Жизнь 1-я. Такая, блин, вечная молодость!
     Рывок. Отрываюсь от опекуна и свободно бегу по правому флангу. Заторможенный товарищ по команде увлекся дриблингом. Ору на всю округу, что бы привлечь к себе внимание – товарищ, не глядя, заряжает в мою сторону. Зарядил удачно – на ход. Догоняю мяч, пробегаю мимо опешивших защитников, замахиваюсь для удара. Удар – мимо. Устал. Сел, где стоял. Шипом бутсы начал рисовать прямоугольник и три прямые пересекающие одну из его сторон. За сколько же наполниться этот гребанный бассейн: то одна труба работает, то три, то две. И вообще, что за садист придумал эту задачу? Хотя, наверное, в нашей стране бассейны именно так и наполняют, у нас все через задницу. Подошел одноклассник Артем Платонов., лучший друг по совместительству, сделал задумчивое лицо и издевательским тоном изрек:
- Ну-ну, ну-ну…
А ирония в тему: люди людей делают, а я задачу по алгебре решить не могу. И не оправдание, что 98% одноклассников тоже не могут. Хотя, задумавшись на мгновение, решил, что это все-таки оправдание. Размазал шипами этот долбаный бассейн и пошел с Артемом домой.
   Десятый класс – золотое время. Почти каждый день гонять с друзьями в футбол, в школу не за знаниями, а за дежурной тройкой, прекрасно зная, что в этом году не будет ни каких экзаменов. Напрягали только три предмета: математика, английский и физика. Преподаватели по этим предметам вызывали у школьников не поддельный страх. Будь-то фанатичная “физица” Федоровна С. или вредная диктаторша своей иностранной воли – Михайловна Г., но самой страшной, была Ивановна М. Преподавание точной науки, она совмещала с должностью завуча, т.е второй человек после директора. Какие уж тут шутки. Самое не приятное то, что эти три предмета мне абсолютно не нравились – скучны до безобразия. Но у моей мамы было особое мнение. Еще перед началом учебного года, администрация школы решилась на революционный шаг. Дань моде требовала от них создания спецклассов: физмат, гуманитарный и с уклоном на иностранный язык. Кого попало, туда не брали. Я хоть и не считал себя кем попало, но заявление ни в один из них не подал. К тому же, почти вся моя футбольная братия по объективным и не объективным причинам, намертво прикипела к обыкновенному классу. Получили книги и в добрый путь. Добрым он был для меня два дня. На третий маму угораздило встретить одного из учителей, который и посвятил ее в таинство реформирования школьной системы. Следующим утром мама взяла меня за руку и отвела в кабинет директора, где я, якобы по собственной воле, стал узником физмата. Артем П. не мог перенести боль разлуки и проследовал тем же маршрутом. Класс получился на загляденье: нулевой на нулевом. Из 25-ти человек, лишь пятеро могли ответить, зачем перешли в этот класс, за остальных все решили родители и поступили очень жестоко. Некоторым был нанесен болезненный удар по самолюбию, ибо по прошествии трех недель в классе стало просторнее и свободнее на четыре сидячих места. Их родители приходили ругаться, кусаться, доказывать, что у них гениальные чада, а бездарные учителя не могут раскрыть их талант. Но, что бы они ни говорили, у меня осталось только двадцать одноклассников. Ничего страшного не происходило. Чередуя четверки с двойками, я стабильно находился в зачетной зоне. Конечно, учителя любили поездить маме по ушам лекциями о моей не человеческой лени. Мама даже пыталась воздействовать – без шансов. Она была и так счастлива, что сумела погасить мой порыв влиться в ряды ПТУшников после девятого класса.
   Все было хорошо, даже прекрасно, но мое будущее озадачило старшего брата. Какого такого оно его озадачило я до сих пор не знаю, но у меня начались проблемы. И методы он использовал, какие-то дикие. Я страдал тяжелой формой самовлюбленности, он это знал и начал подкалывать меня всегда и во всем. Я пытался огрызаться, тогда в ход шли традиционные физические методы воздействия. Мне было категорически не понятно, чего это вдруг к моей скромной персоне столько внимания. Даже в сказках: старший – умный, средний – не так не сяк, младший вовсе был дурак. Среднего звена у нас в семье не было, значит, бремя носить клеймо дурака выпадало на меня и я с успехом справлялся. Брат начал писать новую, жестокую сказку. У меня только каким-то чудом не поехала крыша. Ну не трогали человека десять лет, ну так и дайте спокойно до старости дожить. Но брат был не умолим. Он, к тому времени, уже являлся студентом юридического факультета БГУ. Его репетитор по математике, Леонидыч, любил разного рода сравнительные анализы. Он сравнил поступление брата с полетом на Луну, причем не скрывал, что советовал ему сконцентрироваться на полете – шансов было значительно больше. И за, что меня братан так невзлюбил – жизни не давал. Самое ласковое его высказывание в мой адрес – позор семьи. Мама, почувствовав, что у нее появился могущественный союзник, тоже включила прессинг по всему полю. Не скрою, что после совместных наскоков брата и мамы мне стало не по себе: начался внутренний раскол. Одна часть требовала оставить все как есть, вторая призывала взяться за ум. Мне даже стало интересно, а есть ли он у меня? И я начал не простое исследование. Времени учебе я начал уделять в десятки раз больше: раньше – 2-3 минуты, теперь – 20-30 минут. Иногда, мог и час просидеть, но жутко уставал. В результате, вместо 2-4, устойчивое 3-4 балла, а при хорошем чередовании этих отметок в журнале, можно было получить 4 балла за четверть. Я посчитал, что это мой предел и от меня отстанут. Заблуждался. Аппетиты мамы росли с каждым днем. Увидев, что я все-таки могу, если захочу, теперь каждая тройка воспринималась в штыки. Принимались действенные меры по ограничению моей свободы, а днями сидеть дома не хотелось. К тому же мои интересы, о которых позже, требовали свободы передвижения. Как итог: стабильные 4 балла по физике и не прекращающаяся, с переменным успехом, война за 4 балла по математике. Стало очевидным, что это мой потолок. Усидчивости на большее не хватало. Но и с таким раскладом меня перестали трогать. Брат удивительным образом сменил гнев на милость и повернул течение событий в иное русло. Мама, пытаясь заработать средства к достойному существованию, начала регулярные поездки челноком в Россию. Отец, по долгу службы, регулярно дежурил по ночам. Остается констатировать, что дни маминых отъездов и отцовских дежурств, фатально совпадали. Брат использовал это стечение обстоятельств, по полной программе. В такие вечера наша квартира наполнялась юными смешными голосами будущих юристов. Будущие юристы непомерными дозами пили водку и веселились. Юный школьник пил значительно меньше, но со стабильно печальным исходом. Что бы печалиться не одному, мне было разрешено подключить к нашей локальной тусе Артема П, он тоже демонстрировал завидную стабильность. Кстати, он довольно быстро заслужил авторитет доброго волшебника. Его родители, тетя Ира и дядя Саша, занимались предпринимательской деятельностью, конкретнее: содержали киоски розничной торговли. Среди сотен безликих и никчемных товаров, затаилось пиво. Хранилось оно у Артема П. дома. Дом его в 70-ти метрах от моего. За период наших посиделок, мы не сходили к нему только один раз, просто были не способны ходить. Но не думайте, что удачные вылазки давались нам легко. Лестничную клетку, преодолевали исключительно с помощью перил. На свежем воздухе первые 15 метров тоже