Переделал этот спорный кусочек:

Выстроившись в круг, они, словно на учениях, по очереди делали переворот через крыло и скользили вниз, оглашая окрестности леденящим душу воем, сыпали бомбами и поливали мятущихся людей прицельными очередями пушек и пулемётов.

Так нормально?
Ну и маленько проды до кучи:

Евгений. 1906

Четверых приведённых чахоточным юношей парней Белугин умело расставил по обеим сторонам улицы так, чтобы почтовая карета с началом заварухи оказалась под ударом сразу с нескольких направлений.
- Действуем строго по плану! – предупреждал он каждого, отмечая для себя с растущим неудовольствием, что почти все молодые революционеры откровенно трусят.
«Как бы всё дело не провалили, - озабоченно размышлял Евгений. – Может, стоило им перед выходом дать кокаина или заставить опрокинуть по стопочке? А, ладно, теперь уже поздно что-либо менять. Будем надеяться, что их хватит на то, чтобы отвлечь казаков конвоя и создать на улице побольше паники. Эге, а ведь мне пора, - Белугин с досадой посмотрел на циферблат своих карманных часов. – Надо же, сколько я с ними проваландался!»
- Только по плану! – ещё раз строго повторил он, пристально глядя в глаза последнему из боевиков, одетому в синюю косоворотку низенькому крепышу с лицом калмыка. – Удачи.

