ПЕРВАЯ КНИГА ЕЗДРЫ

В самом начале автор описывает обстоятельства восстановления Киром Великим иерусалимского храма. Для начала царь приказал вернуть иудеям имущество храма, которое конфисковал еще Навуходоносор. Вот его опись.
30 золотых и 1000 серебряных подносов. 29 ножиков. ( Это особенно умиляет - до чего дотошный народ!) Один нож, видимо, кто-то заиграл под шумок. Далее - 30 золотых чашек и 410 серебряных кружек. Примечание - все серебряные кружки двойные, чтобы можно было хлебать из них попарно. 1000 других сосудов. Наверное, это были глиняные кастрюльки и горшки.
Далее - очень интересно. «Всех сосудов, золотых и серебряных, пять тысяч четыреста». Типичный пример такой бухгалтерии. "Куртка замшевая - три штуки. Всего - четыреста курток". И так далее.
Вот еще момент. Все вавилонские соседи «помогли им серебряными сосудами, золотом, ИНЫМ имуществом, и скотом, и дорогими вещами...».  Ай, барин! Как же без добрых соседей, которые всегда помогают при отъезде золотом, дорогими вещами и так далее? Помните, как  уезжали из Египта? Там тоже не обошлось без добрых соседей.

Нагруженные помощью соседей, скитальцы вернулись в Иерусалим. Всего их было 42 тысячи человек. С хвостиком. Хвостик - 360 человек. Масштабы уже не те. Как вспомнишь ораву, которая уходила из Египта, груженная подарками от египетских соседей - сердце радуется. Как глянешь на жалкую толпу оборванцев, вернувшуюся из Вавилона в родной Иерусалим с жалкой посудой - сердце кровью обливается.
Но это не все. Был и транспорт. 736 лошадок - не пешком же всем идти! Кто-то и поехал. Наверняка это были священники. 245 лошаков. 435 верблюдов. 6720 ослов.
И это не все. Были рабы - 7337 человек обоего пола. Вот такие пирожки. Рабы возвращаются из вавилонского рабства - с золотом и своими рабами. А еще у них были свои певцы - 200 человек. Всякие Бритни Спирс и прочие Эминемы. Эти рабы шли по отдельному списку. Вавилонский плен.
Египетский плен.
Они стоят друг друга.
И наконец - по прибытии в Иерусалим старшины пожертвовали на восстановление храма часть личных сбережений. Знаете, сколько? 61 тысяча драхм золота и 5 тысяч мин серебра.
Мы так путаемся в числах! Вспомните - сколько сдали вожди 13-ти колен Соломону - на строительство храма? Отвечаю - 10 тысяч драхм золота. Это был триумф иудейской державы - ее апофеоз, пик, взлет. А у вождей 2-х племен, вернувшихся из рабства, для восстановления храма нашлось в 6 раз больше. В карманах завалялось. Причем они не последнее отдавали, а «по достатку своему». Ох уж эти рабы!
А вот изюминка. Напоследок. Два иудейских племени вернулись в Иерусалим. «И стал жить весь Израиль в городах своих». Нужно понять, что израильтяне - не иудеи, иудеи - не израильтяне. Это два разных народа.
А что же делать с законными носителями этнонима? Их исключают из числа избранных. Они теперь не израильтяне, а самаритяне (по названию столицы Израиля). А самаритяне - не люди и даже не израильтяне. С ними общаться грех. И когда Христос вступал с самаритянами в нормальные отношения, то считался богохульником.

Итак, иудеи стали называть себя израильтянами. И собрались сыны Израилевы в Иерусалиме. Никаких ошибок - они говорят так именно о представителях племен Иехуда и Вениамина. Если вы помните, Иехуда - это и есть Иудея, а Вениамин - то самое племя, которое любило устраивать групповые изнасилования. За свое пристрастие племя было практически уничтожено. 600 мужичков не в счет - жен-то они взяли чужих.
Настоящие израильтяне захотели поучаствовать в строительстве храма, но иудеи-израильтяне не позволили им это сделать. Израильтяне обиделись и написали жалобу персидскому царю.
Жалоба была простенькой. «Великий царь! Люди, которым ты разрешил строить Иерусалим - плохие люди. Город, который они строят - плохой город. Если построят - быть беде. Наше дело - предупредить».
Царь подумал и ответил: «Пусть прекратят строительство - до конца следствия». Строительство прекратили до воцарения Дария. Иудеи послали молодому царю челобитную и попросили поскрести по архивам в Екбатане (столице) - должно быть разрешение Кира на строительство храма.
Поискали. Нашли. Строительство продолжилось.

Дошел черед и до Ездры. Этот паренек был потомственным пророком - праправнуком самого Аарона. Он жил в Вавилоне. Не все угнетенные радостно побежали из вавилонского рабства на вольные хлеба Иудеи. Некоторые подождали, пока все обустроится. Дождались. Теперь можно было уйти из рабства в вольную жизнь.
Таков был Ездра, потомственный пророк, который решил, что Иерусалим вполне созрел для его приезда. Дело происходило в царствование Артаксеркса.
Ездра, как и все пророки, был большим фантазером. Он придумал, что Артаксеркс пожертвовал свои личные сбережения на иерусалимский храм, но положить их в храмовую казну доверил самому Ездре. Царь, якобы, даже справку соответствующую выдал юному попу - для предъявления по месту жительства.
С этой «цидулкой» Ездра обошел все области земли вавилонской - собирал пожертвования на иерусалимский храм. Вторым пунктом в этом «ярлыке» стояло - освободить Ездру от уплаты налогов и любых других повинностей. Естественно, никакой декларации о доходах от него никто не требовал. Персидского царя боялись.
А знаете, что стояло третьим пунктом в царском эдикте? Ни за что не догадаетесь. Там было нацарапано черным по белому: "ЛЮБОЙ житель Персии, который не выполняет иудейских законов и не молится иудейскому богу, подлежит смертной казни.
Как вы понимаете, с такой «бумагой» Ездра забыл, что означает слово «проблема». Начисто. Все ему давалось очень легко. И в Иерусалим он уже приехал не с пустыми руками.

Вернемся к нашему Ездре. Пророк построил всех желающих идти в Иудею и учинил им смотр. Оказалось, что среди паломников удручающе мало левитов. А без священников что случилось бы с золотом, которое он хотел увезти на историческую родину? Пропало бы золотишко в песках - бесследно.
Корпус священников был значительно усилен. Ездра поручил им везти часть драгоценностей - 650 талантов серебра, серебряной посуды на 100 талантов, 100 талантов золота, 20 золотых чаш - на 1000 драхм и 2 медных таза, которые ценились выше золота. Хоть это были попы, но Ездра произвел передачу при свидетелях и строго-настрого наказал: золото по дороге не терять, а по приезде в Иерусалим сдать его по описи.
Вы заметили - когда речь идет о попах, то всегда фигурируют просто фантастические суммы? Должен заметить, что у наших попов это пристрастие к золотишку сохранилось. Кровь тут ни при чем. У попов это профессиональное. Я бы сказал, что поп - это диагноз.
По приезде в Иерусалим попы три дня гуляли. На четвертый день вздохнули и поплелись в храм - золото сдавать.
Потом отметили это дело большой жертвой. После гулянки Ездре доложили, что, оказывается, израильский народ грешен - поклоняется чужим богам, женится на египтянках и прочих чушках. В общем - дело швах. Ездра порвал на себе тельняшку, упал на пол и до вечера размышлял, делая вид, что горюет. Вечером он устроил публичную молитву.
Ездра кричал правильные слова. Среди были и такие: «Бог наш просветлил глаза наши, и дал нам ОЖИТЬ НЕМНОГО в рабстве нашем». Численное выражение этого «немного» впечатляет, не правда ли?

Дальше все происходило, как в мексиканском сериале. К молящемуся Ездре стекались иудеи. Весь народ плакал навзрыд.
- Ах, мы сволочи! Бога нашего забыли, набрали себе в жены басурманских уродин, детей с ними нарожали - горе нам! Что же делать, Ездра, родимый? Может быть, не все еще потеряно?
Ездра молчал, но все поняли, что есть шанс все исправить. Исправили - собрали всех своих жен, у которых в паспорте не стояло «иудейка», и всех детей от этих жен (тех самых, которых они баюкали, которым делали «козу», в которых души не чаяли), - и вышибли за иерусалимские ворота.
Но Ездре этого было мало. Он приказал собрать всех переселенцев через три дня в столице. Кто не придет - не будет больше иудеем. Все испугались и собрались. Народ стоял под проливным дождем, что само по себе удивительно, и слушал фанатика.
Фанатик приказал провести перепись всех тех, кто взял в жены не-евреек. Был составлен список - поименный. Не ругайте советский тоталитаризм или фашизм - составление списков провинившихся изобретено не Гитлером и не Сталиным.
Итак, жены и дети были изгнаны из страны. Дальнейшую их судьбу нетрудно себе представить. Проскрипции были составлены. Народ уныло молчал, чувствуя свою вину. Ездра потирал руки. Никому не приходило в голову, что большинство библейских героев, начиная от Моисея и заканчивая Соломоном, занимали бы в этом списке почетные первые места.

КНИГА НЕЕМИИ

Позвольте, как Неемии? А где вторая книга Ездры? Не надо торопиться. Между первой и второй - промежуток небольшой. Промежуток называется Неемия.
Неемия рассказывает, как, сидя в Сузах (персидской столице), он вдруг узнал о том, как трудно живется иудеям на исторической родине. Расплакался он горько. Мы плакать не будем, а вспомним, какие пиры закатывали его бедные земляки и какие суммы на храм жертвовали.
Но Неемия так загрустил, что даже Артаксеркс эту грусть заметил, когда печальный виночерпий наливал царю портвейн в кружку.
- В чем дело, любезный?
- Грустно мне, царь. Народ иудейский страдает непомерно в земле обетованной.
- И что же теперь делать?
- Пошли меня, государь, на родину моих предков - чтобы я ее обустроил.
- И сколько тебе надо времени на все эти хозвопросы? - поинтересовался царь, а за ним и царица - тоже поинтересовалась. - Ведь ты же вернешься назад после обустройства? Кто-то же должен нам вино плескать в бокалы?
Интерес царицы особенно интересен. Кто не знает персидской кухни, будет долго смеяться над этой сценой. Во-первых, жена царя. Которая из них? И где происходит разговор - в тронном зале? Ха-ха-ха. Может быть, в гареме? Еще раз - ха-ха-ха. Особенно пикантен момент виночерпания в царскую чашу рабом-иудеем.
Сцена продолжается. «После того, как я назначил время...». Да, Неемия назначил царю время своего возвращения, а после этого потребовал у Артаксеркса мандат - на право изъятия у сатрапов (местных начальников) строительного леса и других дефицитных материалов.
Если бы дело происходило в действительности... Но дело происходило в библии. Поэтому персидский краснобородый царь безропотно дал требовательному виночерпию нужную бумажку. Неемия пошел по сатрапам.
Сатрапы были недовольны. Еще бы. Ведь они еще не оправились от «визитов» доброго Ездры, который тоже ходил с бумажкой от Артаксеркса.

Еще раз говорю - речь не идет о реальных исторических событиях. Анализировать библию в историческом аспекте - самое неблагодарное дело. А о чем же речь, дамы и господа? Речь о гигантской афере. Артаксеркса «развели», как маленького. Империя персов была общипана, как рождественский гусь. Гигантские запасы материальных средств растаяли, как с белых яблонь дым, и материализовались на сионском холме.
Добрым соседям иудеев по Ближнему Востоку не понравилось, что Иерусалим начали отстраивать. Крепостные стены возводились заново, устанавливались ворота, в них врезали замки и засовы.

Жители Азота, арабы и аммонитяне решили: не бывать цепочкам на воротах иерусалимских. Согласитесь: цепочки - это уже слишком. Собрались «добрые» соседи повоевать с иудеями. Но Неемия принял меры. Половина строителей стояла теперь в карауле. Работающая половина строителей приходила теперь на рабочее место при оружии. Соседи передумали нападать - пока.
Вам это ничего не напоминает? Мне напоминает. Вы видели когда-нибудь границу между Сирией и, предположим, Ливаном? Ее очень трудно заметить, если вы не едете по шоссе №1 «Дамаск - Бейрут». Но невозможно не заметить границу Израиля с любым из соседей. Бетонные кубы, ряды колючей проволоки, мешки с песком, пулеметные гнезда, ребята в бронежилетах.
Когда мы видим такую красоту по телевизору, нам кажется, что это временное явление. Ничего подобного.

