Для начала. Я не делю литературу по жанрам. Фантастика, детектив, реализм…
Зачем? В любой книге есть элемент вымысла. Где-то больше – где-то меньше. Любая книга – по сути своей – фантастика. Начиная с «Илиады». Заканчивая… Впрочем, я не об этом. Об этом уже сотни копий сломаны.
Я о другом. О тонкой грани вымысла и реальности.
«Железячник» - термин, почему-то ставший ругательным.
Впрочем, давайте разберемся, для начала, с понятиями.
«Железячник» – автор, стремящийся к максимальной приближенности к реальности. Я правильно понимаю этот термин?
Он стремится описать количество заклепок в броне, он не допускает двуручных мечей за спиной, у него эльфы не стреляют в лесу из лука.
Типы «железячничества»:
1. «Классическая заклепкометрия» -  четкое, детальное описание железяк. Не может в обойме пистолета «ТТ» быть 48 патронов.
2. «Историческая альтернатива» - законы диалектики. Действие равно противодействию, отрицание отрицания, количество в качество… Если Гитлера убивают в 1917 году, то на его месте появится кто-то другой. Например, Геринг. Правда, тогда и Рейх проиграет к сорок третьему…Или Сект, тогда… Впрочем, не будем углубляться в Иные Реальности… Этот момент идеально показал Сергей Буркатовский в «Вчера будет война».
3. «Психологическая психология» - поступки ГГ и второстепенных персонажей должны быть мотивированы. Если мне на ногу падает молоток я скажу: «Бллля…», но не «Ой!». Какая-нибудь девочка наоборот. Не верю я в чудесное приобретение навыков в стрельбы из арбалета. А если они и появятся, я, как читатель, должен знать, что великий маг Уххуй даровал мне эти способности, за каким-то лешим. «Какого-то лешего» можно оставить до конца книги. Главное, чтобы было объяснение.
Самый яркий пример железячника-заклепкометриста в современности – Глеб Дойников. Его «Варяг» - Победитель!» описан с таким невероятным вкусом, что на одном вдохе читаешь инструкции по развешиванию по бортам матросских коек, вычисления необходимого веса заряда для подрыва японского броненосца, строительство бронепоездов…
Ну, может кому-то это скучно…
Лично мне – сугубому гуманитарию  и штатской штафирке – это интересно было читать.
Позвольте, - скажет читатель, - а разве так вот обязательно нужно? Автор делает пару часов вычислений в фунтах шимозы, чтобы одну мааааааленькую, крохотную циферку дать в тексте. Разве вот мне, читавшему «Варяга» ночь в туалете и выкурившем пачку сигарет, разве мне так важно – какой толщины броня у «Чиоды»?
Совершенно не важно.
Это важно, прежде всего, для автора.
Но, господа! В мелочах прячется дьявол. Такие мелочи создают атмосферу всей книги.
Да, я полностью согласен с Василием Головачевым, который как-то на вопрос: «А почему из вашего МИ-26 выпрыгивает полк ОМОНа?» ответил – «Мой вертолет, сколько хочу, столько и сажаю…»
Я полностью согласен с А. Валентиновым, у которого белые офицеры в 1919 году пьют шустовский коньяк. В вагоне на Транссибе. А чтобы им и не бухать его? Это же Белая Гвардия! (термин «Белая Гвардия» читается… с… придыханием…)
Интересно, где они его могли взять? Нешто цистернами его возили с собой еще с семнадцатого года?
Вы авторы, вам решать.
Но вот из книг – Дойников или Валентинов? – я выберу Дойникова. Потому что…
Потому что он ПСИХОЛОГИЧЕСКИ точнее!!!!
Как еще и товарищи Буркатовский и Конюшевский.
Сергей очень точно описывает исторические альтернативные реальности, используя «действие рождает противодействие», а Влад реальности психологические.
Как это?
Представьте себе ситуацию…
Вдруг Родя Раскольников на допросе убивает чернильной ручкой следователя, пролазит в окно, радостно хихикая… А потом по пути, встретив князя Мышкина мочит его – тем же топором, забегает в дом к Карениным, хватает Анну и они уезжают в Карловы Вары получать приз – «чумадан» фунтов стерлингов (марок, песет, франков, рублей) и жить-наслаждать друг друга.
