всем спасибо за тапки. будем рихтовать.
сегодняшняя выкладка:
…В десятке шагов за ними, призрачной тенью, лишь изредка, на самых опасных, рассыпающихся от времени, древних участках лавовых языков, чуть слышно шурша мелкой каменной крошкой, незаметно крался неведомый соглядатай…
С вершины скалы, откуда, словно с высоты птичьего полета, открывался потрясающий своей суровой красотой вид на дивное горное озеро, в гладь которого глубоко вдавался крупный полуостров, соединенный с большой землей лишь тонким песчано-галечным перешейком, намытым устьем бурного горного ручья. Деревенька Млинковка у подножия скалы, с такой высоты казалась лишь кучкой скрывшихся далеко внизу, в темно-сизых сумерках предрассветного тумана, темных пятен.
Црнава с Варушем здесь уже ждали: мрачным полукольцом охватывая голую, ровную, как стол, каменную площадку, созданную выходом на поверхность плоской вершины чудовищного гранитного монолита, составлявшего остов скалы, в траурном почетном карауле стояли двенадцать кметей Печорки. Поодаль, за их спинами, склонив понуро головы, стояли младшие сыновья бывшего кузнекца и старосты уцелевших деревень.
Отрешенный уже от всего земного, Црнав, преоблаченный в церемониальные одежды из тонко выделаного белёного льна, сидя на пятках, лицом к восходящему из-за края горы солнцу, умиротворенно внимал заунывно-бубнящему голосу Варуша, творящего молитву богу смерти Альиду. Перед ним, в роскошных, обтянутых шелком ножнах, лежал, наполовину вынутый, маленький, иглообразный кинжал-карихата.
Когда-то давно, получив этот кинжал от своего рурихма за трусость, молодой кметь Кашидо не смог выполнить долг чести и был с позором лишен касты. Теперь, уже пожилой кузнец, он, собираясь применить его по назначению, надеялся вернуть покой опозоренным его проступком предкам и отвести от своих сыновей перешедший с отца грех.
Открыв глаза навстречу первым лучам восходящего светила, он взял в руки карихату. Окончательно выдернув ее из ножен, чуть заметно кивнул уже закончившему отходную молитву юноше, показывая свою готовность.
Варуш, виртуозно выполнив ритуальный поклон, замер, высоко воздев руки с занесенным мечом над склонившейся, прижав к горлу жало карихаты, фигурой…
…- Стойте!!!
…В этот самый момент, словно из-под земли, на поляне возник Ле Грымм, до того умело скрывавшийся среди огромных глыб гранита:
- Стойте!!! Лан Варуш, что здесь происходит?!!
По поляне пронесся дружный вздох удивления подобным святотатством. Варуш, считавший, что его друг давно лежит, забывшись хмельным сном в гостевой хижине, от неожиданности чуть не выронил свой меч. В растерянности он, запинаясь, стал отвечать:
- Но, лан Ассил, - этот человек совершил великий грех: самовольно приняв на себя бремя рурихма и произведя этих крестьян в кмети, он совершил в высшей степени тяжелый проступок перед богами. Этим самым он проклял себя и весь свой род до седьмого колена - ломающийся голос юноши заметно дрожал:
- С таким бременем нельзя жить – он грустно покачал головой.
- Если же он совершит сейчас камоку, то тем самым, возможно, отведет эту тяжесть хотя бы от своего потомства…
Поверьте, лан Ассил, - вы не нашей веры и не нашей крови, вам трудно понять, каково жить ратаю без благословения Даждьматери – смерть в таком случае – единственный, наиболее милосердный, выход…
Все, чем мы можем помочь господину Црнаву – дать ему уйти достойно, как истинному рурихму…
Ле Грымм, смущенный таким отпором, немного отступил. О чем-то на миг задумавшись, он тут же обвел победным взглядом присутствующих:
- Есть! Есть иной выход!
Выхватив из-за свой клинок, он пружинистым шагом подошел ко все так же сидящему на коленях с клинком у горла, Црнаву.
- Староста Црнав! Твое полное имя!
- Кашидо, сын Тано, сына Лумо… - раздался над лобным местом сухой, бесцветный голос уже расставшегося с жизнью человека.