Итак, Неемия трудился в поте лица, повышая обороноспособность родной страны. Вернее сказать, трудился народ - Неемия руководил. Но народ - он и в Африке народ. Не всем нравилось страдать ради идеи.
"Мы люди - такие же, как и другие. Но нам приходится закладывать поля и продавать детей в рабство. К чему все это?"
Этот ропот дошел до ушей Неемии. Как он отреагировал? Он разозлился. «Когда я услышал их ропот, и такие слова, я очень рассердился». Рассердившись, он вызвал к себе старшин и вельмож, и сделал им «втык». Суть «втыка» сводилась к тому, что все остальные повинности могут быть приостановлены, но ЭТА работа должна продолжаться. Процесс возобновился с удесятеренной силой.

Соседи не унимались - звали Неемию на переговоры. Неемия на переговоры не шел, ссылаясь на острую хроническую занятость строительными работами. Тогда один из соседей написал откровенное письмо, в котором прямо задал вопрос: «Не собираешься ли ты, уважаемый, отделяться от империи Ахеменидов и провозглашать себя царем независимого государства?»
Неемия в ответ выразил крайнее изумление: «Мне и в голову такое не могло придти». Все ему поверили? Да щас!
Неемия отстроил крепость и приказал запирать ее на ночь. Цитадель была велика, но народа в городе почти не было. Кто будет защищать израильскую твердыню? Наш герой терялся в догадках.
Если есть город, а жить в нем не хотят, нужно принимать меры по заселению. Чтобы принимать меры, нужно знать исходные данные. Короче говоря, Неемия опять сыграл в древнюю национальную забаву - перепись населения.

Перепись удалась на славу. Насчитали 42 тысячи человек. Опять певцы - 245 вокалистов обоего полу. До чего музыкальный народ! Ну и рабы - куда без них? 7 тысяч штук. Потом посчитали скот. Цифры те же, которые мы видели у Ездры. Зачем было огород городить? Как это «зачем»? Каждая перепись заканчивалась сбором пожертвований на «строительство храма». Вот, зачем.
Начали с вождей и старейшин. Плохим тоном для старейшины было отстегнуть 1000 драхм золотом. Это самый скромный взнос. Сделал его некто Тиршафа. Кто такой этот Тиршафа? Я вас удивлю: это все тот же Неемия собственной персоной. «Неемия, он же Тиршафа...» Вот такая вот ботва. Понятное дело, почему именно он сделал такой скромный взнос.
Но не все старейшины так бедствовали. Большинство сдавали по 20 тысяч драхм золота. Простой народ сдавал меньше - 20 тысяч драхм золота от всего плебса.
Вот такая бухгалтерия. Не зря Неемия так горько плакал, наливая Артаксерксу портвейн - мимо него такие бабки пролетали! При Ездре собрали 60 тысяч драхм золота. А теперь, при Неемии - еще больше. Понятное дело, что отдавали не последнее.

И зажил весь народ по городам своим. Прошло полгода и демос потянулся в столицу. Зачем? Просвещаться. Все собрались на главной иерусалимской площади и потребовали Ездру пред свои ясные очи. Ездра явился.
- Чего вам, люди добрые?
- Вот что, Ездра. Мы хотим, чтобы ты нам почитал что-нибудь из библии. Скучно жить без развлечений. Телевизоров еще не придумали - так что ты уж постарайся. Вот тебе табуреточка. Залезай на нее и начинай.
Ездра начал. Народ плакал. Ездра и Неемия утешали народ, как могли. Рассказали им - кому и чего делать, а чего не делать. В общем, речь идет о политинформации. Понятное дело, что добровольность этого мероприятия и горячее желание народа послушать что-нибудь из Торы - фантазия автора.
Фантазия происходила в добровольно-принудительном порядке. Не зря в текст вкралась фраза: «... весь народ плакал, слушая слова закона». Еще бы. Длилось это мероприятие целую неделю. Когда народ политически подковался, ему разрешили закатить пьянку. Закатили. И разошлись по домам. Это напоминает мне «демократические» выборы советской эпохи и народные гуляния на майские и октябрьские праздники. Схема та же.
Прошло еще 4 недели. Все это время народ «постился». После поста произошло нечто интересное. «И отделилось семя Израилево от всех инородных». Подробности сей процедуры автор не потрудился описать. А жаль. После «отделения» провели еще один коротенький митинг - часиков на шесть. Во время этого действа народ обратился к богу с горячей молитвой, в которой перечислил все его милости.
«И Ты покорил им жителей земли, и отдал их в руки их, и царей их, и народы земли, чтобы они поступали с ними ПО СВОЕЙ ВОЛЕ... И взяли они укрепленные города и тучную землю, и взяли во владение домы, наполненные всяким добром... Они ели, насыщались, тучнели, и НАСЛАЖДАЛИСЬ...»
Да.
«И вот, мы ныне рабы. И вот мы рабствуем».  Да уж.

Что это было? Это была очередная присяга. Как в армии. Каждый из присутствовавших подписался под ней. Подписался и поставил печать! Бюрократия, она не вчера, оказывается, родилась. В тексте присяги после преамбулы шла законодательная часть - каждый из иудеев взял на себя определенные обязательства. Вот некоторые из них.
«Не отдавать дочерей своих иноземным народам, и их дочерей не брать за сыновей своих...
И когда иноземные народы будут привозить товары свои в субботу, не брать у них в субботу и в священный день...
... мы будем доставлять священникам в кладовые при Доме Бога и десятину с земли нашей левитам. Они, левиты, будут брать десятину во всех городах, где у нас земледелие».

Артаксеркс мог теперь утереться. Вся дань уходила в иерусалимский храм.  Но на этом мероприятие не кончилось. Каждого племенного вождя обязали отправить десятую часть своего народа в Иерусалим - на постоянное место жительства. Идти никто не хотел, поэтому бросали жребий, чтобы узнать, кому не повезло. Может быть, они тянули спички, или бросали монету, или еще чего-нибудь... Так Неемия решил демографическую проблему, о которой мы говорили выше.
Запомним это. Святой город Иерусалим был заселен ПРИНУДИТЕЛЬНЫМ ПОРЯДКОМ. «И благословил народ тех, кто добровольно согласился жить в Иерусалиме». Да, на этих людей смотрели, как на сумасшедших. Но благословляли - чем больше идиотов согласится жить в Иерусалиме добровольно, тем меньше придется выделять от каждой семьи переселенцев.
Итак, в Иерусалиме жили иудеи, вениаминовичи и левиты. И все. Забудьте о 13 коленах израилевых. Отныне израильтяне не имели к иудейской стране «Израиль» никакого отношения.

«Аммонитянин и Моавитянин не может войти в  общество божие ВО ВЕКИ, потому что они не встретили сынов Израиля с хлебом и водою»!!!
Люди, будьте хлебосолами по отношению к иудеям. Иначе - не видать вам в жизни счастья.

Жизнь продолжалась. Неемия вспомнил, что он обещал Артаксерксу, (и его жене!) - вернуться. И поехал на побывку в Персию. Побывал. Поналивал царской чете портвейну. И заскучал. «И по происшествии нескольких дней ОПЯТЬ выпросился у царя». И вернулся в Иерусалим.
В Иерусалиме стало ясно, что скучал он не зря. Народ распустился сразу после отъезда реформатора. Ну кто, в самом деле, поверит, что все эти новшества были народу по душе? Пришлось закатывать рукава.
Один из священников отгородил часть кладовой при храме занавесочкой и устроил себе частную квартирку. По одну сторону ширмочки - золото, а по другую - поповская квартирка. Неемия лично выбросил все его шмотки на улицу и крепко отчитал своих соратников. Назначил стражников при храмовых кладовых.
Не все левиты смогли получить десятину у трудового народа. Им ее просто не давали - в лучшем случае. Часть левитов и певцов разбежалась по городам и весям. Неемия разобрался с младшим командным составом. Левиты и певцы вернулись. Десятина тугой струей потекла в карман, пардон, в кладовые храма.

Народ торговал и работал в субботу. Прямо в субботу Неемия поукорял негодяев. Бедолаги устыдились и прекратили это безобразие. Чтобы закрепить их стыд, Неемия приказал запирать городские ворота в пятницу вечером, а отпирать в воскресенье утром. Сутки город был изолирован от внешнего мира, но суббота соблюдалась.
Но не все так просто решалось. Торговцы стали ночевать в поле, под городской стеной. Неемию и это не устроило. Он вышел к купчишкам и разъяснил ситуацию: «В общем так, кого еще раз тут поймаю - яйца отрежу. Вопросы есть?» Вопросов не было.
Разобравшись с налогообложением и торговлей, Неемия устремил свой взор на иудейскую семью. Оказалось, что многие иудеи женаты на иноверках. Женились они еще в те времена, когда наш праведник перед персидскими вельможами на цырлах бегал. Он черпал винишко, плевал тайком в царский котел, а в Иудее люди влюблялись, женились, детишек рожали - жили, одним словом.
Неемия велел согнать всех иудеев, женатых на иноверках, и провел с ними разъяснительную беседу. Тема беседы: «На ком иудею можно жениться, а на ком нельзя». «Я сделал за это выговор, и проклинал их, и некоторых из мужей бил, РВАЛ У НИХ ВОЛОСА...». Поупражнявшись в вырывании волос и мордобое, Неемия с удовлетворением вздохнул, вытер пот с трудового лба и обратился с молитвой к Богу.
«Помяни, Боже мой, все, что я сделал ДЛЯ НАРОДА СЕГО! Помяни меня, Боже мой, ВО БЛАГО МНЕ!»
Да. Конец Книги Неемии.

ВТОРАЯ КНИГА ЕЗДРЫ

Итак, промежуток кончился - Ездра опять вышел на сцену.
Жизнь у священников - левитов наладилась. Вот, например, как они праздновали пасху. «И дал Иосия... тридцать тысяч агнцев и козлов от царских стад... священникам и левитам... дали левитам на пасху пять тысяч овец и семьсот волов...» И так далее.
Странно, что речь идет о царе Иосии. Кто такой этот Иосия? Откуда взялся? Мы теряемся в догадках, но несуразности громоздятся. Оказывается, в это самое время египетский фараон шел воевать на Евфрат, а иудей Иосия перегородил ему дорогу. За что был крепко бит - насмерть. Его оплакал пророк Иеремия.
Подождите - подождите, это же история Иосии, который отменил контроль за движением народных денег в храме. Только произошла она до вавилонского плена. И пророк при нем был другой - Езекия. 
Да, автор библии попал во временную петлю - так бывает в фантастических фильмах. Он опять описывает историю завоевания Иудеи Навуходоносором. Потом он переходит к сцене возвращения Киром Великим свободы великому и простому народу. В описание этой сцены автор делает купюру - сей акт Кир сделал под диктовку пророка Иеремии. Какого Иеремии? Того самого, который оплакал убитого Иосию. Этот паренек жил дольше, чем кавказские горцы. Но Мафусаила он так и не пережил.

Путаница не прекращается на этом эпизоде. Злопыхатели, как мы помним, написали кляузу Артаксерксу про то, какие иудеи плохие ребята, и Артаксеркс запретил им отстраивать храм. Строительство возобновилось лишь при Дарии. Подождите, это не тот Артаксеркс, которому Неемия винишко наливал в кружечку? Не он ли дал виночерпию зеленую улицу на все его начинания в вольном городе Иерусалиме? Он самый. Странно все это.

Далее описана душещипательная история о трех телохранителях. Как мы помним, иудеи попросили поскрести Дария по архивам и поднять старые указы Кира о царских милостях еврейскому народу. Но, оказывается, все было не совсем так, вернее - совсем не так.