нормально, именно столько составляет длина торцевой стены моего дома. Дальше – классическое броуновское движение, сорок метров ада. Цепляясь за деревья, кусты, друг за друга, мы метр за метром преодолевали невесть откуда появившиеся препятствия. Откуда-то появлялась сосновая роща. Сволочь, которая эту рощу высадила, зачем-то попутно вырыла сотни глубоких ям. Я неоднократно терял веру в успех, веру в то, что мы дойдем, но глядя на героическое лицо Артема П., разукрашенное грязными разводами от ударов веток кустов, цеплялся за его штаны, и мы в диком танце продолжали путь. И вот он, долгожданный контакт головы с чем-то твердым и холодным. Спасены: начались 15 метров стены дома Артема П. Я, по обыкновению, оставался на улице и караулил под окном его комнаты. Часто я слышал следующие звуки: скрип двери в комнату, неуверенные шаги, глухой удар и продолжительное колебание пружин дивана. Приходилось искать прутик и молотить по стеклу и подоконнику. Я понимал, что Артем П. немного устал и на минутку прилег. Сколько продлится эта минутка, целиком и полностью зависело от меня. Моя барабанная дробь сперва будила несчастных соседей, затем - терпеливых соседей и одновременно со злыми соседями просыпался Артем П. Он подходил к окну и непонимающе на меня смотрел, долго смотрел. Мне казалось, что ему грустно и что бы его развеселить я начинал махать прутиком. Реакция каждый раз была разная, то злобный шепот: “С*ки все! С*ки!” с дальнейшим падением тела на диван либо на пол, с сопровождением звуков, присущих человеку который конкретно отравился, а иногда он признавал во мне товарища по несчастью и мы с пивом проделывали не легкий путь обратно. Нужно было видеть лицо тети Иры, когда я заходил к Артему П., что бы пригласить его на очередной сейшн. Она провожала его как на фронт и слезно просила вернуться нормальным, но не судьба. И нас еще не раз земля била по голове, не пускала роща, одним словом – романтика. Во всяком случае, за период этих посиделок, мы с Артемом П. порядочно наслушались историй о студенческой жизни. Даже попробовали ее на вкус: горькая – но необычайно озорная. Кроме этого, брат регулярно брал меня на всевозможные студенческие тусовки. Я балдел! И почувствовал, что это мое. Хочу, хочу, хочу!!! Но одного хотения было мало. Если физика меня заинтересовала, то математика наоборот. У меня не было базы, площадки от которой я бы смог оттолкнуться, проимел я ее в начальных классах. Опять за меня все решили – репетитор. Мне не нравилось уже само название. Однако меня никто не спрашивал. Я, конечно упирался, доказывал, что справлюсь, но результат третьей четверти и начало четвертой заткнули мне рот. Первый визит к Леонидычу мы нанесли вместе с мамой. Он поставил на ноги брата, мою двоюродную сестру и теперь пришел мой черед. Что бы определить с кем ему предстоит мучаться, он от фонаря придумал несколько заданий и попросил, что бы я их решил. Они мирно беседовали о чем-то с мамой, а я погрузился в раздумья. Задания были легкими, подозрительно легкими. Когда я закончил, Леонидыч взял в руки листок, внимательно его изучил и произнес:
- Нулевой.
  Из пяти заданий я решил правильно только одно. Мама расстроилась – это было очень заметно. Леонидыч досконально изучив решения улыбнулся, выдержал паузу и сказал, что не все так плохо – будем работать. Мама просияла и поблагодарила его за подаренную надежду. Первое же занятие меня ввергло в шок. Мы начали с простых дробей и я думал, что знаю о них почти все. На занятии я понял, что в школе были совсем не дроби, а какое-то баловство. Здесь же, я увидел, что-то четырехэтажное с иксами, игриками и еще какими-то страшными значками. Леонидыч решил этот кошмар в моей тетради, объяснил каждое действие, записал туда же задание на дом и отпустил инвалида домой. Придя домой, я плотно поужинал и сел посмотреть, что там надо решить. Открыл тетрадь, а там написано:“Книга – Сканави, тема – дроби, решить пункт А”. Открываю книгу, нахожу нужный раздел… Мама дорогая – двести с лишним примеров! Да я за все время учебы в школе, по всем предметам, самолично решил меньше, а здесь надо за три дня. Как оказалось, нет ничего невозможного. К подобным нагрузкам я очень быстро привык. Не мог привыкнуть только к одному: находиться с Леонидычем один на один. Излил душу маме и уже на следующее занятие поехал с Артемом П.. Было прикольно наблюдать, как первое время Леонидыч его сношал. Правда и я узнал о себе очень много нового. На одном из занятий мне удалось первым решить сложнейшее уравнение. Я отодвинул тетрадь и начал лучезарно улыбаться. Леонидыч развернул к себе тетрадь, изучил решение и тоже улыбнулся, только улыбка была какая-то не здоровая. Он произнес:
- Алексей, такое мог написать только контуженный афганец.
Больше я первым ничего не решал.
    Сосредоточившись на математике, я немного забил на физику. В четвертой четверти мне светило три балла. Вообще-то это не имело значения. За три предыдущих четверти у меня были четверки и за год вырисовывалась четверка. Однако у Федоровны С. с арифметикой случилась беда: мне и еще нескольким бедолагам она упорно обещала по три балла за год, но поправилась, что возможно…
    Стало ясно, что халявы не будет. Стало ясно, что в последний год учебы мне придется забыть обо всем, что может помешать поступлению в ВУЗ. И у меня получалось. Леонидыч вывел нас с Артемом П. в математике на качественно новый уровень. Физику в конце концов я просто понял и больше не испытывал проблем. 11-й класс был пройден на одном дыхании. Немного понервничал на выпускных экзаменах. Частенько до утра решал задачи по физике. Доказывал недоказуемую геометрию. Совсем не плохо сдал экзамены и… А куда, собственно, поступать? Половина одноклассников твердо решили идти в военную академию, мне почему то не хотелось. Мы долго рассуждали на тему поступления с Артемом П. Он знал, что хочет в политех на ювелирное дело, я точно знал, что на ювелирное дело не хочу. Но куда я хочу, я тоже не знал. Побывав в главном корпусе Белоруской государственной политехнической академии (БГПА), Артем П даже начал заикаться от восторга. Было очевидно, что уверенно я чувствую себя только в физике и математике. С сочинением на белорусском языке, проблем тоже не должно было быть. Такой набор испытаний предъявляли три ВУЗа: БГПА, аграрно-технический и радиотехнический. Перспектива занять должность агронома в колхозе “Путь к комунизму” мне не улыбалась. Телевизоры ремонтировать тоже не хотелось. Выбор пал на политех. Специальность выбрал от фонаря. Приехали с мамой в главный корпус БГПА, информационные стенды глазами сверлим, тут замечаю какие-то цифры. Оказалось, что они обозначают сколько людей зачислили в прошлом году. Я обежал весь периметр холла и нашел самое большое количество: факультет энергитического строительства, специальность: теплогазоснабжение, вентиляция и охрана воздушного бассейна. Мама перечить не стала и мы пошли подавать документы. До вступительных экзаменов я редко покидал квартиру. Садился за стол утром, ложился спать на рассвете. Мама удовлетворяла любой мой каприз. Однажды, мучаясь над очередной задачей по физике, меня придушил страх: что же будет если я не поступлю? Мама вложила в меня столько времени и средств, истратила столько трепета и заботы… После таких мыслей я с утроенной энергией решал, решал и решал. В те дни я начал намного больше курить. Мама и на это закрыла глаза.
