«После этого Иисус ходил по Галилее, а по Иудее не хотел ходить, ибо иудеи искали убить Его».
Автор евангелия от Иоанна. Он так настойчив. Что он хочет сказать этими повторениями? Иудеи искали убить Христа... Иудеи распяли Христа... Он разговаривает на другом языке…
О чем речь?

Речь о том самом. Мы назвали иудейского мистика своим богом и начали ему поклоняться, чем очень удивили самих иудеев, а затем и мусульман. Их удивление до сих пор не прошло.
Иудеи распяли Христа? Нет, они распяли иудея. В этом все дело. А мы назвали его богом. Теперь осталось отнять у него национальность, чем и занялся автор евангелия от Иоанна.
Иначе его нельзя называть, ибо ничего общего с апостолом Иоанном этот человек не имеет. В Апокалипсисе, до которого мы с божьей помощью еще доберемся, апостол Иоанн обвиняет Петра в том, что он принимает в лоно новой церкви необрезанных. Национальность того Иоанна не вызывает сомнений.
А этот «Иоанн» все время пытается вбить в наши головы мысль о том, что Иисус не был иудеем. Все крестовые походы растут отсюда, авторы «кодов Да Винчи» и «арийских стандартов» эксплуатируют участок, который застолбил еще евангелист «Иоанн». Иисуса уже назвали югославом и вообще славянином. Погромы делались под этим лозунгом: вы распяли нашего Христа! Спасибо «Иоанну».
Но погромы были так давно, хотя как сказать... Но вот свежая история – не всемирного масштаба, конечно, но все-таки… Мой друг детства служил в армии. Однажды ночью его подняли два подвыпивших «старичка». Они пинали сонного Гену и приговаривали: зачем вы распяли нашего Христа? До тех пор, пока он не проснулся окончательно.
- Сейчас, ребятки, я вам всё объясню.
И объяснил. Слава богу, со здоровьем у него все было в порядке. А был бы хилым, что тогда?
Вернемся в Галилею. Но возьмем на заметку эту особенность евангелиста «Иоанна».

«Приближался праздник Иудейский…» Понятное дело.
«Тогда братья Его сказали Ему: выйди отсюда и пойди в Иудею, чтобы и ученики Твои видели дела, которые Ты делаешь». Этакий маркетинг. Странно, что братья так помыкают старшим сыном их матери. Похоже, они выгнали его из дома.
«Ибо никто не делает чего-либо втайне, и ищет сам быть известным. Если Ты творишь такие дела, то яви Себя миру». Под лежачий камень вода не течет. В здравомыслии братьям не откажешь.
«Ибо и братья Его не веровали в Него». Трудно быть богом. Но еще труднее быть его братом.
Христос не послушал родственников.
«Сие сказав им, остался в Галилее».
Братья же пошли праздновать кущи в Иудею.
«Но когда пришли братья Его, тогда и Он пришел на праздник не явно, а как бы тайно».
Не понял. Он пришел на праздник или не пришел? И что означает это «как бы»?

«Иудеи же искали Его на празднике и говорили: где Он?»
Кто искал – книжники? Фарисеи? Священники? Старейшины? Нет! Искали иудеи. Если учесть, что дело происходило в Иерусалиме, то можно себе представить, кто участвовал в поисках. (Танцуют все!)
«И много было толков о Нем в народе…
Одни говорили, что Он добр, а другие: нет, Он обольщает народ…
Впрочем, никто не говорил о Нем явно, боясь иудеев».
А кто говорил? В Иерусалиме кто мог бояться иудеев?
«Но в половине праздника вошел Иисус в храм и учил…
И дивились иудеи: как Ты знаешь Писания, не учившись?..
Иисус сказал: Мое учение – не Мое, но пославшего Меня».

Христианское косноязычие, о котором мы уже говорили, достигает у «Иоанна» апогея. Слова не только не означают того, что означают – этого уже мало. Теперь они означают взаимоисключающие вещи одновременно. Иисус идет в Иудею и не идет. Идет тайно, но учит в храме. Иудеи ищут его, но дискутируют с ним на религиозные темы. Иудеи же рассуждают о нем шепотом, чтобы иудеи не услышали. И вот апофеоз: мое учение – не мое учение.
«Я – не я, лошадь не моя, а земля имеет форму чемодана». Шизофрения классическая.
Не верите?
«За что ищете убить Меня?..
Народ сказал: не бес ли в Тебе? Кто ищет убить Тебя?»
Окстись, парень!
«И искали схватить Его, но никто не наложил на Него руки».
Значит, не сильно искали. Вернее сказать, вообще не искали. Это уже паранойя.
Праздник подходил к концу. Под занавес Иисус еще раз отличился.
«В последний день праздника стоял Иисус и возгласил: кто жаждет, иди ко Мне и пей!
Кто верует в Меня, у того из чрева потекут реки воды живой…»
В общем, было весело.

«Итак произошла о Нем распря в народе. Некоторые из них хотели схватить Его, но никто не наложил на Него рук». Понятное дело.
Переночевав на Елеонской горе, Иисус с утра пораньше опять пришел в храм. И опять начал учить. Поучать. Во время лекции в храм привели блудницу и хотели побить ее камнями. Спросили у Христа: правильно так сделать? Он потупился, порисовал пальчиком на песке крестики-нолики и сказал: правильно, начинайте. Не начали.
Тут неувязка. «Иоанн» говорит, что было сказано: кто из вас без греха, пусть первый бросит камень. Эта фраза не могла иметь место. Почему? Потому что по закону первым бросал камень свидетель – помните Ветхий Завет? А свидетелей не было – ни одного. Именно поэтому и возник вопрос: можно ли побить блудницу камнями в отсутствие свидетелей? Нельзя. Если бы свидетели были, никто не стал бы задавать вопросы – потаскуху забросали бы камнями, только и всего.

«А теперь вы ищете убить Меня, человека сказавшего вам истину, которую слышал от Бога».
Человека! Людей, которые слышали бога и передавали его слова людям, всегда называли пророками. И убогими. Впервые в Новом Завете говорится о том, что Иисус слышал бога. Матфею, который видел все происходящее, это в голову не пришло.
Но иудеи не считали его даже пророком.
- «Ты сам о себе свидетельствуешь, свидетельство Твое не истинно».
Они считали его самозванцем.
- «Свидетельство Мое истинно, ибо Я знаю, куда иду».
Логично? Главное – аргументировано. Иудеи не сдавались. Иисус продолжал.
- Я никого не сужу. А если сужу, то сужу истинно, потому что нас двое – я и отец небесный, а по закону двух свидетелей достаточно для истинного суда.
Вот, пожалуйста! В этом весь «Иоанн». Я не сужу. Нет, вообще-то сужу, но сужу не один, ибо нас двое. А раз так, то я прав, а вы неправы. Тут самое время показать им язык.
И опять это стремление отмежевать Иисуса от иудеев.
«А и в законе ВАШЕМ написано, что двух человек свидетельство истинно».
В вашем иудейском законе. Каково? Он даже не заметил, что записал в человеки не только Христа, но и господа бога.

«Не поняли, что говорил Он об Отце». До сих пор не поняли. И я не понимаю. А вы?
«Ему отвечали: мы семя Авраамово и не были рабами никому никогда, как же ты говоришь, что освободишь нас?»
«Ваш отец Диавол». Не больше и не меньше.
«Не правду ли мы говорим, что ты Самарянин, и что бес в тебе?»
«Во Мне беса нет, а вы бесчестите Меня. Кто соблюдет слово Мое, тот не увидит смерти вовек».
«Теперь мы узнали, что бес в тебе». То есть, все сомнения рассеялись.
Обратите внимание: Иисус пытается опровергнуть обвинение в одержимости бесом, но пропускает мимо ушей слова о том, что он самаритянин. Здесь торчат уши «Иоанна».
Спор дошел до кульминационной точки.
- Авраам увидел меня и возрадовался.
- Ты видел Авраама?
- Я был еще до Авраама, уважаемые.
«Тогда взяли каменья, чтобы бросить на него…» Понятное дело, он же богохульствовал в храме. Иисус убежал из «дома отца Его».