Клевый романчик, да? Тянет на сериал с продолжениями. «Преступление и наказание 1. Преступление и возмездие-2. Преступление и Награда-3. Каренина против Мармеладовой -4. Процентщица наносит ответный удар! Долгожданный приквел!»
Да было уже это все…
Чтиво для прослабления. Попса для ног. «Приключения Ната Пинкертона!»
А в истории остался «железячник» Шерлок…
Потому как в любой фантастике – главное – правда!
Правда психологическая, правда реализма.
Писатель, или мнящий себя таковым, должен быть «железячником» человеческих душ.
Самый мощный момент у Конюшевского – как «бандюган» Лисов ночью расстреливает колонну с немецкими ранеными. И как ему становится стыдно, когда он разговаривает с фройляйн Нахтигаль.
Кстати… совсем не «железячно». Штабартцами (военными врачами) в вермахте женщины не служили. Но автору надо это было. Потому как, именно дрожащая от страха девочка, пытающаяся держать лицо в свете горящих грузовиков, разговаривающая с врагом защищающая своих раненых… Это психологическая правда.
Именно так делали наши военврачи перед лицом немцев. И если Лисов отпускает фройляйн Нахтигаль – для того, чтобы встретиться с ней еще и еще раз – то в настоящей, реальной истории немцы жгли такие колонны с нашими госпитальными машинами.
И вот тут всплывает настоящая правда. Нарушение «железячности» - девочка-штабартц! – играет на руку правде другой. Правде великодушия. Правде этнопсихологии.
На что играет МИ-26 у Головачева? А растение его знает… Сложно ему было поменять МИ-26 на «Чиррртоххр-252», а ОМОН на полк имперских десантников с Тау Кита? Что бы изменилось?
На что играет шустовский коньяк у Валентинова? Тут тоньше…. Ой тоньше!!!
Напоминаю сцену. Едет поезд. В купейном вагоне сидят белые офицеры смотрят в темные окна, лопают пресловутый коньяк и рассуждают о зомбоватой природе краснопузой сволочи.
Два слова – «Шустовский коньяк» - создают атмосферу. Сразу перед глазами оплывающие свечи, блистающие аксельбанты, хруст французской булки и прочие юнкера.
Россия, которую мы потеряли… Герои, которых мы не знали…
Блин, неужели А. Валентинову – историку! - не доводилось читать «очерки российской смуты»???
Какой, нах, коньяк?  Шустовские заводы под красными уже год! Аксельбанты уже истрепаны еще в болотах Мазурии и потеряны в Ледяном походе.Французскую булку жрали купцы (зарплата среднего(!) офицерского состава была при царе меньше чем у мастера на заводе). Романтиков-юнкеров повышибали еще в семнадцатом в Москве.
Что сложно было написать так:
«Штабс-капитан махнул вонючего самогона. В памяти его вдруг всплыл вкус давно забытого шустовского коньяка, первый и последний раз потребимого им на окончании третьего курса Николаевского артиллерийского…»
Или:
«Теплушка воняла потом и кровью. Традиционный запах Гражданской войны. Вдруг штабс-капитан достал фляжку. – Шустовский! – заговорчески он подмигнул корнету. – У убитого матроса нашел…»
Это вот не привязывайтесь ко мне. Чисто из любопытства такие сценки… Наобум… Но они правдивее. Больше передают дух эпохи. А значит больше цепляют читателя. А значит он быстрее купит следующую книгу.
Увы…. Мэтры, в большем случае, останавливаются на клонах своих первых героев и на одних и тех же штампах...
Одинаковые ГГ что у Головачева, что у Валентинова, что у Звягинцева, что у Лукьяненко…
Дай Бог им вылезти из своего круга и начать писать заново.
Дай Бог нам не залезть в свои типажи навечно. Написать первую книгу легко. Продолжить трудно.

Отредактировано Годзилко (21-06-2009 13:22:39)