   Каждый, кто поступил, может рассказать по вашей просьбе, многочасовую байку о любом из вступительных экзаменов. Находясь в состоянии запредельного нервного перенапряжения, человек запоминает даже количество мух, ползавших по его парте и летавших по аудитории. Плюс ко всему будет говорить, что абсолютно не нервничал, знал больше чем надо и все такое. Реально, каждый экзамен – это клиническая смерть в миниатюре. Кровь перестает поступать к пальцам рук и ног, они начинают трястись, мгновенно вибрация распространяется по всему телу и клиент готов. Валерьянка здесь не союзник, она начисто убивает инстинкт самосохранения, а он, родимый, способен на многое. Я решил употребить средство его обостряющее и способствующее повышению эффективности работы языком – пиво. Наверх плитка шоколада и в путь. Физика и математика – четыре балла. Результат не плохой, но смущали медалисты и приколисты. Приколисты – люди поступающие по направлению. Им достаточно получить все тройки. Через терни к звездам прорвались только те, кому повезло с соседом по парте. На вступительных экзаменах помогать не принято, но слушать весь экзамен их нытье сможет не каждый. Вот и находили ребята по 2-3 минуты, что бы сделать этим бедолагам необходимый минимум. Если за одной партой сидело два приколиста, то они обнимались и плакали. Приезжая в назначенный час вывешивания стендов с полученными оценками, я не раз становился свидетелем очень неприятных сцен: слезы, сопли, отрешенные взгляды. Странно, но это приносило лишь удовлетворение. Конкурентов становилось меньше. После всех подсчетов, пересчетов стало ясно, что сочинение – формальность. И эту формальность я под фанфары завалил. Знал, что у меня восемь исправлений. Знал о том, что два исправления – ошибка. Вечером я долго стоял перед стендом с оценками и даже прослезился. Слезы счастья не горькие, а очень даже приятные на вкус. Я выжил в этой суровой сече. Меня, лежащего израненным посреди поля боя, не добили прицельным выстрелом в голову, а излечили. Это событие явило собой панацею от всех душевных расстройств на ближайшие полгода. Больше меня, пожалуй, радовалась только мама. Артем П., после долгих и мучительных раздумий, окончательно тронулся умом и поступил в БГУ на платное отделение факультета прикладной математики. Не мне судить, но это были понты. Тяги к математике у него не было никогда, но тяги учиться вместе со мной тоже не было. Остальные одноклассники поступили куда хотели. Остаток лета мы провели вместе: веселились, купались, пили. Это было последнее лето детства, бесшабашности и восторга. Впереди борьба и неизбежное взросление. Мы ждали сентября.
     Пятнадцатый учебный корпус БГПА, куда согнали все строительные специальности, олицетворял собой полет фантазии пьяного студента-архитектора. Здание действительно отличалось от других неповторимой формой и содержанием. Издали, форма корпуса напоминает трамплин. Внутри были предусмотрены экскалаторы и даже были смонтированы. Однако стояли колом. Поговаривали, что при их запуске корпус чуть было не разволился пополам. Умные люди решили повременить с их пуском и доработать их конструктивно. Предприимчивые студенты не позволили развалить родной корпус и извлекли из конструкции все цветные металлы. Но в целом мне все очень понравилось. Главное, что теперь я служитель этого храма знаний. Но первые слова, которые я в нем услышал, таили в себе угрозу. Дело в том, что когда нам раздавали студенческие и зачетки, то не двусмысленно намекнули, что до сдачи первой сессии мы еще не студенты. Я не придал этим угрозам ни малейшего значения, ведь у меня был живой пример -  брат. Его подъем с утра обламывался классической фразой: “Мама мне сегодня к третьей паре”. Мама отставала от него и переключалась на меня. Меня это начало раздражать. Вычислив самые не интересные предметы, я клонировал утренние фразы брата. Правда, не учел одну деталь: брат учился на четвертом курсе. Коллектив моей группы ХХХ был разношерстным. Хватало и крутых, и блатных, тупых и умных, и т. д. и т. п. Каждый представлял собой личность и уже в зависимости от свойств личности я с кем-то сближался, а кого-то сторонился. Первым человеком с которым я по настоящему подружился был Вадим П. Вадик был родом из г.Бреста. Человек очень уникальный и незаурядный. Нас сближала музыка. Более того Вадик П. прекрасно играл на гитаре, я тоже кое-что умел и мы неоднократно лабали одновременно на двух гитарах. Мы могли часами беседовать о музыке. Перемывали косточки всех кто вправе и кто не вправе нести свою музыку людям. Вскоре, своей простотой и открытостью меня привлек Андрей К..  К слову он был первым из иногородних, кто пригласил в общагу на день рождения группу в полном составе. Напились страшно. Общагу я покидал в абсолютной прострации. Тут еще какие-то старшекурсники начали стрелять сигареты. Сигареты у меня были, но делиться ими я не с кем не собирался. Получил ногой в живот. Меня вырвало. Прекрасно чувствовал как из моего кармана извлекли пачку сигарет, но при этом ничего поделать не мог. Поскольку и на трезвую голову я не мог вспомнить их лица, то решил поскорее об этом забыть.
     Студенчество срывало мне крышу. Редкий преподаватель отмечал присутствующих на своем предмете. Такие предметы я посещал, но остальные… Жизнь пульсировала и я понимал, что стал неограниченно свободным. Правда, был один маленький ограничитель – начертательная геометрия. К концу первого полугодия, он из маленького превратился в гигантский знак “STOP”. Чтобы не говорили, но в нашей жизни всегда находится место чудесам, хитросплетение которых позволило мне официально стать полноправным студентом. Конечно, качество оценок оставляло желать лучшего, но мне было плевать. Вообще я понял, что мне везет по жизни. Меня преследовали стабильность и постоянство. В школе мой класс называли самым неуправляемым и своенравным. В БГПА моя группа оказалась вообще крепким орешком. Но после первой сессии корпус нашего судна получил шесть пробоин. Совершенно понятно, что пережив первую глобальную чистку, оставшийся колектив начал чаще контачить между собой. Пьянки пьянками, музыка тоже хорошо, но у меня было и более глобальное увлечение, самое захватывающее и на всю жизнь – футбол. Единственное стоящее издание, освещающее этот зрелищный вид спорта, выходило по вторникам и четвергам. В эти дни были тяжелейшие предметы, пропускать которые было смерти подобно. Однажды, разжевывая каждую строчку отчета о результатах очередного тура итальянской «серии А», до моих ушей донесся робкий шепот:
- Слушай, а как Лацио сыграл?