Дело было так. Закатил как-то Дарий грандиозную гулянку, на которую созвал всех сатрапов с подвластных ему территорий. Пьянка удалась на славу - загулявший царь пошел спать в апартаменты. «... и спал, и пробудился».  Отметим этот момент - дело происходило после пробуждения царя.
Итак, проснувшийся царь сидит взлохмаченный на своем диване, дико вращает глазами, морщится от головной боли и просит пивка - литра полтора. В этот самый момент три его телохранителя затевают спор на литературную тему.
- Знаете, пацаны, что будет, если каждый из нас сейчас расскажет этому мешку с дерьмом, что обладает наибольшей силой во вселенной?
- Не знаю, может, на кол посадят, или живьем шкуру сдерут. Тут трудно загадывать.
- А вот и нет. Обещаю вам, что стоит каждому из нас сказать по одному слову этому перепившемуся придурку, и он нас озолотит.
- Всех, что ли?
- Нет, только одного - того, который сможет одним словом описать самую сильную вещь во вселенной. Более того - этого паренька обязательно сделают главным советником Дария во всех государственных делах.
- Это он сам тебе сказал?
- Нет, это я придумал только что.
- А, понятно. Могут обойтись котлом с кипящим маслом. Потому что если эта идея родилась у царя после третьей кружки браги, то не миновать нам тогда разрывания лошадями - по доброму персидскому обычаю. А ты что скажешь, третий телохранитель? Что поведаешь, бодигард ты наш номер три?
- Трудно поверить. Но можно попробовать.
Решили попробовать. Царь сидел на золотом топчане и мигал опухшими совиными глазами.

Дальнейшее трудно трактовать однозначно. Возможно, персы были ужасными бюрократами. Версия - царь с перепоя терял слух. В любом случае наши соискатели на пост премьер-министра не стали ничего говорить царю, который уже проснулся. Они написали свои слова на бумажках, запечатали в конвертики и положили на золотой поднос в изголовье царского одра. Решили так: царь поднимется с постели, ему подадут конвертики, он их прочитает, выберет наилучшее послание и согласует свой выбор с тремя вельможами из высшего эшелона.
Дальше - просто. Вельможи согласовывают царское решение со своим личным мнением и назначают победителя премьер-министром. 
Соискатели приступили к написанию конкурсных работ. Первый был простоватым пареньком, но честным до ужаса. Он написал, что сильнее царя нет никого на земле. Ксеркс велел высечь море - на такое способен лишь самый могущественный из людей. Второй был тоже честен, но не так прост - возраст, жизненный опыт и все такое. Он посмотрел на царя, мучавшегося с похмелья и написал: нет ничего сильнее вина. Что-то в этом было.
Третий не отличался ни честностью, ни простотой. Он стрелял сразу в нескольких направлениях: нет ничего сильнее женщины, но сильнее всего истина. Да, нужно было бить наверняка.
Итак, царь Артаксеркс о могуществе женщин знал не понаслышке. Его прабабушка такие вещи вытворяла, что трудно было усомниться в способностях женщин. Но если ему не понравится идея с врожденной женской силой, нужно подстраховаться - сказать об истине, как о главной руководящей и направляющей силе человеческого прогресса.

Итак, царь поднялся с постели. Ему подали подносик с конвертиками. Он поднял бровь, как будто видел конверты впервые. И тут же велел созвать на совещание всех своих министров и сатрапов. Министры мигом слетелись, надеясь на опохмел. Царь ввел их в курс дела: тут у нас три мудреца объявились, которые написали философские трактаты.
- А зачем нам философы, царь?
- Как зачем? Самого мудрого назначим премьер-министром.
- Это обязательно? Разве ты не царь - самодержец? Нам твоего мнения  вполне достаточно.
- Так то оно так, но что в библии написано, то даже волом не перешибешь.
- Понятно. А кто соискатели? Кто эти мудрецы - гуру с Тибета, махатмы с Шамбалы, факиры из Индии?
- Да нет, это мои телохранители.
- Опять непонятно, царь. При чем тут рабы - копьеносцы? Их дело маленькое - опахалом махать, а не стилом корябать.
- Я уже говорил...
- Да, да - мы помним. Что написано в библии - для нас руководство к действию. Дело твое, Артаксеркс, но мы думали, что ты царь вселенной, а не любитель легкого чтива.
- Так, прекратили базар. Начинаем конкурс.
Сели в зале для совещаний и начали вызывать конкурсантов на защиту проектов. Пришел первый.

- Почему вино, уважаемый?
- Кто выпьет, теряет ум. Ум пьяного человека всегда одинаков, и не имеет значения, кому этот ум принадлежит - царю, рабу, бедному, богатому и так далее.
Пьяный ум всегда весел - пьяный человек не знает печали и плюет на обязательства. Пьяный всегда чувствует себя богачом и ему начхать на сокровища царя. Он без перерыва болтает о своих талантах и достоинствах.
Для пьяного нет разницы между братом, другом и посторонним. Пьяный легко хватается за меч и не взирает на лица при этом.
Если такие чудеса под силу простому вину, то что может быть сильнее его?

Что правда, то правда. Телохранитель Артаксеркса знал, о чем говорил.

Настал черед второго соревнующегося.
- Уважаемые! Разве может слабак владеть землей и морем? Не может - это однозначно. Только сильные люди владеют землей. А царь сильнее этих силачей. Скажет им идти на войну - они идут. Прикажет повеситься - они повесятся и будут радостно улыбаться при этом.
Они делают то, что царь им приказал, а царь в это время валяется на своем диване, жрет мясо, пьет вино, курит кальян, трахает наложниц - оттягивается, одним словом. А его подданные в это время стерегут и охраняют его, заглядывают хозяину в рот, и даже по нужде не могут отлучиться, пока он не разрешит.
Разве не так? Уж я-то знаю - всякого при дворе насмотрелся. И скажите мне теперь, уважаемые: разве не является царь самым сильным, коль ему такие вещи по плечу?

Второй претендент откланялся и ушел за кулисы. Жюри вяло захлопало в ладоши. Каждый из них примерил ситуацию на себя и результат его не порадовал.

Вышел третий гвардеец.
- Предыдущие ораторы говорили много умных вещей. Но скажите мне: разве женщины не рождают царей? Мать силача сильнее его. И виноградарь рожден матерью, разве не так?
Вельможи удивленно зацокали языками. Подумать только - раньше никому это в голову не приходило. Еврей-телохранитель (что само по себе интересно) продолжал свою речь.
- Люди, накопившие богатства, забывают о них, стоит им увидеть смазливую мордашку. Они бросают свое добро без присмотра и бегут следом за парой стройных ножек. Бросают родину, друзей, родителей и устремляются за обладательницей всего того, чем обладают женщины. А обладают они многим.
Всеми вами правят женщины. Вы хватаете меч и идете грабить на большую дорогу - чтобы порадовать свою возлюбленную очередным подарком. Вы снаряжаете армии и устраиваете резню на краю земли, чтобы завладеть той, которая уже завладела вашим сердцем.
Нет такого преступления, на которое вы не пойдете ради любимой женщины. Нет такого унижения, которое вы не снесете от нее. Я видал, как одна наложница снимала с царской головы корону и отвешивала ему такие пощечины, что стекла в окнах дрожали, а он даже ухом не вел - щурился от удовольствия, как кот на сметане.
Зал онемел от удивления. Пока жюри приходит в себя, я добавлю от себя несколько слов. Даже в библии можно встретить стоящие мысли. Продолжим.
- Но это еще не все, уважаемые. Сильно вино, силен царь, сильна женщина. Но сегодня они сильны, а завтра слабы. Сегодня они одни, а завтра другие. Но независимо от этого - солнце всегда встает на востоке, а садится на западе. Это и есть истина. На царя, на женщину можно повлиять. Но кто и как может повлиять на истину? Поэтому я и говорю: нет ничего сильнее истины.

Все разрыдались от умиления. Вытрем и мы слезу, а потом послушаем, что было дальше. А дальше было так. Царь забыл о своем обещании сделать победителя премьер-министром и сказал:
- Хороший ты парень. Проси у меня, чего хочешь.
Телохранитель потерял всю свою мудрость и понес ахинею.
- Царь! Вспомни, как ты обещал в день своей коронации, что вернешь иудеям посуду из их храма. Вспомни! Ты же обещал построить Иерусалим. Ты обещал построить храм. Разве забыл?
- Забыл, вот те крест!
Конечно, забыл. Ведь обещанки давал Кир, и бумажки всякие он писал. И посуда давно уже в храме, а храм - в Иерусалиме. Как можно помнить то, чего никогда не делал?
Дарий изо всех сил морщил лоб - не вспоминалось. Тогда он принял соломоново решение - встал и «поцеловал его». Взасос! После этого сел писать письма всем сатрапам, в которых требовал оказать еврейскому юноше всемерную поддержку в святом деле реставрации иерусалимского храма.
Первый прикол - царь пишет письма сатрапам, а сами сатрапы в это время сидят рядом с ним и заглядывают через плечо - чего он там пишет. А может быть, они контролировали его грамматику?
Второй прикол (намного поприколистей) - персидский царь в третий раз издает указ о восстановлении иерусалимского храма за счет своей царской казны! Вот это фокус! Иудеи разводили персов, как маленьких. Хорошо, что этот телохранитель не стал премьер-министром, как обещался. Ибо в таком случае мы получили бы Соединенные Штаты Персии.
Что это было бы за государство - легко себе представить. Достаточно взглянуть на иные Соединенные Штаты. Сенат требует у одного государства признать себя виновным в событиях сорокалетней давности, а у другого - судить своего правителя по штатовским законам, и так далее. Примеров не счесть - достаточно заглянуть в любую газету.

Вернемся к нашим строителям. В этот раз царь не ограничился финансовой поддержкой иудейского храмостроительства. Он издал указ об освобождении Иудеи от налогообложения. То есть, они теперь не платили вообще никаких налогов. Круто!
Они и так не платили бы.  Помните? - десятую часть всего добра они отдавали левитам. Откуда у левитов те фантастические богатства, о которых мы недавно говорили? То-то же. Плюс «добровольные» пожертвования. Какие могут быть персы? Какие налоги? Тут с родными попами не разобраться.
Следующим пунктом своего указа Артаксеркс повелел выселить всех не-евреев из Иудеи. Крымским татарам такое и не снилось. Понятное дело, что автор врет напропалую, но каковы фантазии? Пальчики оближешь.
Заодно постигаешь внутренний мир попа (любой национальности) - его заветные надежды и чаяния. Царь и на этом не остановился. Кроме разовой помощи на строительство храма он назначил ЕЖЕГОДНЫЙ взнос от каждой сатрапии на строительство иудейской церкви. Взнос нормальный - по 20 талантов золота. Ну и правильно. А чего мелочиться?

Ездра по третьему разу пересказывает перипетии охмурения иудейскими жрецами персидских царей. Такая приятная тема - можно и повториться. При этом он впадает в шизофрению: то говорит о себе в первом лице, а то вдруг переходит на отстраненное третье лицо.
Но мы можем узнать и нечто новое при чтении этих бесконечных повторов. Например о том, как Ездра собирал народ в Иерусалим. Иногда нам говорят, что люди собрались сами и просто заставили Ездру почитать им Тору и поучить праведной жизни. В другой раз оказывается, что пророк бросил клич, а люди его услышали и радостно слетелись в Иерусалим. В третий раз мы читаем еще одну версию - «кто не явится в течение двух дней, у тех будет отнято имение», а сами они будут вычеркнуты из списков пребывавших в вавилонском плену.

Знакомо, правда? Особенно про статус узника концлагеря «Вавилон» мне понравилось.
«И сидел весь народ в храме, дрожа от наставшей зимы». Да. Палестина - суровый край. Никакому Заполярью с ней не сравниться.
«И приведено к концу ИССЛЕДОВАНИЕ о мужьях, державших при себе иноплеменных жен».
Исследование? А как же! Люди диссертации писали. «Иудейский муж, берущий в жены иноверок - субъект иудейской юриспруденции по Ездре». Или что-нибудь в этом роде.
А вдруг это было не исследование, а РАССЛЕДОВАНИЕ? Очень может быть.

КНИГА ЕСФИРИ

"Во второй год царствования Артаксеркса великого, в первый день месяца Нисана, сон видел Мардохей, сын Иаиров, Семеев, Кисеев, из колена Вениаминова, Иудеянин, живший в городе Сузах, человек великий, служивший при царском дворце. Он был из пленников, которых Навуходоносор, царь Вавилонский, взял в плен из Иерусалима с Иехониею, царем Иудейским".

