Бродят в голове картинки совершенно нового сюжета, ужасно отвлекающие от работы над другими проектами. Решил пока сбросить сюда в качестве спама, а там посмотрим, может выльется во что-то большее?

Алексей. 1942

«Пешка» лежала на брюхе, устало уткнувшись острым носом в невысокий холм. Сильно пострадавшая ещё в воздухе от огня вражеских истребителей и здорово покалеченная во время вынужденной посадки, она напоминала сейчас огромного диковинного зверя. Мёртвого, разумеется. Хорошо ещё, что бомбардировщик не загорелся.
Впрочем, единственному из уцелевших лётчиков, молодому русоволосому парню с капитанской «шпалой» на голубых петлицах гимнастёрки, видневшейся из-под распахнутого на груди комбинезона, что сидел на земле возле самолёта, до этого, похоже, не было никакого дела. Он слепо смотрел на исклёванную пулями пилотскую кабину и бормотал себе под нос что-то неразборчивое, быстро-быстро шевеля сухими запекшимися губами. Окажись с ним в этот момент кто-нибудь рядом, да прислушайся хорошенько, наверняка счёл бы за сумасшедшего.
-…предупреждал! А вы тогда смеялись надо мной, мол, что нам аборигены сделают? С нашей техникой справиться с ними пара пустяков. Проще пареной репы… Болтуны! А «мессеры» вот они – от солнца да сразу из всех стволов!... И где вы теперь, а? Где, я спрашиваю?!.. Где ваша хвалёная техника?!.. Молчите? Вот и правильно, чего теперь чушь-то всякую нести. Нынче думать надо, как задание всё-таки выполнить. Может, подскажете что-нибудь? Только путное, лады?.. Ну же, ребята!..
Наверное, он бы мог сидеть так довольно долго, но послышавшийся вдалеке звук моторов заставил его замолчать и медленно повернуть голову. Слабый интерес мелькнул в глазах капитана. Облако пыли, в котором пока невозможно было что-то разглядеть, медленно двигалось по степи в его сторону.
- Это ещё кто к нам пожаловал? – Лётчик не торопясь поднялся. Пошатнулся, едва не упал, но успел опереться одной рукой на корпус «пешки» и устоял. Слегка покачиваясь, будто пьяный, забрался на крыло и не торопясь двинулся вперёд, к кабине. Там он бережно, словно боясь навредить, отодвинул в сторону тяжёлое тело штурмана, неловко завалившееся на гашетки, стараясь при этом не смотреть в застывшие навсегда глаза друга, немного повозился и вытащил пулемёт из крепления. Обернулся, взяв оружие наперевес, и приготовился стрелять. Но уже через мгновение порывисто вздохнул и опустил пулемёт.
- Свои!
К месту падения пикировщика подъезжали, нещадно трясясь на ухабах и поднимая столб пыли до самого неба, четыре грузовика с прицепленными к ним сзади семидесяти шестимиллиметровыми орудиями и красноармейцами, густо набившимися в кузова.
- Товарищ…капитан, - выскочивший из кабины переднего автомобиля, затормозившего возле места аварии, лейтенант с открытым детским лицом на мгновение запнулся, пытаясь рассмотреть знаки различия лётчика, - помощь нужна? Вы не ранены?
- Нормально, – лётчик криво улыбнулся, нервно дёрнув щекой. – Помоги лучше ребят моих вытащить, нужно похоронить их по-человечески.
- Самсонов! – заорал лейтенант, оборачиваясь.
- Есть! – Усатый здоровяк с «пилой» старшины уже подходил к кабине, бросая любопытные взгляды на распростёршийся на земле бомбардировщик. – Сейчас всё сделаем, товарищ командир. А ну, ребята! – Красноармейцы, подчиняясь его команде, откинули борт и начали спрыгивать на землю. Ехавшие позади грузовики так же остановились, но оттуда пока что никто не вылезал.
- Только слышь, лейтенант, распорядись, чтобы бойцы твои ничего внутри без разрешения не трогали, у меня там техника секретная установлена – рвануть может.
- Как это?
- А ты что, про самоликвидаторы ничего не слышал? Сунешь нос, куда не следует, и всё, амба. По кусочкам будут собирать.
- Самсонов!
- Да понял я, - старшина остановился и покосился на замерших в отдалении, на почтительном расстоянии от самолёта красноармейцев. – Товарищ капитан, вы уж тогда сами покажите нам, откуда лучше подобраться, хорошо?
- Договорились.     
       