…Лишь слегка дрогнувшая рука, сжимающая карихату, выдала его чудовищное напряжение - белоснежную рубаху смертника окрасила тонкая струйка крови, побежавшая за ворот…
- Я, Василий Михайлович Крымов, прозванный здесь Ассил Ле Грымм, полковник бывшей Советской Армии и русский дворянин, глава дома графов Крымовых, посвящаю тебя, Кашидо, сын Тано, в рыцари по обычаям моей родины…
Он с такой силой шлепнул плашмя клинком по плечу опешившего смертника, что у того повисла онемевшая рука, бессильно выронив уже отведавшую крови карихату:
- А теперь, рыцарь Кашидо, сын Тано, поскольку, по нашим обычаям, за поступки вассалов несёт ответственность их господин, я предлагаю тебе принести мне вассальную клятву перед лицов ваших богов…
Варуш, оторопело наблюдавший за действом, неуверенно возразил:
- Лан Ассил, вы осознаете, что вы делаете? Приняв вассалитет этого человека, обьявив себя его рурихмом-заступником, вы берете на себя половину всей его вины перед богами…
Ле Грымм согласно кивнул и, пожав плечами, обезоруживающе улыбнулся:
- Но, ведь это всего только половина. Его же вина – он кивнул на содрогающуюся в беззвучных всхлипах, широкую спину бессильно уткнувшегося в камень лбом человека - полностью аннулируется…
…- Или то,- продолжил он, вонзив пылающий взгляд в мокроляссца, - что вы рассказывали о ваших обычаях, Кодексе рурихмов и приеме на службу в исключительных случаях валлинов, неправда?
Варуш потупил взор:
- Все правильно, но вот только в данном случае степень греха уж больно разная… - с его потомков вы перетягиваете всё на своих…
В душе парень проклинал себя за то, что сам, гордясь оказанной ему честью выступить ассистентом при камоку, даже и не попытался подумать о подобном решении вопроса – мысль взять на себя чужое проклятье, тем самым уменьшив его в многие разы, поражала его до глубины души простотой и, одновременно, моральной трудностью выполнения.
Выдернутого прямо из лап смерти кузнеца, еле способного передвигать ноги после пережитого, увели, поддерживая под руки, окружившие его нестройной толпой сыновья. Остальные участники действа по крутой тропе двинулись следом за ними - вниз, в уже начинающую просыпаться деревню.
Еще раз поразившись трехжильности Ле Грымма, по пришествию развернувшего в деревне, несмотря на бессонную ночь, чрезвычайно бурную деятельность, Варуш, чувствуя, что вот-вот свалится с ног, решил немного отдохнуть. В итоге, не рассчитав меры своей усталости, проспав до полудня, в обед он узнал, что Ле Грымм возглавил группу из самых крепких охотников и выступил в поход к месту побоища, дабы собрать оставшиеся на поляне оружие и доспехи убитых гуллей. С ними ушел и Хлои.
До самого возвращения добытчиков, как единственный из пришлых, кто остался без занятия (девушки вместе со знахаркой занимались ранеными, а малышки Ле Мло играли с местной ребятней), Варуш бродил по деревне. Смурной и неприкаянный, он шатался по селению без дела, дуясь на друзей за то, что его не разбудили и не взяли с собой, и, как-то совершенно пропустил мимо внимания разгоревшиеся у общинной избы бурные споры деревенских старейшин. Слегка спесивый, как и практически все мокролясские ланы, он закономерно счел, что склоки безродных туземцев его особы ни коим боком не касаются, и продолжил пестовать свою, в общем-то, совсем мальчишескую, обиду.
Лишь вечером, когда выборные старшины местных жителей упали в ноги вернувшемуся из похода за гулльим железом Ле Грымму, прося того принять их под свою руку, Варуш понял, насколько сильно он ошибался. Четко понимающий, что без столь опытного спутника, он с девочками не пройдет и трети оставшегося пути, Спыхальский обмер. В груди всё похолодело - пропущенные им мимо уха споры старейшин как раз очень сильно их касались – если лан Ассил согласится на их просьбу, то, как сеньор этих людей, он обязан будет остаться с ними, предоставив своим недавним попутчикам двигаться дальше самостоятельно. Учитывая молодость и неопытность последних – это было бы смертным приговором для них.
…Впервые, за все время их знакомства, Ле Грымм выглядел совершенно ошарашенным. В поисках поддержки он растерянно оглянулся на стоявших чуть осторонь друзей. Дернувшийся было напомнить ему о данном им сгоряча при знакомстве с леди Миорой обещании доставить ее в безопасное место, Варуш был остановлен мягко опустившейся на его плечо ладошкой. Откуда-то издалека, его ушей достиг тихий, чуть слышный шепот:
- Стойте, лан Варуш, не смейте хоть как-либо пытаться повлиять на его решение. Мы и так слишком обязаны лану Ассилу - более, чем жизнями, - принуждать его отказываться ради нас еще и от будущего благополучия себя и своих потомков, будет с нашей стороны черной неблагодарностью…
…Она, до белизны в костяшках пальцев сжав плечо мокроляссца, ободряюще улыбнулась Ле Грымму, и только стоявший в полушаге от нее Варуш, мог видеть предательски засверкавшие в ее глазах сквозь улыбку, слезы…
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