Хм. Давайте по порядку. Значит так, Навуходоносор покорил Иерусалим и пленил иудейского царя Иехонию. Вся история с Иудифью, которой мы только что наслаждались, оказалась, мягко говоря, неточной.
Далее - в числе пленников оказался Мардохей Иарирович, "великий человек". Этот "пленник" поселился в Сузах и стал влиятельным чиновником при дворе Артаксеркса.
Захват Иерусалима произошел в 586 году до нашей эры. Артаксеркс воцарился в 465 году до нашей эры. В 463-м году Мардохей видел сон. Это было на 123-м году плена. Даже если его пленили ребенком, то должность он занял в весьма преклонном возрасте.
Итак, наш дедуля прилег на диванчик после обеда и задремал. Сон был неспокойным, как это часто бывает после плотного обеда. Приснилось ему, что две огромные змеюки затеяли драку. От их возни случилось землетрясение, сопровождавшееся вселенским грохотом. Но больше всего слух дедушки беспокоил вой дерущихся гадов, подобный сирене.
Этот вой все народы земли восприняли, как сигнал к войне. Война должна была произойти не простая, а... Короче говоря, все народы земли собрались бить «праведный народ». Почему? За что? А просто так. Захотелось им кости поразмять. Опять же, змеи завыли - должно же это означать хоть что-то?
Праведный народ, как это ни странно, испугался. И приготовился умирать. И заплакал от горя и безнадеги. От этого плача разлилась по земле большая река - на слезы праведники не скупились.
Сразу после этого засияло солнце, праведники приободрились и крепко побили всех плохишей, а это значит - все остальное население планеты Земля было уничтожено... праведниками. Вот такой сон.

Мардохей проснулся и задумался. Что бы это значило? Решил посоветоваться с двумя ближайшими дворцовыми друзьями и соседями по общежитию- евнухами Гавафою и Фаррою.
Где живут евнухи? В гареме, понятное дело. А Мардохей жил там вместе с ними. Но кто имеет право жить в гареме? Только евнухи. Так-так, теперь ясно, что Мардохей разговаривал фальцетом и был гладко выбрит.
Гавафа и Фарра. Странные это были евнухи. Нет, я не имена имею в виду. Их необычность состояла в том, что они, вместо того, чтобы присматривать за гаремом, охраняли царский дворец.
Да, два евнуха неопределенной национальности охраняли царский дворец. Артаксеркс мог спать спокойно? Нет, не мог.
Итак, Мардохей пошел к евнухам и случайно услышал их разговор. Разговор был очень плохим. Нехорошим был разговор. Евнухи собирались убить Артаксеркса. Они как раз обсуждали, как лучше это сделать - задушить, или, может быть, зарезать венценосца?
Мардохей передумал советоваться с ними по поводу своих сновидений. Тихонечко посеменил к царю в тронный зал и заложил двух кастратов - с потрохами.

Артаксеркс радостно потер руки - наконец-то можно заняться чем-нибудь стоящим. Не откладывая в долгий ящик, он начал пытать своих главных бодигардов. Чем можно напугать кастратов? Как их еще можно пытать? В те времена не знали новокаиновых блокад. Кастрацию проводили при полном сознании «клиента». Знаете, как кастрировали? Раздавливали мошонку. Это значит, что ребята, за которых взялся царь, уже многое повидали. Дилетантские щипчики для ногтей или там паяльная лампа - вызывали у них лишь усмешку. Но. Видимо, царь нашел ключик к их языкам - они сразу сознались в своих зловещих замыслах.
Заговорщиков тут же казнили. Мардохей торжествовал.
Подождите. Давайте еще раз взглянем на ситуацию. К царю приходит какой-то Мардохей и говорит, что два стерилизованных стражника задумали его убить.
- Свидетели есть?
- Какие свидетели? Они же заговорщики!
В самом деле. «Заговорщиков» пытают - они тут же во всем сознаются. А кто бы не сознался? Двух бедняг тут же убивают. Доносчика награждают ценным подарком. А к подарку небольшой довесок - разрешение служить во дворце. А где же служил до этого случая «знатный чиновник»? Как это «где»? В гареме, неужели непонятно? Но теперь он нашел способ продвинуть свою карьеру.

Во дворце было хорошо. Царь вызвал Мардохея к себе.
- Как тебе тут?
- Чудесно, ваше величество.
- Ловко ты это дело провернул. Надо записать для памяти.
Царь достал из шкатулки блокнотик с золотым обрезом и принялся конспектировать историю Мардохея. Мардохей тоже извлек из кармана хламиды блокнотик - с серебряным обрезом. И тоже начал делать в нем пометки.
- Смотри-ка! Ты и писать умеешь?
- А как же!
Царь отложил «паркер» и с интересом взглянул на «юного» карьериста.
- Ты их любил?
- Кого?
- Гавафу и Фарру.
Мардохей пожал плечами.
- Понятно. А вот Аман их любил. Знаешь Амана Амодафыча?
Мардохей печально кивнул.
- Ты у него теперь это - лидируешь в рейтинге. Занимаешь первое место в проскрипциях. Знаешь, что такое проскрипции?
- Как не знать.
Артаксеркс довольно кивнул, откинулся на спинку трона и засмеялся.

Артаксеркс, как это часто бывает в библии, закатил гулянку для своих сатрапов и военачальников. Гуляли чисто по-библейски - аж 180 дней. Когда полугодовая пьянка закончилась, Артаксеркс устроил отдых - 7-дневную попойку для жителей Суз. Тяжелая была жизнь у персидского царя.
Царица Астинь (была ли вообще такая в природе?) устроила свой, женский пир - для женской половины правящей верхушки.
На седьмой день гулянки Артаксеркс решил похвастаться перед гостями красотой своей супруги. И велел привести ее пред свои ясные очи. Для этого он снарядил в гарем аж семерых евнухов. Видимо, царица того стоила.
Но Астинь начхала на царское повеление - отказалась посещать мужской пир. Евнухи воротились ни с чем. Царь жутко разозлился. И спросил у старейшин - что делать со строптивою бабой?
Один из старейшин подал голос.
- Видишь ли, господин царь, женка твоя жутко виновата - и перед тобой, и перед всеми народами империи. Ведь теперь все бабы узнают о ее крутом нраве и перестанут слушаться своих супругов. И что будет? Бардак будет по всей Поднебесной.
- Ну и что теперь делать?
- А вот, что. Нужно лишить ее статуса царицы - за борзость. Назначить на ее место другую царицу. Чтоб другим неповадно было.
- А что? Быть по сему.
Астинь разжаловали из цариц. Об этом Артаксеркс издал специальный указ, который зачитали по всем сатрапиям - под барабанный бой.

Артаксеркс заскучал. Без женщины, оно не сахар. По империи объявили конкурс «Мисс Персия». Победительниц собрали во дворец - под крыло евнуха Гегая. И стали готовить - притирания, мази, массажи, педикюры и все такое.
Пришло время выйти на сцену нашему Мардохею. Один момент. Некоторые спорщики утверждают, что Мардохей не был стариком, а выражение «походил из пленников» означает лишь то, что он был внуком или правнуком тех, кого пленил Навуходоносор более, чем за сто лет до описываемых событий. Ну что ж. «Он был переселен из Иерусалима вместе с пленниками, выведенными с Иехониею, царем Иудейским, которых переселил Навуходоносор, царь Вавилонский». Ни больше, ни меньше. Кстати, Навуходоносор все-таки вавилонский царь, а не ассирийский.
Итак, у Мардохея была кузина, «дочь дяди его», которую звали Есфирь. Как Вы думаете, если вам за 130 лет, то сколько может быть лет вашей двоюродной сестре? То-то.
Как только Мардохей услышал о конкурсе красоты, он тут же вытолкнул кузину на подиум. Она прошлась перед публикой, покачивая бедрами и...понравилась Артаксерксу! Так же, как когда-то 100-летняя Сарра нравилась всем встречным - поперечным.
Победительницу целых полгода натирали душистыми маслами и дезодорантами - прежде чем показать царю. Видимо, в этом была какая-то необходимость. То ли у персидского царя было слишком тонкое и утонченное обоняние, то ли еще чего.
Через полгода Есфирь взяли к царю в спальню. Он так ее полюбил, что увенчал ее голову короной и назначил старшей женой - вместо Астинь. Закатили пир на весь мир.
Был один нюанс. Мардохей велел Есфири не признаваться никому в том, что она его родственница. Мало ли что. Она и не признавалась. Разве есть что скрывать в своем происхождении честному человеку? Наверное есть, если этот человек - библейский герой. Или героиня.

Автора бьет склероз и он повторяет нам историю о Гаваффе и Фарре. Или не повторяет? Два евнуха, оказывается, обиделись на успехи Мардохея при дворе персидского царя, и в отместку решили убить... самого Артаксеркса.
Нет, друзья мои, мы слышим совершенно иную историю. Там Мардохей застучал коварных евнухов и после этого приобрел влияние при дворе. И никакой Есфири! А тут Мардохей приобрел влияние при дворе, за что два евнуха решили отыграться на Артаксерксе. Но «заложил» их не Мардохей, а ... Есфирь - по его подсказке.
Молодящаяся 100-летняя старуха пришла к царю и нашептала ему на ухо, что два кастрата хотят его убить. В этот раз царь не проводил никакого дознания, никого не пытал - «заговорщиков» просто повесили на ближайшем дереве. Получается, что Гаваффа и Фарра были «фениксами» и умели возрождаться. Я не удивился бы, если бы они возродились еще раз и опять решили убить царя. Самодержец тогда точно с ума сошел бы.
После этого случая Артаксеркс приветил Амана, того самого, который имел зуб на Мардохея. «И поставил его седалище выше всех князей, которые у него». Соответственно, стульчак Мардохея был пониже - сантиметров на двадцать. Более того, Артаксеркс приказал всем придворным кланяться Аману при встрече. Придворные кланялись. Мардохей не кланялся. Не хотел.
Дворяне спрашивали его: «Мардохей, ты чего - спинку жалеешь?» Мардохей не объяснял им причин жесткости своей спины, но упомянул при случае свою национальность. «... и сообщил им, что он Иудеянин». Аман, узнав это дело, решил изничтожить всех евреев в Персии. Крутой был мужичок. Но не на таковских нарвался.

Аман занялся ворожбой и наконец-то узнал, когда же лучше всего начать «окончательное решение» вопроса. Оракул дал точный срок начала акции - двенадцатый месяц Адар.
Аман пришел к царю и сказал ему: «есть один народ, разбросанный и рассеянный между народами по всем областям царства твоего; и законы их отличны от законов всех народов, и законов царя они не выполняют; и царю не следует так оставлять их.
Если царю благоугодно, то пусть будет предписано истребить их, и десять тысяч талантов серебра я отвешу в руки приставников, чтобы внести в казну царскую».
Фактически злобный Аман предложил Артаксерксу взятку - за право начать холокост. Царь согласился - даром. Он отказался от огромного куша и разрешил Аману начать акцию против целого народа - за то, что Мардохей не пожелал приседать в книксенах на приемах во дворце.
Подождите, подождите. У Артаксеркса был другой советник - Неемия. Тот самый, которому Артаксеркс дал мандат на право изъятия материальных ценностях в сатрапиях - для восстановления иерусалимского храма. Никаких Аманов с Мардохеями не было. Так в Книге Неемии написано, которую мы уже прочли. А если был Мардохей с Аманом, то не было никакого Неемии и целая книга библии - пятое колесо в телеге.
В существовании самого Артаксеркса сомневаться не приходится.
Да, но может быть, Артаксеркс был не один? Действительно, исторических царей с таким именем было аж три штуки. У каждого из них были свои советники. Каждый из них вел свою политику. Так то оно так, только в этом случае возраст Мардохея должен быть пересмотрен - в большую сторону. А заодно и возраст его моложавой кузины.
У исторических Артаксерксов проблем хватало. Восстания в Египте, возня с греками, спартанцами, борьба за трон Кира Младшего - брата одного из Артаксерксов. Закатывать полугодовые пьянки и отрывать на такой огромный срок сатрапов от государственных дел - вряд ли. Да и восстановлением храмов в захолустьях типа Иудеи им было недосуг. Нет смысла искать противоречий реальным фактам. Мы видим внутреннее противоречие самой библии. Один текст противоречит другому. Более того, в пределах одного текста соседствуют взаимоисключающие абзацы. Ну ладно, вернемся к нашим персам.

