5.

Белый бунгало, перед которым мы остановились, ничем не отличался от тех, мимо которых мы проехали, петляя по району. С того момента, как мы выехали из-под путепровода, прошло около часа. Все это время я пытался представить себе карту города и определить, куда меня везут. Глупая затея. К тому же начало смеркаться. Высаживаясь из машины, я знал наверняка лишь одно - мы находимся восточнее реки Гудзон, в одноэтажном районе. Судя по бассейнам во дворах и подстриженным живым изгородям, здесь жили люди, которым везло в жизни. И они пользовались этим на все сто.
Ник тронул меня за плечо, изобразил гостеприимную улыбку и показал рукой на белый дом, утопающий в зелени.
- Прошу за мной.
Я оглянулся. Оливковый крайслер сворачивал к гаражу.
- Секундочку! А мои картины?
- Успокойся. Зачем нервничать? Сэм загонит тачку в стойло и принесет их. Так что милости просим.
Он начал идти к дому, но, не услышав моих шагов за спиной, остановился:
- Ну что еще?
- Ничего, - ответил я и двинулся к освещенному крыльцу из белого кирпича.
Дверь открыл высокий брюнет в пиджаке и джинсах, парень не из худых. Наверняка большую часть свободного времени он посвящал еде. Но держался с шиком. Не требуя от меня визиток, или чего-то подобного, он приветственно кивнул головой:
- Прошу входить, вас уже ждут.
Я вошел. Прямо перед собой я увидел большое, на всю стену панорамное окно, а за ним осветленную террасу, зеленый лужок и бассейн. С интересом я стал рассматривать комнату. Обитые темной кожей диваны и глубокие кресла стояли на пушистом ковре. Сверкающий хромом бар, встроенный в стену. Хорошая комната. Чувствовалось, что здесь можно отдохнуть по полной.
Ник, стоя возле меня, тоже так считал. Он радостно потирал руки, не спуская глаз с бара.
Дверь открылась и в комнату вошел достаточно пожилой мужчина, с трубкой в зубах. До сих пор я имел дело в этой стране лишь с громилами, но этот... Этот был примерно моего роста и комплекции. Светло-кремовый костюм и темный галстук с брильянтовой шпилькой приятно оттеняли загар его лица. Он напоминал пожилого Роберта Рэдфорда. Он и двигался, как кинозвезда. И улыбался так же. Но глаза, с ними что-то было не так. Слишком быстрый и цепкий взгляд.
Он долго и сердечно пожимал мою руку.
- Наконец-то вы приехали. Мы уже заждались. Но, но... - он заколебался и оглянулся по сторонам. - Где же ваши картины?
За моей спиной прозвучал знакомый бас:
- Сэм их сейчас принесет, шеф. Правда, есть маленькая проблема.
- Проблема?! О чем ты говоришь?
Ник подошел к нему и зашептал на ухо. Чем дольше длился рассказ, тем больше морщин появлялось на лбу голливудского красавца. А еще он закусил губу. Время от времени от смотрел на меня. Все меньше в его глазах оставалось сердечности, все больше появлялось льда.
Когда рассказ был закончен, в комнате повисла напряженная тишина. Ее прервал Сэм, обвешанный моим багажом. Он прошел через всю гостиную и скрылся в следующей комнате. А потом вернулся - уже без коробки. Чувствовалось, что сейчас что-то прояснится. Во всяком случае, для меня.
Стареющий плейбой уселся в кресле поудобнее, забросил ногу на ногу и попытался улыбнуться. Я бы не назвал это улыбкой ни за какие деньги, но все-таки растянул губы в ответной гримасе. На всякий случай. Его эта улыбка удовлетворила.
- Ник рассказал мне о небольшом недоразумении с полицией. Скорее всего им не понравилось место парковки Сэма. С ним это часто случается... - он замолчал. Я не издал ни звука.
- А вдруг они приняли вас за кого-то другого? - предложил он мне еще одну версию. Но она не убеждала даже его самого. - Конечно, он перестарался с этой гонкой, но поймите его правильно. До работы в нашей фирме он гонялся на лучших треках страны. Временами, когда кто-то хочет показать ему на дороге задний бампер своей машины, парень просто вспоминает добрые старые деньки...
Видя недоверие в моих глазах, он отказался от глупой затеи и посмотрел на свою погасшую трубку так, словно видел ее впервые.