Обарачиваюсь – одногруппник, но из разряда таких, с которым до сих пор друг друга якобы не замечаем. Звали его Антон С. Ну я ему на пальцах объяснил, кто куда бежал, кто как бил и кто, собственно, забил. Антон С. с интересом выслушал, поблагодорил и принялся дальше писать конспект. Не прошло и трех минут, как тот же шепот опять нарушил тишину:
- Слушай, а Милан?
Теперь я без пространных описаний раздраженно выпалил ему голые цифры и фамилии забивших. Затем опять окунулся в магию цифр: голы, очки, секунды. Первая пара пролетела незаметно. Выпрыгнули на перерыв. Я с сигаретой в зубах сразу в компанию Вадика П. и Андрея К., а этот странный Антон С. сперва стоял в сторонке и косился на газету в моих руках. Затем все-таки подошел и попросил дать глянуть одним глазком. В итоге на следующей паре мы сидели рядом и до конца учебного дня от корки до корки прочитали газету. Так начинается дружба настоящих мужчин! Если мы с Антоном С. начинали обсуждать какой-либо матч, то одногруппники шарахались от нас как от чумных. Они категорически отказывались понимать большинство терминов, которыми мы сыпали без конца. После знакомства с Антоном С. у нас в группе образовалась не плохая ячейка по интересам: я, Вадим П, Андрей К. и Антон С. Эх, молодость- молодость! Первое время, в связи с отсутствием фантазии, мы предпочитали бухать в общаге. Затем проблески фантазии порекомендовали нам бухать у меня дома. Пьяный Вадик П. и гитара – это сто килограмм в тротиловом эквиваленте. Сперва брат был против музыкального сопровождения наших посиделок. Но наступил долгожданный момент, когда ему стало абсолютно фиолетово. В среднем, мы выпивали три бутылки водки на четверых. После второй бутылки начинался творческий вечер: ”Доброй ночи, соседи!”. Не знаю кто из соседей, но точно знаю почему, неоднократно вызывали участкового. Сказать, что его профилактические беседы не оказали ни какого влияния – ничего не сказать. В большинстве случаев он сам приходил упираясь рогами в землю. Мы же, то ли начали умнеть, то ли заколебало однообразие, но бухать перестали. Требовались новые идеи и они нас посетили. Теперь основным видом деятельностистали поездки к девушкам. Будучи иногородними Антон С. и Андрей К. оперативно пробили адреса своих одноклассниц, которые учились в г.Минске. Список получился не очень большим и они добавили в него всех кого знали в Минске. Единственное огорчение – Вадик П. отказался участвовать в этих поездках. Что ж, у всего есть начало и конец, наш квартет трансформировался в трио. Я сносно владел гитарой и запредельными децебелами своего голоса, в одиночку снискал себе славу прожженного романтика в общаге пединститута. Единственный враг, который постоянно мешал с кем-нибудь поближе познакомиться – водка. Ибо, когда я предавался романтическим музыкальным наваждениям, то всегда был невменяем. Самое интересное, что гулять я начал еще круче, а на учебе это никак не отражалось, даже легче стало. Все просто: Андрей К. и Антон С. были отличниками. Теперь если я попадал в засаду, они оперативно меня спасали. На летнюю экзаменационную сессию я не затратил ни одной нервной клеточки. Правда, оценки опять являли собой прожиточный минимум. Затем было два месяца изнуриткльной геодезической практики. В тридцатиградусную жару, под палящим солнцем, новоиспеченные негры мучали нивелиры и теодолиты. Вытерпели и это.
    Второй курс был конечно разнообразней, но в целом наше улетное трио продолжало гнуть свою линию. Один раз, правда, упороли косяк. Напившись до беспамятства в пивном баре, где мы потрадиции безбожно ершили, мы отправились прогуляться в ближайший парк отдыха. С собой захватили еще по бутылочке пива и полетели гуси-лебеди. Приземлились на скамейку и порешили допить зелье и ехать в общагу спать. Вероятно, мы слишком громко разговаривали, потому, что зашедшие в парк стражи порядка при всем богатстве выбора направились именно к нам. Обыскали как положено, к своему удивлению ничего не нашли и также неожиданно отстали. К этому времени зов природы  уже перегнул меня пополам. Я уединился в близлежащих кустах, а выйдя из них увидел веселую сцену: Андрей К., неподалеку от скамейки, пугал землю всем выпитым и съеденым за этот день, а Антон С. беседовал с двумя девушками. Я возгордился им, ну только оставь человека наедине с самим собой, как он тут же умудряется кого-нибудь снять. Подойдя поближе, я перестал петь ему дифирамбы. Одна из девушек держала в руке почти опусташенную бутылку дешевого вермута и тупо смотрела в землю, вторую Антон С. взял за локоть и увлек в сторонку. В нерешительности я медленно приближался к скамейке. Подойдя вплотную – присел. Девушка с бутылкой лучезарно улыбнулась и мне стало страшно. Про таких в народе говорят: “Страшнее атомной войны”, но уверяю вас то, что я увидел было еще страшнее. Когда она поинтересовалась моим именем, я просто не смог открыть рот, настолько был страшен паралич вызванный увиденным. Кто-то грубо постучал мне по плечу и я обернулся. Перед о мной из стороны в сторону шатался улыбающийся Антон С. Отведя меня в сторону он в двух словах объяснил мне, что девушки хотят выпивки и секса ,и, нужно без промедления выдвигаться в общагу. Точно не помню, но кажется я пытался встать на колени, что бы мы этого не делали, но краем глаза просканировал вторую девушку и с облегчением вздохнул. Надо, значит надо! Все еще блюющий Андрей К. сделал такси безальтернативным видом транспорта. По пути в общагу разжились сигаретами и спиртным. Во всей этой истории много пробелов. События разбились на односложные слайды. Абсолютно потерялась причинно-следственная логическая цепь. И жизнь, в который раз, подтвердила постулат: “Везет дуракам и пьяницам”. Меньше всех в этой истории пострадал Андрей К., так как по приезду в общагу, он рухнул на кровать и мгновенно уснул. Мы с Антоном С. решили идти до победного конца. Но девушки, после распитой бутылки водки, к нашему всеобщему удивлению заговорили о денежном вознаграждении за обещанное безобразие. Мы опухли от такой наглости и решили выставить их из общаги. Однако кто-то из соседей Антона С. обнаружил пропажу денег и начался грандиозный скандал. О скандальных разборках писать не хочется, хватит и того, что барышень забирал из общаги ОМОН, как особо буйных. Затем три дня эта вечеринка не сходила с уст всего потока. Очень не приятно было являтся объектом насмешек этой орды, охочей до всяких сплетней. После этого происшествия, девушек пьющих дешевый вермут и имеющих характерное легкое поведение, мы не подпускали к себе на пушечный выстрел.
