Рассказывает Олег Таругин (цесаревич Николай)

Со смерти Александра III прошла неделя. Мы сидим в Москве, Владимир Александрович – в Питере. На нашей стороне Московский военный округ , на его – С.-Петербургский . Правда, насчет Финляндии я бы на месте «дяди Вовы» не был бы столь уверен: Гейден вряд ли горит желанием выяснять со мной отношения на поле брани…
Остальная страна выжидает. А у нас обоих сил для серьезных действий пока маловато, так что ситуация – даже и не знаю, как ее можно охарактеризовать. Лучше всего, пожалуй, подходит определение незабвенного Троцкого: «Ни мира, ни войны». Правда, там была еще мысль, чтобы армию распустить, но вот это уж фигушки.
Постепенно я обрастаю новым правительством и чиновничьим аппаратом, что, разумеется, добавляет мне популярности в кругу моих сторонников (еще бы: должности раздают! Не зевай!). Но, соответственно, понижает мои акции в Питере, в особенности среди тех, ЧЬИ должности я раздаю.
Правда, многие из питерских чиновников, здраво оценив ситуацию, не говоря худого слова, собрали манатки и рванули в Первопрестольную. Их примеру последовали некоторые гвардейские офицеры, как ни странно – не только участники знаменитой встречи во флигеле «Поленница» . Многие из тех, что помоложе, недолго думая, бросились в Москву, изъявлять свои верноподданнические чувства цесаревичу. Нельзя сказать, что из Питера в Москву течет полноводная человеческая река, но ручеек  не иссякает ни на мгновение.
К нам уже перебрались Куропаткин с группой офицеров Генерального штаба, приехал Николай Христофорович Бунге, горящий желанием заменить Вышнеградского, и совершенно неожиданно явился Николай Авксентьевич Манасеин . Я как-то не был с ним особенно близок, наоборот – за все время своего пребывания в должности цесаревича, я и беседовал-то с ним разве что раза два-три. Но если верить тому, что рассказывают об этом человеке, то он, хоть и не блещет умом, отличается редкой для судейских кристальной честностью. Видно, из-за этой честности, Николай Авксентьевич просто не поверил в историю, сочиненную «дядей Володей» и не счел для себя возможным оставаться в подчинении у убийцы. Вместе со своим министром приехали  многие чиновники из министерства юстиции…
Несмотря на наличествующее, вроде бы, вооруженное противостояние, связь с Петербургом у нас присутствует. Более того, столичные газеты приходят в Москву без опозданий. Это связано как с тем, что официально никакой гражданской войны еще нет, так и с тем, что почтовые округа  не совпадают границами с военными. Поэтому мы в курсе петербуржских событий, а там, скорее всего, в курсе наших дел. Так что по утрам вместе с завтраком я изучаю питерские газеты. Сегодня я с удовольствием читаю передовую статью  в Торгово-Промышленной газете: «Воззвание к русским предпринимателям». За помпезным названием следует довольно обстоятельный анализ отношений между цесаревичем и главой торгового дома «Братья Рукавишниковы». В очень хорошей манере, когда факты не искажаются, но трактуются с нужной позиции и подаются в нужном освещении, описываются мои поездки в Стальград, Димкины визиты «запросто» в гости к цесаревичу и императору, делаются прозрачные намеки на финансовую заинтересованность в А.М. Рукавишникове некоторых членов царской семьи и,  наконец, на свет божий извлекается история с попыткой передачи казенных верфей под управление Димона. Из всего изложенного делается простой и напрашивающийся вывод: если цесаревич придет к власти, остальные предприниматели будут вынуждены бежать на поклон к Рукавишниковым, если  конечно хотят остаться хоть кем-нибудь в российской промышленности и торговле. Или могут вешаться, ибо другого выхода у них нет.
Дочитав статью, я откладываю газету в сторону и медленно перевариваю прочитанное. Здорово! Если первые статьи, расписывающие в подробностях, как цесаревич с бомбой в руках и кровью на клыках плясал над трупом невинно убиенного императора, были типичным лубком и примитивной пропагандой, на которую не стоило особенно обращать внимания, то вот эта статейка – совсем другое дело! Ай да молодец, борзописец, ай да сукин сын! Силен, чертик! После победы найду, лично настучу по физии, а потом поручу писать передовицы в самой серьезной официальной газете. Молодец!