Проходили по пересеченной местности и увидели слепца. Апостолы решили пофилософствовать.
- Учитель, почему он слепой? Потому что грешил, или потому что родители его грешили?
- Нет, не потому. Он слепой не «почему», а «для чего». Для того, чтобы на нем могли проявиться дела божьи.
Господин Лазарев, этот христианский спец по диагностике кармы, может быть свободным.
Христос плюнул на землю, смешал слюну с пылью, намазал этой кашицей глаза больного, и больной прозрел. Ура.
Как обычно, была суббота. Такое ощущение, что он лишь по субботам и лечил. Другая версия – суббота была каждый день.
«Тогда иудеи не поверили, что он был слеп и прозрел». В этом подозрении есть рациональное зерно. До этого случая паренек не работал, сидел на обочине и просил милостыню. А теперь придется засучить рукава и начать зарабатывать на жизнь. Или записываться в апостолы.
Дальше все было, как в детективе. Иудеи (в субботу!) вызвали родителей слепца на допрос.
- Это ваш сын?
- Это наш сын.
- Он родился слепым?
- Слепым как крот, ваша честь.
- А как же он прозрел?
- Понятия не имеем. Спросите его сами, он уже совершеннолетний.
Сурово.
«Так отвечали родители его, потому что боялись иудеев». А сами-то кто были, бушмены что ли?  «Ибо иудеи сговорились уже, чтобы тех, кто признает Его за Христа, отлучать от синагоги». Вызвали сына. Паренек был хорошо подкован в теологии.
- Радуйся, мы знаем, что тебя вылечил грешник.
- Грешник он или нет, я не знаю, но знаю, что раньше был я слепой, а теперь зрячий.
- А как он вылечил тебя?
- Я уже рассказывал. Что вы всё расспрашиваете, никак в ученики к нему записаться хотите?
- Ты его ученик, а мы – ученики Моисея. С Моисеем бог разговаривал, и мы знаем об этом, а что это за фрукт, который тебя вылечил, мы не знаем.
- Странно, что вы не знаете, ведь он мне глаза открыл, а это лишь богу под силу.
- Кто ты такой, чтобы нас поучать?
«И выгнали его вон». Иисус получил еще одного поклонника. Сначала он не работал и просил милостыню. Теперь он был его учеником. И опять не работал.
«На суд Я пришел: чтобы невидящие видели, а видящие стали слепы».
Чтобы видящие стали слепы. У него получилось.

- Кто входит в овчарню не через дверь, тот вор и разбойник. А пастуху привратник дверь открывает, он входит, овцы его узнают, он зовет их по именам. И овцы выходят. Через дверь. Так вот, я – дверь для овец. Понятно?
- Нет, - апостолы переглянулись.
- Я дверь, а вы овцы. Все, кто приходили до меня, были «воры и разбойники». Но только тот, кто войдет в меня, как в дверь, получит вечную жизнь. Теперь понятно?
- То есть, мы овцы, а ты – дверь, в которую мы выходим к пастуху?
- Наконец-то.
- А пастух тогда кто?
- Я пастух. «Я есмь пастырь добрый и жизнь Мою полагаю за овец».
- Спасибо, конечно, но мы думали, что ты дверь, а не пастух.
- Я дверь и я же пастух, что тут сложного?
- Да нет, все очень просто. Ты дверь и пастух. А мы овцы.
- Правильно. Но у меня есть и другие овцы, о которых вы не знаете. Их я тоже пасу.
- Ты им пастух и дверь?
- Ну да.
- Сложно все это. И жизнь ты полагаешь и за наше стадо, и за остальные отары?
- Да. Лучше, конечно, собрать вас в кучку. Я так и сделаю. И будет одно стадо и один пастух.
- И жизнь отдашь за это большое стадо?
- Да, отдам. Именно за это меня бог и любит. «Потому любит Меня Отец Мой, что Я отдаю жизнь мою, чтобы опять принять ее».
- А зачем отдавать, если опять принимать придется?
- Иначе отец любить меня перестанет. Ведь он именно за это меня любит – нельзя любить просто так.

«От этих слов опять произошла между иудеями распря». Они там дрались каждый день, эти иудеи, споря о смысле его речей.
- Что вы его слушаете, он просто сумасшедший, бесноватый! – кричали одни.
- Бесноватые не делают слепых зрячими, - кричали другие.
- Это совсем необязательно, - парировали оппоненты.
Страсти разгорелись нешуточные. Дело было зимой, подходил праздник обновления, и Христос опять околачивался в храме. Он уже не боялся ходить на праздники в столицу, как раньше. Привычка – великое дело. Итак, Иисус сидел в Соломоновом притворе храма, и никто его там не трогал. Иудеи подошли к нему.
- Ты держишь нас в недоумении, уважаемый. Нельзя ли прямо сказать: ты Христос или нет?
Вообще-то они говорили не Христос. В лучшем случае – мессия. Ну ладно. Спросить-то они спросили, но Иисус, как обычно, ушел от прямого ответа. Ни разу он не ответил им: я Христос.
- За меня говорят мои дела, а вы этого разговора не слышите. А все потому, что вы не мои овцы. А мои овцы знают мой голос, и понимают мои речи. За это я дам им вечную жизнь.
Все посмотрели на апостолов – те осклабились.
- Ведь я, и мой отец – одно и то же, - добавил Иисус.
Иудеи схватились за камни и решили побить его.
- Почему вы хотите меня бить? Я же совершил много хороших дел. Воду в вино превратил, например.
- Мы не за добрые дела тебя побить хотим, а за то, что ты богохульник. «Ты, будучи человеком, называешь себя Богом»!
- Секундочку, уважаемые. В вашем законе написано: «Я сказал: вы боги». Так или нет?
- Ты откуда цитатку дернул, родимый?
- Это неважно. Если Он назвал богами пророков, то почему я богохульствую, называя себя сыном божьим?
- Раньше ты называл себя сыном человеческим.
- Это одно и то же.
- Нет, ты определенно заслуживаешь наказания.
«Тогда опять искали схватить его, но он уклонился от рук их, и пошел опять за Иордан». Убежал, одним словом. Занял исходную позицию -  на месте крещения.
Жители Иерусалима получили новую забаву. На каждые праздники в храме появлялся Иисус, доводил священников до белого каления, горожане хватали камни, изображая намерение побить его, бедняга пугался и убегал, после чего все долго смеялись.

Недалеко от Иерусалима был поселок Вифания – хорошее место для ночлега между экскурсиями в храм и перед походом на Голгофу. В этом поселке жили две сестрички: Марфа и Мария. Мария отличилась тем, что вытирала своими волосами ноги Иисусу. Некоторые говорят, что она была Магдалиной, но это вряд ли, ведь Вифания и Магдала – разные вещи. Мария была проституткой, а кем была Марфа – трудно сказать. Так вот, у сестричек был братик, которого звали Лазарь. Чем Лазарь зарабатывал на жизнь при таких-то сестрах, можно лишь догадываться.
Лазарю не повезло – он заболел. Сестры послали Иисусу письмо. «Приходи, ибо заболел человек, которого ты любишь».
Да, любил он не всех. Что бы сегодня ни говорили о всеобщей любви, но если «Иоанн» называет имена тех, кого Иисус любил, то были и те, кого он не любил.
«Иисус же любил Марфу и сестру ее, и Лазаря». Марию он любил. И Марфу любил. А еще и Лазаря. Он прочитал письмо, подумал и сказал:
- Эта болезнь не к смерти, а к славе господней, а значит, и к моей, ведь мы с отцом – одно.
Узнав, что его возлюбленный Лазарь при смерти, Иисус специально оставался еще два дня за Иорданом. Наконец, когда больной уже точно должен был умереть, он решил идти в Иудею, ведь Вифания находилась именно там.
- Оно тебе надо, учитель? – вопрошали апостолы. – Тебя хотели камнями побить, и ты еле ноги унес. Зачем пробовать еще раз?
- Наш друг Лазарь умер. И я радуюсь.
- Радуешься?
- Радуюсь, что меня там не было. Теперь вы уверуете.
Его логика поражала даже учеников. Что уж говорить об иудеях?

Пришли в Вифанию. Лазаря уже оплакивали сестры и просто иудеи. Марфа встретила Иисуса на подходе.
- Как жаль, что тебя не было здесь, когда мой брат умер, - всхлипывала Марфа. Она не знала, что Иисус радуется как раз тому, чему она огорчается. Он не стал ее разочаровывать.
«Иисус, когда увидел ее плачущую и иудеев плачущих, сам восскорбел духом и возмутился».
Короче говоря, он пришел к гробу, накричал на труп Лазаря громовым голосом, после чего труп ожил.
Увидев такие чудеса, первосвященники и фарисеи собрали совет.
«Если оставим его так, то все уверуют в него, и придут римляне и овладеют и местом нашим и народом».
Во как! Логика – великая вещь. Стоит иудеям уверовать в Христа - французы тут как тут. В смысле, римляне. Интересно, а кто до этого владел Иудеей? Неужто китайцы?
Главным запевалой на этом совещании был первосвященник Каиафа. Этот человек занимал должность первый год, и хотел выслужиться. Так говорит «Иоанн».
«С того дня положили убить его». А до этого не «положили». До этого кто-то другой «искал убить его».
«Посему Иисус уже не ходил явно между иудеями, а пошел оттуда в Ефраим, и там оставался с учениками».
А до этого, значит, ходил явно. Братья не его пинками гнали в Иудею: «покажись народу». Не он прятался за Иорданом. «Иоанн» сам себе врет, как обычно.
Приближалась Пасха, в Иерусалим набилось народу, как обычно. И, как обычно, ждали Христа.
«Тогда искали Иисуса и, стоя в храме, говорили друг другу: как вы думаете? Не придет ли он на праздник?».
Вопрос, конечно, интересный.
«Первосвященники и фарисеи дали приказание, что если кто узнает, где он будет, то объявил бы, чтобы взять его».
Значит, решили-таки взять. Его.