     Вцелом, на втором курсе жизнь стала намного интереснее. Оказалось, что в общаге можно не только беспробудно пить, но можно и весело поиграть в карты. Играли, как водится, на интерес. У некоторых этот интерес выражался в устойчивом синем цвете ушей, кончиков пальцев обеих рук и носа. Поверженных лупили по этим органам колодой нещадно. А игра была страшная – храп. Это только подрастающее покаление не признает ничего, кроме виртуальных развлечений, а мы в свое время постигали азы футбола, хоккея, баскетбола и не обошли стороной индустрию игорного бизнеса. Прилично играть в храпа я умел уже в 8-ом классе. Началось все играми на конфеты с отцом, продолжилось лесными посиделками с такими же азартными как и я. Уже в юном возрасте наша “храпящая” братия вкусила азарта высшей пробы. В миру ходят легенды о страшной игре – “Храп”. В большинстве карточных игр, принцип внесения ставки аналогичен, внесению средств в уставной фонд регистрируемого предприятия. Самая типичная ставка ассоциируется с уставным фондом “ООО”, т.е общество с ограниченной ответственностью. Внес 300 евро и все. Проиграл – плохо конечно, но хуже уже не будет. Никто не заставляет вас в покер до потери сознания бросать на стол деньги с истошным воплем “Дальше!”. “Очко” тоже весьма демократично, а храп господа переварачивает все с ног на голову. Начальная сумма банка за 5-8 игр может увеличиться в 300 раз и это не предел. Причем никто не застрахован от участия в заведомо пройгрышной игре. Такие понятия как “вертолет” и “веселуха” наводят ужас на любого знающего правила этой дикой игры. Не приведи господь, один из играющих произнесет одно из этих слов и в зависимости от суммы стоящей на кону со многими может случиться инфаркт. Все просто: при одном из этих двух явлений никто уже не имеет права выйти из игры и обязан играть независимо он качества карт. Совершенно понятно, что при условии проигрыша человек выставляет на кон сумму которая там первоначально была, т.е. ставит за всех. И при неестественном стечении обстоятельств, за час-два человек может проиграть все, включая свою жизнь. Но в общаге играли не на деньги и по непонятным для меня правилам. Господа, я взываю к вашему благоразумию, никогда не садитесь играть в знакомую вам игру с незнакомыми дла вас людьми. Посидите, посмотрите, распросите о непонятных моментах и только после этого можете принять осторожную попытку вкусить игрища. Я бросился в омут страстей без подготовки и потратил не мало нервных клеток на доказательство своей правоты. Непомогло. Был бит нещадно, но только один раз. Этого хватило, что бы просечь самопальные дополнения к правилам, товарищей студентов. Я убедился, что уровень моего мастерства не плох и понял, что мастерство не пропьешь и не прокуришь. Получив по пальцам всего один раз, я значительно чаще с остервенением нещадно лупил менее искушенных в этом виде спорта товарищей. И уж поверьте мне, что карты – это спорт, причем, один из жесточайших видов. В нем не ломают руки и ноги, в нем ломают судьбы и разбивают в дребезги нервные системы. Это чумовое развлечение в общаге не прижилось и закончилось так же внезапно, как и началось. Многие решили вернуть своим ушам естественный цвет и наше подпольное казино кануло в Лету. Тем временем наше звездное трио по инерции совершило еще несколько ходок по девушкам. Вскоре подкрался тот, кого всегда видно из далека. Я перестал узнавать Антона С.. Девушки его интересовать перестали, водка тоже, и, что самое страшное, он как-то параллельно начал относиться к футболу. Даже перестал смотреть матчи “Лиги чемпионов”. Я мог простить все, но не футбол. Зная его достаточно хорошо, я пытался найти объяснение происходящему. Не нашел. Оставался один вариант: поговорить. Но по удачному стечению объстаятельств, неприятного разговора не состоялось. Я слишком много сачковал занятия, что бы быть в курсе всех, бурлящих на потоке событий. Когда же в очередной раз пятая точка безошибочно и своевременно погнала меня за допуском к очередной сессии, весь поток смаковал весьма интересную тему. Любовь - это когда хорошим людям плохо. Плохо стало только одному человеку – МНЕ! Похоже Амур разрядил не один калчан в Антона С. и большинство стрел выбрали целью его мозг, начисто умертвив его разумную деятельность. Избранницей его стала наша одногруппница Света М. После двух с половиной лет учебы бок о бок, мы даже не всегда здоровались. Теперь, потеряв лучшего студенческого друга, я питал к этой девушке только злобу. В один миг Антон С. лишился всех, щедро предоставленных ему законами физики, степеней свободы. Он стал спутником Солнца, именно так, за эффектную пышную прическу, ласково называли Свету М. Теперь общение с Антоном С. осуществлялось исключительно в стенах храма знаний. На все мои предложения рвануть развеяться, он всегда находил уйму причин, по которым он не может этого сделать. Это было невыносимо. На все мои доводы о том, что он втюрился по самое не могу, Антон С. твердил, что все это бред и долго роман не продлиться. Это было невыносимо. Сущий ад начался в начале четвертого года обучения. Я никогда не забуду глаза Антона С., наполненые не человеческой болью и непониманием, вперемешку со слезами. От этого зрелища у меня у самого внутри что-то лопнуло. Никогда не спрашивал почему, но Света М. его бросила, а Антон С. наконец-то понял, что его крепко зажало в тисках любви. Я и не знал, что в Минске такое большое колличество питейных заведений, правда разного уровня. Узнать пришлось из-за необузданного желания Антона С. утопить свое горе в вине. Я как умел выводил его из любовного коматоза: рассказывал о своей несчастной любви, втолковывал ему, что такое невыносимое состояние продлиться не более 3-х месяцев, но все без толку. Вирус любви безжалостно разъедал его плоть. С каждым днем он погружался в себя все глубже и глубже. Вскоре до ватерлинии осталось совсем ничего, а за ней конец, бездна и попытки совершить глупость. Этого я допустить не мог. Я ненавидел Свету М.. Она улыбалась, смеялась, наслаждалась жизнью, а мой друг погибал. Но к счастью, я оказался не одиноким в своих порывах восстановить справедливость. В бой пошла тяжелая артеллерия подруг Антона С. Я даже не заметил, как он вырвал из цепких лапок несправедливости, причитающийся ему кусок счастья. Я не надолго исчез из виду, что бы он им как следует насладился.