- …А дом этот в деревне ещё мой дед построил. Правда, жить мы в нём толком и не жили – так уж получилось. Разве что дед по весне туда уезжал и, считай, до первых заморозков пропадал. А после его смерти мы этот дом только как дачу использовали. Участок от Москвы далеко находился, зато это были не пресловутые шесть соток, а почти целый гектар.
- Погодите, товарищ капитан, а что за шесть соток такие?
- Не перебивай!.. Ну вот, о чём это я? Ах да, вспомнил. Ещё в раннем детстве я приезжал в эту усадьбу с садом, огородом и баней. Деревянная резная мебель – как привет из прошлого, шторки, сшитые бабушкой, запахи сухих трав, скрип калитки… Тут вечность живёт.
- Ух, вы так интересно рассказываете – будто своими собственными глазами всё вижу. Прям талант! Не писатель, часом, будете?
- Да нет, пожалуй. В молодости, правда, баловался маленько рассказиками всякими, но дальше как-то дело не пошло. Другие интересы, понимаешь, другая жизнь. Погоди-ка, мне кажется, или идут?
- Да нет, вроде, почудилось вам, наверное? Хотя…надо же, ну и слух у вас, товарищ капитан – я только сейчас разобрал! Ну что, я к орудию побегу?
- Давай. И запомни, действуем так, как договорились, без ненужной самодеятельности. Усёк?
- Обижаете, тащ капитан! Всё в лучшем виде представим – они у нас собственной кровушкой умоются! Ну, бывайте, авось свидимся ещё.
- Погоди.
- А?
- Тебя как звать-то, лейтенант?
- Миша. То есть Михаил! Михаил Астахов!.. А вас?
- Алексей Михайлович. Белугин. Ладно, беги, лейтенант Миша. А я пока покурю. 

- …Товарищ капитан, дозвольте спросить?
- Чего тебе, боец?
- А как тут на вашем пулемёте лента заправляется, я что-то никак не соображу?
- Вот что, друг любезный, ещё раз притронешься к секретной технике без моего разрешения, я тебе уши оборву. Понял? Приставили помогать, значит помогай, а под руку не лезь – я сам тебе скажу, что делать надо!
- Да я чего – я ничего. Просто чудной какой-то пулемёт, я таких и не видел никогда. Вот и поинтересовался.
- Поинтересовался он! За дорогой лучше смотри. Причём в оба глаза. А как танки фрицевские поближе подползут, так будешь мне запасные батаре…, тьфу, чёрт, диски подавать. И гляди у меня, замешкаешься, после боя самолично под трибунал отдам!
- Сначала выжить надо.
- Что?! Это ещё откуда паникёрские настроения у тебя вылезли? Или про приказ за номером двести двадцать семь ничего не слышал? Вмиг напомню!
- Да понял я, понял. Чего ругаться-то?.. Вон они, немцы – с ними и ругайтесь сколько влезет!.. Ишь, как на параде прут. Гады!

-…Батарея, к бою!..