Аман подсунул царю проект указа об уничтожении иудеев. Царь скрепил его личной печатью. Указ размножили. Гонцы полетели в сатрапии. Над головами божьего народа сгустились тучи.
Указ был еще тот. Очень интересный текст.
«...великий царь Артаксеркс начальствующим от Индии до Ефиопии над ста двадцатью семью областями и подчиненным им наместникам. Царствуя над многими народами и властвуя над всею вселенною, я хотел, не превозносясь гордостью власти, но управляя всегда кротко и тихо, сделать жизнь подданных постоянно безмятежною и, соблюдая царство свое мирным и удобопроходимым до пределов его, восстановить желаемый для всех людей мир. Когда же я спросил советников, каким бы образом привести это в исполнение, то отличающийся у нас мудростью и пользующийся неизменным благоволением, и доказавший твердую верность, и получивший вторую честь по царе, Аман объяснил нам, что во всех племенах вселенной замешался один враждебный народ, по законам своим противный всякому народу, постоянно пренебрегающий царскими повелениями, дабы не благоустроялось безукоризненно совершаемое нами соуправление. Итак, узнав, что один только этот народ всегда противится всякому человеку, ведет образ жизни, чуждый законам, и, противясь нашим действиям, совершает величайшие злодеяния, чтобы царство наше не достигло благосостояния, мы повелели указанных вам в грамотах Амана, поставленного над делами и второго отца нашего, всех с женами и детьми всецело истребить вражескими мечами, без всякого сожаления и пощады, в тринадцатый день двенадцатого месяца Адара настоящего года, чтобы эти и прежде и теперь враждебные люди, быв в один день насильно низвергнуты в преисподнюю, не препятствовали нам в последующее время проводить жизнь мирно и безмятежно до конца...»
Аминь.

Мардохей узнал, о чем говорилось в указе, и заплакал. Порвал на себе одежду, посыпал голову пеплом и ходил в таком виде по центру столицы, обливаясь слезами. Этого ему показалось мало, и он решил пойти во дворец, чтобы поплакать и там. Но во дворец нашего вельможу не пустили - по причине неприличного внешнего вида.
Безутешный старик вызвал на проходную царского дворца свою двоюродную сестру - царицу. Царица к нему не вышла, а прислала нарочного евнуха. Евнуха звали Гафах. Он принес Мардохею смену чистого белья - чтобы во дворец пустили. Но наш плакса переодеваться отказался наотрез. Видно, не сильно он рвался на прием к царю. Более того, он очень не хотел туда попадать - боялся. Поэтому и устроил этот цирк.
Вместо того, чтобы переодеться, умыться, войти в царские покои и уговорить царя отменить резню, Мардохей начал играть со своей сестрой в испорченный телефон.
- Скажи царице, пусть пойдет к царю и скажет ему, что убивать иудеев нехорошо.
Евнух пошел в гарем. Рассказал все царице. Царица подумала. Ответила. Евнух пошел на проходную.
- Царица сказала, что человек, который входит к царю без приглашения, приговаривается к смерти, а приговор тут же приводится в исполнение. Помиловать такого идиота может только сам царь, но он этого не делает, ибо тогда его указ теряет смысл. Еще царица сказала, что лично ее царь последний раз приглашал в свой кабинет тридцать дней назад.
Мардохей, голый и чумазый, задумался.
- Скажи царице, что если она думает пересидеть эту резню в царском дворце, то это зря. Не выйдет!
Похоже, старик решил пригрозить сестренке разоблачением - ведь никто во дворце не знал о ее национальности и родстве с Мардохеем.

Есфирь поняла, что отсидеться и в самом деле не получится. В следующий заход на КПП царского дворца евнух сказал Мардохею.
- В общем так, старик. Собирай народ, и устраивайте трехдневный пост и молитву с бдениями - в пользу национальной героини Есфири.
- А какой она подвиг совершила?
- Не совершила, а совершит, дубина ты стоеросовая. Она пойдет к царю без приглашения. Будет жизнью рисковать ради таких идиотов, как ты - раз уж среди ваших соплеменников героев не осталось. Как всегда, женщины решают все.
Мардохей повеселел и побежал организовывать религиозную акцию. По пути он бормотал молитву. Интересная была молитва - на все случаи жизни. Кроме славословий господних были там и такие слова: «...не для обиды и не по гордости и не по тщеславию я делал это, что не поклонялся тщеславному Аману, ибо я охотно стал бы лобызать следы ног его для спасения Израиля...».
Царица тоже зря времени не теряла. Убежала в свою комнатушечку, разделась (по доброму библейскому обычаю), намазалась пеплом, "и весьма изнурила тело свое, и всякое место, украшаемое в веселии ее, покрыла распущенными волосами своими", ну и, конечно же, молилась.
Они молились о бедствиях, выпавших им в нелегкой рабской жизни. Да. Царица и почти премьер-министр сетуют  на то, что им тяжко живется в рабстве. Интересно, о чем бы пели на их месте дворники с пастухами?
«А ныне враги наши не удовольствовались рабством нашим...» Да, такое рабство мало кого удовлетворит.

Прошло три дня. Царица отмолилась, а ее земляки отпостили. Есфирь пошла к царю в кабинет - в лучшем из своих нарядов. Царь сначала разозлился, но потом подобрел. Жизнь царицы была спасена.
- Голуба моя, что для тебя сделать? Ты так красива сегодня, что можешь просить меня о чем угодно. Хочешь, полцарства тебе отпишу?
- Неа. Хочу сегодня гулянку закатить в честь нашего несравненного Амана. Можешь ли ты, мой господин, устроить так, чтобы Аман на ней присутствовал? Я бы угостила его своими фирменными пельменями.
- Нет вопросов, дорогуша. Считай, что он уже на пиру.
Довольная Есфирь ушла на кухню - давать указания царским поварам.
Аман же в это время прогуливался мимо городских ворот и поглядывал на Мардохея, который сидел себе на скамеечке и делал вид, что не замечает второго по величине человека в империи. Все вокруг него падали ниц при каждом проходе Амана, а Мардохей задумчиво смотрел в небо и лузгал семечки.  Он уже забыл, наверное, о своей молитве, в которой желал "целовать песок", по которому ходила нога его заклятого врага.
Аман был обидчив до ужаса. Когда он в восьмой раз прошелся мимо Мардохея, до него дошло, что поклона от этого старика ему, пожалуй, не дождаться. Аман обиделся и пошел жаловаться своей жене.
- Я понимаешь, хожу мимо него туда-сюда, а ему хоть бы хны! А ведь я не последнее колесо в этой телеге. Меня, между прочим, на царский пир позвали, в отличие от некоторых.
Какая жена не утешит своего мужа? Зерешь погладила мужа по макушке.
- Не печалься, муженек. Ты вот что сделай. Прикажи построить виселицу на городской площади, да повыше. Пусть завтра с утра на ней вздернут твоего Мардохея. Он будет болтаться на ней, как колбаса на привязи, а ты пойдешь пировать к царю. Как тебе это?
- Нормально! Так я и сделаю. Какая же ты у меня умница, Зерешечка! Что бы я без тебя делал?

В ту ночь иудейский бог отнял сон у персидского царя. Такое уже бывало - с египетскими фараонами, например. Повертевшись на измятых подушках, царь кликнул «отроков».
- Ну-ка почитайте мне из моей записной книжечки - чего я там начирикал.
Ему почитали. О подвиге Мардохея, который донес ему о злобных замыслах двух евнухов, и тем спас царю жизнь. О том, что доносчицей была царица, отроки не стали читать. Наверное потому, что там не было ни слова о подвигах Есфири.
- Подождите, а как я поощрил своего доблестного слугу Мардохея?
- Никак не почтил, государь.
Еще одно вранье. За свой «подвиг» Мардохей был переведен на службу в царский дворец. Лучшей награды трудно было сыскать. И вот, нате вам - о заслугах царицы забыли, о возвышении Мардохея - тоже.
Артаксеркс задумался. Его размышления прервал стук в дверь.
- Посмотрите, кто там. Вдруг заговорщики с петлей и кинжалом?
- Нет, государь. Это Аман пришел поговорить.
- Чего он хочет? Шатается тут по ночам - спать не дает.
- Он построил на дворцовой площади виселицу и теперь просит, чтобы завтра утречком на ней повесили Мардохея.
- Какого Мардохея? Того, о котором вы мне только что читали? Героя нашего времени?
- Ага.
- Ну-ка, ну-ка. Эй, Аман, скажи-ка, любезный, что полагается сделать с человеком, которого царь решил отметить своими милостями и почестями?
Аман, возможно, был и хорошим человеком, но тупым до безобразия. Ему и в голову не могло придти, что царь собирается чествовать кого-то кроме него самого. Видимо, Аман был заслуженным ветераном. Поэтому его раздумья не длились слишком долго.
- Я так думаю, государь, что этого человека следует одеть в шубу с царского плеча, увенчать его голову царским головным убором, посадить на царского коня и дать ему блеснуть всем этим великолепием перед придворными и простым народом.
- Отлично, Аман. Ты у меня умница. Значится так. Я хочу оказать свою царскую милость Мардохею - за заслуги перед родиной.
- Перед его родиной, государь?
- Перед моей родиной, дубина! Поэтому проделай всю описанную тобой процедуру с несравненным Мардохеем. И гляди, князь, не пропусти ни одной мелочи. А то не сносить тебе головы.
- Есть, ваше благородие.
Аман поплелся домой, не солоно сосавши. В спальне он расплакался, как ребенок. Жена выслушала его плач и сказала: «Имеет место обыкновенный заговор».

Вот! Жена Амана была очень умной женщиной. Она сразу увидела то, что наши религиозные люди не видят два с половиной тысячелетия.
В Сузах произошел заговор с целью захвата власти. Сценарий был отработан еще в Египте. Царя женят на иудейке, но ее происхождение скрывается. Ее соплеменник становится доверенным лицом, премьер-министром. Все конкуренты устраняются.
В самом деле. Доверенные люди Амана были оклеветаны и казнены. Причем, сделано это было дважды - Мардохеем и Есфирью. Видимо, речь идет о двух разных случаях. Одинаковые имена евнухов ни о чем не говорят - всех армян мы называем хачиками, русских - иванами, немцев - фрицами, поляков - янеками и так далее.
Далее, Мардохей, оклеветавший персидских придворных (кто поверит сказке о евнухах? За евнухов Аман не стал бы мстить), становится «доверенным лицом» царя. Мало того, правящую царицу устраняют с помощью интриги, а на ее место ловко впихивают иудейку, чье происхождение скрывают.
Домыслы? Давайте разберемся. «Убивать царя» евнухи только лишь замышляли - по словам Мардохея. «Уничтожать евреев» Аман тоже лишь «замышлял» - по словам автора, ибо даже в тексте нет ни одного диалога, в котором Аман хоть словом обмолвился об этом намерении. Более того, он не сделал ни одного шага в этом направлении. Все это лишь думалось.
Указ о холокосте, даже если таковой существовал, был написан царем и отправлен в сатрапии. Он выдуман, этот указ, ибо Мардохей с Есфирью начинают действовать после того, как сей эдикт был доведен до исполнителей. На чем держится любая власть? На исполнительности подчиненных. Получив приказ, сатрапы должны были взять под козырек, рявкнуть «яволь, майн фюрер» и начать резню. Но они этого не сделали. Ни один человек не был уничтожен по указу, подписанным самим Артаксерксом. Что это значит? Это значит, что такого указа не существовало в природе. Все это фантазии, высосанные из пальца. Далее мы увидим, что Артаксеркс понятия не имел о своем собственном указе.
А каковы факты? Вот факты: людей Амана убивают, самого Амана публично унижают и выпихивают из дворца. Мардохей становится «царским оком», а Есфирь - его женой и правящей царицей.
Интрига почище реальных заговоров при дворах средневековых монархов. Ну и что, скажете вы? Это же сказка.

Ничего! Не забывайте, что мы читаем Книгу Книг - сборник религиозных и богодуховных текстов, нашу «святыню».