- В конце-концов полиция тут очень нервная и вечно придирается. Не так ли, парни?
Парни дружно закивали головами.
- Возможно, у вас были проблемы в аэропорту? - спросил он как бы нехотя, но я уловил в его голосе нотки заинтересованности. Настоящей. Стало ясно, как много значит для него мой ответ.
- Проблемы? - я изобразил недоумение. - Какие проблемы вы имеете в виду?
Он налил себе в толстостенный стакан янтарной жидкости из зеленоватой бутылки с белой этикеткой. Сделав хороший глоток, ответил:
- Например, с таможней.
- У меня никогда не бывает проблем с этими господами.
- И сегодня они не имели никаких претензий к вашему багажу?
- Никаких.
Ответ был правильным, они посмотрели друг на друга с облегчением, а на меня с симпатией. Атмосфера потеплела. Старый плейбой гостеприимно указал на бар,
- Выпьете что-нибудь? Виски, джин или порто?
- Виски.
Он налил в такой же стакан на три пальца виски, бросил несколько кубиков льда из серебряного ведерка. Зашипела содовая - и вот, я держал в руках Американский Напиток Богов. Близнецы были не гордые и обслужили себя сами.
Попивая свой виски, я пытался понять хоть что-нибудь из того, что сегодня произошло. Полиция приняла меня за кого-то другого и пыталась задержать - неизвестно, за что. Рослые ребята с ковбойскими повадками не походили на работников музея. Даже их начальник не мог сойти за искусствоведа. И эти странные вопросы...
Интересно, что все это значит? - задавался я вопросом, не подозревая, что через несколько секунд получу ответ.
В дверях комнаты, в которую Сэм занес мой багаж, показался человек, напоминающий перепившегося страуса. Он был взъерошен и яростно сверкал выпуклыми линзами очков в роговой оправе, сползающих с острого как клюв носа. Он яростно каркнул:
- Эдди!
Пожилой франт поставил стакан на малахитовый столик и бросился к "страусу" с неожиданной для него скоростью.
Какое-то время я пялился на дубовую дверь, пытаясь понять, много ли народу за ними скрывается. Так и не понял, потому что Эдди вернулся. Его коричневый загар стал слегка пунцовым. Он сунул мне под нос какие-то ошметки и закричал:
- Ты что сделал с картинами, сволочь?!
Куда и подевалась вся его вальяжность. Сэм и Ник, еще не врубаясь в ситуацию, сделали стойку.
- Ты что с картинами сделал, падаль?! - повторил Эдди.
Я посмотрел на полотно и мне поплохело. Без сомнения, это была моя картина "Девочка в шубе". Вернее, то, что от нее осталось. На месте, где должна раньше была голова девочки, красовалось огромное разноцветное пятно, сквозь-которое проглядывал серый холст.
Ярость затопила меня горячей волной. Я схватил за лацканы пиджака голливудского хлыща, который явно не ожидал такого обращения, и заорал ему прямо в лицо:
- Вы что себе позволяете, козлы?
Он не ответил. А если ответил, я этого не услышал. Где-то в моем затылке взорвалась бомба и свет погас.

Сначала перестали звонить колокола, потом послышались обрывки разговора. Говорили как-бы сквозь вату.
- Черт возьми, Ник, ты опять перестарался. Какого хрена ты так его приложил? Теперь сиди и жди, пока он очухается.
Я приоткрыл веки, ровно настолько, чтобы увидеть, что делается в комнате. Здоровяки сидели в креслах и потягивали виски, поглядывая на мое тело, картинно развалившееся на ковре. Эдди кружил по комнате, заложив руки за спину. Наконец он остановился и глянул на часы:
- Парни, делайте что-нибудь, черт вас дери! Меня не колышет, как вы это сделаете, но через минуту чувак должен бодрствовать. И отвечать на вопросы.
Естественно, я решил побыть в нокауте подольше. Мне почему-то казалось, что пока я валяюсь без сознания, ничего плохого со мной не случится. Подозреваю, что во мне умер великий актер.
Близнецы испробовали все известные им способы реанимации. Они брызгали на мое лицо водой, что вызвало серию воплей у Эдди. Видя, что водные процедуры бесполезны, они схватили меня под мышки и начали таскать по всей комнате, пытаясь заставить мои ноги ходить, а меня признаться в том, что если хожу, значит и мыслю. Они не сдавались. Я тоже. Успокоились лишь после того, как я задел волочащейся ногой какой-то столик и раздался звон бьющейся посуды.