   Втечение этого “не надолго” мой досуг ограничивался 17-тью дюймами монитора моего компьютера и редкими гулянками с Артемом П. и Андреем К. Порознь, мы представляли собой никчемные химические элементы, вместе – динамит. Его взрывная волна всегда рассеивалась в окружающем пространстве не принося никакого вреда. Но сволочное слово “ИСКЛЮЧЕНИЕ” просочилось и в это правило: произошел направленный взрыв. Начиналось как обычно: парк отдыха, бутылка водки и не помню сколько пива. Артем П. – в грязь, мы с Андреем К. – почти. Всеми правдами-неправдами мы выбрались из опустевшего парка и решили двигать домой. Посмотрели на часы и расстроились: домой только пешкарусом. Больнее всего было смотреть на Артема П. Он семенил своими маленькими ножками за двумя гигантами, ножки все время заплетались и он из-за этого почти не продвигался вперед. Движение со скоростью 5 километров в сутки нас не устраивало, поэтому мы с Андреем К. взяли его на абордаж и ускорились. Боги хранили нас в эту ночь. За время нашего долгого путешествия мы не попались на глаза ни одному стражу порядка, хотя по городу было объявлено чрезвычайное положение: накануне был застрелен сотрудник внутренних дел. Финишная прямая представляла собой несколько километров пути по дороге окаймленной лесом. На этом отрезке мы окончательно успокоились и сбавили темп. Вскоре мы увидели какой-то строящийся объект. Стройплощадка была огорожена забором и как положено метровыми козырьками, якобы способными защитить от падения со стрелы крана бетонной плиты. Я шел быстрее всех, поэтому изредка останавливался, что бы дождаться товарищей. Рогот Андрея К. заставил меня сделать это раньше обычного. Я обернулся: Андрей К. держал в руках добротную сосновую доску с торчащими из нее гвоздями. В заборе напротив его такой же не хватало. Он бросил ее на асфальт и ухватился за следующую, она легко и беззвучно извлеклась из конструкции. Я почувствовал, что во мне дремлят многие тысячи гигакалорий невостребованной энергии. Забор прочувствовал, что значит выпустить ее наружу. Мутным взором Артем П. наблюдал за новоиспеченными дровосеками. Затем не впитавшая спиртного извилина шепнула ему: “Останови этот беспредел”. Он неуверенной походкой направился в нашу сторону. Подошел ближе. Вообще вплотную и решл вцепиться в меня руками. Я в порыве страсти драл доски из забора, как заправский стоматолог зубы у пенсионера. Движения мои были слишком быстрыми и Артем П. естественно промахнулся. Вместо меня он вцепился в доску и она под массой его тела, немедля выскользнула из забора. Упав спиной на асфальт он крепко ругнулся. Мы с Андреем К. сфокусировали взгляды на нем. Он немного поскулил, затем ехидно улыбнулся и в его глазах зажегся не здоровый огонь. Он ломал доски забора, как медведь, встретившихся ему людей, в брачный период. Три пьяных балбеса приговорили забор к смерти и начали исполнять приговор. В ход событий вмешались высшие силы. В безжалостной сече Андрей К. поранил руку гвоздем, завизжал на всю округу, как заживо сожженный вепрь и беспредел потерял сознание. Зато его обрели мы. Прочувствовав всю степень своей вины, мы даже сгребли ногами все вырванные доски поближе к забору и пошли дальше. Болевой шок у Андрея К. быстро прошел. Следующее, что различил во тьме его хищный взгляд: таксофон. Утробным голосом он прохрипел:
- Порву как бумагу, - и помчал к нему со всех ног.
Мне стало обидно, что и в этом разгроме я буду лишь вторым. Состязаться со мной в скорости, даже если я в нетрезвом состоянии – глупо. Спорту я посвятил почти 10 лет и лучше всего мне давалась дистанция на 60 метров, столько же было и до таксофона. Увидев мою спину Андрей К. еще больше рассвирепел и закричал:
- Трубка – моя!
Что бы не сбивать дыхания я не стал кричать “фиг тебе”, а подбежав к таксофону схватил трубку, уперся ногой в телефон и мощнейшим рывком разлучил трубку с аппаратом. Повертел ее в руках и с болтающимся до земли шнуром, повесил ее обратно на рычажок. Андрей К. расстроился. На Артеме П. после пробежки вообще лица не было. Довольный собой я вытащил сигарету и закурил. Еще раз окинул взглядом свое “произведение” и не спеша пошел в сторону дома. Если считать, что в жизни надо попробовать все, то я сделал правильно, если нет… Оглушительный скрежет за спиной не дал развить мысль. Я обернулся: таксофон изменил свое положение с вертикального на горизонтальное. Сияющий от счастья Андрей К. отряхал от грязи плечо. Падение таксофона на асфальт могло произвести значительно больше шума, но на пути ее падения оказался бедолага Артем П. Его впечатало в асфальт и он хаотично дергал руками и ногами. Про себя я поблагодарил человека получившего сплав аллюминия, будь этот таксофон из другого металла, на одного друга у меня стало бы меньше. Пара секунд и Артем П. выбрался из под нее. Времени на раздумья не оставалось, шум, вызванный падением таксофона, должен был разбудить живущих в близлежащих домах. Я выплюнул сигарету и задался целью побить мировой рекорд по бегу на 100 метров. Не сомневайтесь, в тот момент мне бы это удалось, но… За спиной, что-то опять упало. Я резко развернулся и еле успел увернуться от мчавшегося как локомотив Андрея К. Упал Артем П. Толком не разогнувшись после выкарабкивания из-под будки, он взял слишком быстрый темп. Как результат: очень болезненное падение. Наши взгляды столкнулись и он подняв окрававленною руку прохныкал:
- Пацаны-ы-ы…
Мои ноги пустили корни. Артем П. сумел подняться и когда поровнялся со мной я быстро осмотрел его руку: жить будет. Врезав ему рукой по заднице для ускорения я побежал рядом с ним. Порядочно удалившись от места преступления мы увидели сидящего на скамейке Андрея К. и упали рядом. Отдышались, переглянулись и рассмеялись. Такого колличества адреналина в нашу кровь не попадало никогда. Чудесно отдохнув на скамейке, мы решили ее отблагодарить. Сидят,понимаешь, на ней, лежат, так пусть и она полежит, отдохнет. Вцепились мы в нее втроем и давай из земли дергать. Минут через пять стало ясно, что смастерили ее советские зодчие, предусмотрев нападки со стороны отморозков, коих в этот вечер олицетворяли мы. За все это время она не вылезла из земли даже на миллиметр и окончательно растранжирив запасы энергии, мы уставшие, но счастливые побрели домой. 100 метров. 200 метров. 300 метров, шок: из тени деревьев в нашу сторону направлялись сотрудники доблестной милиции. “Кто? Откуда? Почему так поздно?” На вопросы мы ответили, но они почему-то не верили. Спас паспорт Артема П., который он чудесным образом забыл выложить дома после поездки в военкомат. Убедившись, что мы действительно местные, они нас тщательно обыскали и отпустили восвояси. Нам оставалось только удивляться, как они не услышали воспроизведенного нами шума. Тут мы сами услышали какой-то шум впереди. Шум напоминал работу двигателя, но повсюду был мрак. Наверное глюк. Свет резко включенных фар развеял эти предположения. Свет ударил прямо в глаза и мы дружно зажмурились. Услышали скрип тормозов, звуки открывающихся дверей и крик:
- Руки на капот, е… вашу мать!!!!