Но это еще не вся интрига. Аман утирал слезы кружевным платочком, когда в дверь его требовательно постучали.
- Кто там?
- Евнухи царицы всея Персии. Тебе пора на званый ужин, барин. Царица ждать не любит.
Аман вздохнул и поплелся за посланцами.
Вечеринка была убойная. Все веселились от души. Артаксеркс был в приятном расположении духа.
- Есфирь, любовь моя! Проси у меня, чего хочешь. Вот хочешь, сейчас же тебе половину царства отпишу?
- Нет, не хочу, государь. Другое у меня желание. Видишь ли, я иудейка. А теперь над моим народом нависла угроза полного уничтожения. Злые люди хотят стереть нас с лица земли.
- Кто эти негодяи, родная моя Есфирь? Кто эти подлецы? - страшно закричал царь, который вчера подписал указ об уничтожении евреев в своей империи.
- Вот он, мой фюрер! Злобный Аман, век бы его не видеть.
- Ах он сволочь! Нет, я не могу этого вынести. Сейчас же пойду в висячие сады и попью валидолу - а то натворю сейчас дел.
Царь удалился на веранду. Аман смекнул наконец-то, что дело его швах и бросился к царице, сидящей на диване, чтобы вымолить у нее пощаду. Он упал на колени, обливаясь слезами, и стал целовать ее сандалии.
- Царица! Не вели казнить! Вели миловать!
Есфирь не зря прожила свои полтора сотни лет жизни. Ее жизненный опыт был гигантским. Она молниеносно ухватила придурковатого Амана за уши, плотно прижала его голову к своему царственному лону и заорала во всю глотку:
- НАСИЛУЮТ!
Все переполошились. Царь прибежал с балкона, как вихрь, и увидел свою любимую жену, распластанную на диване, а на ней - этого борова, Амана. Аман отчаянно пытался вырваться, что-то бормотал, и только ухудшал ситуацию.
«И накрыли лицо Аману».
Вообще-то правильно. Чтоб не сказал лишнего.
- Что мне сделать с этим маньяком? Что сотворить с этим подлым насильником, этим Чикатиллой наших дней?
- Государь. Изволь выглянуть в окошко. Там стоит чудная виселица. Аман ее построил, чтобы вздернуть доброго Мардохея.
- Ага. Так повесьте его на ней. Собаке -собачья смерть. Не рой другому яму... Ну и так далее. Приступайте.
Амана повесили. «И гнев царя утих».

Начался настоящий голливудский хэппи-энд. Аман болтался на дереве, Артаксеркс дарил Есфири кольцо и дом Амана со всем добром. Есфирь выпихивала на паркет смущенного Мардохея: а вот, государь, виновник торжества, если бы не он - не видать бы нам в жизни счастья.
Перстень перекочевал на палец Мардохея. Дом Амана теперь принадлежал Есфири, а управляющим в этом доме был Мардохей.
Есфирь подобралась к главному вопросу вечера:
- Царь, надо бы как-то отозвать письма с указом об уничтожении евреев.
Артаксеркс почесал бороду.
- Дорогая моя царица. Я, конечно, все понимаю, но что написано царским пером, не вырубишь никаким топором. Давай определимся. Эти письма или подписаны мною, или нет. Если они написаны, то отзывать их поздно - в моей империи «вопрос уже решен окончательно». Если же эти письма - ваши с дядей фантазии, то нечего переживать - ничего вашим землякам не угрожает. Но чтобы вас успокоить, сделаем так: напишите указ касательно иудеев - такой, какой вам нужен. А я подпишу. Ладушки?
Царица и ее кузен радостно закивали курчавыми головами. И заскрипели перьями. Они мигом сочинили указ, а царь его подмахнул, не глядя. Царь, возможно, и не видел, что подписывал, но мы можем и поглядеть. Давайте присмотримся к этому указу.

«...царь позволяет Иудеям, находящимся во всяком городе, собраться и стать на защиту жизни своей, истребить, убить и погубить всех сильных в народе и в области, которые во вражде с ними, детей и жен, и имение их разграбить...»
Еще раз. Царь подписался под таким обращением: «Евреи. Я разрешаю вам собраться в местах вашего компактного проживания, перерезать глотки всем, кого вы посчитаете своими врагами, не взирая на пол и возраст, а имущество этих несчастных забрать себе».
Очень по-божески.
Еще в указе говорилось о том, что все беды в персидской земле произошли от Амана, который, оказывается, был македонянином. Вот такая петрушка.  Гонцы поскакали.
Мардохей вышел из дворца в золотом венце, в царской мантии и прочих побрякушках. Народ веселился и ликовал.
"И многие в тот день в стране сделались иудеями". Почему бы и нет?

«...собрались Иудеи в городах своих по всем областям царя Артаксеркса, чтобы наложить руку на зложелателей своих; и никто не мог устоять пред лицем их...
И избивали Иудеи всех врагов своих, побивая мечом, умерщвляя и истребляя, и поступали с неприятелями своими по своей воле...»
Царю доложили о погромах по всей стране его великой. Он спросил у Есфири: «Теперь твоя душенька довольна? Чего еще пожелаешь, любовь моя?»
Царица ответила: «Еще не все, мой господин. Позволь нам делать то, что мы сделали сегодня, и завтра и послезавтра и ... И позволь нам повесить всех сыновей Амана».
- Всех десятерых?
- Ну да. А чего мелочиться?
- Ладно. Вешайте.
Повесили. За один день иудеи умертвили в сатрапиях 75 тысяч человек. И веселились. И этот день они сделали своим национальным праздником. Праздник называется Пурим. В этот день каждый иудей, даже если он трезвенник, просто обязан напиться до зеленых соплей.
Мы - не рабы. Рабы - не мы.
Рабы. Которых уже лет сто как сделали свободными. Которые занимают главные должности в чужом государстве. Которые плюют на местные обычаи. Вдруг решили освободиться. И вырезали по этому поводу всех неугодных в этой самой чужой стране. И назвали этот день самым светлым и веселым своим праздником.
Странный народ - эти индейцы.

КНИГА ИОВА

Иов был непорочным и богобоязненным середняком, который жил в земле Уц. Что за земля? Какая разница?
У Иова было 7 сыновей и 3 дочери. И 7 тысяч овец, 3 тысячи верблюдов, 1 тысяча волов, 500 ослиц. И много слуг. Именно в такой последовательности.
Иов был самым знаменитым человеком на Ближнем Востоке. Чем же он был знаменит?
Его сыновья поделили 7 дней недели - в каждый из дней кто-то из них устраивал в своем доме грандиозную попойку, на которую приглашал своих братьев и сестер. Как видно, жилось им тяжело. Попробуйте попить водочку каждый день - и вы поймете, что эти парни были сделаны из крутого теста.
Иов каждый день спрашивал: все ли у вас путем, дети мои? Дети отвечали: а как же! Папа удовлетворенно кивал головой.

В это время у бога случился диспут с сатаной. Бог начал хвастаться Иовом - какой он богобоязненный и праведный. Сатана в ответ заржал: «При таком бытовом благополучии, сударь, любой будет богобоязненным». Бог задумался. «Вот, что - ты отними у него все это, я разрешаю. И посмотрим, останется ли он в моем стаде».
Так на небесах заключили сделку. Сатану долго упрашивать не пришлось. В тот же день на стада Иова напали враги. Весь скот угнали, а пастухов перебили. Дом, в котором без просыпу выпивали все детки нашего праведника, завалился молодым пьяницам на голову. Все погибли под бревнами.
Иов почесал затылок. Да-а! Вчера у него еще было все, а сегодня уже нет ничего. Что делать? Ничего. Что тут поделаешь? Судьба. Хорошо, хоть сам живой - и за то спасибо, боженька.
Бог победоносно глянул на сатану. Тот пожал плечами. «А что ему сделалось? Ничего. Он-то ведь целым остался». Бог предложил еще пари. «Наведи на него болячку, какую захочешь. Посмотрим - останется ли он в моем стаде».
Сатана взялся за дело. Иов покрылся струпьями от кожно-венерических болезней. Но не унывал. Смастерил себе скребок из черепицы и принялся чистить кожные покровы, присыпая очищенные места пеплом. За этим занятием его застала супруга, которой повезло остаться в живых. Настроение у нее было так себе (еще бы!), и теперь ее прорвало.
- Плюнь ты на это дело, старый дуралей! И на бога своего наплюй, раз он такие вещи с хорошими людьми вытворяет.
- Не могу. Он же мой бог. Как на него плевать?
- Тьфу на тебя.
И ушла.
Три друга решили навестить нашего праведника. Увидев его, не узнали. А узнав, расплакались, как дети, порвали на себе бельишко и вообще - расстроились.

На седьмой день у Иова кончилось терпение. Он открыл пасть и понес. Проклял день, когда он родился, и весь белый свет в придачу. Орал благим матом, изливая душу. Проклял все, что можно было проклясть.
Его эмоциональный всплеск испугал даже друзей, которые целую неделю горевали вместе с ним, валяясь в пыли. Один из них, вытерев глаза, начал успокаивать Иова.
- Нет, не загибай так крутенько, браток. Эко ты разогнался - «зачем я на свет народился»! Ты говори, да не заговаривайся. На земле хватает уродов, которые умирают, так и не дожив до мудрости. А ты дожил. Зачем отворачиваешься от бога? Разве может человек быть более праведным, чем его творец? Молись, братан! Пока есть тот, кто может ответить, зови!

Тут можно прерваться. Иисус не был пионером, когда сказал «стучите - и вам отворят». Друг Иова по имени Елифаз сказал это намного раньше. И намного глубже. Еще раз: "взывай, пока есть тот, кто может ответить". Это круче. Не надо искать дверей. Если есть дверь, то уж наверняка внутри кто-то сидит. Есть гарантия. А тут - без дверей. Никаких гарантий. Достаточно знать, верить, что где-то есть тот, кто услышит. Этого хватает.
Это одно из самых религиозных мест в библии. Действительно поэзия. Речь этого друга - жемчужина, которую нужно оценить.

Глупца губит его гнев, а тупицу - его раздражение.
Глупец стал хозяином жизни - я проклял его.
Его дети не увидят счастья
Их будут бить прямо у ворот дома, и никто за них не заступится
Весь его урожай съедят бродяги, а имущество разворуют негодяи.
Горе не растет из земли, беда не из пыли приходит.

Человек рождается, как искра, и стремится ввысь - сквозь страдания
Я бы отдался богу - целиком. Доверился бы ему.
Он столько всего успевает. И до меня дойдут его руки.
И ты доверься. Судьбу не переломаешь, а отдавшись ей - всего добьешься.
А чего не добьешься - то не твое.

Есть чудесная японская притча. Молодой самурай ехал на пароме с женой через пролив. Паромчик был утлый, разыгралась буря. Посудина черпала бортом и грозила развалиться на куски. Все пассажиры, а заодно и команда, страшно переполошились, начали метаться, кричать, звать на помощь. Самурай оставался невозмутимым. Пораженная жена спросила его:
- Почему ты так спокоен? Мы вот-вот пойдем ко дну.
Муж выхватил меч и приставил его к горлу своей возлюбленной. Она не шелохнулась.
- Почему ты не боишься? Ведь клинок у твоего горла!
- Как я могу бояться? Этот меч в твоих руках - нет причин для опасений.
Самурай вложил меч в ножны.
- Этот меч в моих руках, а эта лодка - в руках моего бога.

Об этом и речь.

Иов выслушал своего друга.
- Я все это понимаю. Но терпеть уже мочи никакой нет. Да сколько же можно! Больно! Я ж не каменный, не железный. Тело - слабая штука и очень уязвимая.  Вам, друзья мои, легко говорить, но мне очень тяжело слушать. Что вы меня утешаете! Я хоть раз просил вас о чем-то низком - заплатить мои долги, защитить меня от разбойников? Ни разу! Я чист! Никогда не врал, и сейчас не совру. Что вы слова красивые говорите! Что вы совестите меня! Попробуйте моей каши, а потом посмейте мне сказать хоть слово.

Взвесьте мои речи и ваши, только честно. Увидите - правда за мной.
Взгляните на нашу жизнь.
Чем человек отличается от наемника? Ничем.
И тому, и другому назначен его срок.
И тот, и другой ждет конца этого срока.
Что мне осталось? Суетные дни и бессонные ночи.
Мое тело стало одним сплошным гнойником.
Моя жизнь подобна дуновению ветра.
Пых! - и нет меня. Вы даже моргнуть не успеете.
Поэтому - не нужно меня останавливать, понятно?
Я буду ругаться, потому что мне больно, черт возьми!

Что я, зверь дикий, что вы тут меня сторожите?
Лягу на смертное ложе и уплыву потихоньку -
И вы меня не удержите!
Надоела мне жизнь, особенно, такая.
Достало уже все!
Не надо меня подбадривать.