- Боже правый, это венский фарфор!
Эдди нецензурно вспомнил их матерей и других родственников. Браткам показалось, что я стал причиной такого унижения. За это они промассировали кулаками мое лицо и отпинали бока. На этом их изобретательность иссякла.
Ник почесал затылок (я определил это по звуку) и спросил:
- Может, он боится щекотки?
Щекотки я не боялся. Это их вконец деморализовало. Они решили отдохнуть и пошли к бару, обзывая меня некрасивыми словами. Я не обиделся, они были последними людьми на земле, чье мнение меня интересовало.
Их перерыв долго не продлился, пришел "страус". Он потрогал меня ногой и спросил:
- И что?
- Дерьмо!
Эдди был в плохом настроении и не скрывал этого. Даже не пытался.
- А иголки вы пробовали?
Я понял, что спектакль окончен. Я не Камо, иголки не для меня. Там, глядишь, и до прижиганий дойдет. Я понял, пора вставать.
Ник удивленно отодвинул полный стакан.
- Гляди-ка, ожил...
Страус цинично хмыкнул, упал в кресло и закурил:
- А теперь, мистер артист, раз уж вы соизволили придти в себя, давайте поболтаем о ваших картинах и других интересных вещах. Советую не валять дурака, ведь Сэм может ударить и посильнее.
Он затянулся и пустил колечко дыма. Потом еще одно. Провожая его взглядом, он продолжил:
- Было бы жаль кончать такого талантливого художника. Действительно жаль, правда, ребята?
Со стороны бара донеслось:
- Святая правда, мистер Макди.
- Перейдем к делу, - Макди пригладил рукой волосы на голове, думая, с чего бы начать.
- Не люблю пустой болтовни, но поверьте мне, чем быстрее мы придем к взаимопониманию, тем лучше для вас. Это понятно?
Я кивнул головой.
- Отлично. Люблю ребят, которые быстро схватывают. Скажите нам, как случилось, что в коробке не оказалось нужных картин?
Его рука с сигаретой зависла над пепельницей в ожидании ответа. Мне казалось, что этот человек всегда знает, что говорит, но сейчас смысл его речей от меня ускользал.
- А какие картины там были?
- Парень, ты идешь по тонкому льду. - Он вздохнул с досадой. - Нику обязательно вмешиваться в наш разговор? Ладно, зайдем с другой стороны. - Он стряхнул столбик пепла и наклонился вперед. - Вы прилетели на выставку, правильно?
- Да.
- Рейсом 007, правильно?
- Да.
- Из Парижа?
- Из Парижа.
- У вас большой нос, светлые длинные волосы, желтые глаза и средний рост. Правильно?
- Не стану спорить, это так.
- Зачем же вы строите из себя идиота, мистер Голуа? Мы все знаем.
- Очень может быть. Но я не Голуа.
Макди сорвался с кресла. Лица остальных синхронно повернулись в нашу сторону. Несколько секунд в комнате царила тишина. Ее можно было пощупать.
- Если ты не Голуа, то кто же ты, черт возьми?
- Лукашук, - ответил я спокойно, - Тарас Лукашук.
- Лукасюк?! И ты думаешь, что мы поверим в это дерьмо? Ты не выглядишь дебилом, мог бы придумать что-нибудь получше... Ребята, вы слышали такое имя?
Он повернулся к ним и несколько раз повторил, шипя, как пробитая шина.
- Лукассюк, Лукассюк, Лукассюууук...
Ребята дружно заржали. Это старая мудрость, имеющая силу в любой точке земного шара: "хохочи, когда смеется твой шеф; рыдай, когда он плачет". Они знали жизнь.
Меня эта сценка не впечатлила. За тридцать семь лет я привык к звучанию своей фамилии. Я потянулся к внутреннему карману куртки. Сэм был проворнее. Я и глазом не моргнул, как револьверный ствол оказался у моего лица.
- Спокойнее, сынок. Я уже говорил, что в скорости мне нет равных. Не дергайся.