Это звучало настолько убедительно, что даже толком не видя машины, мы аллюром понеслись на крик и проделали все, что от нас требовали. Опять менты, только с автоматами калашникова и озверелыми лицами. Вдаваться в подробности дальнейших событий не буду. Оговорюсь разве, что не все спали в эту спокойную лунную ночь и кто-то не поленился набрать “02”, услышав шум за окном. Нам вменяли в вину поломку таксофона, мы совершенно понятно, этого не признавали. Дольше всех в КПЗ просидел я, меньше – Андрей К. Он, не смотря на нашу договоренность, сдал меня со всеми потрахами и на бумаге получалось, что обрывая телефонную трубку я попутно завалил и будку. Перечить я не стал, не хватало еще квалифицированния, как “организованная группа лиц”. Я, значит я. Выйдя на свободу, я с радостью обнаружил ожидавшего меня Артема П. Свежий воздух и теплые лучи солнца вернули его лицу естественный цвет, а судя по его сочувствующему взгляду, мой внешний вид оставлял желать лучшего. Кто-то очень правильно сказал, что предать может только друг, потому, что ты ему безмерно веришь. Чужой же, не смотря ни на что, до конца своих дней, будет всегда находиться под прочным куполом твоего недоверия. После злосчастных событий, только два раза нас троих могли видеть вместе: когда мы писали в УВД объяснительные и когда мы оплачивали штраф в сберкассе. Потом с Андреем К. виделся только я, одногруппничек мать его. За наши проделки меня и Артема П. родители не отпустили на грандиозный праздник, устроенный табачным гигантом “Magna”. И как в народе говорят: “Не было бы счастья да несчастье помогло”. Страшные события произошли 30 мая 2000 года. Погибло много людей и в большинстве своем молодежь. Эта трагедия острым скальпелем скользнула по сердцу каждого жителя Белоруссии. Многочисленные похороны, слезы, проклятья, истерики – заставили время замедлить свой бег. Весь негатив, которым все вокруг пропиталось, надолго заморозил во мне тягу к разного рода увеселительным мероприятиям. Наверное, именно это повлияло на ультрауспешную сдачу сессии, все выпали в осадок от качества моих оценок.
    Пятый курс являл собой пародию на четыре предидущих. Только несколько преподавателей рискнули вложить в наши головы новые знания, остальные занялись наставлениями, как нам вести себя во взрослой жизни. Яркой иллюстрацией пофигистических настроений преподавательского состава, стала сдача государственного экзамена. Пятеро суток я нещадно пичкал свой мозг информацией. В ночь перед экзаменом я элементарно не смог заснуть: мозг распух и уперся в черепную коробку, она из-за этого дико трещала. Поднявшись на час раньше обычного, я начал лакать кофе, наивно полагая, что оно поможет. Умылся, побрился, натянул на себя костюм, собрал в сумку необходимую литературу и уставился на часы: до выхода 1,5 часа. Через час я понял, что в автобусе попросту засну. Пришлось просить Артема П. Что бы завез на машине. Добравшись без осложнений я зашел в учебный корпус. Поднялся на нужный этаж, швырнул сумку на подоконник и рядом приземлился сам. Народ потихоньку стекался и я с удовлетворением отметил, что состояние у них не лучше моего. Внезапно открыв глаза понял, что все-таки лучше. Не знаю сколько я спал, но очередность сдачи экзамена была сформирована без моего участия. Подошедший Антон С. подлил масла в огонь, раскритиковав мое пофигистическое отношение к такому важному событию. Я шел предпоследним. Единственное, что меня порадовало, так это перспектива выспаться. Но к несчастью одним из первых отстрелялся Антон С. и фиг дал мне поспать. Мы беседовали о перспективах на вечер, как вышедший из аудитории очередной счастливчик сказал, что теперь иду я. Задние парты были заняты и я с большим трудом вклинился где-то посередине. Первое, что вызвало шок - однокурсники безбожно списывали. Даже я ,со своими слипающимися глазами, отчетливо видел и слышал как листаются конспекты и книги. Преподаватели – ноль внимания. Вытянул билет. Сел. Изучил вопросы – знаю. Начал писать на бумаге – не знаю. В голове царил хаос: формулы и определения перепутались и исказились до безобразия. Кто-то из экзаменационной комиссии ”обрадовал”, что до окончания экзамена осталось 10 минут. Интересно, а кто-нибудь еще получал 2 балла по госэкзамену или этой чести удостоюсь только я? В задумчивости я закинул ногу за ногу и сделал это так не ловко, что коленом задел стопку чьих-то книг в парте. Они с грохотом посыпались на пол и мне стало ясно, что это для меня закономерный финал экзамена. Преподаватели перестали разговаривать и дружно уставились на меня. Один из них произнес:
   - Алексей, пожалуйста будь поаккуратней, - остальные одобрительно закивали головами и опять принялись, что-то обсуждать. Короче, выкладывая книги на стол и открывая их на нужных страницах я не испытывал ни мальейшего чувства стыда. Напротив, преподаватель, чей взгляд случайно падал на это безобразие, тут же виновато отводил глаза. На что у меня не хватило наглости, так это потребовать пять баллов. Я значительно облегчил работу комиссии, утверждая, что мне хватит четверки. Выйдя из аудитории я поинтересовался чьими книгами довелось воспользоваться и пожал ему руку. Через некоторое время всех нас загнали в аудиторию и огласили оценки. Мастерство – когда получаешь пятерку, посредственность – четверку, искусство – тройку. Творческие люди нашлись и у нас. Оставалось только поражаться, сколько же надо было приложить для этого усилий. Не смотря ни на что, все были счастливы и прекрасно отметили сданный экзамен. Все что теперь маячило на горизонте – диплом. Это никого не пугало, потому что времени было больше чем достаточно. Я часто проводил время с Антоном С. и Светой М. Оказалось, что Света М. Очень даже ничего и я начал питать к ней исключительно дружеские отношения. Получив тему дипломного проекта я не откладывая в долгий ящик принялся за расчеты. Все получалось удивительно легко. Я все решал, решал и думал, как же все хорошо, пока не встретился с Антоном С. Он пнриехал из Жодино, что бы вплотную заняться дипломом. Каково же было мое удивление, когда я увидел на сколько он ушел вперед. Я опешил. Как же так. Ведь мой руководитель уверяла меня, что все в порядке. Я был на грани срыва, а через несколько недель грань была стерта.
Все началось в мае. Именно в конце его родимого я понял,что не успеваю закончить дипломный проект в срок.Разумеется паника,прессинг по всему полю со стороны родителей,обидные и надоедливые подколки старшего брата.
Обладая завидной впечатлительностью от каждой подколки брата я погружался в коматозное состояние, в ушах стоял противный скрип кирзовых сапог, перед глазами маячила блистательная карьера дворника широкого профиля. Все это придавало сил и нездорового оптимизма для осуществления акта перехода в мир иной. Сейчас конечно воспоминания о делах давно минувших дней заставляют губы расплываться в улыбке. Однако это сейчас. Вообще меня бесят люди на вооружении у которых фраза типа “Мне бы твои проблемы”. Зачастую это люди постарше отказывающиеся вспоминать о том, что, в детстве разбив обожаемую мамой вазу, переосмысливали все свои скудные жизненные принципы, так же как и сейчас въехав на «жигулях» в роскошную задницу 600-го «мерина». А чего стоят сладостные мгновения отцовской порки, после которой ребенку решительно ясно, что эти взрослые дядя и тетя получают неподдельный кайф истязая его пятую точку.
