2

Ивашова – а нынче Тарасова – жила в сравнительно новом микрорайоне, появившемся в конце восьмидесятых, и в связи с этим размахом застройки напоминавшем типично московский проспект где-нибудь на радиусе спальной зоны. Широченная проезжая часть, еще более широкие – напоминающие своей пустотой степь - газоны и вдоль них – монументальные панельные стенки, уходящие в бесконечность.
Мечта архитектора-авангардиста из двадцатых годов…
Вот только позднейшие десятилетия наложили на этот полет градостроительской мысли суровые обстоятельства реальной действительности: остановки городского транспорта располагались тут на таком большом расстоянии друг от друга, что передвигаться пешком между ними было практически невозможно. А это, в свою очередь, налагало свои особенности на визит к людям, обитающим где-нибудь посередине перегона.
Черт знает, чем думали планировщики, двигая в жизнь именно такую модель застройки… Может и вовсе ничем, согласно традиционно сложившемуся подходу: хотели как лучше, а вышло – как всегда…
По этим причинам Кострову пришлось поймать тачку – хотя он обычно предпочитал общественный транспорт. Но тут уж деваться было некуда: не пилить же чуть не полкилометра от остановки своим ходом… А так новенький «Опель» со светящимся символом такси на крыше удобно довез его прямо до подъезда. Осталось нажать только кнопку домофона, да подняться на лифте. Что Кирилл и сделал.
Дверь ему открыл примерно одних с ним лет мужчина – надо полагать, муж Людмилы. Костров хотел было поздороваться, хозяин – сделать то же самое – но в последний момент оба одновременно, приглядевшись, друг к другу, издали с одинаковыми интонациями один и тот же возглас:
- О!
- Так это ты – тот самый Костров? – последовал затем удивленный вопрос с одной стороны.
- Тесен мир! – рассмеялся Кирилл, в свою очередь, входя и пожимая протянутую руку. – А я еще думал – чего мне новая Люськина фамилия знакомой кажется!... А это она с тобой, значит, создала ячейку общества?
- Гоша, Кир, вы что, друг друга знаете? – сказала и свое слово появившаяся в прихожей Людмила.
Что вызвало к жизни очередной разговор на темы общего прошлого и удивительных совпадениях, которые иногда в жизни бывают. Причем гораздо чаще, чем это принято считать… Костров с Тарасовым действительно были знакомы, так как в свое время вместе занимались борьбой в спортсекции, а в начале девяностых даже работали в одной фирме. Только затем пути их разошлись и ничего друг о друге они больше не слышали. Разговор завершился неизбежным чаепитием на кухне – видимо этот интеллигентский ритуал советских времен уже навсегда войдет в российскую традицию – с подключением младшего поколения семьи Тарасовых - студенческой молодежи по имени Машка и Витька – и поеданием печенья, зефира и конфет из домашних предпраздничных запасов.
И только когда был опустошен уже третий электрочайник, перешли, наконец, к делу.
- Мишку я вызвонил, - сообщил Костров, дымя «Честерфилдом» и стряхивая пепел в выставленную на стол хозяйкой пепельницу. – Его самого сейчас в городе нет, будет только завтра. На дачу он нас отвести согласен – никаких проблем. А вот телефон Петьки, похоже, отключен. И связаться с ним мне не удалось. Но Мишка говорит, что это обычное дело: Петька когда в свою электромеханику зарывается, по нескольку дней на звонки не отвечает. Да, в принципе, так всегда было - еще с детства, сколько помню. Не зря же его «инженером Гариным» прозвали – типичный сумасшедший изобретатель… Так что придется нам и в самом деле дожидаться Мишку и ехать с ним: я сейчас без проводника расположение этой халабуды ни за что не найду. Но где это письмо из прошлого?
Людмила предъявила требуемый артефакт. Достав его из кухонного шкафа – что неоспоримо свидетельствовало о том, какая часть домашней территории является ее сеттэльменом.
Костров придирчиво осмотрел старый советский авиаконверт с характерной окантовкой и штампами почтовых отделений отправителя и получателя. Что любопытно, письмо оказалось отправленным из Москвы. Почерк был безусловно горинский – каким его Кирилл хорошо помнил еще со школы. Само же письмо – на простом листке из тетради в клеточку, ничего нового не содержало кроме уже сказанного Людмилой: очень лаконичное и категоричное указание собраться всем тридцать первого декабря текущего года на даче у Казакова. С уточнением «очень важно». Дважды подчеркнутым. Еще, пожалуй, характерной подробностью, не упомянутой Людмилой, была приписка на конверте: не вскрывать до нынешней даты. Безусловно, странное послание…
- Ну и что ты скажешь? – спросил Тарасов. – Серьезно это или можно не обращать внимания? В конце концов, у нас есть и более насущные вопросы, чем под новый год тащиться куда-то из-за шутки почти четвертьвековой давности…
Людмила промолчала. Но можно было догадаться, что вопрос этот у них уже возникал. И что к единому мнению они пока не пришли – иначе Людмила просто не стала бы звонить Кострову…
Кирилл честно подумал. Письмо было в стиле тогдашних ихних шуточек.