Однако, это все дела будущие, а пока этот сукин сын добыл «дяде Вове» поддержку промышленников. И теперь у него не будет проблем с боеприпасами, вооружением, обмундированием и прочим военным имуществом.  Вот это да…
Я созваниваюсь с Долгоруковым и прошу подобрать мне с полдесятка толковых журналюг. Пора устраивать ответный ход. Интервью вдовствующей императрицы с описанием истиной истории Каина и Авеля. Глядишь, в Питере почитают – задумаются…
На девятый день московско-питерского противостояния в Белокаменную прибывает Димыч. Судя по странной телеграмме, полученной из Нижнего, он везет с собой нечто, способное в корне изменить ситуацию нашего противостояния. Вместе с лейб-конвоем (он уже переодет в алые чекмени), я отправляюсь на вокзал.
М-да… «Прибывает» – это, по-моему, очень мягко сказано. Если появление в Москве, сидя верхом на стволе 120-мм башенного орудия бронепоезда, ощетиненного пулеметами, везущего на спецплатформах четыре бронеавтомобиля, называется просто «прибыть», – тогда, конечно, Димыч прибывает. Причем, как человек, обожающий театральные эффекты, Димыч являет Первопрестольной свой лик в образе натурального большевика-комиссара: кожаная куртка, кожаная фуражка, бриджи цвета хаки и высокие кавалерийские сапоги без шпор. Когда я увидел довершающий светлый образ прекрасного рыцаря пистолет-пулемет в деревянной колодке а-ля маузер, то чуть не подавился папиросой. Новоявленный глава бронесил России соскакивает с блиндированного чудища, на борту которого славянской вязью значится «Железнякъ» и бодрым шагом подходит ко мне:
- Ваше императорское величество! Бронепоезд «Железняк» прибыл в ваше распоряжение. Осмелюсь доложить: команда бронепоезда ожидает приказа наступать на Петербург.
- Здорово, чертушка! – я обнимаю Димку. – Дай хоть сперва поглядеть, чего это ты такое притащил?
Димон, с видом записного экскурсовода, ведет нас вдоль поезда, из которого уже выходит команда. Причем, я замечаю, что среди Димкиных дружинников много моряков. Где он их взял? Ладно, потом спрошу…
Железный монстр впечатляет и ошарашивает неподготовленного человека. Две бронеплощадки с башнями, вооруженными длинноствольными (не менее пятидесяти калибров) пушками 120 мм. Угол вертикального наведения … э-э-э … градусов пятьдесят, надо полагать. Причем первая платформа украшена надписью «Отомстим подлому узурпатору за убийство любимого императора!», а на второй гордо красуется «Даешь Санкт-Петербург!» Два броневагона с пулеметными спонсонами и башенками. А в башенках стоят… шестиствольные картечницы? Да, подтверждает Димка, картечницы Гатлинга-Барановского, но с электроприводом. Скорострельность почти две тысячи выстрелов в минуту! Ого! Флот, говоришь, от них отказался? Ну, блин, Платов вообще… офигел! От такой классной штуки отказаться! Так, что у нас дальше? Бронепаровозов – два, у каждого на тендере – прожектор… впечатляет! Ровно в середине состава штабной вагон. Командно-дальномерный пост с пятиметровым (аж!!!) дальномером! Тоже флот отказался? Вот ведь… блин! А как оно внутри? Залезаем в один из вагонов. А здесь довольно удобно и… просторно, что удивительно! Потолок высокий, но это уж Димка наверняка под себя заказал – не любит макушкой стукаться, а ростику в нем под два метра. Так, идем дальше… Все бронеплощадки соединены защищенными переходами. Проходим вдоль поезда на командный пост. Мать моя, императрица! Да здесь, кроме самого дальномера, полно разнообразной оптики! Четыре прибора наблюдения, по два на борт (что-то вроде встроенных биноклей, не удержался – глянул – видно как вживую!), два перископа. Хорошая оптика, хвалю я Димку, а он гордо отвечает: просветленная. Оп-па! А это что такое? Что за гибрид арифмометра с печатной машинкой? Артиллерийский директор? Нифигасе!!! И тоже флотские отказались? Бл… блин, вернется Платов, я ему покажу, как ресурсами разбрасываться! Ну и довершает все это благолепие стоящее на возвышении, под одной из перископных башенок, супернавороченное кожаное кресло, сильно напоминающее пилотское. Ага, командирское место! Димка под свою ж… задницу сделал.
- Ну, – интересуется купчина в комиссарском прикиде, откидывая подлокотник командирского кресла и доставая из приютившегося там минибара бутылку коньяку и серебряные стопки. – Как?
- Да, бронепоезд на загляденье! – честно отвечаю я, принимая наполненный стаканчик. - Но для полномасштабной атаки на мятежную столицу этого, все же, маловато… Или нет?
- В самый раз! – нарочито сурово нахмурив брови, отрезает Димка, махом выпив коньяк. - Когда на Питер пойдем?