За шесть дней до Пасхи Иисус пришел в дом к Лазарю и сестричкам. И возлег с ними поужинать. Марфа накрывала на стол. А Мария решила повторить номер с миром. Взяла целый фунт мира и вылила его, но не на голову Христа, как в прошлый раз (в доме прокаженного фарисея), а на ноги. Налила и начала втирать эту парфюмерию своими волосами в ноги учителя. Поговаривают, что описан один и тот же случай, но это не так. Случаи разные – они происходили в разных домах, и сама процедура была иной. То голова, а то ноги.
«И дом наполнился благоуханием от мира». Тут, как назло, пришел Иуда Искариот и всё испортил.
- Это масло можно было продать за 300 динариев, а деньги раздать нищим.
Сразу видно его злодейскую натуру. «Сказал же это не потому, что заботился о нищих, а потому, что был вор». Ворюга! О нищих думал, гад? Не верим! Иуда таскал при себе ящик для пожертвований. Одним словом, общак держал. Вор, он и в Африке вор.
Да, это разные случаи. В те разы Иуда сразу же замыслил предать Христа и побежал к первосвященникам за мздой. А тут – ничего подобного.
«На другой день множество народа, пришедшего на праздник, услышав, что Иисус идет в Иерусалим, взяли пальмовые ветви…» Далее по тексту. Это кто вышел – народ? Или иудеи? Те, которые искали убить его? Или те, которые говорили, что он безумен? Если эти, то понятны их возгласы: «благословен царь Израилев». Шоу продолжалось! Долой скуку!
«Иисус же, найдя молодого осла, сел на него». Видите, никто осла не воровал. Он просто валялся на дороге, а Иисус его нашел. И сел на него – не пропадать же добру.

«Среди пришедших на праздник были некоторые Еллины». Всех, конечно, не было, но некоторые пришли. Попраздновать. «Некоторые еллины» подошли к Филиппу – поговорить.
«Нам хочется видеть Иисуса». Праздник так праздник: на храм посмотрели, а теперь хочется еще чего-нибудь завлекательного. Филипп рассказал о прихотливых греках Андрею. Андрей рассказал о них Иисусу. Иисус сказал:
- Пришел час прославиться сыну человеческому!
Слава – ужасная вещь, честолюбие – страшная сила.
«И кто мне служит, того почтит отец мой». Ну, а кто не служит, тот против нас.
После этой речи сразу началась тайная вечеря. Иисус разделся, опоясался полотенцем и помыл всем апостолам ноги. Они не хотели, но он настоял. Петр, правда, поинтересовался: а почему только ноги? Иисус ответил ему, что все остальное у них чистое. И еще он сказал, что с сегодняшнего дня все они должны мыть друг другу ноги.

Сели кушать. Возлегли – так точнее. Все картинки, на которых они сидят за столом, можно выбросить. Да, Иисус тут же произнес спич о том, что его должен предать один из присутствующих. Все жутко удивились, стали озираться по сторонам, заглядывать в глаза друг другу и страшным шепотом вопрошать: кто бы это мог быть? Один из апостолов, «которого любил Иисус», даже бросился на грудь учителю и оросил ее слезами.
- Кто это, Равви?
- Кто-кто… Тот, кому я сейчас кусок хлеба дам.
Берет кусок хлеба и… подает его Иуде! Все апостолы были тупыми до безобразия, они так и не поняли, кого их учитель имел в виду.
«И после сего куска вошел в него сатана». О чем это говорит? О том, что Иуда – жертва манипуляций. Не было у него никаких замыслов. С куском хлеба в него вошел сатана. И что? Иисус изгнал беса? Нет, он и не собирался этого делать. Он сказал Иуде: что делаешь, делай скорее. Вот так.
«Но никто из возлежавших не понял, к чему он это сказал…»
О сообразительности апостолов можно поэмы писать.
- Не в амперах ли измеряется сила тока?
- Конечно, в амперах.
Помните этот анекдот? Так вот, апостолы даже до такого уровня не дотягивают.
Вернемся к Иуде. "Он, приняв кусок, тотчас вышел; а была ночь". Была ночь, а ученики Христа подумали, что Иуда пошел в магазин за пельменями, или милостыню подавать. Самое время. О том, что Христос обещал им указать куском хлеба на предателя, они и думать забыли.
Их может извинить только одно - они были пьяны в стельку. Тогда все понятно.
Иисус произнес еще один спич.
- Ребята! Мне скоро уходить. И вам я говорю так же, как говорил иудеям: куда я пойду, туда вы пойти не сможете.
- А куда ты собираешься идти? - спросил Петр. В самом деле, тут было так хорошо, а он куда-то собрался.
- Куда я пойду, ты не сможешь идти, сколько раз повторять?
- Никогда-никогда?
- Нет, сможешь, конечно, но потом. Но не это главное. Главное в том, чтобы вы любили друг друга так, как я вас любил. Понимаете? По этой любви люди узнают вас - моих учеников.

Не надо смущаться, верьте в меня и в бога. В его доме комнат хватает. А если бы их не хватило, то я бы приготовил каждому из вас по квартирке. А потом вернулся бы за вами, хотя вы и без меня дорогу знаете.
- Мы не знаем, куда ты собрался, и пути туда не знаем, - прорезался Фома.
- А я и есть дорога. К богу только через меня можно пройти. Вы знаете меня, а значит - знаете бога.
- Ты нам просто бога покажи, и этого хватит.
- Фома, ты меня видел - и этого достаточно. Зачем тебе что-то еще? Я ухожу к папе, а он даст вам другого утешителя - дух истины.
Так и получилась христианская троица. Ох уж этот "Иоанн"! Ни Матфей, ни Марк, ни Лука - не додумались до этого.

ДЕЯНИЯ СВЯТЫХ АПОСТОЛОВ.

Евангелия кончились. Начались... стоп. Почему кончились евангелия? В Ватикане их аж 60 штук валяется. Могли бы отобрать 12 - по количеству апостолов. Хотя нет, от Иуды не стоило. Или стоило? Сейчас вон шумят, да только это фальшивка.
Да, отобрали четыре. Именно отобрали. Попы собрались и решили отобрать четыре евангелия и включить их в библию - им виднее. Но почему именно четыре? Не пять, не три, не семь, а четыре. Число простенькое, не магическое, хотя попы и тут объяснения найдут. И все же...
Все очень просто - среди всех евангелий только эти, с большой натяжкой, можно было назвать каноническими и отвечающими "линии партии". Пардон - церкви. Лучшее тому доказательство - лишь два из них могли быть написаны людьми, видевшими Христа. Матфей и Иоанн, причем второй под большим сомнением.
Итак, евангелия кончились, начались деяния. Сейчас посмотрим, что они там натворили.

"Первую книгу написал я к тебе, Феофил..."
Ба! Знакомые все лица. Братец Лука. Ну-ну.
После вознесения воскресшего Христа вся братия вернулась с горы Елеон в Иерусалим. Собрались в одной "горнице".
Петр и Иаков - эти теперь идут почему-то первыми.
Иоанн и Андрей - первозванные!
Филипп и Фома неверующий.
Варфоломей и Матфей.
Иаков Алфеев и Симон Зилот.
Иуда, брат Иакова.
Одиннадцать - как и должно было быть. Почему-то Лука теперь поменял братьев в парах. Вот только Иуда, брат Иакова меня смущает. Раньше он назывался Иуда Иаковлев. А еще его звали Левей Фаддей, он же Фадей. Это неважно, ибо если начать еще и со списком Иоанна сравнивать - получится страшная неразбериха.
Это я к тому, что "Деяния" мог писать и не Лука: он путается в именах и пишет в несколько ином стиле.

Да, а еще в этой горнице присутствовали "некоторые женщины" и мать Иисуса и его братья. Мать и братья уже отбросили сомнения - теперь они точно знали, кем был Иисус. Во всяком случае, так это выглядело. Да.
И они единодушно молились. Потом Петр, который теперь считался самым главным, провел небольшое собрание неофитов. Присутствовало сто двадцать человек. Постановили: поскольку предатель Иуда погиб, и кишки его высыпались на грунт, надо избрать нового апостола - взамен выбывшего. Выдвинули две кандидатуры: Иосифа Варсаву и Матфия. Проголосовали. Выбрали Матфия.

На праздник Пятидесятницы произошел курьезный случай. На апостолов напало удивительное нервное расстройство - они начали разговаривать на непонятных языках. Все подивились этому обстоятельству. Каждому казалось, что они говорят на каком-то конкретном языке, но не на том, которые они знают. Иудеи, к примеру, считали, что ребята заговорили на коптском, и так далее. Лука приписывает этому явлению божественную природу, но он ошибается.
В одном из рассказов Эдгара По описан такой же феномен. Обезьяна бежала от хозяина и, вооружившись бритвой, устроила резню в одной лондонской квартирке. Крик стоял ужасный - под домом собралась толпа зевак. Убийцу они не видели, но слышали прекрасно. Каждый был уверен, что слышит иностранный язык - именно тот, которого не знает.
Так что... Лука оказал медвежью услугу апостолам, описав их нервные расстройства.
"А иные, насмехаясь, говорили: они напились сладкого вина".
А по мне, так лучше, чтобы они были пьяницами, а не психами. Основатель церкви пьяница - это еще куда ни шло. Но если он псих... Мда.
С другой стороны, сколько дней подряд надо пить "сладкое вино", чтобы потерять возможность членораздельно изъясняться?