Он подошел вплотную и, не убирая пальца с курка, проверил внутренний карман моей куртки. Нашел, естественно, только бумажник. Подержав его, как бы взвешивая, Сэм отдал бумажник мистеру Макди. Тщательно ощупав меня от щиколоток до шеи, буркнул разочарованно:
- Чистый...
Макди выложил содержимое бумажника на столик. Долго и внимательно изучал мой паспорт. Ничего не говорил, но я понимал, что ему сейчас нелегко. Он глянул на меня, задумчиво почесал кончик носа приглашением на выставку и сказал бесцветным голосом:
- Этот парень действительно тот, за кого себя выдает.
- Как же так, мистер Макди! - возбудился Эдди. - Это значит, что...
- Ты прав. Это значит, что два придурка опять запороли дело. Казалось бы, чего проще - встретить в аэропорту нужного человека и привезти сюда.
Сэм решил не сдаваться.
- А что если эти бумажки фальшивые? Чувак разнюхал, что мы упаковали в коробку товар, и хотел по-быстрому срубить бабки. Без посредников. Черт, я голову даю на отрез, что так и было! Вы на его рожу посмотрите. Думаю, надо будет...
- Заткнись! Думаю здесь я! Если бы ты делал все как надо, никаких проблем не возникло бы.
Сэм пожал плечами.
- Но все сходилось. Рейс, время прибытия, коробка с наклейкой. И этот, - он махнул на меня револьвером, - похож на того, кого мы ждали. Рост, волосы, нос, одежда... Все сошлось.
- Кроме имени, кретин! Почему ты не спросил его имя?
- Я не успел, мистер Макди. Копы выскочили, словно ошпаренные. Не было времени. А кроме этого все было правильно...
- Да, а теперь мы сидим по уши в дерьме. И неизвестно, как будем выбираться. Браво, парни! Отличная работа.
Он замолчал, нервно барабаня пальцами по поверхности столика. Я откашлялся:
- Как я понимаю, я не тот, кто вам нужен. А раз так, не вижу препятствий для того, чтобы попрощаться. Претензий у меня нет, хрен с ней, с картиной. Ошибка была обоюдной... Со своей стороны я гарантирую полную конфиденциальность. Ничего не видел, ничего не слышал, ничего не знаю...
Макди потушил сигарету в пепельнице.
- Ты все сказал?
- Да.
- Тогда сядь и расслабься.
Я сел. Он ухмыльнулся.
- Ты не такой идиот, каким кажешься. Скажу тебе откровенно, ты в той же куче дерьма, что и мы. Пусть по ошибке, но ты в нее попал. Кто поручится, что ты не пойдешь к первому встречному копу и не выболтаешь ему все, что видел и слышал? Так получилось, что мы ведем свой бизнес, не бог весть какой, но даже маленькая ошибка может все испортить. Усекаешь? И еще одно - твои дела обстоят намного хуже наших.
Макди закурил новую сигарету и продолжил:
- Конечно, когда мы подберем хвосты, и ты перестанешь представлять для нас угрозу, мы попрощаемся. Может быть. Молись, чтобы...
Телефонный звонок прервал его. Чем дольше он слушал, тем меньше мне нравилось выражение его лица.
- Что?! Да... Да... Кто? Это все?
Все или не все, но дела мои пошли еще хуже, как я понял. Макди злобно посмотрел на меня:
- Кто ты, черт возьми, такой?
Эдди с трубкой в зубах спросил:
- Кто звонил?
- Ли.
- Что-то случилось?
- Да, Эдди, случилось. Полное дерьмо, вот что случилось. Копы взяли в аэропорту нашего француза, а с ним весь товар. Ты врубаешься, что это значит? Весь товар!
- Но когда? Парни привезли только этого, а тот не прилетел...
Страусоподобный Макди уже пришел в себя. Он, не спеша протирая стекла очков бархоткой, усталым голосом ответил:
- Прилетел, Эдди. Но не вышел. Между самолетом и выходом есть еще таможня, если ты не в курсе.
- Откуда в таком случае взялся этот? Почему француза взяли, а этого нет? Так-так... Разве что...
И он посмотрел на меня. Они все пялились на меня так, словно я лемур в клетке. И у меня два хвоста.
- Я тоже так подумал, Эдди. - Макди наконец протер свои стекла и пристроил очки на нос. - Коп обыкновенный. Ты это хотел сказать, верно? Да, ловкий фокус... У них не было зацепок, вот они и прислали вместо нашего француза этого... Чтобы вынюхал все изнутри. И ему это почти удалось. Если бы не звонок, его байка прохиляла бы.