В моей голове роились тысячи и тысячи идей, однако ни одна из них помочь была неспособна. Будь то академический отпуск, взятый для ухаживания за троюродным дедушкой внучатой племянницы, проживающим в Гватемале или церебральный паралич, сковавший вдруг юное тело. Все было не то. «Академка» означала потерю друзей, подруг, гордости, черт, побери!!! Правда в скором времени я убедился, что в планы друзей и подруг потеря меня тоже не входила.
Постепенно погружаясь в гремучие дебри зловещего уныния, я потерял все присущее нормальному человеку: аппетит, сон, чувство собственного достоинства; одним словом - раскис. Прикуривая сигарету от сигареты, я мог часами сидеть на скамейке перед учебным корпусом, обременяя себя глобальным мыслительным процессом на тему: ”Как же тебя угораздило Леха упороть такой косяк?”. Проще всего удалось найти повинных во всех моих бедах, я разумеется и рядом не стоял. Взглядом впился в окна 6-го этажа. Она где-то там. Женщина, с которой государство поступило чрезмерно гуманно, внеся в уголовный кодекс статью предусматривающую лишение свободы соответственно за лишение жизни. Она не даром носит гордую фамилию Могилат, правда, до сих пор не понятно, зачем на конце Т, наверное, сокращение слова “твоя”. Не важно как, не важно почему но “Могила Твоя” была дарована мне судьбой в качестве руководителя дипломного проекта. Отмечу только ее феноменальную способность давать неправильные формулы, придуманные каким-нибудь угрюмым академиком, в изрядном подпитии или давала чертежи, выполненные на древнейшем пергаменте, которые рассыпались в руках, вызывая неописуемый восторг одногруппников. В последствии, я стал этаким приблудой: блуждал от препода к преподу и был в итоге послан подальше.
Я и “Теплоснабжение города”, две несопоставимые величины, разная весовая категория, а делать надо. Спасли друзья. Самому, всего-навсего на месяц пришлось забыть обо всем кроме вечного: карандаш, циркуль, ручка, калькулятор, форматы А1 и А4, водка и пиво. За этот нелепый месяц, я изжил себя. Все вокруг изменилось, я почувствовал перемены в себе. Предрассветное пение птиц - стало каким-то враждебным, дневной свет – зловещим, началась некая метаморфоза, долгий и нудный процесс разложения каждой клеточки головного мозга на молекулы для того, что бы потом, спустя какое-то время, посмотреть на мир другими глазами.
В период этого не самого приятного процесса, в моей жизни произошло одно значимое событие, предопределившее будущее. Как сейчас помню взволнованные лица однокурсников: натянутые улыбки, мандраж, одним словом – общий психоз. У нас открылся передвижной ежегодный рынок рабов. Дабы не шокировать общественность обозвали это цивилизованно – распределение. Суть сего действа сводится к тому, что студент хочет он этого или нет, обязан связать свои ближайшие два года полноценной жизни, с каким-либо государственным предприятием. Короче веселуха. Сидит толпа взрослых интеллигентных людей и орет, перебивая друг друга, о том, как круто получать пятьдесят долларов и работать на заводе или шестьдесят долларов и напрягаться в проектном. Короче говоря, я и не заметил, как пришел мой черед открыть дверь в новую жизнь. Но замечу, что в этот день на течение событий, что-то определенно повлияло. Во-первых, автобус, на котором я добирался в универ, два раза глох. Затем в салоне подозрительно запахло паленой резиной и водитель, остановившись, тактично поинтересовался, стоит ли ехать дальше, на что пассажиры одобрительно загудели и автобус отправился в продолжительное стометровое путешествие. Хлопок и у автобуса осталось три колеса. Дабы не испытывать судьбу, оставшееся расстояние я покрыл на своих двоих. Хотя я и опоздал, но ничего интересного не пропустил. Во-вторых, когда детей сирот без нежной государственной опеки осталось не более тридцати из семидесяти, по коридору, сметая все на своем пути, вихрем промчалась пара взмыленных мужиков: пальто на распашку, языки вместо галстуков, шапки набекрень. Парочка быстро сориентировалась и на глазах у изумленной пытливо глядящей студенческой братии прошмыгнула в царство работорговли. А народ сразу загудел, занервничал, мол, может что дельное, а очередь уже прошла. Вышедший трудоустроенный пролил свет на этих Зорро. Господа представляли таинственную зашифрованную организацию – ОАО ”МАПИД”, что это такое, никто не знал.
И вот он момент истины. Слышу свою фамилию. Лицо поумнее, дверь плавно на себя, переступаю порог и оказываюсь перед широкой публикой. Тридцать или сорок пар хищных глаз рвали меня на куски. Хорошо, что разрешили присесть, а то дышать не чем, да и волнение достигло своего апогея. После меня должно было идти не более десяти человек, пятеро из которых папами и мамами были распределены еще при рождении. Такого праздника души у меня не было никогда. Визги, крики, одно только, что на колени не падают и такой-то завод, и сякой, пять проектных, что-то еще, а я молчу. Такой хаос, что совершенно невозможно сконцентрироваться. Из этого звериного гвалта только слова выдергивать и получалось. В какой-то момент до меня дошло, что так дело не пойдет, здесь куется будущее, мое будущее, а я ничего не соображаю. И я сделал ход конем: “Так и так господа, парень я подвижный, инициативный на одном месте не усижу, каков уж есть». Проектные, как и предполагалось в осадок, зато у остальных вообще крышу сорвало. И во всем этом хаосе слышу такое таинственное и приятное, словно голос из детства нежный, влекущий: ”МА-А-А-ПИ-И-И-ИД”. Жребий брошен. Резким движением вскидываю руку. Тишина. “А что делать то надо?” – спрашиваю. “ Да прорабом мил человек будешь”. Если честно, то я вообще не имел понятия кто это такой. Смахивало на “профессиональный раб” и больше никаких аналогий. Однако мелодичный голос говорившего, его ясный прямой взгляд сделали выбор безальтернативным. Согласился я. После, разочарованный вздох проектантов, заводчан и бешенное пламя превосходства в глазах «МАПИДовцев».
Вышел я значит, все атакуют, что за “МАПИД” такой, а я молчу и только улыбка до ушей. Терпеливо дождался окончания сего мероприятия и вот они апостолы моей новой неземной жизни. Поговорили мы, значит, прикинули сроки сдачи диплома и тут, от них, последовало неожиданное предложение поработать до сдачи диплома в охране жилых домов, готовых под заселение. А за одно расшифровались – “Минское Арендное Предприятие Индустриального Домостроения”.
Молекулы вновь образуют клеточки, клеточки – полушария, полушария – мозг. Все студент Леха умер. Да здравствует новая личность ставшая под знамена доблестных охранников государственного имущества!!!

Отредактировано Mrachniy (28-08-2009 15:53:13)