Итак, они болботали, а зеваки посмеивались.
- Это ж надо так нажраться.
- Они не пьяны, - заявил Петр присутствующим.
- Да? Это почему же?
- Все очень просто. Они не могут быть пьяными по той простой причине, что сейчас три часа дня.
Народ онемел от удивления. Действительно, разве может человек быть пьяным  в три часа пополудни? Нет, никак не может. Вот в полчетвертого - пожалуйста. А в три - это нонсенс.
- Они не пьяницы, а пророки.
- Ты хочешь сказать, что вот это бормотание - пророчество? - задохнулись от удивления жители столицы.
- Так точно. Именно это я и хочу сказать.
Ну что же, если нечленораздельное мычание есть пророчество по Петру, то Апокалипсис - действительно верх изящной словесности.
Вы заметили, что у каждого евангелиста есть свой пунктик? Иоанн, например, изобрел литры. Именно литрами он первый на земле начал измерять жидкости. (К слову сказать, представьте себе, что можно сделать с одним покойником, имея сто литров бальзама).
А Лука просто повернут на времени. Читая его "письма", приходишь к выводу, что в Иудее каждый имел по роллексу.

Итак, Петр грузил мозги доверчивым иерусалимцам, а они стояли и слушали.
"Услышав это, они умилились сердцем и сказали Петру и прочим Апостолам: что нам делать, мужи братия?"
Да, надо было что-то делать. Петр ответил: покайтесь и креститесь. Только и всего. Покаяться и покреститься - больше ничего не надо.
В тот день покрестилось три тысячи человек - если верить Луке. Но не только каялись и крестились. Делали еще кое-что.
"Был же страх на всякой душе...
Все же верующие были вместе и имели все общее...
И продавали имения и всякую собственность...
И каждый день единодушно пребывали в храме, хваля Бога..."
Очень интересно, дамы и господа. Сегодня, когда кто-то делает нечто подобное, его называют сектантом, охмурителем, и сажают в тюрьму. И правильно делают, между прочим. Меня особенно умиляет: "и продавали имения и всякую собственность". Выручка, естественно, попадала к Петру в карман. Пардон - в шкатулку. С теми, кто отдавал не все свои деньги, Петр поступал простенько. Позже мы увидим, как именно.
Такой казарменный коммунизм даже Троцкому не снился. Сегодня мы проклинаем Маркса, Ленина, Сталина и остальных. Но послушайте: эти ребята просто дети - в сравнении с каменным Петром.
И еще. "Был же страх во всякой душе". Именно так. Они его боялись, этого Петра.

Петр и Иоанн шли в иерусалимский храм молиться. Это очень примечательный момент, мы еще поговорим о нем. Итак, они шли в храм и по дороге вылечили одного калеку. Народ удивлялся, а Петр этот момент использовал.
- Жители Иерусалима и гости столицы! Что вы удивляетесь? Мы провели этот сеанс, используя приемы нашего учителя, которого вы на днях предали, и от которого отреклись.
Все потупились. Петр был прав. То, что он сам умудрился трижды отречься от Христа в течение одного часа, ничего не значило.
«Итак покайтесь и обратитесь, чтобы загладились грехи ваши». Это точно. Принимать покаяние должен был сам Петр – самый верный из учеников Иисуса. Люди начали становиться в очередь на покаяние, но процедура была прервана.
«Когда говорили они к народу, к ним приступили священники и начальники стражи в храме, …, и наложили на них руки и отдали под стражу до утра…»
Дело происходило в иерусалимском храме. Группа сектантов радикального толка захватила часть храма и устроили там митинг. Администрация вынуждена была принять меры. Разбирательство перенесли на утро.
Утром в храме собрались первосвященники и начали дознание. Смутьянов вывели на ковер и начали задавать вопросы.
- Кто дал вам право устраивать беспорядки в храме?
Петр был истинным революционером. Он набрал воздуха в грудь и закричал:
- «Начальники народа и старейшины израильские! Если от нас сегодня требуют ответа в благодеянии человеку немощному, то да будет известно всем вам и всему народу израильскому, что именем Иисуса Христа Назорея, которого вы распяли…»
Петра слушали и узнавали. Его начали узнавать! В вечер ареста Христа его никто не мог узнать и он отнекивался, клялся и божился, что не имеет никакого отношения к Иисусу Христу. И вот – такая метаморфоза.
Если учесть, что допрос проводили Анна и Каиафа, то понятна их реакция.
«Видя смелость Петра и Иоанна, они удивлялись и узнавали их, что они были с Иисусом…»
И все же, их отпустили, этих смутьянов.
«Они же, пригрозив, отпустили их…» Петр со товарищи не переворачивал столы менял, не изгонял их из храма. Можно и отпустить. Пока. Апостолы с гордым видом удалились к своей общине. А община была покруче секты преподобного Муна.
«У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее…
Ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам Апостолов…»
Вот так. К ногам апостолов.

«Некоторый же муж, именем Анания, с женою своею Сапфирою, продав имение, утаил от цены, с ведома жены своей, а некоторую часть принес и положил к ногам Апостолов. Но Петр сказал: Анания! Для чего ты допустил в сердце твое мысль солгать?..»
Да. Представляете? Человек продал все, что у него было. И отдал проходимцам. Немножко решил приберечь – на всякий случай. И вот – это грех.
Но это еще не все.
«Услышав сии слова, Анания пал бездыханен; и великий страх объял всех, слышавших это».
Да, он был убит словом – если верить Луке. Вы все еще ему верите?
Деньги – это нечто очень реальное. Вас заставляют продать все свое имущество и отдать выручку. И убивают. Словом.
«И великий страх объял всех, слышавших это». Любой бы испугался. Боюсь, что мы не понимаем, что именно там происходило.
«И встав, юноши, приготовили его к погребению и, вынеся, похоронили».
Никаких церемоний, никаких процедур, никаких формальностей. Вынесли и похоронили. Закопали. Зарыли. Жена, наверное, была безутешна. Наверное.
«Часа через три после сего пришла и жена его, не зная о случившемся».
Она ничего не знала! Ее мужа убили и закопали. А она не знала. «Пребывала в молитве» с новыми братьями. И вот пришла. Петр ее начал утешать, наверное… Нет, не начал.
«Петр же спросил ее: «Скажи мне, за столько ли продали вы землю?» Она сказала: «Да, за столько».
Порядок – прежде всего. Петр – такой рачительный хозяин. Бросил дома жену, тещу и подался строить светлое будущее. И вот – начал строить.
«Но Петр сказал ей: «Вот, входят в двери погребавшие  мужа твоего; И ТЕБЯ ВЫНЕСУТ». Вдруг она упала у ног его и испустила дух». Те же юноши ее тут же и похоронили. На уголовном языке это называется «беспредел».

Да что мы все – слепцы? Смотрите, что творилось! Банда лихих ребятишек, любивших помахать мечами, захватывает храм, устраивает скандалы, вербует людей в секту, охмуряет их, заставляет продавать имущество, а деньги отдавать «к ногам апостолов». Несогласных убивают и закапывают на заднем дворе. Все концы в воду. Делая все это, они прикрываются именем человека, назвавшего себя богом. Человека, призывавшего «не сеять, не жать», заставлявшего бросить дом и семью, забыть о простых человеческих чувствах.
Петр – отец христианской церкви. Посмотрите на этого отца. Посмотрите на его румяных детишек. Посмотрите на этих бедолаг – нищих, сирых и убогих. На что они живут? На наши пожертвования. Каждый из них получает денежное содержание из церковной казны. Но попробуйте попросить любого из них покрестить вашего ребенка бесплатно. Или обвенчать. Или отслужить панихиду над вашими родителями.
«Вот, входят в двери погребавшие мужа твоего; и тебя вынесут».

Кто отречется во имя мое от друзей и близких, тому воздастся стократ при этой жизни.
Петр намертво запомнил эти слова Христа и решил воплотить их в жизнь. У него получалось.
Теперь понятно, почему он не писал евангелий. Ему было не до того - забот и так хватало.

"Руками же Апостолов совершались в народе многие чудеса...
И все единодушно пребывали в притворе Соломоновом...
Из посторонних же никто не смел пристать к ним".
Это значит, что храм они так и не освободили. Захватили часть культового сооружения, крутили там свои дела и не позволяли в них вмешиваться. Никому. Но администрация решила вмешаться, нельзя было мириться с таким беспределом. В самом деле, представьте себе, что сегодня группа иеговистов захватила часть Софийского собора (к примеру) под лозунгом "мы здесь будем жить". Как себя, по вашему мнению, поведет патриархат?