Ник слушал его, разинув рот.
- Черт подери, вот это да! Настоящий коп среди нас, парни.
Я был сыт этой комедией по горло.
- Если вы сейчас скажете, что я ваш президент или главный шаман с острова Пасхи, это прозвучит не хуже. У меня с полицией столько же общего, сколько и с верблюдами. Еще неизвестно, кто мне ближе.
Ник сжал кулаки, а они у него были, как шары в боулинге.
- Закрой пасть, мать твою! Никто тебя не спрашивал, гребаный коп.
Я послушался. Меня в принципе устраивало мое лицо, я к нему привык. Кроме того, я уже понял, что с такими типами можно спорить лишь на расстоянии. Но при этом неплохо иметь под рукой пулемет. И гоночную машину.
- Секундочку, Ник, - поднял руку Макди. - Не нервничай, дай парню высказаться.
От удивления я не сразу нашел нужные слова. Никогда не знаешь, откуда придет помощь.
- Значит так, - начал я, - вы видели мои документы. Они в порядке, не так ли?
- На первый взгляд они в порядке, но такие вещи можно легко подделать.
- Можно. Только зачем? Если бы я хотел выдать себя за кого-то другого, то взял бы его документы. Логично?
- Продолжай.
- Продолжаю. Я слыхал, что у этого француза была какая-то коробка. Возможно, похожа на мою, но другая. Если бы я был подставным и должен был, как вы говорите, вынюхать что-то там изнутри, то просто приволок бы ее с собой, даже не заглядывая внутрь. Как вам это?
Он молчал, остальные тоже.
- Еще одно. Вам не кажется, что если бы я был тем, кем вы меня считаете, полиция реагировала бы иначе? Они просто тихонько поехали за нами, не включая сирен, мигалок и не засоряя эфир.
Он вдруг выпрыгнул из кресла, как черт из табакерки, и заорал мне в лицо:
- Не твое, мать твою, дело, что мне кажется!
Я отодвинулся. Так, на всякий случай. В этой милой компашке не только Ник сделался жутко нервным. Всякие умные люди, с дипломами и титулами, написали кучу книг, в которых утверждали: современная жизнь в обществе - главная причина стрессов. И были правы. На все сто. За примерами не нужно было далеко ходить - один из них сейчас брызгал на меня слюной. Второй выколачивал трубку в пепельницу. Разобравшись с ней, он поднял голову.
- Это неважно, коп или нет. И так узнал больше, чем нужно. Надо будет его...
- В торец? - Ник радостно потер руки.
- Может в торец, а может и нет, - ответил Макди. - Через два дня из Фриско прилетает шеф. Вот пусть и решает, что с этим красавцем делать. А до того времени пусть поживет в подвале. Сейчас нам нечего бояться; француз ничего не скажет, потому что ничего не знает, а у этого не будет возможности что-то рассказать. Ты за ним присмотришь, Ник.
- Конечно, мистер Макди. Уж я постараюсь, чтобы наш птенчик не улетел.
Он больно ткнул меня стволом под ребро:
- Шевелись, старина. Я тебя проведу.

7.
Полицейский участок находился на первом этаже большого и мрачного здания. Разве могло быть иначе? На площадке перед входом стояли две патрульные машины. Собравшись с духом, я хотел решительно войти, но не успел. Оказывается, дверь открывалась наружу и я это почувствовал на своей шкуре. Сидя на газоне и потирая ушибленный лоб, я видел,  как три американских копа проскакали галопом к одной из патрульных машин, запрыгнули в нее и были таковы. Завыла сирена, замигали огоньки на крыше, взревел двигатель и машина правосудия понеслась наводить порядок, обдав меня гравием. Образцово-показательный выезд на место происшествия. На месте нью-йоркских гангстеров я бы поостерегся, потому что с этими ребятами шутки плохи.
Я решил рискнуть и подошел к двери еще раз. И сумел ее открыть.
Деревянная перегородка делила большую комнату пополам. Под белой стеной ряд сидений, как в зале ожидания, а за ними в углу - плевательница. Все, как в фильмах про американскую полицию.
