**
-Как жрать-то охота... - грустно сказал рядовой Ефимов, безуспешно обыскав в очередной раз свой рюкзак.
-Заткнись, а? - старшина Шамриков плюнул в снег. - Без тебя тошно.
Странно, но вот такое бывает на фронте.
Старшине было полсотни два года. На фоне восемнадцатилетних мальчишек он казался стариком. А вот добился же чтобы его зачислили в десантную бригаду. Он пришел в Монино, где проходили десантники последние свои обучения, своим ходом, прямо из госпиталя. Наплевав на патрули, на предписание, на все на свете — грея на груди письмо, переданное ему в госпиталь а потому безцензурное:
«Здравствуй, папа! Наконец-то нас отправляют на фронт. Вскорости будем прыгать на головы немцам. Сейчас заканчиваем тренировки. Маме не пиши ничего. Я сам напишу. Мы сейчас в Монино. Прыгаем с парашютами. Извини за почерк. Спешу. Ты-то как? Как рука? Все, бегу, зовут. Твой сын Артем»
Когда старшина прочитал записку, то понял, что должен повидать сына. Полгода на фронте — от Гомеля до Москвы — смерть, кровь и грязь. И Артемка, глупыш, прыгает туда... В эту смерть, кровь и грязь...
Всеми правдами, под угрозой обвинения в дезертирстве, старшина Шамриков добрался до расположения десантников. И уговорил подполковника Тарасова взять его в бригаду.
Как он орал на старшину....
Перестал после одной фразы:
-Товарищ подполковник... Негоже, когда поперек батьки в пекло...
-Старшина, ты сам посуди... Нелегко ведь будет... - Тарасов чесал в затылке, думая как избавиться от этого крепкого, сильного, но... Но уже не молодого старшины.
Старшина Шамриков помялся, а потом сказал:
-Вона, говорят, девки с вами идут. Нешто, девки меня лучше?
-Девки моложе...
-И глупее.
-Мне, старшина, не ум нужен. А сила и выносливость.
Шамриков шмыгнул носом:
-Ну так спытай...
На всеобщее удивление Шамриков уложился во все нормативы. А по некоторым — укладка парашюта, сборка-разборка «СВТ» - даже опередил некоторых мальчишек.
А последним аргументом для командования бригады стали слова старшины:
-Вот, кабы, товарищ подполковник, твой сын был бы, так ты думаю вприпрыжку бы побежал за ним...
И Тарасов согласился. Хотя и скрепя сердце...
И вот сейчас старшина Шамриков лежал в снежном окопе — где-то внутри Демянского котла - и выслушивал стоны рядового Ефимова — единственного своего подчиненного из ездового взвода. Смех один. Ездовых на весь батальон — два человека. И без лошадей. Принеси-подай. А вот что ты — штатное расписание! Зато Артемка рядом...
-Дядь Вов... Ну, ведь есть что пожрать у тебя, а?
-Нету. Вчера вечером с тобой последний сухарь дожрали.
-Куркуль, ты, дядь Вов... - Ефимов перевернулся на другой бок и подогнул ноги к животу. Так, почему-то, хотелось есть меньше.
-Снег жри, поди полегчает... - флегматично ответил старшина Шамриков. - Говорят, скоро продукты сбросят. Вот тогда и пожрешь, как следует.
-Злой, ты, дядя Вова... - вздохнул Ефимов, снова переворачиваясь на другой бок.
-Ага. Злой. И что?
-Да ничего... Так... Стой, кто идет! - рядовой подскочил, как смог, выставив перед собой трехлинейку.
-Не ори, а? Иди-ка погуляй... - Сержант Шамриков прохрустел снегом мимо рядового, откинув рукой штык винтовки Ефимова.
Тот оглянулся на старшину:
-Гуляй, Вася, гуляй...
-Я Сережа! - воскликнул Ефимов.
-Насрать. Гуляй, боец! - старшина Шамриков почесал нос. Когда Ефимов скрылся в зарослях, он спросил сына:
-Ну как ты?
-Бать, дай закурить?
-Ты же вроде бросил перед операцией, м?
-Снова начал. Дай закурить, не нуди, а? - младший Шамриков протянул дрожащую руку к отцу.
-Артемка... Последняя... Сам смотри...
Старшина достал из вещмешка бумажный кулек:
-Ладошки подставь...
Артем сноровисто подставил ковшичком ладони. Старший Шамриков не спеша, аккуратненько, развернул сверток. Затем — так же аккуратно — оторвал кусочек газеты, сложил его пополам, насыпал в него табачные крошки и, лизнув края, свернул цигарочку. Потом не спеша понюхал ее, глубоко вдыхая...
-Бать... Не томи, а?
-Помолчи. Огонь давай, да?
Сержант Шамриков торопливо щелкнул немецкой зажигалкой, подаренной ему старшиной Шамриковым перед выходом бригады в котел.
Дядя Вова глубоко затянулся... Раз... Другой... Потом протянул самокрутку сыну.
-Бля... Хорошо-то как... - дымом промолвил... Именно промолвил, не сказал, не крикнул, а промолвил, почти шепотом тот. - Аж голова кругом...
-Жрать небось хочешь?
Артем, ошалело глядя в синее мартовское небо, только кивнул...
-На... - протянул старший Шамриков сыну сухарь. - Последний, Артемка.
Тот, опъяненный долгожданным никотином, лениво стал его грызть:
-Вот оно счастье-то... Бать... - по рукам Артема пробежали иголочки, голова зашумела, пальцы онемели:
-М?
-Почему мне так мало надо? Пара затяжек и сухарь... И я счастлив...
-Блевать не вздумай, счастливый. И чинарик отдай.
-На...
Старший Шамриков осторожно вытащил окурок из рук сына и сделал еще пару пыхов:
-Думать чего-то надо, Артемка. Иначе сдохнем тут и мамка не дождется....
Старшина не успел ответить. По лесу захлопали выстрелы немецких карабинов...