- Знаешь, что?.. – я собираюсь прочитать Димону грандиозную отповедь на тему: «Кто-то забыл, кто здесь принимает решения?!», но  тут в разговор вмешиваются Гревс и Волкобой:
- Государь, но это же грандиозно!
- Государь, это неуязвимый транспортер орудий…
- Государь, это гарантия прорыва любых укреплений…
- Государь, мы можем легко подавить мятеж Романовых…
- Ваше императорское величество, – резюмирует прибывший на встречу со своим личным другом князь Долгоруков, – прошу вас, отдайте приказ. Через неделю Санкт-Петербург будет лежать у ваших ног.
Ну, вот: без меня, меня женили. Сегодня же Духовскому сообщат о прибытии «чудо-оружия необыкновенной мощи», и завтра утром, много – к обеду, у меня на столе будет лежать детально проработанный план наступления на Питер. Уж Куропаткин с Духовским постараются. Землю будут грызть, а сделают…

Интерлюдия

- Ваше императорское высочество, – настойчивый голос адъютанта вырвал Валлентайна из тягостных раздумий.
Только что от него вышел великий князь Николай Михайлович . Он принес неутешительные новости: в кавалергардском полку, где Николай Михайлович служил после академии генерального штаба вот уже третий год, опять проявились настроения в пользу узурпатора-цесаревича. Причем, если в первых случаях, это было просто глухое роптание на существующую власть великого князя Владимира, на изоляцию  Санкт-Петербурга, на бегство многих к цесаревичу, то теперь в полку открыто говорят, что цесаревич отца любил и никогда не поднял бы на него руку. Несколько кавалергардов, нимало не смущаясь присутствием Николая Михайловича, обсуждали опубликованный в «Московских ведомостях» и «Речи» рассказ императрицы Марии Федоровны о подробностях покушения. Некоторые вспоминали рассказы приятелей из Конно-гренадерского и Гродненского гусарского о справедливости цесаревича, его внимании и участии в жизни полков. Наконец, прозвучало самое страшное: «Да если бы он был узурпатором, давно бы уж на Петербург бы пошел! Сил-то у него  больше, чем у «Володьки»!» И тут же во внезапно повисшей тишине прозвенело: «А если «Он» пойдет, ты что делать станешь?»
Симптомы были угрожающими. Проклятый матрикант проявил несвойственные ему благоразумие и выдержку. Вместо того, чтобы немедленно бросится в атаку на Питер, он спокойно выжидал в Москве.  И копил силы. Вот только вчера пришло сообщение, что область Войска Донского направила выборную старшину в Москву. Зачем? Не нужно быть предиктором, чтобы предсказать: они направляются к проклятому «цесаревичу», выражать свою покорность. Слава богу, хоть англичане…
…- Ваше императорское высочество, – сэр Роберт Бернет Дэвид Мориер  слегка поклонился, – то, что вы просите, осуществимо, но что вы можете предложить правительству ее величества взамен?
- Если правительство ее величества согласится оказать нам реальную помощь в борьбе с узурпатором-отцеубийцей, мы готовы пойти на самые широкие уступки в Туркестане.
- Под «реальной помощью» вы подразумеваете военное вторжение? – сэр Роберт снова чуть наклонил голову.
- Да, именно так! И за эту помощь мы пойдем на любые, мыслимые и немыслимые уступки! Я согласен с генералом Макгрегором , что до сих пор Россия слишком часто нарушала взятые на себя обязательства. Понимая, что это не добавляет открытости и искренности в наш диалог, я, тем не менее, готов предоставить любые гарантии нашего немедленного ухода из Туркестанских ханств, отвода наших войск от Панджшеха и скорейшего оставления Мерва.
Сэр Роберт вскочил на ноги, как ошпаренный кот. Такое предложение бывает у дипломата только раз в жизни, и Мориер не собирался его упускать.
- Я немедленно информирую правительство ее величества о ваших предложениях… – он на мгновение запнулся, но уверено закончил, – ваше величество…
…Да, единственным успехом его политики можно считать переговоры с англичанами. Но медленно, боже, как же медленно!..
…- Ваше императорское высочество, – адъютант стоял все там же, вытянувшись перед его столом, – генерал Ванновский безотлагательно просит вашей аудиенции, в связи с новыми разведданными…
…Через час лорд Валлентайн тихо сидел, обхватив голову руками. Матрикант готовится к атаке на Питер, причем в его распоряжении бронепоезд и несколько бронеавтомобилей с крупнокалиберными пулеметами. Как это проклятый «Рукавишников» не предоставил «цесаревичу» еще пары бомбардировщиков?!
Впрочем, теперь надо что-то решать. Лорд Валлентайн сосредоточился. Необходимо вспомнить все, что он знает о способах борьбы с бронепоездами и бронеавтомобилями…