За деревянной перегородкой, склонившись над канцелярским столом, сидел седеющий, но все еще крепкий на вид мужик в форменной рубашке с короткими рукавами, и что-то записывал в продолговатый блокнот. На фоне американского флага, висящего на стене, он выглядел неподражаемо.  Выражение его лица было соответствующим.
Я облокотился на перегородку и терпеливо ждал, пока он закончит стенографировать. Почему-то вспомнился бородатый анекдот о наших ментах, которые везде ходят парами, потому что один из них умеет читать, а второй - писать. Этот справлялся один. Наконец коп с облегчением вздохнул и закрыл блокнот. Видимо, американские копы тоже дружат с грамматикой. Он поднял голову и посмотрел на меня. В его глазах на долю секунду вспыхнула искорка удивления и тут же погасла. В таких учреждениях не принято удивляться чему бы то ни было.
Он грузно поднялся и подошел ко мне. Мужик был тоже не из маленьких.
- Вы всегда купаетесь одетым, мистер?
Спокойный тон, спокойный взгляд. Он не издевался, ему действительно было интересно.
- С детства.
- И с детства такой юморист, да? Ладно, что случилось?
Я не знал, с чего начать. Поэтому начал с главного.
- Случилось то, что меня похитили...
Никакой реакции. Нет, реакция была, но какая-то странная. Коп начал разглядывать ногти на своей левой руке.
- Когда? - спросил он как бы нехотя.
- Два дня назад.
- Сколько взяли?
У меня возникло ощущение, что этот блюститель порядка разговаривает со мной на марсианском языке, который лишь звучит, как английский. Потому что смысл его речей ускользал от меня.
- Взяли чего?
- Я спросил, сколько денег вы им дали.
- Ничего не дал.
Кажется, именно такого ответа он ожидал, потому что прекратил пялиться на свои ногти и посмотрел на меня. Нехорошо так посмотрел.
- Ничего?! И как же получилось, что вы им ничего не дали и сейчас стоите здесь живой и, - он посмотрел на мой синяк, - практически здоровый?
Я понял, что интеллектом этот парень не блистал. Но не сказал этого вслух. В конце-концов, как говорил мой учитель математики, всему можно научить, даже мышлению. Нужны лишь настойчивость и терпение. Я был терпеливым и настойчивым.
- Очень просто, я убежал.
Зато с рефлексами у копа все было в порядке. Не каждый сумеет поймать на лету выпавшую изо рта сигарету. Этот сумел. Теперь я заинтересовал его по-настоящему.
- Если ты думаешь тут шутки шутить, то лучше тебе закрыть дверь с той стороны, парень. Я прожил пятьдесят лет, из них тридцать провел в этой конторе. И в жизни всякого повидал, уж ты мне поверь. Однажды я имел дело с лысым бородатым мужиком, у которого было три сиськи шестого размера. Так что меня трудно чем-нибудь удивить. Но здесь, в нашем районе такие номера не проходят. Никто не сможет уйти от киднепперов. Или выкуп, или помощь моих коллег, других вариантов нет.
Он замолчал. Сделал несколько глубоких затяжек. И посмотрел на меня с надеждой.
- Может быть, ты нанял частного детектива?
- Я нанял самого себя.
Он расстраивался все больше. А я раздражался.
- Тут у вас есть хоть один офицер? Я хотел бы потолковать с ним.
Коп прищурился.
- Крутой, да? Я для тебя недостаточно компетентен? Ладно... От тебя просто разит неприятностями, парень. Если хочешь говорить с офицером, то лучше лейтенанта Парди тебе не найти.
- Он здесь?
- Вышел перекусить, но скоро вернется. Подожди его там, - он кивнул головой на сиденья под стеной, вмял окурок в пепельницу и сел за свой канцелярский стол.
Я сел и начал ждать.
В комнату ввалился плечистый патрульный, который тащил, ухватив за воротник кожаной куртки, лохматого юнца. Мальчишка сучил ногами по полу и пытался что-то петь.
- Привет, Боб, - сказал вошедший и встряхнул задержанного. Тот перестал петь и начал плакать. - Видишь этого красавца?
- А что он натворил, Джек?
- Ширялся в подворотне жилого дома на Линкольн Сквэр. Когда я вежливо попросил его отдать шприц и сказать, кто продал ему дозу, он вытянул вот это... - патрульный показал здоровенный тесак. Которым мясо рубят.