"Первосвященник же и с ним все, принадлежавшие к ереси саддукейской, исполнились зависти, и наложили руки свои на Апостолов, и заключили их в народную темницу".
Как ловко расставлены акценты! Первосвященник - еретик. Очень смелое заявление, и это еще мягко сказано. С другой стороны, темница была народной.
В народных темницах запоры были очень хлипкими - для таких горячих парней, как апостолы. Ученики Христа бежали из темницы, но не из храма. Утром они опять поучали народ в соломоновом притворе.
Первосвященники возмутились. Они приказали привести смутьянов для разборок.
- Что вы творите, ребята? Мы же запретили вам проповедовать в храме.
Петр выступил вперед и ответил за всех:
- Вы нам не указ. У нас есть свой начальник - "которого вы умертвили, повесив на древе".
Интересный момент, Петр упорно избегает слов о распятии и настаивает на том, что Иисус был именно повешен. Этим он породил множество кривотолков и споров, которые продолжаются и сегодня. От себя замечу, что выражение "повесили на древе" принадлежит не Петру, а евангелисту Луке. Надо помнить об этом.
"Слышав это, они разрывались от гнева, и умышляли умертвить их". Старая церковь не собиралась терпеть инакомыслия на своей территории.
Но не все были настроены так решительно, были и более умеренные священники.
"Некто фарисей по имени Гамалиил" выступил в синедрионе с предложением отпустить апостолов живыми. Но из храма изгнать. Аргументировал он свою позицию тем, что сектантов в стране пруд пруди, и не надо хоть чем-нибудь выделять ЭТИХ. С ним согласились.
Петр и его команда были изгнаны из храма.
"Они же послушались его и, призвав Апостолов, били их и, запретив говорить от имени Иисуса, отпустили".
Вот так, отпустили. Но сначала немного побили - для порядку.

"Они же пошли из синедриона, радуясь, что за имя Господа Иисуса удостоились принять бесчестие..."
Они потирали ушибленные места и радовались. А Петр еще и думал.
Подумать было, о чем. Из храма их выгнали. Трибуны больше не было. Мало того, рухнула надежда захватить церковь изнутри и преобразовать ее "под себя". Все эти гулянки в фарисейских домах и перешептывания с членами синедриона ни к чему не привели. Церковь не собиралась делиться влиянием и принимать в свои ряды инакомыслящих. Надо было придумать что-то новенькое.
Решение напрашивалось само. Создать новую церковь на голом месте. Зная, что старая церковь не будет молча взирать на происходящее, Петр решил продолжать вербовку неофитов из числа священников. И, наконец, разрешить вступать в организацию не иудеям.
Эта идея принадлежала не Христу, а Петру. Иисус настаивал на иудейском учениии, он даже в Самарии проповедовать отказывался. Ему бы хватило иудейской общины. Оно и понятно, ведь при захвате старой церкви вся паства автоматически переходила в их руки. Если же старая церковь оставалась старой, христианам ничего не светило. Иудеи почитали свою церковь и под крыло апостолов пришли бы единицы. Народ устраивали апостолы, как борцы против римского правления. Но как создатели новой религии - увольте.
Итак, решение было принято. Петр приступил к его воплощению в жизнь.
Первым делом он решил развязать себе руки - создать администрацию новой церкви и переложить на нее решение организационных вопросов.
"В эти дни произошел у еллинистов ропот на евреев за то, что вдовицы их пренебрегаемы были в ежедневном раздаянии потребностей".
Очень хороший повод - споры по поводу распределения материальных благ.
"Итак, братия, выберите из среды себе семь человек изведанных: их поставим не эту службу, а мы постоянно пребудем в молитве и служении слова. И угодно было это предложение всему собранию; и избрали Стефана".
Очень простое и эффективное решение. Штаб новой организации занимался рутиной, а Петр мог теперь разрабатывать стратегии.

"А Стефан совершал великие чудеса. Некоторые из так называемой Синагоги Либертинцев и Киринейцев и Александрийцев и некоторые из Киликии и Асии вступили в спор со Стефаном". Интересно, кто такие Либертинцы, и с чем их едят?
"И возбудили народ и старейшин и книжников и, напав, схватили его и повели в синедрион". Обвинение было стандартным - он проповедовал учение Христа. В синедрионе его спросили: правда ли то, в чем его обвиняют. Вместо ответа Стефан пересказал им весь Ветхий Завет - как будто они его не знали. Закончил он свой рассказ пламенным воззванием.
"Жестоковыйные! Люди с необрезанным сердцем и ушами! Вы всегда противитесь Духу Святому, как отцы ваши, так и вы". Синедрион возмутился. Люди возроптали.
"Слушае сие, они рвались сердцами своими и скрежетали на него зубами". Не обращая внимания на их эмоциональную неуравновешенность, Стефан указал пальцем в небо и сказал, что вот прямо сейчас он видит Сына Человеческого.
"Но они, закричав громким голосом, затыкали уши свои, и единодушно устремились на него и, выведя за город, стали побивать его камнями. Свидетели же положили свои одежды у ног юноши, именем Савла, и побивали камнями Стефана..."
Ай да Петр! Все эти камни предназначались ему. Прекрасный тактик.
А этот юноша, Савл. К нему стоило присмотреться.
"Савл же одобрил убиение его...
А Савл терзал церковь, входя в домы и влача мужчин и женщин, отдавал в темницу".
Определенно, к нему стоило присмотреться.

"В те дни произошло великое гонение на церковь в Иерусалиме; и все кроме Апостолов, рассеялись по разным местам Иудеи и Самарии".
Суматоха. Новая церковь определяла приоритеты, строила свою структуру. Старая церковь наседала. Паства разбегалась.
Филипп в этой ситуации решил разыграть свою собственную партию.
"Так Филипп пришел в город самарийский и проповедовал им Христа...
Находился же в городе некоторый муж, именем Симон, который перед тем волховал и изумлял народ самарийский, выдавая себя за кого-то великого...
Но когда поверили, то крестились и мужчины и женщины...
Уверовал и сам Симон и, крестившись, не отходил от Филиппа".
У него могло бы получиться. Реакция Петра была молниеносной.
"Находившиеся в Иерусалиме Апостолы, услышав, что самаряне приняли слово Божие, послали к ним Петра и Иоанна".
Было заявлено, что крещение может быть принято лишь через наложение рук самим Петром, на худой конец - Иоанном, а крещение кем-нибудь иным силы не имеет. Филиппа поставили на место.
Симон попытался купить обряд крещения за деньги, но церковь была не готова к таким операциям. Пока не готова. Сегодня с этим все в порядке - крестят за деньги. А тогда Петр отказал Симону.
Дав всем понять, что в Самарии может крестить лишь Петр или Иоанн, лидеры вернулись в Иерусалим. Петр решил заняться вербовкой Савла. Но сначала он поставил задачу Филиппу.

Филипп смог проповедовать в Самарии. Хорошее начало, Петр решил, что у них может получиться - набирать паству среди других народов. Он послал Филиппа в Сирию. И дал полномочия - без этого нельзя было обойтись.
Лука говорит, что задание Филипп получил от Ангела. От ангела?
"Встань и иди на полдень, на дорогую идущую из Иерусалима в Газу, на ту, которая пуста. Он встал и пошел".
Совершенно "случайно" ему повстречался на этой большой дороге эфиопский вельможа, королевский казначей. Он был эфиоп? Нет, как можно! Он был иудей, как обычно. И евнух по совместительству.
"И вот, муж ефиоплянин, вельможа Кандакин, царицы эфиопской, хранитель всех сокровищ ее, приезжавший в Иерусалим для поклонения..."
В Иерусалим для поклонения. Тут двух мнений быть не может - иудей заведовал царской казной государства Эфиопия.
Филипп вербанул этого царедворца в одно касание и провел в реке обряд крещения.
"И евнух продолжил путь, радуясь".
Он-то продолжил, а мы задержимся. Здесь опять всплывает версия о двух людях, выступавших под именем Мессии - Иоанне и Иисусе. Внешне похожие, они вполне могли пойти на такую мистификацию. Слух о гибели Иоанна позволил создать двойника. Мы уже говорили об этом. Для воскресения нужна была жертва - ею стал мягкий Иисус. А жесткий Иоанн сыграл воскресшего мессию и взял руководство на себя. Он "явился" апостолам и трем Мариям в образе воскресшего Иисуса. Не смотря на сходство, его сначала не узнавали, но он их "убедил".
Тогда получается, что церковью руководил не Петр, а Иоанн. И решения принимал он. Почему бы и нет? Петр - неграмотный рыбак, а Креститель - сын священника, который знал все тонкости непростого церковного дела. Он вполне мог оставаться в тени, держа все ниточки в руках. Еще один довод в пользу этой версии - после смерти Иисуса возродился обряд крещения водой. Иисус этот способ не жаловал, а Иоанн его использовал очень охотно. И вот, Филипп крестил евнуха водой. Не удивительно, что он сделал это после того, как получил инструктаж от "ангела". Понятно, что ангелом был Иоанн. Он еще не раз прибегнет к этому трюку.

