Коллеги!
С оффтопом   

Алексей. 1942

- Лежишь, твою мать! Сокол, мля! – чужой сапог больно врезался в бок. Белугин, зашипев от пронзившей тело боли,  плюнул на продолжающуюся бомбёжку и вскинулся, чтобы ответить обидчику. Незнакомый старлей с искажённым гримасой ярости чумазым лицом, на котором выделялись удивительно чистые, ярко-синие глаза, возвышался над ним, потрясая кулаками. – Вставай, летун, покажи, чему тебя учили. Им, вон, покажи! – он показал в сторону разворачивающихся для нового захода немецких бомбардировщиков.
Шестёрка «лаптёжников» настигла их колонну прямо в степи, ровной как стол – ни ямки, ни оврага. Зенитное прикрытие батальона, полуторка со счетверенной установкой пулемётов «максим», получила бомбу в числе первых и теперь догорала посреди дороги, внося дополнительный хаос взрывающимися в огне патронами, разлетающимися в разные стороны.
Красноармейцы рассыпались в разные стороны, прижимаясь к земле в отчаянной надежде пережить налёт. Кое-кто пытался стрелять по пикировщикам из винтовок и пулемётов, но «юнкерсы» презрительно игнорировали эти попытки противодействия. Выстроившись в круг, они, словно на учениях, по очереди делали переворот через крыло и скользили вниз, оглашая окрестности леденящим душу воем, высыпая содержимое своих бомболюков и поливая мятущихся людей прицельными очередями пушек и пулемётов.
Белугин уже успел не раз проклясть тот миг, когда Ведерников принял приглашение комполка и отправился в тыл с отводимым на переформирование потрёпанным стрелковым батальоном.
- Так безопаснее будет, товарищ комиссар, - объяснял им майор, безмерно счастливый после того, как высокий московский гость так вовремя вмешался и помог отразить вражескую атаку. – Местные иногда шалят, чего греха таить, могут напасть на одиночный автомобиль или всадника. Недавно фуражиров наших обстреляли, двоих убили, а одного тяжело ранили.
- Почему же вы не наведёте у себя в тылу порядок? – осведомился Ведерников, недовольно поджав губы.
- А где их искать, они ж эти места как свои пять пальцев знают, - вздохнул с тоскою майор. – Стрельнут, и дёру, поди – поймай. Мы даже не знаем точно кто это. То ли казаки, то ли чеченцы. Но опытные, сволочи, места для засад всегда очень грамотно выбирают.
- Безобразие! Кто на вашем участке фронта отвечает за охрану тыла? Заболотный, обязательно запиши фамилию. Вернёмся в Москву, напомнишь. – Сержант госбезопасности, выполнявший при комиссаре функции и охранника и адъютанта, молча кивнул и тут же сделал пометку в маленьком блокнотике.
Сейчас Заболотный лежал на земле неподалёку от перечёркнутой пулемётной очередью и накренившейся на левый бок «эмки», неловко раскинув руки в стороны, а на спине у него медленно расплывались два больших тёмных пятна.
- Исчезни, лейтенант! – отрывисто приказал Ведерников, слегка приподнявшись таким образом, чтобы стали видны его знаки различия.  – Иди лучше бойцов своих положи, а то носятся по полю, как бараны!
Старлей подавился готовым вот-вот вырваться ругательством, заметив три ромба в петлицах незнакомого командира, затем безнадёжно махнул рукой и пошёл, ссутулившись куда-то в сторону, совершенно не обращая внимания на продолжавшийся налёт.
- Смерти ищет, - уверенно сказал Ведерников, провожая его долгим взглядом. – А ты чего встал? Ложись!
Белугин покорно плюхнулся наземь. Очень вовремя – раздавшийся совсем рядом взрыв больно стеганул их сухими комьями земли.
«Гауссовку» я зря утопил, - думал Алексей, закрыв голову руками и вздрагивая всем телом, когда земля под ним в очередной раз подпрыгивала, а горячая воздушная волна прокатывалась совсем низко, неприятно обжигая и сбивая дыхание. – Сейчас бы мигом ссадил этих тварей!»
Наконец, фрицы улетели. То ли сочли свою задачу выполненной, то ли у них просто заканчивалось горючее. Гул моторов постепенно затихал, удаляясь на запад, и теперь над степью разносились лишь команды командиров, собирающих своих подчинённых, стоны раненых и призывы санитаров.
- Придётся, судя по всему, на своих двоих дальше добираться, - сказал Ведерников, отряхивая форму. – Машина наша, похоже, приказала долго жить.
- И Заболотный погиб, - вздохнул Алексей. – Я к нему подходил, думал, может ранен, да куда там.
- Жаль, - равнодушно заметил чекист, - неплохой был паренёк, исполнительный. Документы его забрал?