- Да, в общем, не знаю, - сказал он. – Мы в те времена подобные штуки проделывали. И даже более экстравагантные… В том числе и Петька. Одна его хохма с призраками на пустыре чего стоит…
- Это когда прохожие ночью голоса замогильные слышали?! – вспомнила Людмила.
Костров хмыкнул.
- Да, та самая… Нам всем тогда явно энергию девать было некуда…
- А что это за история? – живо задала вопрос самая младшая в семье Машка, заинтересованная внезапной возможностью узнать неведомые до сих пор подробности из жизни родителей в молодости. Да и Витька тоже навострил уши, хотя, будучи старшим, старательно изображал из себя серьезного взрослого человека…
Кириллу пришлось рассказать. Как они – несколько молодых оболтусов, на ниве увлечения Пети Горина радиоэлектроникой решили повторить старый трюк с подземным колоколом. Только вместо устаревшего звукового устройства воспользоваться современными продуктами прогресса и с куда большим размахом. На пустыре неподалеку от дома Горина были закопаны в специально вырытые подземные емкости и закреплены скрытно на деревьях несколько десятков динамиков – не жалко им было ни денег ни времени! – со всей соединяющей их проводкой, позволявшей управлять громкостью и включением-выключением каждого отдельного динамика согласно некому запрограммированному алгоритму с центрального пульта… Надо ли уточнять, что пульт этот стоял в комнате Горина? Эксперимент полностью удался - звук получился самый что ни наесть замогильный: глухой и идущий непонятно откуда… Любопытство экспериментаторов было удовлетворено. Но не ради такой мелочи проводили они столь масштабные работы… Через сеть динамиков можно было транслировать не только колокольный звон. Но и музыку. И голоса. И вообще записи любых звуков. Причем, поочередным переключением динамиков достигался эффект перемещения источника – и вот это было нечто! Поскольку услышать ночью на глухом пустыре голоса проходящей мимо компании, весело обсуждающей какие-то свои проблемы – но не увидеть при этом никого! – такое производит впечатление.

4

Мишку в фантастические подробности причин организации встречи Кирилл посвящать не стал. К чему? Просто изложил в общих чертах о желании Людмилы навестить старого знакомого. Да Казаков и не приставал с расспросами: ему, похоже, было вообще не до того – какая-то запарка, связанная с концом года. Он и в городе-то появился в таком виде, словно не спал несколько дней. Но, как он объяснил – и это было еще хорошо, потому что командировка могла и затянуться.
Его даже не слишком удивило наличие в числе гостей всей семьи Тарасовых в полном составе. Впрочем, с Мишкой они и встретились-то уже почти на месте – на автобусной остановке в районе частных домов за Камой. Да оно и лучше было, чем тащиться с лишним пассажиром через весь город. А за короткую поездку по запутанному «шанхаю» теснота в салоне не слишком сказалась. Хорошо еще, что по поселку накануне прошел бульдозер, иначе по заваленным снегом улицам можно было вообще не проехать…
Дача Мишки – старый большой дом за невзрачным, но высоким забором на самом краю улицы – дальше открывалось только поле – встретил их тишиной и полным отсутствием каких-либо признаков жизни. В окнах даже не горел свет. Хотя снег у калитки был притоптан, а возле ворот виднелись следы автомобильных шин. Похоже, кто-то приезжал совсем недавно. И даже звонил в дверной звонок.
- Клиенты были, - прокомментировал Мишка, выбираясь из салона. – Но вот попали ли они внутрь – вопрос… Петька и звонок, бывает, отключает. А в задних комнатах – даже если в ворота тараном бить, не услышишь… Погодите, сейчас я вас во двор впущу…
Он открыл калитку ключом, скрылся внутри и через минуту распахнулись створки, ведущие в крытый двор. Витька осторожно завел «Фольксваген» в проезд.
- Ну, выходите, приехали… - сказал Мишка. – Пойдем искать этого, блин, Эдисона…
Крытое подворье представляло из себя маленький но запутанный полутемный лабиринт, в котором, похоже, и сам Мишка ориентировался с трудом. Во всяком случае, на крыльцо дома они попали каким-то очень кружным путем. Но все же попали… Мишка толкнул массивную, обитую толстым слоем войлока дверь и первым шагнув внутрь, нашарил на стене выключатель. В сенях вспыхнул свет.
- О йё!... Это еще что за хрень?
