Продолжение

Призванный пред очи господина офицер кухни его высочества, а попросту — повар, немедленно явился на зов принца, а, узнав, что речь идет об ужине, вдохновенно принялся рассказывать его высочеству и гостям, что ждет их во время вечерней трапезы:
— Сырный суп, запеченная баранина с молодым горошком и спаржей, пирог с перепелами, а еще пирог с грушей и рыбой, паштет из дичи, тарт с абрикосом, блинчики с кремом, марципан, засахаренный имбирь, —  повар говорил без остановки, так что иной актер позавидовал бы силе его легких.
Жорж-Мишель озабоченно нахмурился:
— А засахаренный имбирь не слишком разгорячит кровь?
Повар размышлял лишь миг.
— Можно приготовить тарт со  сливой. Слива обладает охлаждающим действием и уравновесит жар имбиря. К тому же если ваше высочество  не вполне уверены в равновесии блюд, я велю заменить паштет из дичи на рыбу.
Жорж-Мишель обернулся к гостям.
— Друзья мои, надеюсь, вы не сочтете меня скаредным, если я велю заменить паштет из дичи на суфле из рыбы? Видите ли, я твердо уверен, что питание должно уравновешивать гуморы, а не вносить в них беспорядок. А наш знаменитый паштет из дичи можно будет подать завтра к обеду… Только, Кола, непременно добавь к обеденным блюдам вареную телятину и пирог из айвы, — распорядился принц. — И, да, надеюсь, ты не забыл о салате из квашеной капусты с яблоком и красным луком? Конечно, для телятины это не столько важно, но я несколько волнуюсь из-за баранины.
Александр лишь второй раз слышал от друга подобные рассуждения, но сейчас с трудом сдерживал улыбку — уж больно уморительный вид был у Мартина.
Еще бы! Всего лишь несколько дней назад этот принц, его будущий король, рассказывал, как он не только остановил эпидемию черной оспы, но и весьма решительно подавил бунт в Низинных Землях… Он  как о вопросе решенном говорил о каре для изменника, вовсе не обращая внимание на то, что мерзавец носит имя «Валуа»… И вот теперь совершенно серьезно он рассуждает о баранине, телятине, капусте и засахаренном имбире, как будто важнее ничего на свете нет.
— Было время — наелся я сырного супа, — сообщил другу Александр. — Вообразите, Жорж, у меня даже ложку в руках держать сил не было… Соланж, добрая душа, мне его сама готовила, хоть и была на сносях.
Жорж-Мишель кивнул:
— Да, я написал ей, что для вас это будет лучшим способом подкрепления сил. Но не забывала ли она добавлять туда кусочки запеченой курицы? Право, я понимаю, что это не совсем согласуется с принципами здорового питания и в вашем состоянии следовало  подавать курицу с  морковью, тушеной в  сливках, но чрезвычайные обстоятельства требуют чрезвычайных мер.
Александр напрягся, пытаясь вспомнить, что же он ел, обустраивая армию в Нидерландах, но в голове было пусто, поэтому он только молча кивнул.
Жорж-Мишель вдруг встрепенулся.
— Но, Александр! Тогда, наверное, вы на сырный суп и смотреть не захотите! Кола, — он повернулся к офицеру кухни: — замени сырный суп на тыквенный со сливками и фенхелем.
— А я бы от сырного супа не отказался, — Мартин решил все же обратить на себя внимание, а то в своем стремлении улучшить гуморы и облагодетельствовать кузена, его высочество удалит из ужина все, что способно порадовать душу и желудок отставного адмирала.
— Простите, адмирал, —  извинения хозяина дома были непритворными. — Конечно, Кола, оставь и сырный суп с лепешкой… и, может быть, адмирал, у вас есть какие-то отдельные пожелания?
— Ну, жареной саранчи у вас не подают, — задумчиво протянул Мартин.
Принц удивленно вскинул взгляд:
—  Я слыхал об этом берберском блюде, но всегда почитал его всего лишь приправой для поддержания мужской силы… Вы уверены, адмирал, что это вам так необходимо?
Александр уже с трудом сдерживал смех. Друг был серьезен той степенью серьезности, за которой мог вполне последовать приказ доставить из Северной Африки пару корзин сушеной саранчи.
Мартин хмыкнул.
— Думаю, ваше высочество, нынче в этом для меня нужды нет, но вы ошибаетесь — берберы едят ее, как, примерено, у нас принято грызть орехи.
Принц важно кивнул:
—  Спасибо адмирал, вы подтвердили мои догадки, что ж я велю подать засахаренных орехов, но не нынче, а к завтрашнему обеду. А сегодня, пожалуй, я угощу вас сушеными финиками. Но вы так и не сказали, может быть, вам приготовить что-то, что вам придется по вкусу. Пока мы в моем парижском доме — для этого нет ничего невозможного.
Мартин размышлял лишь миг.
— Ну, ежели только поросеночка… — по тому, как повар принца возвел очи горе, адмирал понял, что сказал нечто весьма неполезное для баланса гуморов в это время года.
Принц строго посмотрел на офицера кухни.
—  Вам непременно приготовят поросеночка на обед, адмирал. Кола! Ну, что ты в обморок готов упасть? Добавишь к поросенку айву, морковь и яблоко. И салат из капусты. Я же не предлагаю тебе потушить к нему миску бобов или фасоли.
При упоминании бобов и фасоли повар схватился за сердце, а потом сердито отчеканил:
— Ваше высочество, видимо, изволит шутить! Вашему высочеству прекрасно известно, что я не оскоблю ваш стол столь тяжелым продуктом. Да еще к поросенку! Вот если бы ваше высочество заговорили о кролике —  так и быть, я приготовил бы к нему несколько горсточек белой фасоли с фенхелем. Но поросенок и бобы!
Отвращение на лица повара было столь сильным, что любой человек устыдился бы грубости своих вкусов — Мартин был непрошибаем.
— Вашему высочество больше не следует ездить в Нидерланды по поводу и без, — сурово подвел итог Кола. — Это всегда заканчивается  то селедкой, то каким-то картофелем…  Хвала небесам, я научился мариновать эту рыбу в красном винном уксусе и подавать ее с луком и горошком, чтобы  избежать охлаждения гуморов…
— Да, Кола, ты постарался, не спорю, —  задумчиво произнес принц.
— Картофелем…  Ты сказал «картофелем»?! —  Мартин не скрывал волнение.
— Ну, да, — подтвердил повар, вовсе не смущаясь ответом адмиралу. А что смущаться, если он только что отчитывал его высочество?
— И что ты с ним делаешь… В смысле, с картофелем?
— Да ничего пока не придумал, —  досадливо поморщился Кола. — Сытно, конечно, не спорю, но это только брюхо набить — еда для простонародья.
Мартин понял, что пробил его звездный час. Он подошел к повару и доверительно приобнял его за плечо.
— Вот что я тебе скажу, брат Кола… Я не знаю, конечно, что вы с его высочеством скажете о балансе гуморов, но ежели порезать эту картошку соломкой, да зажарить ее на шкварках с лучком до золотистого цвета, то сам король не откажется от этакой вкусноты. Приготовишь мне ее завтра  к поросеночку.
Кола, озадаченный таким натиском адмирала, задумался.
— Нет, ваша милость, так дело не пойдет. Картофель я, конечно, зажарю, но вот к поросеночку это никак не подходит. Вот к отварной телятине или к языку с хреном — пожалуй.
— Пожарь ему этот картофель, как он хочет, Кола, — распорядился принц. — И подай к поросенку, да салат из капусты не забудь. За один раз ничего с его хуморами не случится, а впредь уж я не стану подвергать тебя столь тяжким испытаниям. Кстати, и язык назавтра  подай — должен же я тоже попробовать эту «жареную картошку».
В продолжении высокоученой беседы его высочества с поваром Александр, казалось, о чем-то размышлял. Несмотря на увлеченность беседой, его высочество обратил внимание на внезапную задумчивость кузена.
— Что вас тревожит, друг мой?
— Горошек и спаржа… —  раздумчиво обронил молодой регент.
Принц также позволил себе легкое удивление. Он не ожидал в своем друге столь глубоких познаний в кулинарии и диетологии:
— Но друг мой, — заметил он, делая знак повару не волноваться, —  еще Tacuinum Sanitatis* почитает и горошек, и спаржу как самые полезнейшие из продуктов, то же подтверждает и Диоскорид**,  да что там говорить —  и Гален рекомендовал спаржу как медицинское средство,  не имеющее явных свойств согревания и охлаждения. Это замечательное средство, открывающее закупорки в печени и почках, именно оттого Кола и начал ее выращивать в моем ботаническом саду, — его высочество как-то упустил из виду, что неделей ранее весьма отрицательно  отзывался о медицинских теориях известнейшего из врачей и сейчас готов был цитировать Галена целыми отрывками.