Евгений. 1906

Сидя за столиком в уличном кафе, он неторопливо пил ароматный горячий кофе. В этот ранний час на улицах ещё почти никого не было, и Евгений без опаски развернул свою газету, не боясь, что какой-нибудь случайный посетитель подсядет к нему и не даст почитать спокойно.
Повинуясь давнишней привычке, он сначала просмотрел последнюю страницу, перечитывая заинтересовавшие его заметки по нескольку раз, и только затем, когда весь материал оказался изучен вдоль и поперёк самым внимательнейшим образом, перешёл к передовице.
Здесь Евгений практически сразу зацепился взглядом за одну из статей. Его глаза буквально прикипели к нескольким десяткам строчек, жадно пожирая их раз за разом. Снова и снова перечитывая небольшую заметку, мужчина пришёл в сильнейшее волнение. В какой-то момент он даже не сдержался и громко выругался, отчего лениво разглядывавший улицу официант с удивлением повернулся в его сторону. Никогда ранее постоянный посетитель их маленького заведения не позволял себе подобных выходок.
- Прошу прощения, - Евгений, сообразив, что ведёт себя не слишком прилично, торопливо извинился. – Неприятные новости.
Официант недоверчиво покачал головой, но промолчал. В конце концов, какое ему дело до этого русского господина? Платит он всегда исправно, да и чаевые, когда обедает или ужинает, оставляет вполне неплохие, так что можно и потерпеть. Мало ли, может и в самом деле какие-то не радостные известия?.. О-лял-ля, а вон та малышка очень даже ничего!
Все эти чужие мысли напрягшийся было Евгений прочёл на открытом бесхитростном лице официанта, и, успокоенный вновь вернулся к своему чтению. Опять, в который уже раз, пробежал глазами статью.
Не может быть! Они потеряли Лёшку, вот это номер! Но как, чёрт возьми, это могло произойти? Никогда раньше в службе не происходило ничего подобного. Перед глазами всплыло лицо брата: Алексей широко улыбался и насмешливо говорил ему, что такого простого задания у него уже давно не бывало. Просто небольшая скучная поездка, без особых приключений и всё. Рутина. И вот, на тебе! Группа как в воду канула и на связь не выходит. Чёрт побери, лучше бы Лёшка отправился с эскадрой Рожественского, как это планировалось изначально, там, в конце концов, всё просчитывалось заранее, и можно было ни о чём особо не беспокоиться. Ну да, японский плен, конечно, тоже не сахар, но он не идёт ни в какое сравнение с нынешней ситуацией!
Интересно, а почему ничего не сообщается о ходе поисково-спасательных работ? Евгений торопливо пролистал газету, лихорадочно пожирая глазами текст. Ничего. Вообще. Ни единой строчки! Гм, а вот это тревожный звоночек. Евгений аккуратно сложил газету и положил её на стол. Раньше, во время других заданий, он вспоминал о брате редко. Не до того было - стремительно меняющиеся условия головоломных операций, как правило, не давали возможности расслабиться.
Но в этот раз, так уж получилось, он вынужденно бездельничал в осеннем холодном, но солнечном Париже, вторую неделю, откровенно маясь от скуки. Что-то вдруг пошло не так в далёком Петербурге и ему приходилось ждать условленного сигнала. А тут такая «радость»! И ведь, самое тоскливое, не попросишься назад, не скажешь, так, мол, и так, брат пропал, хочу отправиться на его поиски. Тем более, что служба вполне откровенно донесла до него эту информацию сама, стараясь быть предельно честной перед своим сотрудником. В принципе, могли и промолчать, дожидаясь его возвращения.
Евгений достал папиросы. Бесшумно появившийся рядом официант услужливо чиркнул спичкой. Кивком поблагодарив его, Белугин заказал себе ещё кофе. Опять отчётливо вспомнился брат. Неужели убит? Да нет, ерунда! Он постарался отогнать прочь тягостные мысли. Всё образумится, все непременно образумится. Пройдёт день, максимум два, и Алексея найдут. Не могут не найти!   
- Прошу меня извинить, вы… русский? – Белугин недовольно поморщился и поднял голову. Высокий худой господин в котелке, с неприятным лошадиным лицом, чрезвычайно похожий на англичанина, стоял возле столика, ожидая ответа.
- Чем обязан? – невежливо буркнул Евгений, хмуро глядя на незнакомца.
- О, прошу меня извинить за бестактность, я просто заметил вашу газету, набрался наглости и решил подойти. Так приятно, знаете ли, встретить в чужом городе земляка!.. Я присяду?
- Извольте.
- Давно приехали, осмелюсь полюбопытствовать?
- С неделю.
- И как вам Париж? Не находите, здешние женщины просто обворожительны.
- Не знаю, я женат и по борделям не шляюсь… Ну, здравствуйте, что ли, коллега?
«Англичанин» улыбнулся. Лицо его вдруг разом переменилось и стало ужасно привлекательным, вызывающим исключительно положительные чувства.
- Здравствуйте, Евгений Михайлович.
- Я так понимаю, раз вы появились, мне можно ехать в Россию?
- Совершенно верно. Правда, возникло одно обстоятельство…
- Ну, договаривайте, что там ещё?
- Право, мне несколько неудобно, - худой помялся немного, - но руководство решило узнать, не считаете ли вы нужным прервать операцию?
Евгений почувствовал, что кровь вдруг прилила к лицу, ему стало жарко. Надо же, начальство всё-таки выразило обеспокоенность по поводу душевного равновесия своего агента. Что ж, их обеспокоенность можно понять, учитывая, насколько велика цена ошибки.
- Передайте… - Белугин закашлялся, торопливо взял чашечку кофе и одним глотком допил её содержимое. – Извините. Передайте, что всё будет в порядке. Я выполню приказ!
- Ну-ну, - «англичанин» слабо улыбнулся. – Что ж, в таком случае отправляйтесь на вокзал. Билеты, документы, деньги – всё уже ждёт в вашем номере гостиницы. Заберёте вещи и вперёд. Когда прибудете на место, дадите телеграмму в Берлин по известному вам адресу. Текст такой: «Добрался благополучно. Надеюсь на скорую встречу. Кузен». Запомнили?
- Конечно. – Белугин слушал внимательно, отбросив все прежние мысли, заставив себя сосредоточиться исключительно на работе. – План операции прежний?
- Да. Если возникнут непредвиденные обстоятельства, с вами непременно свяжутся. Пароль по варианту три. Вопросы?
Евгений мотнул головой. О чём спрашивать, если все мельчайшие детали предстоящего задания давным-давно заучены наизусть?
- Ну тогда, как говорится, с богом!
- Всего доброго. – Белугин порылся в кармане, выудил несколько монет и бросил их на стол. Пожал руку привставшему «англичанину», повернулся и направился к выходу. Но, сделав пару шагов, вдруг хлопнул себя по лбу, и торопливо вернулся.
- Что-то забыли? – Худой вежливо улыбался, неторопливо раскуривая сигару.
- Да. Газету.
- Газету?
- Ну да. Это наша.
- А-я-яй, - «англичанин» укоризненно покачал головой. – Неужели вам не жалко слабой психики какого-нибудь аборигена? Попади ему в руки такой материал, что он подумает?
Белугин смущённо улыбнулся.
- Думаете поверит, что это не чей-то дурацкий розыгрыш?
- Вот уж не знаю. – Худой чиркнул острым взглядом по первой странице лежавшей перед ним на столе газеты, где отчётливо просматривалось число. 28 апреля 2248 года.