- Да.
- Молодец. Тогда двинули. Нам к вечеру нужно непременно попасть вот сюда, - комиссар раскрыл планшетку и ткнул пальцем в помеченную красным точку, обозначавшую полевой аэродром. – Там нас будет ждать самолёт. Идти километров десять, так что лучше поспешить.
- Но разве не лучше отправиться туда вместе с батальоном? – удивился Белугин.
- Они ещё часа полтора здесь проваландаются, - уверенно заявил Ведерников, окидывая место бомбёжки опытным взглядом. – Пока соберут убитых и раненых, пока то да сё… нет, ждать не имеет смысла, времени в обрез.
- Может попросить у них какой-нибудь транспорт?
- Ага, «ролс-ройсс» с личным шофёром и баром впридачу, - ухмыльнулся чекист. – Пошли уже. Если верить карте, через три километра будет казачий хутор. Так что, даст бог, разживёмся там лошадьми.
Десятка полтора домишек, серьёзно пострадавших от обстрелов и налётов, слепо таращившихся провалами выбитых дверей и окон - вот и весь хутор. Эта картина предстала перед ними спустя минут сорок. Было тихо и безлюдно, как на кладбище. Разве что журавль колодца слабо раскачивался на ветру, противно поскрипывая.
- М-дя, - разочарованно сплюнул в дорожную пыль Белугин. – Вряд ли здесь кто живой остался. Не говоря уже про лошадей.
- Уверен? – прищурился Ведерников, хищно вперившись недобрым взглядом в какую-то видимую лишь ему одному точку. – Тогда скажи-ка, дружок, что вон там такое?
Алексей проследил указанное направление и едва удержался от возбуждённого восклицания. Возле самой дальней от них хаты, из трубы которой вился слабый дымок, едва заметная в развалинах, торчала коричневая конская голова с белой отметиной на носу и длинной чёрной гривой.
- Вы прям волшебник, товарищ комиссар! Подойдём поближе?
- Только аккуратно, помнишь, что комполка нам говорил? Вдруг это как раз те самые неуловимые мстители. Сделаем так: я обойду этот дом слева, а ты справа. Понаблюдаем чуток, а после уж на месте решим, что делать. И, я настоятельно тебя прошу, никакой самодеятельности или опрометчивых поступков. Договорились?
- Есть никаких поступков! – покраснел Белугин. – Разрешите выполнять?
- Действуй! – Ведерников достал из кобуры пистолет, дослал патрон и нырнул в узкий проулок. Алексей, слегка замешкавшись, последовал его примеру и двинулся в соседний, стараясь передвигаться как можно более незаметно.
К подозрительной хате они подобрались почти одновременно. Белугин опоздал совсем чуть-чуть – комиссар уже сидел, опустившись на одно колено, возле разбитого сарайчика с провалившейся крышей и отчаянно жестикулировал, пытаясь привлечь его внимание.
Сначала капитан не понял, что от него требуется, но потом догадался. Ведерников показывал, чтобы он вышел прямиком во двор. Алексей старательно изобразил недоумение: а как же, мол, понаблюдать? Но комиссар скорчил угрожающую физиономию и погрозил ему кулаком.
- Бог с тобою, золотая рыбка! – произнёс вполголоса Белугин и, взяв наизготовку пистолет, чтобы немедленно открыть огонь в случае опасности, медленно поднялся из-за плетня. Сделал пару шагов… а потом замер, потому что из окна прямо на него смотрел конусовидное дуло «дегтяря».
- Пистолетик-то брось, - лениво посоветовал ему невидимый человек. – И приятелю своему скажи, чтобы не баловался, а выходил с поднятыми руками. А не то я вас обоих сейчас перекрещу на полдиска!
Белугин кинул отчаянный взгляд в сторону Ведерникова. Комиссар выглядел обескураженным.
- Ну?! – с угрозой сказал из дома.
- Спокойно! Я уже выхожу, - чекист поднялся из своего укрытия и встал в полный рост.
Несколько томительных мгновений ничего не происходило. Алексей чувствовал, как по лицу из-под фуражки бежит едкая капля пота, но боялся шевельнуться, чтобы не схлопотать ненароком пулю. И вдруг в доме что-то упало и кто-то изумлённо матернулся:
- Антипов!.. Ротмистр Антипов!!!
Белугин скосил глаза. На лице Ведерникова застыло величайшее изумление, вперемешку со стремительно разливающейся бледностью…

Valeri
Ага, спасибки за тапки, сейчас поправлю.
Как тогда лучше сказать по поводу Ю-87: "высыпая содержимое... "чего? Или, быть может, "освобождая свои бомбосбрасыватели"?

Ну, мало ли, может там какая-нибудь часть стояла и немцы её обстреливали или бомбили, или линия фронта колебалась.

Двойка за внимательность - это не человек 42-го года.