Программа-минимум.

- Но, парус… па-аарвали, парус! Каюсь, каюсь, каюсь!!! – Лаврентий Павлович в последний раз ударил по струнам и замолчал, переводя дух. Соратники по Политбюро тревожно молчали, наблюдая за ходившим по кабинету взад-вперёд вождём, ожидая его вердикта.
Наконец Сталин остановился. Помолчал. Обвёл соратников холодным взглядом и неторопливо заговорил:
- Невероятно, но факт. Товарищ Берия не прошёл испытания, - наркомвнудел закатил глаза и рухнул со стула. Жалобно звякнула разбившаяся гитара. Ворошилов злорадно засмеялся, прижимая к груди любимую гармонь. Генсек слегка поморщился, но продолжил, мягко переступив через бездыханное тело. -  Чем объяснить такой однобокий и странный характер исполнения столь хорошей песни товарищем Берия? Как могло случиться, что потенциально неплохой вокалист, располагающий громадными возможностями и не меньшим потенциалом, так легко и без отпора отказался от своих позиций и своих обязательств? Не объясняется ли это слабостью товарища Берия? Конечно, нет! Он бесспорно сильнее всех заслушанных нами ранее исполнителей.
Чем же объяснить в таком случае систематические уступки и столь, я бы сказал, слабовольное поведение наркома внутренних дел? Это можно было бы объяснить, например, чувством боязни перед революцией, нежеланием демонстрировать свои истинные возможности, отказом от пролетарского интернационализма и такого испытанного метода, как наша общая работа!
- Правильно! – заорал Мехлис. – Поддерживаю товарищ Сталин. Предлагаю отобрать у него партбилет! Нет, сначала расстрелять, а потом партбилет!
Вождь недовольно засопел.
- Не в этом дело, товарищи. Я смотрю, вы не поняли мою мысль.
- Так поясни конкретней, Коба? – осторожно поинтересовался Молотов.
- Пожалуйста, - неожиданно покладисто согласился генсек. – Вам надо петь хором!
- То есть… как?! – подобрал с пола отпавшую челюсть Каганович.
- А капелла! – безжалостно отрезал Сталин.
Рядом с валявшимся на полу Берией оказалось ещё несколько членов Политбюро.
Сталин презрительно усмехнулся и повернулся к тихо сидевшему в углу Поскрёбышеву.
- Что там у нас дальше по плану? Доложите!
Секретарь откашлялся.
- Разучивание песен Владимира Семёновича Высоцкого... выполнено? – Вождь благосклонно кивнул. – Тогда приведение в исполнение высшей меры наказания для товарища Хрущёва. Эн Эс.
- Опять?! – Хрущёв побелел как полотно. – Да сколько же можно? Побойтесь бога, товарищи, сейчас-то за что?
- За целину, - сверившись со списком, дал справку Поскрёбышев. – А после ещё за Карибский кризис, сокращение армии и флота, дискредитацию КПСС…
- Подвинься, чего один на полкабинета развалился? – Никита Сергеевич недовольно ткнул в бок продолжавшего изображать полную потерю сознания, Берию. – А то мне раньше времени «педерастов» припишут… Ох уж мне эти попаданцы! – паренёк в спортивном костюме, шапке-ушанке и застиранной футболке с надписью «Iron Maiden», неотступно следующий за генсеком, виновато улыбнулся и развёл руками. 
- Давайте следующий пункт, - устало попросил Сталин. – Только учтите, что работать на Linuxе я отказываюсь категорически – пусть сначала нормальную операционку на мой ноутбук установят!
- Но тогда нам придётся перейти к программе-максимум, - замялся Поскрёбышев.
Вождь народов обречённо потянулся за новой пачкой «Герцеговины».