В разговор вступил второй дружок.
- Что ты пылишь, Иовушка? Прямо вентилятор, а не человек.
Ничего в этом мире просто так не происходит. Если на твоих детишек беспутных кровля обвалилась - значит, было, за что.
Если же ты сам чист душой, то молись - и все у тебя будет хорошо. Хорошему человеку ничего не грозит. А вся возня вокруг него - суета сует. Нет ничего постоянного. Обопрешься о дверной косяк, а он возьмет и развалится, еще и сверху балочкой пристукнет. Не опирайся, мил человек, не доверяй опорам - самому стоять надо.
Доверяй опыту предков твоих, ибо личного опыта не хватит - наша жизнь слишком коротка, чтобы понять происходящее. Они тебе скажут, что трава без ветра не колышется, а тростник без влаги не растет. У всего есть своя причина. Кто от бога отворачивается, тот подобен растению с подсеченными корнями - засыхает.
Даже на камнях растут деревья - сплетаются корнями с валунами так, что трактором не вырвешь это деревцо, хоть оно и маленькое. Таков и человек, с которым бог, ибо вера и есть наши корни в этом мире.

Гм. Иисусовы притчи о зерне при дороге и доме на песке, оказывается, тоже имеют длинную историю. У Иова, между прочим, образы более сочные. Продолжим.

Иов и на этот раз ответил, не стал молчать.
- Кто переспорит бога? Есть ли в этом смысл? Он делает многое, он делает все, и сразу же забывает о сделанном. (Это уже даосизм чистой воды, но до чего прекрасен!)
Бог пройдет передо мной, и я его не увижу, не замечу, не услышу. Он делает, что хочет. И никто не сможет спросить с него за содеянное. Ему нет нужды сдерживать свой гнев - перед кем бы то ни было. Тем более - я ему не истец. И все-таки...
Он превратил мою жизнь в муку. Довел мои страдания до предела. Бомбит меня раз за разом - не дает передохнуть. За что? Я обижен на него. У нас междусобойчик. Но как нам разобраться? Силой, дуэлью? Моя сила против его мощи - смешно говорить. Судом? Кто сведет меня с ним? И что это будет за суд? Если я начну оправдываться, то окажусь виновным, ибо оправдываюсь. Если я невиновен, то ему ничего не стоит сделать меня виноватым.
Глупые разговоры. Я невиновен, моя душа чиста. Мне не в чем себя упрекнуть, и страдаю я без вины. Поэтому и проклинаю эту жизнь и плюю на нее, ибо она несправедлива. Так не должно быть, но так есть. А я не согласен! Не могу с этим мириться! Поэтому - хулю бога, и буду хулить!
Я правду говорю - Он губит невиновных, мучает праведных! И смеется над их страданиями! Вот гад! А кто правит суды, кто соблюдает справедливость на земле? В судах заседают подлецы. И кто в этом виноват? Он и виноват, больше некому!
Жизнь моя приближается к концу, и бег ее убыстряется. Что мне терять?
Вот, что я мог бы сказать богу прямо в глаза. И что, он признал бы меня невиновным? Да никогда в жизни! Но он не человек, которому я могу предъявить иск. Как мне с ним судиться? Нет такого посредника - не о чем говорить.

Отвлечемся. Сегодня посредников хватает. Не то, что в былые времена. Сегодня есть кому представлять наши интересы перед Хозяином. Это крепкие, упитанные, жизнерадостные мужички. Быть посредником - их профессия. Они изучают умные книжки, они говорят, что мы можем на них положиться. Мы приходим в последней чистой рубахе, зажав в кулаке горсть последней меди - с надеждой в сердце. Надежда - все, что у нас есть. У этих ребят есть немножко больше. Они приезжают на иномарках, заходят в храм, сыто отдуваясь, благосклонно берут у нас наши медяки и снисходительно слушают нас, наклонив голову. И говорят, чтобы мы отчитались перед ними о своих грехах. Грехи должны быть, ибо человек грешен по природе своей. Но ничего - эти ребята за нас помолятся. Каяться - не перед богом, а перед попом. И молиться будет поп, а не мы. Наше дело маленькое - сдать пожертвование. Об остальном есть, кому позаботиться.
Да. Христос был мягким человеком - он всего лишь использовал бич. Вот интересно, что бы сделал Иов с любым из сегодняшних попов? Или, предположим, Иоанн Креститель?
Вернемся к Иову.

А Иов продолжал говорить.
- Мне такая жизнь опротивела. Я скажу богу так: «не надо меня обвинять, лучше скажи, за что ты так прессуешь меня? В чем моя вина? За что ты позволяешь, чтобы меня судили плохие люди? Разве ты не видишь, что творишь? Или глаз твой замылился? Как он мог замылиться - разве у тебя глаза, как у человека? Разве ты подвержен человеческим слабостям? Если нет, то зачем ты выискиваешь во мне грехи, доискиваешься недостатков? Не пристало богу заниматься такой ерундой.
Ты поступаешь несправедливо, а ведь нет никого, кто мог бы меня защитить от твоего беззакония.
Вспомни - ты же меня создал, вылепил, вымесил. Забыл? Я же дитя твое! И когда ты меня творил, то знал, что ни один мой грех не останется без твоего внимания. Ты это знал. И я это знал! А что теперь? Посмотри, что ты наделал!
Если я виноват, то нет мне оправдания. Если же я невиновен, то у меня нет и надежды. Ты же - последняя инстанция! Кто рассудит? Кто восстановит справедливость? Больше некому..."

Представляете, каково было богу все это выслушивать? Наверняка ему стало жутко неудобно - ведь он крепко подставил Иова, сделал его ставкой в своих играх с сатаной. Иов имел право говорить такие  обидные слова. Даже богу. Продолжим.

Приятель Иова по имени Софар начал приводить свои аргументы.
- Того, кто много говорит, очень трудно переспорить, но разве это значит, что он прав? В многословии редко кроется истина.

Еще одно зерно, настоящее. Чжуанцзы высказался по этому поводу схожим образом. Идея витала в воздухе. Но о Чжуанцзы в другой раз. Вернемся к мудрому Софару.

- Ты говоришь, Иовушка, что прав перед богом, который крепко обидел тебя. Как ты думаешь, если бы он открыл тебе хотя бы половину своей мудрости, не сломался бы твой хребет от такого груза? Если же ты выдержал свои испытания и до сих пор жив, то не кажется ли тебе, что не так уж они и велики, эти испытания?
Своим жалким умишком  сможешь ли ты познать бога? Сможешь ли ты исследовать его? Не является ли глупцом человек, который берется за такое исследование?
Ведь бог выше небес и глубже преисподней - как ты можешь его постичь? Как ты можешь его оценить? Как ты можешь его судить?
Со своими обвинениями ты похож на глупого осла. Самое разумное для тебя - открыть свое сердце для бога, и оно наполнится благодатью.

Спор явно затягивался. Иов не преминул парировать выпад. Ведь даже плохо спорить - лучше, чем хорошо отскребываться от коросты.
- Вы думаете, что только у вас мудрость, а остальные просто погулять вышли? Я не глупее вашего, между прочим. Не глупее и ничем не хуже. А, может быть, и лучше, ведь я праведник. А теперь я стал посмешищем для окружающих. Что в этом хорошего?
Грабители спят спокойно, богохульники в ус не дуют, а праведник гноем истекает. Что в этом естественного? Это абсолютно ненормально. Звери живут естественно, птицы летают по ветру, и только я - во всем белом.
Кто сомневается в том, что эта несправедливость - божий промысел? Все происходит своим порядком. Ухо слышит, глаз видит, а язык вкушает. Старики мудры, долгожители умны, а бог всеведущ и всемогущ. Так должно быть. Так и есть - за исключением моей судьбы.
Я видел все, что мне показывали, и слышал все, что мне говорили - не хуже вас, друзья мои. Но я хотел бы поспорить не с вами, а с богом. Ибо кто вы такие? Болтуны и бездарные целители. Лучше для вас было бы просто молчать и не открывать пасть - сошли бы за умных. Но вы не удержались.
А теперь выслушайте меня, раз уж вы затеяли этот глупый разговор. Стоило ли вам врать - даже из благих побуждений?  Нужно ли было так из-за него спорить - чтобы показаться лояльными перед ним? Что будет, когда он решит ВАС проверить, а не меня? Вам мало не покажется, уж вы мне поверьте. И провести его так, как обманывают человека, вам не удастся. И он накажет вас, и поделом, ибо вы двуличны. Ваши сердца холодны, как пепел, а ваша вера не поможет вам, ибо она - как глиняные ноги у колосса. Как вы не подумали, не поразмыслили - прежде, чем влезать в такую авантюру? Оно вам было надо?

Слушайте меня, сосунки! Мне пожить - два раза икнуть осталось. Мои слова имеют другой вес, чем ваша болтовня. Зачем мне вешаться - у меня есть убийца, всем киллерам киллер! Перед ним я хочу отстоять правоту своих поступков. Я хочу знать, что все сделал правильно в своей жизни. И это меня оправдывает, но не вас, ибо лицемеры и двурушники через эту процедуру не пройдут. Меня последний суд абсолютно не пугает - я ни в чем не виноват. А вам есть, о чем подумать.
Слушайте меня, я сказал! Я затеял тяжбу и я прав. Кто может меня оспорить? Мне скоро помирать. И я говорю не вам, а ЕМУ:
- Господи, не делай со мной двух вещей, и я опять повернусь к тебе лицом. Первое - прекрати меня мучить. Второе - прекрати меня пугать. И тогда можешь спрашивать - я отвечу. Или я спрошу, а ты отвечай.
Много у меня пороков и грехов? Покажи мне хоть один! Не можешь. Зачем же отворачиваешься от меня? Не слишком ли я мал для твоего гнева? Это как буре с пылинкой воевать. Ты меня, как волк овцу, загоняешь. За чем такие усилия?

Иов был истинно религиозным человеком. Этих людей можно отличить по одному простому качеству - они любят своего бога. И говорят ему иногда очень обидные вещи. Так бывает между близкими. Во все времена таких людей было очень мало. Но они были. А вот в наше время, сдается мне, их уже не осталось. Они вымерли, как динозавры. Когда умирают такие люди, умирает их бог. Не потому ли старик Фридрих кричал: «Бог умер!»?

- "Человек, рожденный женою, краткодневен и пресыщен печалями:
как цветок, он выходит и опадает; убегает, как тень, и не останавливается..."
Раз уж ты решил, что человек грешен изначально, то так тому и быть. Если уж ты отмерил каждому свой срок, то зачем вмешиваться? Дай ему отбыть его спокойно. Ведь, нанимая батрака на день, мы не мешаем ему работать, а даем потрудиться до захода солнца - по уговору. Пусть отработает свой срок спокойно. Ты же, дав возможность вести мне праведную жизнь, начинаешь вмешиваться в процесс и наваливаешь на меня то, что наваливают на грешников. Это нехорошо, как мне кажется, хоть ты и бог.
Наша жизнь одноразова. Если срубить дерево, то у него хотя бы есть возможность возродиться. Если же срубить человека, как меня, например, то никакой надежды не остается - я распадусь на атомы, и все закончится для меня. Если же ты срываешь на мне свое плохое настроение, то нельзя было бы меня куда-нибудь спрятать на то время, пока тебе белый свет не мил? При чем тут я? А так, ты бы отгневался свое, а потом спросил: «Где ты, Иовушка?». Я бы выглянул из своей норки цел и невредим «Вот он я, Господи!». И все у нас было бы путем. А так смотри, какая фигня получилась.

Елифаз опять не согласился.
- Иовушка, послушай меня. Мудрец не станет болтать попусту, оправдываться и говорить лишнее. Это все равно, что брюхо ветром набивать - брюхо толстое, а толку никакого. Да, ты стал храбрецом - потерял от горя страх и осмеливаешься препираться с богом.
Я тебя не виню. Длинный язык - вот твой главный обвинитель. Ты что, самый мудрый в округе? Может быть, ты родился еще до исторического материализма, а бог у тебя в советчиках? Что ты знаешь такого, чего не знаем мы? Ведь среди нас есть и старец, который твоему отцу в отцы годится.
Если бог пытается тебя утешить - это чего-нибудь да стоит. Но ты, заболев проказой, возгордился донельзя, смотришь на всех свысока, да так, что к тебе уже и на козе не подъехать.
Послушай меня, как я слушал стариков, которые многое повидали. Человек недолговечен, и в его короткой жизни очень мало радостей. Впору стать греховодником и поступать нехорошо. Но, и хороший и плохой - знают, что веревочке недолго виться. Как считаешь, кто ожидает своего конца с меньшим страхом - грешник или праведник? Не стоят ли чистая совесть и спокойный сон того, чтобы жить не по лжи? Даже если вознаграждения праведнику не будет, даже если грешник возрадуется, а праведник возрыдает - стоит ли оно того?