"Савл же, дыша угрозами и убийством на учеников Господа, пришел к первосвященнику и выпросил у него письма в Дамаск, к синагогам, чтобы кого найдет последующих сему учению, и мужчин и женщин, связав, приводить в Иерусалим".
Парнишка был настроен решительно - пора его остановить, а то как бы дров не наломал. Дело было на дороге в Дамаск.
Савл шел и вдруг упал.
"Он упал на землю и услышал голос, говорящий ему: "Савл, Савл! Что ты гонишь меня?"
- Кто ты такой?
- Я Иисус Христос, которого ты гонишь. Не иди против рожна.
Савл согласился. Его спутники не видели говорящих, но слышали сам разговор. А разговор был деловым.
"Встань и иди в город; и сказано будет тебе, что тебе надобно делать".
Савл и не мог видеть говорящего - он еще три дня вообще ничего не видел. Сценарий был отработан до мелочей.
Слепого Савла привели в Дамаск. В Дамаске жил член организации по имени Анания. Этот человек тоже получил "инструктаж".
"Встань и пойди на улицу, так называемую "Прямую", и спроси в иудином доме тарсянина, по имени Савла, он теперь молится..."
Помните, как готовилось место для тайной вечери? Очень похоже, не правда ли?
Анания усомнился:
- Я слышал от многих об этом человеке, сколько зла он сделал нашим в Иерусалиме, и сюда он пришел не бабочек ловить.
- Делай, иди. Я его выбрал.
Анания повиновался.
"Анания пошел и вошел в дом и, возложив на него руки, сказал: брат Савл! Господь Иисус, явившийся тебе на пути, которым ты шел, послал меня, чтобы ты прозрел..."
И Савл конечно же прозрел.
"И был Савл несколько дней с учениками в Дамаске. И тотчас стал проповедовать в синагогах об Иисусе". Народ удивлялся, но не очень. В те дни удивляться уже было нечему.
Новая церковь заполучила прекрасного бойца. Он проповедовал с такой же яростью, с какой перед этим подвергал неофитов репрессиям. Если добавить сюда темперамент Петра, любившего отрезать плохим людям уши и закапывать в землю жлобов... А сверху приплюсовать руководство Иоанна Крестителя... Перед ними никто не мог устоять.

"Когда же прошло довольно времени, иудеи согласились убить его".
Согласились? Значит, их уговаривали...
"Но Савл узнал об этом умысле их. А они день и ночь стерегли у ворот, чтобы убить его. Ученики же ночью, взяв его, спустили по стене в корзине. Савл прибыл в Иерусалим и старался пристать к ученикам, но все боялись его..."
Связь была еще плохо налажена, Петр не мог присутствовать в двух местах одновременно. Двойника у него не было. В Иерусалим послали Варнаву, который поручился за новоявленного борца. Поверили.
"И пребывал он с ними, входя и выходя, в Иерусалиме, и смело проповедовал... Говорил также и состязался с еллинистами: а они покушались убить его. Братия, узнав о сем, отправили его в Кесарию и преповодили в Тарс".
Если учесть, что Савл был уроженцем Тарса, то становится понятно, что его отправили домой. Новый игрок, едва появившись на площадке, успел заработать кучу штрафных очков и его спрятали на скамейке запасных. На какое-то время.
"Церкви же по всей Иудее, Галилее и Самарии, умножались".

Но с какой стати речь держал Иаков? Почему именно он озвучил позицию иерусалимской церкви, которая была главной? Вспомните, Петр после побега скрылся в Кессарию, а Павел засел в Антиохии. В Иерусалиме за главного остался именно Иаков. Еще раз - не тот ли это Иаков, который брат Иисуса? Семейное предприятие? Иоанн Креститель и его кузен Иисус с братьями... Очень может быть.
Да, Иаков был главным. После побега Петр, рискуя быть пойманным, разыскивает явку, на которую его не пускают, и просит доложить Иакову о том, что он успешно сбежал и следует в Кессарию.
А как быть с обещанием Иисуса сделать Петра главою церкви? Да, как быть с этим? Хм. Иисус мог такого обещания и не давать. Евангелисты просто приписали эти слова задним числом - после победы линии Петра. Возможен и другой вариант: Иисус такое решение принял, но после его казни братья решили, что Петру нечего делать у руля. И отжали его в сторонку. В Кессарию. Были еще и братья воанергесы - Иоанн и Иаков, которые даже перед распятием не давали Иисусу покоя и выпрашивали себе должности. Но этого Иакова вроде бы убили - перед арестом Петра. Дело запутанное, но суть такова - Петр решил (или озвучил решение своего ангела) изменить политику церкви и теперь убеждал в необходимости этого решения остальную верхушку. Верхушка начала соглашаться.
Апостолы и пресвитеры огласили свое решение, велели Павлу и Варнавве возвращаться в Антиохию и продолжить начатое. Чтобы на местах ни у кого не возникало сомнений в позиции церкви, с ними послали двух чиновников: Иуду по кличке "Варсава" и Силу, которым и вручили грамоту. Вот содержание грамоты.
"Апостолы и пресвитеры и братия - находящимся в Антиохии, Сирии и Киликии братиям из язычников: радоваться. Поелику мы услышали, что некоторые, вышедшие от нас, смутили вас своими речами и поколебали ваши души, говоря, что должно обрезываться и соблюдать Закон, чего мы им не поручали, то мы, собравшись, единодушно рассудили, избрав мужей, послать их к вам с возлюбленными нашими Варнаввою и Павлом, человеками, предавшими души свои за имя Господа нашего Иисуса Христа. Итак мы послали Иуду и Силу, которые изъяснят вам то же и словесно..."

Этот стиль, он сохранился и до наших дней. Отмежеваться от тех, кто проводил старую линию и послать функционеров для разъяснений. И дать им мандат. Прибыли. Вручили. Разъяснили.
"Они же, прочитав, возрадовались об этом наставлении". Видимо, вопрос был очень актуальным. Как только он был решен, Иуда вернулся в Иерусалим. Сила остался в Антиохии - присматривать за Павлом. Видимо, Петр еще не стал самым главным, Иаков хотел держать руку на пульсе. Но дело сдвинулось - Петр остался в иерусалимском штабе. Остальное - дело времени.
Устные инструкции, надо полагать, были более обширными, чем письменные - Павел и Варнава засобирались в путь. Варнава предложил взять с собой Марка, но Павел был против. Он не доверял больше Марку, после того, как тот бросил их в Памфилии и уехал в Иерусалим. Как Марк оказался опять в Антиохии, Лука не пишет, но интрига налицо.
"Но Павел полагал не брать отставшего от них в Памфилии и не шедшего с ними на дело, на которое они были посланы".
Они разошлись, Варнавва взял Марка и поехал на Кипр, а Павел, прихватив Силу, пошел на Сирию и Киликию, "утверждая церкви". Мне кажется, дело не только в том, что Марк бросил их в трудную минуту, хотя это главная причина. Марк был человеком Иакова, а не Петра. Помните, как Петр стучался после побега в ворота его дома? И его не впустили. Именно через Марка Петр просил передать весточку Иакову. А Сила, наверное, поддерживал Петра или сочувствовал ему.
Вдвоем они дошли до Дервии и Листры. Тут они "обратили" очень интересного человека - Тимофея. За него хлопотала братия Листры. Тимофей был сыном еврейки и грека. "Его пожелал Павел взять с собою; и, взяв, обрезал его ради иудеев, находящихся в тех местах". Зачем Павлу понадобился Тимофей? Сейчас вы всё поймете.
Втроем они прошли через Фригию и Галатию, но проповедовать в Асии не стали. Павлу было "видение", после которого он решил идти в Македонию, а потом и в Грецию. Если учесть, что они взяли с собой Тимофея, грека - полукровку, то становится понятно, что решение идти на Грецию Павел принял еще в Листре. Но вот еще интересный момент.
"После сего видения тотчас МЫ положили отправиться в Македонию".
Вы заметили, как Лука употребил "мы"? До этого были "они". Это значит, что Тимофей и Лука - одно и то же лицо. Даже не так. Парня звали Тимофей, а после приема в организацию ему дали кличку - Лука. Симон - Петр, Симон - Нигер, Иоанн - Марк, Левий - Матфей, Иуда - Варсава, Тимофей - Лука. Стандартная процедура.
И Марк, и Лука были евангелистами. Павел избавился от одного евангелиста, приобрел себе другого и, изменив маршрут, двинулся в Грецию, потому что Лука был наполовину греком.

