Спасибо на добром слове! А революционеры... они ж все разные были - на что тут обидеться можно?

Алексей. 1942

- Кто именно несёт персональную ответственность за провал операции? – Комиссар госбезопасности второго ранга, моложавый мужчина с красивым, но холодным, словно застывшим навсегда лицом, равнодушно точил маленьким перочинным ножичком сломавшийся карандаш, даже не глядя на сидевшего перед ним Белугина.
Вот простенький вроде бы на первый взгляд вопрос, да только как на него ответить? Алексей поёрзал на неудобном табурете, помялся, а затем осторожно сказал:
- Наверное я.
- Наверное? Мне не нужны предположения, меня интересует точная – я подчёркиваю! – точная информация. Три подготовленных оперативника, скрупулёзно проработанная легенда, затраченная на переброску в это время дорогостоящего оборудования энергия… дальше перечислять надо?! И всё ради чего? Два трупа наших сотрудников, уничтоженная безвозвратно машина, планы, полетевшие ко всем чертям…А он мне: «Наверное», - передразнил Белугина комиссар. И куда только его прежняя невозмутимость подевалась?
- Виноват! – Белугин тяжело поднялся. – Ответственность за срыв операции несу я. Готов понести любое наказание.
- Так уж и любое? – прищурился комиссар. – А если я сейчас своим хлопцам мигну и они тебя из блиндажика выведут, да и шлёпнут за ближайшим поворотом траншеи, а?.. В глаза смотреть! Тоже мне, Робин Гуд выискался. Думаешь, я тебя просто обратно отправлю, а там тебя ласково пожурят, да на пару месяцев в какую-нибудь второсортную реальность отправят грехи замаливать? Хрен тебе, солдатик!.. Дуля с маком! – Гэбешник с удовольствием продемонстрировал опешившему Алексею внушительную фигу. – Ты мне, клоун, здесь и сейчас всё до последнего отработаешь. Как папа Карло будешь пахать. Понял?!
- Товарищ комиссар! – заглянувший в блиндаж сержант госбезопасности, ражий детина с пустыми оловянными глазами, скользнул по застывшему столбом Белугину коротким равнодушным взглядом. – Комполка местный вас просит на его НП подойти. Говорит, что-то важное. Отказать?
Комиссар задумчиво покрутил карандаш, а потом резко поднялся из-за стола:
- Да? Ну зачем же, уважим майора. И вот ещё, ты, Белугин, давай-ка со мною, нечего здесь прохлаждаться. – Алексей покорно последовал за ним. А что ему ещё оставалось делать?
Обстановка на наблюдательном пункте была тревожной. Находящиеся здесь командиры активно пытались прикидываться малозначащими деталями интерьера, ординарцы и связисты забились по углам, а комполка, уже знакомый Алексею майор с орденом Красной звезды и медалью «XX лет РККА» на выгоревшей добела гимнастёрке, орал что есть мочи в трубку телефона:
- Борисов!.. Борисов, твою мать, делай что хочешь, но бегущих останови!.. Останови, говорю!.. Не знаю, как. Хоть сам в поле перед ними выходи!.. Болван! – это уже прозвучало после того, как несчастная трубка с жалобным дзинканьем упала на рычаги. – Товарищ комиссар… - комполка заметил появившегося гэбешника и вяло попытался изобразить уставное приветствие вышестоящего по званию.
- Вольно, - нетерпеливо отмахнулся комиссар. – В чём дело, товарищ майор? Насколько я понимаю, вы меня пригласили сюда не в качестве последнего резерва?
- Да вы сами посмотрите, - плачуще отозвался комполка, уступая своё место у стереотрубы. – Как раз по вашему ведомству дельце! - Чекист решительно двинулся вперёд и припал к окулярам. Белугин последовал за ним, позаимствовав на ходу чей-то сиротливо лежащий на бруствере бинокль.
Да уж, положеньице! Когда стремительно скакнувшее к нему расстояние послушно сжалось, картина намечающегося разгрома предстала во всей красе. Немцы, силами до батальона, при поддержке десятка танков, вклинились в оборонительные порядки на левом фланге полка и решительно рвались вперёд, умело гася вялое сопротивление красноармейцев.
Тут и там в степи уже можно было заметить уже оставивших свои позиции бойцов, бегущих в панике в тыл. Попытки сержантов и командиров остановить их успеха, судя по всему, не имели. Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы понять – совсем скоро немцы окончательно сомнут наши войска и вырвутся на оперативный простор.
- Я не понял, - комиссар оторвался от созерцания картины разворачивающегося разгрома и раздражённо прищёлкнул пальцами, - а почему молчит наша артиллерия? Поддержали бы пехоту огоньком, глядишь, спеси у фрицев мигом поубавилось бы?
- Так в том-то и дело, - майор уныло шмыгнул носом, - что отказываются боги войны огонь открывать.
- Это ещё что за новости? – непритворно удивился гэбешник. – На каком основании?
- Ссылаются на приказ командования фронта, запрещающий расходовать боеприпасы до начала наступления, - комполка с надеждой глянул на чекиста. – Нам бы всего несколько залпов, а?
Комиссар задумался.
- Связь с артиллеристами! – решительно бросил он, протягивая руку.
- Ерохин?! – Майор сам бросился к побледневшему телефонисту, судорожно бубнящему что-то в трубку.
- Капитан Войцеховский? – Гэбешник говорил сухо и отрывисто. – Скажите, вы всё ещё хотите вернуться домой, к жене? К какой жене, спрашиваете? Да всё к той же! В славный город Казань, на улицу Энгельса, четырнадцать. В квартирку на втором этаже, там ещё у вас на окошках занавесочки… ситцевые!.. Вспомнили?.. Алё? Слышите меня? Немедленно помочь пехоте огнём! Под мою ответственность. – На лицах присутствующих застыл почти суеверный ужас. Ну откуда, скажите на милость, недавно прибывший в расположение полка комиссар может знать не только начальника артиллерии, но и его прежнее местожительство и, ко всему прочему, о том, какие занавески были в доме? Почему-то именно упоминание о простеньких ситцевых занавесках прозвучало страшнее всего. Повеяло от этих слов чем-то таким… потусторонним что-ли?
Белугин, единственный из всех, мог бы запросто рассказать, откуда московский гость всё это знает, да только вряд ли кто-нибудь ему поверил бы.
Первые снаряды прошелестели над НП через считанные минуты. Высокие столбы густых чёрных разрывов накрыли наступающих немцев плотной пеленой, превращая их недавний успех в поражение.
Да, неведомый Белугину капитан Войцеховский видимо очень сильно хотел вернуться к своей жене…

Ага, спасибки, коллеги, сейчас всё исправлю.