Иова этот разговор начал тяготить.
- Как вы все красиво говорите! У меня уже уши болят - вас слушать. И когда вы уже наговоритесь? Я тоже так умею. Был бы я на вашем месте - еще красивее речи задвигал бы. Но я не на вашем месте. Это у меня кожа гниет и отваливается заживо, а не у вас.
Побудьте в моей шкуре хоть минуту, а потом попробуйте повторить хотя бы одну из своих речей.
Дальше Иов начал повторяться. Опять рассказал, как ему плохо, и какой он хороший парень, а вот бог стал плохим парнем.

В спор вмешался Велдад и тоже начал восклицать: сколько уже можно спорить об одном и том же? Сценка была еще та: каждый из собеседников заглядывал остальным в глаза и вопрошал: сколько можно заниматься пустой болтовней? Пора прекращать это дело. А между тем, болтовня именно из этих реплик и состояла.

Тут и Елифаз подал голос. Сказал, что богу от человека никакой пользы нет, и быть не может, а посему самое лучшее, что он может сделать - это приносить пользу себе самому.
Ну, это уже что-то новое. Хороший ты или плохой - какая разница? Для бога никакой. Ему от этого ни холодно, ни жарко. Станет праведник богу претензии ставить и на судьбу свою жаловаться - богу-то что? Он не испугается таких претензий, не станет прятаться за шкаф в гостиной и говорить оттуда жалобным голосом «Я больше не буду».
Но не только этим хороша речь Елифаза. Он сказал еще нечто.
- Иовушка, не такой уж ты праведник, каким прикидываешься. Бедным ты милостыню не подавал, вдов и сирот не защищал, а даже очень наоборот - ссуживал бедняков под большой процент, а потом отнимал у них последнее. Так что грех тебе жаловаться.

И то правда, скажем мы. Одно поведение его зажравшихся деток чего стоит. Так всегда было. Рассекают на чужих джипах с ворованными номерами, ежиков на тротуарах давят, в прокуроров стреляют, на трех работах числятся, а потом заявляют, что они бедные студенты и глубоко веруют в бога. И папашки их туда же - проказой покрываются. Чем не Иовы?

А Елифаз продолжал.
- Ты не рви глотку, дорогой, бога все равно не дозовешься. По небу тучи ходят табунами - он тебя не видит. Да и недосуг ему разглядывать со своей высоты таких придурков, как ты. Так что ты не напрягайся, а расслабься - и получай удовольствие. Представь себе, что бог тебя любит - и живи радостно, даже если твои конечности будут на ходу отваливаться. Это же просто игра.

А Иову все казалось, что есть какой-то секрет, что существует где-то черный ход, по которому можно добраться в тронный зал небесного хозяина, и замолвить ему словечко за себя. Взятку сунуть или подарок дорогой подарить. Если людям можно, то почему богу нельзя? Ведь мы же созданы «по образу и подобию» - так почему бы не попробовать?
И вот он плакался перед своими собеседниками, жаловался на то, что сколько не искал он служебный вход в царство небесное, а все же не нашел. Почему так? - недоумевал Иов. Почему нет какого-то тотального контроля за бездельниками и недостойными, за злобными бедняками, за презренной голытьбой? Ведь творят, что хотят! Непорядок.

- Почему бедных грабят всегда, а богачей никогда? Почему хороших убивают, а злых восхваляют? Почему честных сажают в тюрьму, а воров сажают на троны? Почему?
Чем ты помог хоть одному слабому, как просветил хоть одного тупицу, на сколько обогатил хоть одного нищего? Разве это по-божески?
Иов перевел дух, и взялся за своих приятелей:
- А вы, пустозвоны, о чем языками молотите? Есть в ваших словах хоть какой-то смысл? Все знают, где можно найти золото, а где - серебро. Но кто знает, где можно найти мудрость? Где та пещера, в которой она спрятана?

Ну, это уже не похоже на речи человека, страдающего от проказы. Далее Иов делает совершенно неожиданный вывод:
- Мудрость человека в том, чтобы бояться бога, а его ум в том, чтобы избегать зла.
Стоило ли ради ТАКОГО вывода огород городить?

Иов наконец-то оседлал новую тему. Его пробила ностальгия по старым добрым временам.
- Эх, были раньше денечки! Когда-то и мы были рысаками! А я был рысаком, понятное дело.
Вернуть бы те времена! Бог меня любил, и я жил у него за пазухой - прямо подмышкой. «Пути мои обливались молоком». И устилались сыром. Я выходил на городскую площадь, как король. «И на площади ставил седалище свое». Да уж. Молодые пацаны сразу прятались по норам, а старики принимали строевую стойку - при моем появлении. Князья затыкали свои пасти и заглядывали мне в рот. А у богачей прямо языки к нёбу присыхали - намертво.
Вот такой я был крутой мужик. Настоящий праведник - вам не чета.
«И СЕРДЦУ ВДОВЫ ДОСТАВЛЯЛ Я РАДОСТЬ»!!!!!

Действительно, парень был, хоть куда.
«Сокрушал я беззаконному челюсти, и из зубов его доставал похищенное».
И серьезный боец к тому же.
«После слов моих уже не рассуждали».
Куда уж тут.
Ему есть с чем сравнивать свою гнойную коросту, нашему праведнику.
Да, но он все-таки сравнивает.

- А сегодня! Вы  посмотрите - во что я превратился! Надо мной даже ленивый посмеялся. Я теперь в изгоях - хуже бомжа. Да что говорить! Бомжи - князья по сравнению со мной. Они плюют на меня - слюной. Смачно так. А я даже утереться не могу. Мне теперь все страшно, все больно, все стыдно, все ужасно.
«Я стал братом шакалам и другом страусам»!!!

Ух ты! Шакалы - куда ни шло, но страусы... В Палестине...
Видно, крепенько взялись небесные спорщики за нашего героя - даже страусов ему доставили. Наверное, из Австралии. Или из Африки - это ближе. Хотя, для них - это ж не расстояние. Могли даже из Америки выписать.

- «Завет я положил с глазами своими, чтобы не помышлять о девице».

Куда тебе, братан? Какие девицы? С такой-то внешностью - как у Фредди Крюгера. Да и женат ты, дружище. Нехорошо. Праведник называется.
Опять же, кто помышляет о девицах, устраивая разборки с богом?

Иов опять рассказал трем своим приятелям о том, какой он хороший паренек, и приятели заткнулись. Им показалось, что он прав. Казалось бы, спор окончен - пора по домам. Но не тут-то было.
У бога объявился еще один защитник.
Елиуй Варахилович «воспылал гневом» на Иова за то, что гниющий праведник «оправдывает себя выше, нежели бога».
Елиуй был самым молодым из присутствующих. Моложе Иова, и намного моложе трех его собеседников. Он думал, что его дело телячье - помалкивать, когда старшие говорят. Но оказалось, что старики запороли дело - бог оказался в опасности.
- Эй вы, старые пни! Слушал я вас и диву давался. Как можно вести таким образом религиозный диспут! А где ваша партийная позиция? Али вы не иеговисты - саваофовцы? Стыдно!
Поэтому - заткнитесь все, и слушайте сюда! Именно отсюда будет проистекать.
Иов, старый хрыч, ты так красиво обвинил бога, но ты неправ. Куда тебе равняться - он намного выше, и не тебе судить, что он делает правильно, что нет. Зачем тебе вообще с ним спорить?

Елиуй, видимо, был очень рассеянным пареньком - он почти слово в слово повторил первые скэтчи трех старцев. И при этом думал, что говорит что-то новое.

- Поэтому, старичок, если тебе есть что сказать по существу - говори сейчас, а если нет - заткнись и слушай, я научу тебя мудрости.
Итак, давайте поступим, как настоящие философские диспутанты. Определимся в понятиях. Нужно знать для начала - что такое «хорошо» и что такое «плохо».

Все покачали головами и застыли в удивлении. Надо же! Парень действительно был умником, возможно, он даже умел читать! Наверняка он сейчас расскажет нечто такое, что им и в голову придти не могло. Но паренек не оправдал их ожиданий. Никаких определений он больше не дал. Все определения ограничились вопрошанием: что такое «хорошо»? А дальше все пошло по старой колее.
- Иов, если ты поступаешь хорошо, то не приносишь богу никакой выгоды. Если же ты поступаешь плохо, то не наносишь ему никакого урона. Иначе говоря, богу ни холодно, ни жарко от того, как ты себя ведешь.
Судить нас - другое дело. Он делает это потому, что ему так хочется. Он абсолютно беспристрастен. Так что бы лучше поостерегся, и не говорил лишнего.

Так бы все и сошло на нет. Но в спор решил вмешаться бог. Он выглянул из-за тучи и заревел басом:
- Кто там вякает не по делу, я не пойму? Иов что ли? Так, мужичок, надевай пояс «на чресла» и сюда - на раздачу. Сейчас я буду тебе вопросы задавать. А ты ответь, если сможешь. Итак, начнем, пожалуй.
Вопрос первый: где ты был, парнище, когда я землю создавал? А? Не слышу! Ты ее холил, пестовал, водой поливал? Молчать, я вас спрашиваю!
Вопрос второй: кто море измерил, кто ему путь наружу закрыл? Ты, что ли, горлопан? Ты хоть один раз пробовал расставить звезды по своим местам, указать солнцу точки зенита, время восхода и захода? Не пробовал? Так на кого ты хвост пружинишь, урод?
Вопрос третий: кто управляет всем зверьем на этом куске камня? Ты сможешь, краснобай этакий, вспахать поле на единороге?  Ну-ка отвечай, болтун!

Иов струхнул порядком, но вида не подал.
- Я уже все сказал, больше говорить не буду - вот так.
И топнул ножкой.
Но бог не отставал от него:
- У тебя есть такие бицепсы, как у меня? Можешь спеть таким баритоном, как я? Не можешь? Так чего же ты пыжишься? Нашел, с кем соревноваться.
Иов подумал и ответил:
- Нет, ну я конечно возбухал против тебя. Но теперь я тебя увидел, и осознал свою ошибку - больше не буду. Вот те крест!
Бог удовлетворенно покивал головой и посмотрел на остальных спорщиков:
- Эх вы, заики! Иов вас переплюнул в этом споре. За это я снимаю с него все болячки и возвращаю ему все его привилегии.

Иов выздоровел, женился, завел детишек, разбогател. Хэппи энд.

Знаете, что меня больше всего поразило в «Книге Иова»? То, что бог оказался самым тупым среди спорщиков. Ведь это неопровержимый аргумент - объем бицепса и крепость голосовых связок.
«А еще я в нее ем». Майк Тайсон и братья Кличко рулят.

Конец «Книги Иова».

Я не обижаюсь, что Вы! Но при чем тут жидомассоны?! Мы все хороши - поверьте мне, не бывает плохих народов, бывают плохие вожди. Я не смотрю в чужие священные книги. Мой президент клянется на библии, я беру ее и читаю - от корки до корки. Религия не имеет национального признака. Личное дело каждого, и я воспринимаю это как личное, очень личное. Я не обижаюсь ни на кого, не кричу "ату", ничего подобного. Моих детей принуждают посещать уроки "христианской этики" - в стране, где живут православные, греко-католики, католики, мусульмане, иудеи и даже несториане. Так надо разобраться, чему их учат.
Я же не говорю "не верьте в бога", хотя никаких оснований для веры не вижу. Но это мое личное дело.
Я говорю - вот то, что называют основой нашей духовности! Или пусть она просто стоит на полке и пылится? И пусть мы, не открывая, будем называть ее хорошей? Это сборник "богодуховных текстов", как написано в предисловии к синоидальному изданию. Это словосочетание на многое претендует.
Я переосмысливаю все - от религии до политики. И показываю результат. Как только это перейдет какие-то границы и мне дадут об этом знать модераторы, я попрошу удалить тему. Но не перестану двигаться в этом направлении.