Итак, они прибыли в Самофракию, а оттуда в Филиппы. В Филиппах стали искать ночлег. А как его искать? Ребята в субботу вышли к реке, неподалеку от синагоги и завели беседу с собравшимися там женщинами. Женщины. Павел уже знал, что значит иметь их среди врагов. Лучше добиваться их расположения.
"И одна женщина из города Фиатир, именем Лидия, слушала...
Когда же крестилась она и домашние ее, то просила нас, говоря: "Войдите в дом мой и живите у меня"...
И убедила нас".
Вот теперь можно было начинать миссионерскую деятельность. Павел со спутниками направился в молитвенный дом, но столкнулся с помехой.
"Случилось, что когда мы шли в молитвенный дом, встретилась нам одна служанка, одержимая духом прорицания, которая через прорицания доставляла большой доход господам своим".
Увидев Павла, она увязалась за ним следом и кричала на всю улицу: "Это божьи люди". Еле отвязались от нее, но на следующий день история повторилась. "Это она делала много дней". Павла эта женщина почему-то разозлила, именно здесь он не хотел рекламы. Ведь одержимая могла очень помочь в их нелегком миссионерском деле. Очень странный момент. Павел изгнал из нее духа прорицания, женщина перестала видеть будущее, но тут в игру вступили ее хозяева.
"Тогда господа, видя, что исчезла надежда дохода их, схватили Павла и Силу и повлекли на площадь к начальникам".
Странно, что Луку не схватили. Он держался в стороне, ничем не выделяясь из толпы греческих обывателей. Наверное, такая была у него договоренность с Павлом. На площади истцы предъявили обвинение.
"Сии люди, будучи иудеями, возмущают город и проповедуют обычаи, которые нам, римлянам, не следует ни принимать, ни исполнять".
Павлу было не привыкать, еще ни в одном городе его не встречали фанфарами, он и не ожидал теплого приема.
"Народ так же восстал на них, а воеводы, сорвав с них одежды, велели бить их палками, и, дав много ударов, ввергли в темницу".
Тоже обычное дело. Вот тут бы Луке и вступить в игру, но вмешалась природа - ночью произошло землетрясение. Так, во всяком случае, говорит сам Лука, но он мог и приврать. В самом деле, история, которую он рассказывает, настолько же фантастична, насколько несуразна.
Итак, ночью произошло землетрясение, от которого сама тюрьма не пострадала, но зато открылись двери всех камер, а у заключенных ослабли кандалы! От землетрясения проснулся вертухай, который, как и положено, спал на посту. Увидев, что двери открыты, он не стал проверять содержимое камер, а сразу извлек из ножен меч и вознамерился совершить харакири - по древнему римскому обычаю. Но он не успел выпустить себе кишки - ему помешал Павел, который закричал из камеры страшным голосом: "Не режь себя, уважаемый, мы никуда не убежали". Стражник в слезах и соплях вбежал в камеру, бросился обнимать и целовать Павла и Силу, снял с них кандалы, вывел из тюрьмы и воскликнул: "Государи мои! Что мне делать, чтобы спастись?". Павел ответил: "Известно, что - веруй в Иисуса Христа".
"И, взяв их в тот час ночи, он омыл раны их и немедленно крестился сам и все домашние его. И, приведя их в дом свой, предложил трапезу и возрадовался со всем домом своим..." Впору расплакаться от умиления и нам. Такой хэппи-энд! Но наступило утро.
А утром оказалось, что Павел и Сила все так же сидят в камере. Дверь на замке, руки и ноги в кандалах. Мда.
"Когда же настал день, воеводы послали городских служителей сказать: "Отпусти этих людей".
Стражник, который всю ночь крестился и мыл апостолам раны, пришел в камеру и объявил:
"Воеводы прислали отпустить вас; итак выйдите теперь и идите с миром".
Такое ощущение, что кому-то из участников событий вся история с землетрясением просто приснилась. То ли Павлу, то ли стражнику. Лично я думаю, что она приснилась самому Луке. В самом деле, не станет же он писать, что пока Павел и Сила парились на нарах, он, Лука, просто подкупил чиновников и те решили отпустить смутьянов. Точно так же совсем недавно Павел выкупил Петра.
"Но Павел сказал к ним: "Нас, римских граждан, без суда всенародно били и бросили в темницу, а теперь тайно выпускают? Нет, пусть придут сами и выведут нас".
Ого! Этому Павлу палец в рот не клади.
"Городские служители пересказали эти слова воеводам, и те испугались, услышав, что это римские граждане. И, придя, извинились перед ними, и, выведя, просили удалиться из города".
Вот так, извинились. Но удалиться все-таки попросили. Теперь понятно, почему Павел так спокойно сидел в камере и не собирался бежать, даже когда появилась такая возможность. Он знал, что его, как римского гражданина, здесь судить не имеют права. Получается, что Лука зря деньги тратил? Получается, что зря.
"Они же, выйдя из темницы, пришли к Лидии и, увидев братьев, поучали их". Из братьев у Лидии находился один Тимофей, который Лука. Вот его и поучали - как церковные деньги тратить. Неудивительно, что после этого эпизода Лука перестает употреблять "мы" и возвращается к традиционному "они". Тем более понятно, зачем он придумал историю с землетрясением - после поучений Павла и не такое сочинишь.
"И отправились".

Акила с женой остались в Ефесе. В это же время туда пришел проповедник-самоучка, Аполлос из Александрии. Знаний у него было мало, полномочий никаких, но энтузиазма хватило бы на десятерых. Придя в Ефес, он сразу ворвался в синагогу и начал проповедовать.
"Услышав его, Акила и Присцилла приняли его и точнее объяснили ему путь Господень".
"И точнее объяснили". Павел не зря забрал их с собой из Греции.
После разговора с супругами Аполлос воспламенился желанием идти и проповедовать в Ахайю. Оно и понятно. Акила дал ему с собой рекомендательное письмо для тамошней братвы.
"И он, прибыв туда, сильно опровергал иудеев всенародно, доказывая Писаниями, что Иисус есть Христос".
Примерно в это же время в Ефесе появился и Павел. Накакануне он обещал вернуться сюда, "если будет угодно Богу". Богу было угодно. Приняв отчет Акилы и его жены о проделанной работе, Павел собрал местную братию.
Зачем он это сделал? Почему он решил вынырнуть из своего укрытия и вмешаться в процесс? Все очень просто - ни Петра, ни Павла не интересовали массовые акты веры и спонтанные прозрения, им нужна была иерархия. Церковь брала монополию на откровение.
"Во время пребывания Аполлоса в Коринфе Павел прибыл в Ефес, и, найдя некоторых учеников, сказал им: "Приняли ли вы Святаго Духа, уверовав?" Они же сказали ему: "Мы даже и не слыхали, есть ли Дух Святый". Он сказал им: "Во что же вы крестились?" Они отвечали: "Во Иоанново крещение". Да, пора было вмешаться, он не зря проделал такой путь. Тут же, не сходя с места, он растолковал ученикам на пальцах, что Иоанново крещение не считается, а считается лишь крещение, которое производят апостолы, и в частности, он, Павел.
"Услышав это, они крестились во имя Господа Иисуса, и, когда Павел возложил на них руки, нисшел на них Дух Святый". Вот теперь всё было по правилам.
Павел три месяца проповедовал в местной синагоге, готовя почву и, наконец, решил сменить аудиторию.
"Но как некоторые ожесточились и не верили, то он, оставив их, отделил учеников, и ежедневно проповедовал в училище некоего Тиранна".
Он выжидал достаточно - Иерусалим молчал. Теперь он сделал в Ефесе то же, что и в Греции, сменил аудиторию. И опять ждал реакции. Реакции не было.
"Это продолжалось до двух лет, так что все жители Асии слышали проповедь о Господе Иисусе, как иудеи, так и еллины".
Поскольку Иерусалим молчал, Павел решил сам сходить к пресвитерам. В самом деле, после успеха в Греции ютиться в Азии было глупо, впереди маячил Рим - будущая столица христианства.
"Павел положил в духе, пройдя Македонию и Ахайю, идти в Иерусалим, сказав: "Побывав там, я должен видеть Рим". И, послав в Македонию двоих из служивших ему, Тимофея и Ераста, сам остался на время в Асии".
Лука опять был в игре - ему поручили ехать в Македонию и готовить плацдарм для вторжения в Италию. Не забывайте, что Клавдий накануне приказал выселить всех евреев из Италии, так что задача была непростой. Но и в Ефесе не все шло гладко.

"В то время произошел мятеж немалый против пути Господня, ибо некто серебрянник, именем Дмитрий, делавший серебрянные храмы Артемиды и доставлявший художникам немалую прибыль, собрав их и других подобных ремесленников, сказал: "Друзья! Вы знаете, что от этого ремесла зависит благосостояние наше..."
Разговор шел о деньгах. Греки были веротерпимыми людьми, но Павел проповедовал отказ от идолов, чем отнимал источник дохода у целой прослойки населения, и они не собирались с этим мириться - каждый хотел иметь свой кусок хлеба и, по возможности, с маслом. Об этом Павел как-то не подумал, а надо было.
"Выслушав это, они исполнились ярости и стали кричать..."
К крикам Павлу было не привыкать.
"И весь город наполнился смятением. Схватив македонян, Гая и Аристарха, спутников Павловых, они единодушно устремились на зрелище".
Акила и Присцилла - не единственные, кого Павел взял с собой из Греции. И если Акила был этническим евреем, то Гай и Аристарх - чистые греки. И вот, их схватили и поволокли "на зрелище". Что это значит, можно только догадываться, но я думаю, что ничего хорошего этих ребят не ждало. На Павла это подействовало, как красная тряпка на быка. Во-первых, он своих никогда не бросал, а во-вторых, любая возможность посражаться за веру была для него, как дар с небес.
"Когда же Павел хотел войти в народ, ученики не допустили его. Также и некоторые из асийских начальников, будучи друзьями его, послав к нему, просили не показываться на зрелище".
Хм. Павел в Асии неплохо стоял, не хуже, чем в Антиохии. И еще - в Ефесе за ним кто-то присматривал. Кто-то от Петра.
"Между тем, одни кричали одно, а другие другое, ибо собрание было беспорядочное, и большая часть собравшихся не знали, зачем собрались".
Шорох стоял еще тот, в такой мутной воде грех было не порыбачить, и Павел знал, что делал, но его товарищи были более осторожными.
Между тем, страсти на площади накалились. Иудеи, видя, что против Павла настроены даже еллины, решили использовать ситуацию.
"По предложению иудеев, из народа вызван был Александр. Дав знак рукою, Александр хотел говорить к народу. Когда же узнали, что он иудей, то закричали все в один голос..."
Иудеи не учли простой вещи: для греков что Павел, что начальник синагоги были источником зла, и никто не стал бы разбираться в тонкостях Писания. Дело шло к погрому. Увидев такие дела, городские власти решили вмешаться.
"Блюститель же порядка, утишив народ, сказал: "Мужи ефесские! Какой человек не знает, что город Ефес есть служитель великий богини Артемиды! Если в этом нет спора, то надобно вам быть спокойными и не поступать опрометчиво. А вы привели этих мужей, которые ни храма Артемиды не обокрали, ни богини вашей не хулили. Если же Дмитрий и другие с ним художники имеют жалобу на кого-нибудь, то есть судебные собрания и проконсулы: пусть жалуются друг на друга".
Такое ощущение, что этот чиновник пытался что-то сказать горожанам, не называя вещи своими именами.
"А если вы ищете ЧЕГО-НИБУДЬ ДРУГОГО, то это будет решено в законном собрании".
Чего-нибудь другого. Блюститель порядка был напуган не на шутку.
"Ибо вы находитесь в опасности - за происшедшее ныне БЫТЬ ОБВИНЕННЫМИ В ВОЗМУЩЕНИИ, так как нет никакой причины, которою мы могли бы оправдать такое сборище".
Римское право - это нечто. Все знали, что если сборище не будет иметь юридических оснований, то очень скоро в город войдут легионы и порядок будет наведен - любой ценой. Самое главное - власти признали за христианской церковью право на существование.

