Евгений. 1907

«Надо бы пойти себе кофейку заварить, - устало подумал Белугин. – Башка после всей этой нервотрепки не работает совершенно. Да и стимуляторы свою роль сыграли – сначала вроде хорошо, легко, все по плечу, а сейчас отходняк, как у наркомана.»
Евгений тяжело поднялся и не торопясь направился на кухню. Спокойно прошел мимо тел охранников – эка невидаль! – заглянул по дороге в ванную комнату. Крутанул кран с холодной водой и с наслаждением сунул голову под шипящую струю. Хорошо! Можно было, конечно, проглотить еще одну капсулу стимулятора, но это означало бы, что новый откат гарантированно вырубит его на несколько часов после окончания действия препарата. А  в его нынешнем положении так рисковать не стоило – интуиция подсказывала, что будущее скрыто в тумане неопределенности. Мутно, короче.
Судя по переписке Бориса Львовича с головным офисом Службы, руководство всерьез собралось провести служебное расследование в отношении Евгения. А теперь, когда он положил резидента вместе с его ближайшим окружением, это намерение легко и просто могло трансформироваться в силовое задержание и этапирование Белугина уже в качестве преступника. А что, бывали прецеденты, наслышаны. И попробуй докажи свою невиновность – кто тебя, душегуба, слушать будет. Хорошо, если не пристрелят «при попытке к бегству». Прежние заслуги? Не смешите мои коленки – на одной чаше весов полевой агент, на другой – один из высших чиновников Службы. И чью, спрашивается, сторону примут такие же чиновники метрополии, подогретые кляузами Бориса Львовича?
Поэтому, как здраво рассудил Евгений, сейчас самым лучшим вариантом для него было заныкаться куда-нибудь подальше в укромное местечко, где ищейки Службы не достанут и там отсидеться какое-то время. Нужно пропустить первую, самую мощную волну над головой, а уже потом тихой сапой подкатиться к своим с разумным объяснением произошедшего.
А есть ли у него такая норка? Странный вопрос, конечно есть! Любого полевого агента чуть ли не в первую очередь учат искать возможные пути отхода, делать схроны. Особенно, когда работаешь в неспокойном времени, вроде нынешнего – кто знает, с чем придется столкнуться в следующую минуту?
Быстро перебрав в голове возможные варианты, Евгений остановился на Лизавете. Горничная в доме известного инженера – в будущем, при большевиках, одного из сподвижников Леонида Красина – на первый взгляд деревенская простушка. Но это только на первый. А вот если копнуть поглубже, то выяснится, что эта милая хохотушка имеет немаленький партийный стаж, принимала участие в подготовке нескольких эксов , знакома с целым рядом видных революционеров. В свое время, познакомившись с девушкой, Белугин очень аккуратно – как чувствовал – не афишируя своего интереса, навел справки об этой особе. И с немалым удивлением узнал, что в свой нынешний дом ее привела вовсе не жажда наживы или стремление отойти от подпольной деятельности. В прислуги Лизавету определили для присмотра за тем самым инженером, что формально являлся ее хозяином. Забавно, но господа-революционеры демонстрировали завидную дальновидность в этом вопросе. Они явно желали осветить потенциально полезного их делу человека со всех сторон, влезть ему в голову и держать под незаметным, но весьма действенным контролем. Взбрыкнет такой наивный дурачок, выкинет коленце и мигом получит из рук прислуги в накрахмаленной наколке чашечку чая с цикутой. Или еще какой гадостью – выбор огромный.
Грязненько? Ну а что вы хотите, революцию в белых перчатках не сделать, по любому замараешься! Вспомните, как наследство Саввы Морозова получали, какая там грязная и мутная история с самоубийством фабриканта приключилась. Ах да, это чуть позже будет.
Евгений рассеяно прикурил папиросу. Прочь эту лирику, пора подумать о более насущных проблемах. Надо перво-наперво собрать вещи, которые помогут ему переждать сумятицу. А значит, путь его снова лежит в направлении кабинета резидента – пошерстим маленько сейф на предмет денег и чистых документов.

