Однако, не стоит так пить…
Только что сидели у костра, доливая шестой пузырь на 10 небритых – пропахших порохом, толом и трупами – рыл, только что разбредались по землянкам и на тебе.
Обсудили, блин, немецкого летеху в наших окопах… Поисковики, мать вашу.
Откуда он там взялся? Расстреляли? А с фигов ли он при «люгере» и с Крестом? Добежал в атаке? Ага… Один. Сам по себе. Взвод остался в траншеях… Перебежчик? Офицерье гансовское, вроде как, не бегало по нейтралке в порыве страсти к Советскому Союзу…
Ну и нажрались, за горячим обсуждением. Впрочем, как обычно. Поисковики, мать вашу.
Интересно, вот если в морду дать этому оберсту… Меня сразу расстреляют или в штрафдивизию нумер 999?
Крутой сон!
Стоит перед тобой немецкий полковник и орет! Самое забавное – я понимаю, что именно он орет.
- Лейтенант! Вы доложили, что на вашем участке чисто. Так?
- Яволь, мой оберст! - «Странный какой оборот… Мой оберст… Педиковато звучит!»
Оберст от гнева покраснел так, что я обеспокоился – апоплексический удар в его возрасте дело не хитрое!
Какой, какой удар??? Ты, блин, Годзилко хренов, аутентичный наш, еще жабу грудную вспомни. Пусть немца задушит. Чего-то совсем мозги плывут… А тело автоматом вытянулось, когда оберст заорал опять:
- Обер-лейтенант!
О! Я оказывается обер-лейтенант! На нос неожиданно села большая зеленая муха. Я мотнул головой и, пользуясь моментом, покосился на плечи – точно! Обер-лейтенант… А в это время оберст рявкнул:
- Поднять по тревоге роту! Прочесать лес по квадратам! Только что совершено нападение на батарею тяжелых орудий!
Оппа! Интересный оборот! Насколько я помню, по Бресту лупили «Адам « с «Евой». Причем «Ева» с первого выстрела заклинилась по капризной своей бабской сущности, а вот «Адам» работал, да…
И тут бахнуло!
Ядрен батон! Слишком уж сон реальный! Полковника размазало кровавой кашей по стене дома, возле которого мы стояли. Уж не знаю почему, но мое тело упало, кажется на секунду раньше могучей ударной волны. Хорошее мне тело досталось…
Я приподнялся на локтях – солнце пропало в пыльном тумане и дыме, вокруг валялись стеклянные осколки окон, а с дома снесло крышу. Впрочем, у меня тоже снесло – от кровавого мешка, только что бывшего оберстом вермахта, меня должно, вроде как, рвать и метать на все четыре стороны. Ан нет. Смотрю спокойно, а глотка уже орет на чужом языке:
- Рота! Алярм! Тревога! За мной!
И я рванул вперед, к позициям первой батареи восемьсот тридцать третьего дивизиона тяжелой артиллерии, которую, похоже, захватили русские. И они долбают сейчас по району железнодорожного вокзала Бреста. Ну четыре с половиной километра мы за полчаса сделаем… Ну, сволочи…
Стоп! Это кто сволочи? Русские? Я же русский! Я же наш!
- Рота! Стоп! Смирно! Слушай мою команду!
Запыхавшиеся солдаты едва не попадали с ног, выравнивая линию в строю. Сцука, я же их знаю… Рядовой Боррхоф – Вена, винодел. Фельдфебель Штранке – Зальцбург, механик. Кстати, хороший механик, патефон тут мне починил… Какой еще, цум тойфель, патефон??? Унтер-офицер Штайнер – почтальон из Линца, родины моего фюрера…
Какой еще, в глубокую задницу, фюрер???? Русский я!!!
- Солдаты! Только что, и вы были этому свидетели, русские большевики предательски напали на батарею наших тяжелых орудий. В результате их выстрела погиб наш полковник. Горячо любимый полковник Герд Мюллер! Он вел вас от победы к победе, под его руководством мы прошли по Франции и взяли неприступную твердыню Бреста. Однако война такова, что мы его потеряли здесь и сейчас…
«Господи, что я несу? Меня же сейчас пристрелят…»
Однако солдаты в форме фельдграу внимательно слушали своего ротного. И только командир первого взвода, Курт Шмидт, тирольский австриец, искусно владеющий хитрым их пением, - «мать твою, а откуда я это все знаю??!» -  как то странно поглядывал на меня…