"По прекращении мятежа Павел, призвав учеников и дав им наставления, пошел в Македонию".
В Иерусалим он не пошел, передумал. Решил сразу в Македонию. В Македонии его ждал Тимофей, который Лука. Через Македонию Павел пошел в Грецию... И вернулся.
"Когда же, по случаю возмущения, сделанного против него иудеями, он хотел отправиться в Сирию, то пришло ему на мысль возвратиться через Македонию".
По причине возмущения? Да он жил среди возмущений всю дорогу. Не поэтому он решил возвращаться в Сирию. Не было "окна" для прохода в Италию, Лука не смог ничего организовать. Павел собрал всю группу и повел их вдоль границ. Они как бы ощупывали крепость барьера.
"Его сопровождали до Асии Сосипатр Пирров, Аристарх и Секунд, и Гай и Тимофей, и Тихик и Трофим".
Одни греки и римляне. Если не считать Тимофея-Луку, который тоже был наполовину греком.
"Они, пройдя вперед, ожидали нас в Троаде. А мы отплыли из Филипп и дней в пять прибыли к ним в Троаду, где пробыли семь дней".
Вперед засылается группа, которая наводит мосты и ждет. Прибывает штаб во главе с Павлом, который проводит рекогносцировку и оценивает ситуацию. При отрицательном результате намечается следующая точка и сценарий повторяется. Никаких проповедей в синагогах и на площадях - только инструктажи и беседы с учениками. В Троаде Павел так долго инструктировал местную братву, что один из слушателей уснул на подоконнике и свалился на пол.
"Мы пошли вперед на корабль и поплыли в Асс, чтобы взять оттуда Павла; ибо он так приказал нам, намереваясь сам идти пешком".
Вот так, решил прогуляться. Без свидетелей. Это значит, что по дороге в Асс у него произошла очень важная встреча. Встреча с кем-то, кого никто не должен был видеть. Тот, с кем он встретился, не сказал ему ничего хорошего, ибо Павел резко поменял планы и приуныл.
В Ассе он встретился с основной группой и приказал двигать на Митилину, где они сели на корабль и поехали в Милет.
"Павлу рассудилось миновать Ефес, чтобы не замедлить ему в Асии; потому что он поспешал, если можно, в день Пятидесятницы быть в Иерусалиме".
Срочно в Иерусалим. Никаких походов больше, пока он не предстанет перед пресвитерами и апостолами. Павел знал, что в Иерусалиме все может кончиться очень плохо. Для него. Единственный раз Павел предстает перед нами расстроенным. И растерянным.
"Из Милета послав в Ефес, он призвал пресвитеров церкви, и когда пришли они к нему, сказал: "Вы знаете, как я с первого дня, в который пришел в Асию, все время был с вами...
И вот ныне я иду в Иерусалим, не зная, что там встретится со мною...
И знаю, что уже не увидите лица моего все вы...
Посему бодрствуйте, памятуя, что я три года день и ночь непрестанно учил каждого из вас".
Он словно пытался предупредить их о чем-то.
"Тогда немалый плач был у всех, и, падая на выю Павла, целовали его, скорбя особенно от сказанного им слова, что они уже не увидят лица его. И провожали его до корабля".
Интересно, от кого исходил приказ прервать поход и срочно вернуться в Иерусалим? Иаков или Петр, кто дал команду?

"Когда же мы, расставшись с ними, отплыли, то прямо пришли в Кос, на другой день в Родос и оттуда в Патару, и, найдя корабль, идущий в Финикию, взошли на него и отплыли. Быв в виду Кипра и оставив его слева, мы плыли в Сирию, и пристали в Тире, ибо тут надлежало сложить груз с корабля".
Что-то не сильно Павел торопился в Иерусалим. Колебался?
"И, найдя учеников, пробыли там семь дней. Они говорили Павлу, чтобы он не ходил в Иерусалим".
Теперь понятно, что приказ исходил от Иакова - Павла вызывали на ковер.И все это понимали. Решалась его судьба, а заодно судьба всех неофитов - неиудеев.
"Мы вышли и пошли, и нас провожали все с женами и детьми даже за город".
Они его как на смерть провожали. Оно и понятно: то, как расправились с Иудой или с Ананией и его женой, было обычной практикой у апостолов. Но неужели Павел вот так просто пойдет в Иерусалим, и даже к Петру не заглянет?
"Мы же прибыли из Тира в Птолемаиду, где пробыли у братьев один день. А на другой день Павел и мы пришли в Кесарию и, войдя в дом Филиппа благовестника, одного из семи диаконов, остались у него".
Вот оно. Почему-то Лука не хочет упоминать Петра, но и Филипп чего-то стоит. Он одним из первых начал обращать язычников - помните историю с эфиопским королевским казначеем?
Посидели, поговорили.
"И мы, и тамошние просили, чтобы он не ходил в Иерусалим".
Все просили не ходить, но он пошел. А ведь мог и не ходить.

Мог ли Павел не ходить в Иерусалим? Конечно, мог. У него была такая мощная база, что он уже не зависел от маленькой иерусалимской организации, даже если она формально считалась главной. В самом деле, для него были открыты двери в Асии, Египте, Финикии, на Кипре, в Греции и Македонии. Зачем ему Иудея?
Ему и не хотелось туда идти. Помните, как он огорчался в Ефесе? Все бы его поняли и поддержали. Но он пошел, потому что так решил Петр. Эти ребята задумали какую-то рисковую комбинацию и нам теперь остается лишь гадать, какую именно. Попробуем понять их резоны.
В Иерусалиме сидел Иаков, а с ним Иоанн, Марк и прочая братия. Все они не собирались покидать лоно иудаизма. Все, чего они добивались - признание их секты, как отдельного направления в иудаизме. Петр, Филипп, Павел и иже с ними решили отделяться и создать абсолютно новую религию, а значит, абсолютно новую церковь, которая сможет принять в свое лоно людей любой национальности. Это открывало такие перспективы, что...
По прибытии в Иерусалим Павел пошел к Иакову. Иаков заделался настоящим чинушей - принял Павла в окружении пресвитеров. Важно кивнув головой, Иаков разрешил Павлу говорить. Павел принял игру и подобострастно отчитался о проделанной работе. Верхушка его внимательно выслушала, а потом Иаков пошел в атаку.
"Видишь брат, сколько тысяч уверовавших иудеев, и все они ревнители Закона".
Мягко так, но это лишь со стороны. С этой фразы стало ясно, что живым Иаков Павла не выпустит.
"А о тебе наслышались они, что ты всех иудеев, живущих между язычниками, учишь отступлению от Моисея, говоря, чтобы они не обрезывали детей своих и не поступали по обычаям. Итак что же? Верно соберется народ, ибо услышит, что ты пришел".
Он его не только ставил на место, нет. Иаков пугал Павла, угрожал ему. В другое время и в другом месте Павел в одиночку собрал бы всю эту зажравшуюся когорту, связал бы их по рукам и ногам, и такое бы с ними сделал... В те дни, когда он преследовал учеников Иисуса, вся эта компашка была бы ему на один зубок. Даже крестившись, Павел превзошел всех их своими подвигами. Они безвылазно сидели в Иерусалиме, говорили умные слова и рассылали по церквам (которые основал он, Павел) бессмысленные директивы. А он за это время обошел почти всю империю, и такого повидал, что им не снилось. Вот только бы в Рим еще сходить...
А пока что он стоял перед ними, словно провинившийся школьник и делал вид, что кается. Иаков наслаждался.
"Сделай же, что мы скажем тебе: есть у нас четыре человека, имеющие на себе обет. Взяв их, очистись с ними, и возьми на себя издержки на жертву за них, и узнают все, что слышанное ими о тебе несправедливо, но что и сам ты продолжаешь соблюдать Закон".
Это и был приговор. Смертный приговор. Иаков посылал Павла в иерусалимский храм - на верную смерть.