Прихлебывая свежесваренный кофе, Белугин деловито просматривал всевозможные бланки, печати и штемпели. Богатая у Бориса Львовича коллекция имелась, обзавидуешься. При желании можно было сварганить себе хоть царскую грамоту. Да такого качества, что сам Николай Второй долго скреб в затылке, вспоминая, когда это он успел такое подписать. И ни малейших сомнений в подлинности собственной подписи у него не возникло бы.
Подумав, Евгений отобрал для себя пару паспортов, бумаги на право выезда за пределы Российской Империи с открытой датой, несколько чековых книжек и пяток аккредитивов, позволяющих получить деньги в банках-корреспондентах известного швейцарского банка. Не то, чтобы он сильно нуждался, но, как говорится, запас карман не тянет. На текущие расходы Белугин выгреб всю наличность, которую нашел в сейфе и ящиках стола. Резную дверцу потайного отделения выломал при этом не задумываясь – лень стало идти искать ключ. Да и вообще, чего уж теперь. 
Сумма в общей сложности вышла внушительная – в пару тысяч рублей с какой-то мелочью. По меркам этого времени не Рокфеллер, конечно, но жить можно. Крупные купюры не брал – мало ли, вдруг номера переписаны, отследят мгновенно.
В комнате помощника обнаружилась неплохая коллекция стрелкового и холодного оружия. Евгений искренне пожалел, что не может утащить с собой все понравившиеся экземпляры. Да, Борис Львович со товарищи жили припеваючи, ни в чем себе не отказывали. Правильно, наверное, когда еще представится такая возможность. Да и жизнь такая штука… быстротечная.
Белугин с сожалением отложил в сторону очередной ствол и решил, не мудрствуя лукаво, взять полюбившийся ему браунинг первый номер – компактное, легкое и скорострельное оружие, излюбленный пистолет российских мещан и революционеров. Присовокупил к нему несколько пачек патронов, наточенную до бритвенной остроты финку в потертых ножнах и… а что еще? Да все, вроде. Не помешало бы, конечно, прихватить что-нибудь из снаряжения своего времени, но, вот беда, найдут его в два счета – фонит оно не по-детски. Иномирное происхождение так и прет. А жаль, прибор ночного видения, ПБС  и несколько световых и шумовых гранат явно не помешали бы. Так, теперь пошукать в прихожей какой-нибудь подходящий портфельчик, разжиться одежкой и можно сваливать. Не ровен час, кто-нибудь из сотрудников резидентуры на огонек заявится или попробует связаться с начальством. Усугублять свою вину еще одним убийством не хотелось. Так что просто спасибо этому дому, пойдем к другому.
Выйдя на улицу, Белугин с наслаждением вдохнул свежий морозный воздух. После долгого времени, проведенного в помещении, немного закружилась голова, но Евгений постоял чуток и справился с минутной слабостью. Огляделся. Если память не подводила, то он находился где-то в районе Остоженки. Ну да, вон там Хилков переулок. А вон в том неказистом доме в прошлом веке обосновалась моднейшая лечебница минеральных вод. Воду, разумеется, привозили из-за границы, а больные их пили, принимали ванны и в свободное время гуляли по роскошному саду, ведя светские беседы. Затеял этот «бизнес» врач по фамилии Лодер и говорили, что народ, глядя на фланирующую под музыку публику, называл его пациентов лодырями. Было ли так на самом деле, или же это всего лишь красивая легенда, Евгений не помнил. Так, всплыл в памяти забавный факт, не более.
- Куды нужно, барин? – «Ванька»  лихо затормозил санки возле Белугина, обдав того снегом. – Мигом домчу, лошадка – огонь!
Евгений с недовольным видом стряхнул с себя грязь и с сомнением оглядел каурого Росинанта.
- Врешь, поди, стервец! – сказал он брюзгливо. – Доходяга какая-то, кобыла твоя.
         - Да что вы такое говорите! – задохнулся в праведном возмущении извозчик – обыкновенный мужик, какого можно встретить в любом русском селе. Конопатый, нос картошкой, небольшие серые глаза на морщинистом лице. – Как не совестно вам, напраслину-то почем зря возводите!
- Ладно, не гоношись, - оборвал его Белугин. – На угол Большой Ордынки и Черниговского. К доходному дому Дурилина, знаешь такой?
- А, это который в прошлом году отстроили? Знаю. Сей миг домчим. Садись, барин!
- Смотри у меня, - пригрозил, на всякий случай Евгений, - растрясешь, так шиш с маслом получишь. Рука у меня болит, так что аккуратней вези.
- Понял, барин, - закивал «ванька». – С войны рана-то, или… - он многозначительно подмигнул. Белугин нахмурился, соображая. А, наверное, думает, что мое ранение – это последствие революционных событий, сообразил он.
- Со смутьянами не якшаюсь! – сухо и отрывисто бросил Евгений. – И вообще, хватит уже болтать, поехали.

Отредактировано Дим (18-09-2013 10:40:14)