сотни текстильных и мебельных заводов, фабрик школьного оборудования, ремонтных авиапредприятий "Аэрофлота" и ОСОВИАХИМа

Конец октября 1941 года в Подмосковье был по–летнему теплым. А в начале ноября пошел снег. Он падал большими хлопьями, которые в свете фонарей как белые бабочки скользили вниз, опускаясь на землю, железнодорожные платформы, на стоящие на них наспех сколоченные ящики, станки, бочки, мешки. Из приоткрытых дверей теплушек пробивался слабый свет керосиновых фонарей. Состав, состоящий из нескольких платформ и товарных вагонов, одиноко стоял в ночи. Ждали «кукушку», которая потащит вагоны до Мытищ, а там их прицепят к основному эшелону, отправляющемуся в эвакуацию на восток.

Со стороны невидимого леса раздался гудок паровоза, луч прожектора еле–еле пробивался через пелену падающего снега. Натужно пыхтя, он подкатил к составу. Стоящие у вагонов люди, отъезжающие и провожающие, засуетились, стали прощаться. Слезы, последние напутствия… Придется ли еще увидеться? И тех и других ждала полная неизвестность. Паровозик, дав три длинных гудка, медленно тронулся. Колеса застучали на стыках все чаще и чаще. Люди стояли у дверей, пытаясь рассмотреть в темноте корпуса родного завода. Так закончилась начавшаяся в 1933 году история фрязинского завода «Радиолампа».

По заснеженной территории бывшего завода № 191 (этот номер был присвоен заводу «Радиолампа» перед войной) шел Владимир Александрович Смирнов. На заводе он работал с 1938 года, занимал ряд ответственных должностей в отделе капитального строительства. Начальником этого отдела был Николай Александрович Жук, бывший директор завода «Светлана», считавшегося одним из лучших предприятий страны, которым он руководил с 1933 года. Но в 1936 году по объективным причинам «Светлана» не выполнила годовой план. Для того исторического периода не было ничего необычного в том, что дело со срывами производства на заводе «Светлана» в какой–то момент приобрело новую окраску и было связано с вредительством. В начале 1938 года Н. А. Жук вместе с бывшим главным инженером завода С. А. Векшинским и секретарем парткома В. Шутак был арестован. Все обвинения были сняты только в конце 1939 года. Но Николай Александрович не вернулся на родную «Светлану», его отправили в «ссылку» во Фрязино. Здесь опытный руководящий работник электровакуумной промышленности становится заместителем директора завода № 191 по капитальному строительству.

В 1939 году на фрязинском заводе было завершено (по проекту американской фирмы RCA) строительство корпуса для производства серии металлических радиоламп. Все склады к тому времени были забиты закупленным американским оборудованием. Сроки его монтажа постоянно срывались. Как обычно в такой ситуации, в Наркомате авиационной промышленности, в составе которого был завод № 191, и в ЦК ВКП(б) встал вопрос об укреплении руководства завода. На должность нового директора обсуждались две кандидатуры: Н. А. Жука и начальника оксидного цеха завода М. X. Сергеева. Учитывая недалекое прошлое Жука, предпочтение отдали Сергееву. В июле завод «Светлана» эвакуируется из Ленинграда в Новосибирск. А в сентябре Жук назначается директором вновь организованного на базе «Светланы» электролампового завода № 617. Помощником директора по капитальному строительству завода 191 назначается В. А. Смирнов.

Владимир Александрович шел вдоль опустевших корпусов завода, в которых еще совсем недавно кипела напряженная работа — заготавливали детали и узлы на 200–250 тыс. радиоламп с таким расчетом, чтобы по прибытии на место эвакуации через месяц или полтора организовать их выпуск. 12поточных линий  по производству металлических ламп октальной серии RCA производительностью в одну смену порядка 50000 штук работали на полную мощность. Теперь все они демонтированы и отправлены на восток. Заместителю директора по строительству больно было смотреть на присыпанные снегом траншеи, в которых еще в июле–сентябре укладывали и сваривали 300–мм трубы теплового отопления, а в октябре их пришлось разрезать, вынимать из подземных каналов и отгружать в Ташкент. В цехах демонтировали кабельные сети, сдирали со стен проводку — все это могло пригодиться для организации производства на новом месте.

И вот все кончилось. Кончились напряженные дни, когда фактически полные сутки шел демонтаж оборудования. Вагоны утеплялись, оснащались нарами, скамьями, печками. Люди спали по 2–3 часа, и вместе с ними — отвечающий за эвакуацию В. А. Смирнов.