* Tacuinum Sanitatis — латинизированное название популярного в Средневековой Европе перевода арабского медицинского трактата «Таквим ал-сихха», что значит — «Поддержание здоровья». Был написан в Багдаде в середине XI века врачом и христианским богословом Ибн Бутланом. На латынь сочинение было переведено в середине XIII века (предположительно, в Палермо или Неаполе).
** Педаний Диоскорид (25/40 — ок. 90 г. н.э.) — древнегреческий военный врач, фармаколог и натуралист. Автор пятитомного труда «О лекарственных веществах».

База, подведенная его высочеством под принципы здорового питания, была такой впечатляющей, что даже Мартин забыл о своем желании просто поесть поросеночка. Александр слушал друга с удовольствием, не упуская возможности почерпнуть что-то новое для себя, однако новым знанием здесь были вовсе не сведения о полезных свойствах съедобных растений, а слова «ботанические сады»***.

*** Так первоначально называли оранжереи.

— Так тебе удалось?! —  в восхищении произнес он, забыв на время обо всем, включая баранину с горошком.
Мартин недоуменно вскинул голову.
— Мартин, ему удалось сварить стекло, понимаешь? Горошек и спаржа!  Они выросли только что — зимой! Понимаешь, Мартин? Мой друг научился варить стекло!
Восхищение молодого друга и родственника вызывало у принца улыбку, полную самодовольства. Его высочество любил признание своих заслуг со стороны тех, кто был ему важен.
— А что тебя удивляет, Александр? Я же начинал опыты еще при тебе. И вот теперь Кола может выращивать, что ему заблагорассудится даже в самые суровые холода.
— Еще бы его высочество изобрел что-то, способное сохранять лед в летние месяцы, я бы горя не знал! —  выразил свое сокровенное желание повар его высочества, с досадой заявив, что даже лошские подвалы недостаточно хороши для льда.
Принц сделал еще несколько распоряжений о пряностях, чуть поспорил с Кола о том, использовать ли для крема цельное или миндальное молоко. Верх одержал повар.
Восторжествовав таким образом над сеньором, повар почтительно поклонился, и все участники беседы расстались весьма довольные будущими ужинами, обедами и друг другом.

Продолжение следует...