
— Моя жена давно оставила двор, — возразил Альтовити.
— Да-да, об этом я тоже слышал, — подхватил рувард. — О вашей женитьбе, граф, армия маршала де Бриссака говорила больше, чем о предстоящих сражениях. И все, как один, были в восхищении.
— Боже, от чего?
— От вашей смелости, граф, — ответил Александр и сразу же сообразил, что его речь прозвучала довольно двусмысленно. — Не обращайте внимания на мои слова, адмирал, сегодня я все говорю и делаю невпопад. День не задался.
Вопреки опасениям, Альтовити не оскорбился.
— Я уже не первый раз слышу эти слова, — довольно мирно ответил адмирал. — Но, поверьте, ваше высочество, хотя моя жена и не ангел — я, кстати, тоже — любой человек может вспылить, если застанет супруга не просто за изменой, но творящего эту измену прямо на брачном ложе. Это уже редкое бесстыдство! — судя по всему, Альтовити полностью одобрял действия жены в отношении первого мужа. — Да, она заколола негодяя — этот позор Флоренции — но ведь любовницу мужа она не тронула. А потом она оказала мне честь, приняв мое предложение. У нас идеальный брак.
— А ты не боишься? — полюбопытствовал Мартин и задумчиво потер подбородок.
— Нет. Я же не собираюсь изменять жене, — невозмутимо отвечал адмирал. — Тем более на супружеском ложе…
Александр прикусил губу, чтобы не рассмеяться, а Мартин пару раз согласно качнул головой.
— Знаешь что, Филипп, — вновь заговорил он. — Я за тебя, конечно, рад, но все же стоит убраться из Остии и как можно скорее. Мне надоело думать, когда вон с того галеона раздастся залп.
— Все так плохо? — Альтовити отдал приказ своим офицерам, но при этом решил немедленно разобраться в ситуации.
— Еще хуже, — безмятежно ответил бывший капер. — Кто-то же отправил тебя в море…

Продолжение следует...