Когда 30 сентября немцы силами группы армий «Центр» начали наступление на Москву, никто не думал, что к началу октября начнутся бои всего в 100 км от столицы — под Можайском и Малоярославцем. 10 октября Государственный Комитет Обороны постановил перебазировать из Москвы и Московской области все основные предприятия, производящие боевую технику, вооружение и боеприпасы. Началась массовая эвакуация оборудования и людей на восток. К концу 1941 года из Москвы и Московской области была вывезена в глубокий тыл большая часть оборудования 498 крупных предприятий, среди них — 40 заводов электротехнической промышленности.

Кто–то из чиновников в наркомате додумался до такого проекта эвакуации фрязинского завода: полностью его демонтировать и вывезти частями в Уфу, Красноярск и Оренбург. Причем основные и вспомогательные цеха при этом разрывались так, что ни в одной точке наладить производство электровакуумных приборов было невозможно. Руководство завода не согласилось с таким решением. Дело дошло до ЦК партии. Там признали доводы дирекции завода убедительными, в результате чего было вынесено новое решение правительства, в котором предписывалось эвакуировать завод полностью в г. Ташкент, выделив в Уфу часть оборудования, по усмотрению директора, с возможностью организации там в дальнейшем производства осветительных ламп.

Владимир Александрович услышал гул летящего самолета. Его не было видно за темными серыми облаками. С начала войны фрязинцы опасались налетов немецкой авиации. Были приняты меры по светомаскировке, созданы специальные отряды по ликвидации последствий бомбардировок. Особенно запомнилась ночь с 21 на 22 июля, когда был совершен первый налет на Москву. Тогда со стороны Москвы доносился непрерывный гул канонады, а в небе шарили сотни лучей прожекторов. Фашистским самолетам не удалось тогда прорваться к столице. Было сделано еще несколько попыток, но все закончились полным провалом. Над Фрязино изредка пролетали одиночные самолеты, но бомбежек не было.

Начиная с 10 октября постепенно останавливались цеха, и где–то к концу октября производство радиоламп было прекращено, но завод продолжал жить. В одном из корпусов работала бригада под руководством начальника инструментального цеха Николая Николаевича Кунавина. Ей удалось приспособить американский автоматический пресс, предназначенный для изготовления колб металлических радиоламп, под производство детали ручной противотанковой гранаты (РПГ). Если бы фирма «Ватербюри» — поставщик пресса — узнала, для чего используют русские умельцы их сложнейшее оборудование, то схватилась бы за голову — такой пресс невозможно переналадить под изготовление другой продукции. Но сотрудники цеха не знали этого. С большими трудностями им удалось приспособить пресс и начать выпуск необходимых для фронта деталей. Пресс работал по 24 часа в сутки и за это время выдавал по 56 тысяч изделий. Из Москвы приезжали специалисты посмотреть на такое чудо.

Через оконные проемы ветер заносил в цех осенние листья, они кружились над спящими прямо на столах рабочими, над залитым с головы до ног разбрызгивающейся эмульсией парнем, с напряжением вслушивающимся в ритм работающей с оглушительным шумом машины. Его рука крепко сжимала рукоятку останова пресса, чтобы мгновенно остановить его в случае необходимости. Из цеха через оконные проемы уже вытащили все оборудование, а пресс продолжал работать. Но пришла и его очередь отправиться в далекий Новосибирск.

Эвакуация завода заняла полтора месяца. За это время было отгружено более 1,5 тыс. вагонов с оборудованием и материалами и отправлено около 100 вагонов с рабочими и служащими и их семьями (до 2000 человек). 1 декабря ушел последний эшелон. Вслед за ним отправились в Ташкент директор завода М. X. Сергеев и гл. инженер А. А. Сорокин. В. Смирнову было дано указание завершить, по возможности, консервацию оставшегося энергетического хозяйства и не позднее 10 декабря тоже выехать в Ташкент.

5 декабря во Фрязино пришло несколько машин с фронта. Среди солдат были бывшие рабочие завода «Радиолампа». Они приехали за радиолампами СО–243 для миноискателей. Были организованы поиски. Удалось найти около 10 тыс. штук ламп, которые в эвакуационной спешке не успели отправить по назначению.

6 декабря советские войска перешли в контрнаступление под Москвой. В газетах и по радио не было сообщений о начавшемся наступлении. Владимир Александрович готовился вместе с семьей к отъезду в Ташкент. Но судьба распорядилась иначе.

