Алексей. 1942

- Не верю я ему, командир, - старшина Иксанов лениво почесал небритую щёку, мрачно глянул на Белугина и сплюнул в сторону. – Мутный он какой-то. А историю, что он нам тут втюхивает, впору сказочникам отдать – как раз по их части будет.
- Погоди, Сашка, - лейтенант Фурсов слегка поморщился, недовольно зыркнув исподлобья на подчинённого, - не гони лошадей. Что ты предлагаешь?
- Известно что, - Иксанов выразительно поиграл финкой. – Какие ещё могут быть варианты. Стрелять-то нельзя - враз немчура набежит.
Алексей нарочито лениво посмотрел на Фурсова, ожидая, что тот скажет. Для себя капитан твёрдо решил: не стоит ввязываться в ненужный спор и доказывать, что не верблюд. Оправдываешься – значит виноват! А виноватым себя Белугин не считал. По крайней мере, перед наткнувшимися на него разведчиками уж точно. Вот если бы на их месте оказался кто-нибудь другой – со званием повыше, да с петлицами иного цвета, тогда ещё ладно, а так…
- Это точно, - согласился со старшиной лейтенант и вдруг быстро спросил, обращаясь к Белугину: - Sagen Sie, und Ihre Freunde weit? («Скажите, а ваши друзья далеко?» (нем.)
Алексей тяжело вздохнул.
- Тебе по-каковски ответить, лейтенант? Нет, я могу, разумеется, и по-немецки, и даже с гораздо лучшим произношением, чем у тебя, но какой в этом смысл? Или моего удостоверения не достаточно? Может не в порядке там что?
Фурсов хмыкнул.
- Да нет, с документами у тебя всё в порядке.
- Тогда в чём дело?
Разведчик бледно улыбнулся.
- А дело в том, что одолевают меня, капитан, серьёзные сомнения по поводу того, откуда ты так хорошо немецкий знаешь. Вон, даже на произношение моё внимание обратил. Вроде в программу доблестных сталинских соколов такие навыки не входят. Развей подозрения, а? – и словно невзначай передвинул на ремне кобуру так, чтобы в случае необходимости достать пистолет побыстрее.
Белугин мысленно выругал себя, кляня за длинный язык. В самом деле, ну кто его дурака за язык-то тянул? Ишь, выдумал, повыпендриваться. Как теперь расхлёбывать кашу, что сам же и заварил – разведчикам ведь показал документы обычного лётчика, сбитого во время выполнения задания над временно оккупированной немцами территорией. И легенду задвинул, с правдой кое-где перемешанную: мол, остальные члены экипажа погибли, а он теперь пробирается к своим. Табельное оружие осталось в сгоревшей «пешке», но повезло разжиться немецким – случайно наткнулся на обломки «шторьха». И точка.
На самом деле Алексей даже себе не мог объяснить, почему не показал шелковку. Казалось бы, продемонстрируй грозное удостоверение, от которого за версту несёт неприятностями, и всё. А вот что-то остановило его, когда Фурсов потребовал представиться.
- Не твоё дело! – Белугин решил перейти в атаку. – Раз знаю, значит так нужно. А объяснять ничего не обязан. И вообще, вам я, вон, исключительно на слово должен верить – документиков-то никаких нет. Может вы сами шпионы немецкие. 
- Ах ты, гад! – вскинулся Иксанов. – Командир, дай я ему врежу?!
- Тихо, Саня. Тихо, - Фурсов сделал предостерегающий жест рукой. – Разберёмся… А ты, капитан, не хами. Понимать должен, у нас специальное задание и встреча с посторонним нам нужна как зайцу портсигар. И так уже из графика выбились.
- И ребят потеряли, - зло сказал старшина. – Каких ребят!
- А я в компанию и не напрашиваюсь, - с вызовом заявил Алексей. – Верните оружие, дальше сам пойду.
Лейтенант тихо засмеялся.
- Дурилка, - произнёс он ласково. – Кто ж тебя теперь отпустит? Ты нас видел, и этого достаточно. И если тебя фрицы поймают, то жилы вытянут, но узнают, сколько нас осталось, и куда мы направляемся. Потому и решаем мы теперь, что с тобой делать – прибить по-тихому или вместе идти. А третьего не дано. Понял?
Белугина невольно бросило в жар от услышанного.
- Что ж в вас такого ценного?
- А вот это не твоего ума дело. Иксанов, ползи ко мне, пошепчемся.