Ничего кроме удивления в Мишкином голосе не было, потому все без колебаний устремились с крыльца в дом, и в сенях возникло маленькое столпотворение. Когда оно закончилось, стало видно причину Мишкиного восклицания.
- Это что? – спросила опомнившаяся первой Людмила.
- Действительно, хрень какая-то… - присоединился к ней Игорь.
Едва ли не половину сеней – простого бревенчатого сруба, соединявшего «переднюю» и «заднюю» части дома – занимало весьма странное сооружение, которому здесь явно было не место. Блестя молотковой эмалью, и мигая какими-то лампочками, посреди некрашеного дерева стояло абсолютно непонятное нечто. Больше всего оно походило на гигантский ксерокс размером с рояль. Для копирования в формате А0. Или того же размера принтер. Сходство усугублялось установленным на отдельной тумбочке компьютером, от которого к сооружению тянулись провода. Причем компьютер был очень непрезентабельного вида, со старым пятнадцатидюймовым монитором и вскрытым системником из которого торчали во все стороны пучки проводов. При виде этого безобразия Кириллу сразу подумалось, что компьютер-то точно Петькиной сборки. Но компьютер, безусловно, не был тут главным элементом…
- Чего-то Петька отчудил… - сказал Казаков, заканчивая разглядывать агрегат. – Совершенно непонятное… Еще неделю назад тут совсем другая штука стояла. Антенна Петькиной конструкции… И не говорил ничего! Странно. Ее ведь даже не вынести отсюда целиком – только по частям.
- Ну а сам-то он где? – решил подать голос Кирилл. – Неужели не слышит, что толпа народу тут топчется? Петрович! – позвал он. – Ты где там?
Тишина была ему ответом.
Подождав немного, Костров посмотрел на Казакова. Остальные тоже.
- И чего? – спросила Людмила с нотками разочарования.
Михаил пожал плечами. Подошел к двери в «заднюю», выходящую в огород часть дома, где у Горина располагалась мастерская. Включил свет и там. Осмотрелся. Перешел к противоположной стене сеней, где была дверь в «переднюю» жилую половину. Повторил свои действия. Судя по выражению его лица, Горин отсутствовал и там и там. Что Михаил немедленно и подтвердил:
- Нет нигде…
Он хотел еще что-то добавить, но его перебил Тарасов.
- А может он до ветру?... – предположил он.
- Да нет, - возразил Мишка. – Нужник-то во дворе, мы мимо проходили. Свет там не горел…
- Так что он – ушел, что ли? – уже с возмущением спросила Людмила.
- Да тоже нет. И куртка и ботинки на месте… И сотовый на столе лежит. Выключенный. Да и не мог он уйти, не закрыв дом – тут так не принято. Дверь только на врезной замок была захлопнута – вы ж видели, как я ее открывал. А навесного не было… Ничего не понимаю!
- А может его черти утащили? – высказала предположение Машка со смущенным смешком.
Все посмотрели на нее, но дальнейшего развития реплики не дождались.
- А здесь какая-то записка! – объявил Витька, тем временем воспользовавшийся общим замешательством и занявшийся вплотную непонятным агрегатом. – И на ней ваши имена…
- Ну-ка, ну-ка… - заинтересовался Казаков.
Действительно, на системнике был скотчем приклеен обычный лист одиннадцатого формата. На котором было что-то написано маркером.
- Та-ак… - Михаил взял бумагу в руки. – Все равно ничего не понимаю… Ивашовой, Кострову, Казакову, - прочитал он вслух. – Ввести наш старый «дер пароль» и подтвердить требуемые данные… Чего это он? «Дер пароль» я помню… Но «наш старый»?... И какие данные подтвердить?
- Ну ты уж совсем! – заметил Кирилл, подходя и отбирая записку. И тоже пробежав ее глазами. – Чем мы компьютеры в восьмидесятые запирали? Так, чтоб все мы знали фразу и записывать ее не нужно было?
Он подошел к тумбочке с компьютером и, разбудив его шевелением мыши, как и ожидал, обнаружил поле для введения пароля.
- Ну вот, - сказал он, быстро пробежав пальцами по клавишам, и ткнув «энтер». Комп безропотно принял введенное.
- А чего ты набрал? – спросила Людмила. И пояснила: - Я тоже «дер пароль» помню, а что конкретно было – нет…
Кирилл рассмеялся.
- Склероз, однако! – объявил он. – Что б вы без меня делали? И меня, кстати, это больше всего сейчас интересует! Потому как откуда Петька мог знать, что я с вами вместе приеду? «Что может быть лучше плохой погоды?» - позабыли классику советских времен, а?
Никто ему ничего не успел ответить.

Спасибо! Мне тоже хочется
Оно ж, зараза, из меня лезет...