12 декабря в 22 часа по радио было передано сообщение Совинформбюро о провале немецкого плана окружения и взятия Москвы. На следующее утро на завод приехали зам. Наркома электропромышленности Ветров и начальник Главка Курицын. Они сообщили, что есть решение Правительства прекратить эвакуацию московских предприятий. В. А. Смирнову было приказано отменить отъезд в Ташкент и начать подготовку к восстановлению завода.

Для иллюстрации состояния дел с электровакуумном производством и материалами для него в последние предвоенные месяцы можно привести взгляд совсем уж стороннего человека. Воспользуемся вновь воспоминаниями В. С Емельянова, ставшего 15 июля 1940 года первым заместителем председателя Комитета стандартов.

"Из Ленинграда приехал директор завода "Светлана" Восканян.

-Три дня не выпускаем радиолампы. Ни одной лампы не могли сдать. Все забраковано. Раньше никто не обращал никакого внимания на то, сколько часов лампа проработает. Установленной стандартом норме ни одна лампа не соответствовала. Это мы обнаружили, когда отдел технического контроля стал проверять показатели качества. -В чем же дело? Почему лампы не работают положенное число часов? - спросил я Восканяна. -Цоколь лампы изготовляется из металла фуродита.

Мы штампуем его из металлической ленты. Так вот, эта лента не держит вакуум - металл очень пористый. Не металл, а марля какая-то.

-А кто вам эту ленту поставляет?

-Московский завод "Серп и молот".

Я стал вспоминать. Ведь мы изучали производство фуродита в Германии - на заводах Круппа и Рохлинга.

За техническую помощь Советским Союзом были уплачены большие деньги. Кто же изучал это производство?

Я вспомнил: инженер Фрид с московского завода "Серп и молот".

Я позвонил директору завода Ильину и спросил, работает ли у них Фрид. -Работает. -Нельзя ли его направить к нам, в комитет стандартов? -Когда? -Если можно, то сейчас же. Мы разбираем очень важный вопрос. Он нам может помочь в этом.

Через несколько часов Фрид был у нас в Комитете.

- Вы ведь изучали производство фуродита в Германии.

- Да, изучал.

- Чем вы объясните, что лента из фуродита, изготовляемая вашим заводом, такая пористая?

Фрид стал подробно объяснять особенности кристаллизации сталей этого типа.

- Для уменьшения величины кристаллов, как вам хорошо известно,- сказал Фрид, обращаясь ко мне, -на заводах Круппа и Рохлинга в такую сталь вводят азот. Они производят у себя азотированный феррохром. Но азотированный феррохром необходимо специально изготовлять, а это довольно сложное дело. Так вот, для упрощения производства работники нашего завода решили изготовлять фуродит на обычном феррохроме без азота. Это первое отступление от сложившейся мировой практики. Но есть и второе. Содержание углерода в фуродите должно быть очень низким, а у нас решили увеличить его содержание вдвое против норм, принятых на всех европейских заводах. С предложением повысить содержание углерода в фуродите и исключить из его состава азот директор обратился в Наркомат черной металлургии. Там связались с заместителем наркома электротехнической промышленности И. Г. Зубовичем и предложили ему внести в действовавший тогда стандарт указанные поправки. Как мне рассказывали, присутствующие при разговоре с Зубовичем работники Наркомата черной металлургии заявили: "Если вы откажетесь принять наши условия на фуродит, то совсем ничего не получите. Ваши мудрецы с нашими теоретиками из лаборатории такие технические условия выдумали, что по ним ни один завод не сможет работать". Зубович дал согласие. Новые условия на фуродит были подписаны. Завод "Серп и молот" стал выполнять план по фуродиту и поставлять его заводу "Светлана", а завод "Светлана" - изготовлять из негодной фуродитовой ленты негодные лампы. Тевосяна /в это время бывшего уже наркомом черной металлургии, А.Ш./ в это время в Москве не было, он бы этого не допустил, - закончил свое объяснение Фрид.

Как досадно все это слушать! Еще десять лет тому назад мы изучили производство фуродита и умели изготовлять его не хуже немецких заводов. Зачем же в погоне за упрощением технологии производства снижать качество?

Вопрос о фуродите стал предметом разбирательства в Совнаркоме. Начальники, изменившие стандарт, были наказаны, а заводу был дан месячный срок для восстановления прежней технологии производства."