Первый взрыв грянул, когда Белугин просил хозяина магазина, пожилого костлявого немца, показать ему роскошное бриллиантовое колье.
- Майн Гот! Что это? – тревожно вскинулся ювелир, с испугом оборачиваясь к окну. – Вы слышали?
Евгений неопределённо пожал плечами. Странный вопрос, конечно слышал. Тем паче, что он сам всё это и устроил.
На улице грохнуло во второй раз. Жалобно задребезжали стёкла. Сухо треснул выстрел, а следом, точно дожидаясь сигнала, взахлёб, наперегонки зачастили другие. Им ответила винтовка, а, после небольшой паузы, ещё одна.
- Убили! – донёсся до Белугина и испуганно присевшего за прилавком немца истошный женский крик. – А-аааа!!!
- Полицию! Надо немедленно вызвать полицию! – ювелир, вытаращив глаза, со страхом и затаённой надеждой смотрел на Евгения.
- У вас есть телефон?
- Что? Ах, да, телефон… нет, откуда?
- Вот и хорошо!
- Простите, я не понимаю, - немец закрыл голову руками, потому что новый взрыв раздался совсем близко.
Воспользовавшись моментом, Белугин сноровисто извлёк «наган» и ловко перемахнул через прилавок. Взгляд выхватил белое как мел лицо, безумные глаза, открытый для крика рот… Удар! Под ручкой револьвера что-то неприятно треснуло, будто сухой прут переломили пополам. Ювелир начал медленно заваливаться назад, сползая по стене.
Евгений, не испытывая абсолютно никакого волнения, спокойно обошёл прилавок, не торопясь подошёл к входной двери и тщательно запер её. Аккуратно выглянул наружу. По улице бежали, пригнувшись, орущие что-то неразборчивое люди, от завалившейся на бок кареты валил дым неприятного белёсого цвета, в котором метались неясные тени. Пальба не прекращалась. Где-то вдали уже слышались длинные трели свистков городовых. Надо было поторапливаться.   
…Старинное тяжёлое кольцо с большим сапфиром призывно подмигнуло ему из безжалостно разбитой витрины, и скрылось в тёмном зеве саквояжа, когда из двери, ведущей во внутренние помещения магазина, неожиданно выскочила толстая седая старуха. Белугин в этот момент как раз шёл к кассе, застёгивая на ходу замок.
- Генрих, Генрих… Кто вы такой?.. Что вам здесь нужно?!
- Что ж тебе дома-то не сиделось, старая карга! – сказал с досадой Евгений и ударил наотмашь. Женщина упала без единого звука и больше не шевелилась. Белугин споро опустошил кассу, а затем полез под прилавок, где ювелир держал футляры с украшениями. В принципе, можно было вообще ограничиться одним только сейфом и уже добытыми драгоценностями, но возиться с хитроумными запорами не хотелось. Да и времени было жалко. Того и гляди, на место нападения на карету, прибудут полицейские, оцепят район, начнут хватать всех, кто покажется им подозрительным и тогда уйти незамеченным будет очень сложно.
- Помогите! – кто-то громко стучал в дверь, отчаянно дёргая за ручку. – Умоляю, помогите! Откройте!
Евгений осторожно выглянул из-за прилавка, стараясь держаться так, чтобы его не было видно. Рассмотреть ломившегося в магазин человека не получалось и Белугин вытянул шею повыше.
О-ля-ля, как говорят лягушатники! Какая встреча! Тот самый чахоточный юнец – Евгений постоянно забывал его имя - не то Леонид, не то Вадим, с белым как мел лицом, растрёпанными волосами и длинной свежей царапиной на щеке, прильнул к стеклу и силился рассмотреть что-нибудь в полутёмном помещении.
Ах, как он не вовремя! Того и гляди, привлечёт к этому месту ненужное внимание. Что ж, ты сам выбрал свою судьбу. Белугин решительно поднялся и быстрым шагом направился к входу. Чахоточный, заметив его, удвоил усилия, пытаясь ворваться внутрь.
- Да тише ты, малохольный! – сердито прикрикнул на него Белугин, поворачивая ключ. – Дверь сломаешь. – Другой рукой он взвёл «наган», приготовившись выстрелить, как только боевик окажется в магазине.
- Помоги…, - пискнул жалобно юноша и вдруг, повернув голову, отчаянно вскрикнул и побежал вниз по улице. Евгений ошарашено уставился ему вслед, не понимая, что так напугало его незваного гостя.
Огромная тень быстро пронеслась мимо, заставив Белугина отшатнуться. Оглушительная дробь подков по булыжной мостовой, страшный свист воздуха, рассекаемого занесённой шашкой, стремительный росчерк стали, звук удара и предсмертный стон оседающего человека, чья голова вдруг раскололась как гнилой арбуз – всё это заняло не больше нескольких секунд. А потом бородатый казак в фуражке с голубым околышем поднял ржанувшего коня на дыбы, свирепо гикнул и помчался стрелой дальше, преследуя бегущих по улице людей.
Уф-ффф! Оказывается, всё это время Евгений стоял замерев, не дыша. Ребристая рукоятка револьвера почему-то оказалась влажной и Белугин, с трудом разжав сведённые судорогой пальцы, тщательно вытер мокрую ладонь прямо об пиджак. Варвары! Какие они здесь всё-таки варвары! А он, слюнтяй, ещё, помнится, мучился, размышляя в своё время о том, насколько нравственно столь легко и бесцеремонно ломать судьбы аборигенов, даря и отнимая их никчёмные жизни, вторгаясь в промысел божий. Нет, больше никаких соплей, только дело!
Поздно ночью, когда утомлённая любовью Ольга, лежала, прижавшись к нему горячим, словно печка, телом, Евгений, небрежно раскуривая папиросу, лениво ответил на заданный ею вопрос уже без малейших колебаний:
- А почему я должен жалеть этого юношу? Идя в террор, он сам выбрал свою возможную судьбу. В конце концов, разве не лучше, прежде всего для него самого, погибнуть сейчас, в один миг, нежели мучиться несколько лет, медленно угасая из-за разъедающей его тело изнутри болезни? И потом, дорогая, так ли важны все эти винтики, обслуживающие беспощадную машину под названием Революция? Главное – это конечный результат, а всё остальное вздор! Вздор и мелочи. Чем террор выделяется из другой «работы»? Ничем!
- Но ты, ты сам готов умереть? – Ольга приподнялась над ним и заглянула прямо в лицо.
- Ты знаешь позицию партии по этому вопросу не хуже меня. В обязательном порядке должно существовать разделение труда, если хочешь: одни идут на смерть, другие ими руководят и направляют. Цинично? Возможно. Но такова жизнь. Впрочем, - Белугин глубоко затянулся и хладнокровно добавил, - если понадобится, то я смело шагну на эшафот, не сомневайся!
- Да-да, конечно. – Ольга опустила голову ему на грудь. – Прости, сама не знаю, что это на меня нашло… Скажи, а те деньги и драгоценности… ну, что ты принёс сегодня… они разве из почтовой кареты?
- Это важно?
- Да… не знаю…пожалуй, что нет.
- Спи. – Евгений ласково провёл по волосам доверчиво прильнувшую к нему девушку. А про себя подумал: «Даст бог, и я поймаю на эту бриллиантовую наживку ту жирную рыбину, что покамест так удачно прячется от меня, и вот тогда…»
Когда Ольга снова посмотрела на него, Белугин уже спал, а на губах его застыла кривая улыбка.