Разведчики откатились немного в сторону, сблизили головы, и о чём-то ожесточённо заспорили вполголоса, а капитан опять невольно восхитился тому, насколько бесшумно они двигались. Казалось, что они летят низко-низко над землёй, не задевая при этом ни одной веточки, травинки или камешка. Белугин мог бы поставить на кон что угодно – это вовсе не обычная группа. Не та подготовка, не те повадки. Хорошо подогнанные маскхалаты, трофейные автоматы, кинжалы на поясе. Как минимум, уровень дивизии, а то и выше. А значит у них и в самом деле очень важная миссия. Судя по всему, несут какие-то документы – вон как лейтенант к себе планшетку прижимает. Черт, и угораздило же с ними столкнуться! Наверняка давешние эсэсовцы по их душу к переправе приезжали. Прощай надежды незаметно выбраться.
- Слушай, капитан, - Алексей вздрогнул – разведчик оказался возле него словно из-под земли, - мы тут посовещались, и я решил… – Фурсов сделал небольшую паузу. Белугин напряжённо ждал, решив в случае чего оказать достойное сопротивление и не дать себя зарезать, как покорную овцу -… взять тебя с собой. Но учти: начнёшь мешаться под ногами или выдохнешься – самолично пристрелю!.. Саня, верни товарищу пилоту оружие.
- Есть, - нехотя пробурчал старшина и протянул Алексею ремень с кобурой.
- А остальное? – возмутился Белугин.
- Тебе хватит! – решительно отрезал Фурсов. – Слушай сюда. До вечера перекантуемся здесь, а как стемнеет, переберёмся на тот берег и двинем к нашим. Кстати, колись, почему решил именно в этом кустарнике отсидеться? Я и сам лучшего места не придумал бы – у немцев под самым носом, но они ни в жизнь не догадаются, что кто-то здесь решит спрятаться.
Алексей польщено улыбнулся, но, естественно, решил отделаться слабым подобием правды – не скажешь же, что курс выживания во враждебной среде входит в курс подготовки всех оперативных сотрудников службы.
- У Конан Дойля вычитал: лучше всего скрываться на самом видном месте.
- Неужели? А что за произведение?
Белугин в очередной раз чертыхнулся. Нет, с этими приступами болтливости надо завязывать – он, хоть убей, не помнил, выходил ли в СССР упомянутый им рассказ или нет. И вообще, Конан Дойлю принадлежит данная мысль или кому-то ещё.
- Не помню.
- Да? Ну-ну, - Фурсов как-то странно хмыкнул и отвернулся. – Старшина, я посплю чуток, а ты покарауль. Через два часа поменяемся. – Разведчик не договорил, но Алексей и так понял – в плане караула речь идёт и о нём тоже. Ладно, переживём, сейчас не время и не место играть в обидки. Шутки шутками, а ему самому кровь из носу необходимо добраться до Москвы. Белугин не знал, в чём заключается то задание, к которому намеревался приспособить его Ведерников, но вряд ли оно относилось к разряду малозначащих. А значит, требовалось приложить все силы, чтобы жертва, принесённая комиссаром, оказалась не напрасной.
Подумав, Алексей осторожно подполз к замершему с биноклем в руках Иксанову. Отодвинул мешавшую наблюдать ветку. Бронетранспортёры с эсэсовцами давно ушли. Но возле зенитных расчётов появились несколько солдат в полной выкладке, настороженно зыркающих по сторонам с офицером во главе. Время от времени они останавливали проезжавшие через речку машины – как правило, грузовики, оборудованные тентом – и тщательно их досматривали.
- Ягд-команда, - зло сплюнул в сторону Иксанов. – Те ещё звери.
- Доводилось сталкиваться?
- Ага. Ещё в сороковом.
- Погоди, как в сороковом? Война же началась…
- Это для тебя война в сорок первом началась, а для нас она, считай, никогда и не заканчивалась.
- Для «вас»?!
Старшина промолчал, а Белугин, напрасно прождав ответа, затосковал – положеньице, судя по всему, складывалось ещё хуже, чем он думал раньше. Мало того, что разведчики, видать, принадлежали к самым верхам местных спецслужб, так в голове ещё занозой засела противная, точно зубная боль, мыслишка: какова вероятность того, что в степи ему могли попасться именно такие «попутчики»?

Рысенок
Ага, спасибо. На самом деле я хотел показать, что Алексей не совсем хорошо ориентируется в реалиях того времени. По моей задумке для него всё происходящее один огромный форс-мажор - его-то кинули в это время на своеобразную "практику", а дальше понеслось...