- Ого! - присвистнул Боб. - И что ты напишешь в рапорте: сопротивление властям или вооруженное нападение?
- Еще не знаю, надо подумать. Для начала запрем его в камеру.
Он опять встряхнул мальчишку, который понятия не имел о том, где он и что с ним. Он был обдолбан до предела.
- Ну, давай сюда руки, сынок. - Джек защелкнул на мальчишке наручнике и поволок его к противоположной двери.
Боб зарядил в пишущую машинку лист бумаги и двумя пальцами начал стучать по клавишам. Дело двигалось туго, от напряжения коп закусил губу. На меня он не посмотрел ни разу, я перестал для него существовать.
В комнату вошел худой тип в очках. Он положил перед Бобом несколько листов машинописного текста.
- Передай это, - шепнул он, развернулся и исчез.
Боб пробежал глазами строчки текста на первом листе, нажал на пульте несколько кнопок и взял в руки микрофон, который почти исчез в его огромных лапах.
- Внимание, все машины! Внимание, все машины! Передаю ориентировки на подозреваемых. Первый. Пит Стокс. Тридцати лет. Рост пять футов, восемь дюймов. Волосы светлые, вьющиеся. Одет в черные брюки и черную куртку с вышитым белым крестом на спине. Опознан при попытке проникнуть в ювелирный магазин на Гармен Центр. Возможно, вооружен пистолетом. Номер два - Сильвия Понс. Двадцать пять лет. Рост пять футов и два дюйма. Волосы рыжие, длинные. Нос прямой, короткий, глаза зеленые. Одета в серое платье. Разыскивается за убийство мужа. Вероятно, находится в состоянии алкогольного опьянения. Номер три: мужчина. Около тридцати пяти лет. Рост около шести футов. Волосы светлые, редкие. Большой прямой нос. Телосложение худощавое. Одет в джинсовый костюм. Особые приметы: говорит с сильным акцентом... - седеющий коп, который так много в жизни повидал, заколебался и бросил на меня удивленный взгляд, - Подозревается в контрабанде и сбыте дорогих картин. Может пользоваться документами на имя Лука... Эй! Ты куда, парень? Стой, я тебе говорю!
Я не стал ждать, пока Боб прочтет ориентировку до конца. Трудно было понять, что происходит, но я чувствовал себя в загоне. Когда тебя загоняют - беги, думать будешь потом.
Когда я отдышался, а сирены стихли где-то вдали, пришло время решать, что же делать дальше. Я не верю в злой рок, но то, что со мной происходило, напоминало чью-то злую шутку. Вот только смеяться совсем не хотелось. Выбравшись из зарослей в глубине парка, где до этого прятался, я вышел на дорогу и пошел туда, откуда пришел к полицейскому участку. Что-то подсказывало мне - последнее место, где копы станут меня искать, это негритянская забегаловка в двух кварталах от участка. Труднее всего найти то, что лежит на виду. Во всяком случае, так говорили умные люди. Кроме того, мне хотелось пропустить парочку-другую рюмок и поразмышлять. Благо тем для размышлений хватало.

Нычка в джинсах. Или в ремешке. А баксы, они и мокрые - баксы. Сейчас придумаю.

9.
- Мистер... Эй, мистер!
Кто-то нетерпеливо тряс меня за плечо. Я открыл глаза и поднял голову. Рядом со столиком стоял сморщенный негр в рабочем комбинезоне и опирался на швабру.
- Что случилось?.. - я никак не мог придти в себя.
- Ничего не случилось. Мы закрываемся. Уже семь часов. Сейчас приберемся и через два часа опять откроемся.
Он замолчал и начал подметать пол возле моих ног, намекая на то, что мне пора проваливать.
Широко зевнув, я схватился за голову. Она болела. Покряхтывая, начал вставать из-за стола.
- Последняя рюмка была лишней, нет? - понимающе улыбнулся уборщик.
- Похоже на то, - проворчал я и поплелся к выходу.
Залитая утренним солнцем улица выглядела теперь совсем иначе. В обе стороны тянулись вереницы машин. Я заметил желтое такси и махнул рукой. Устраиваясь на заднем сиденьи, подумал, что мотор в этой стране поймать легче, чем у нас.
- Куда ехать?
Водитель с узкой ленточкой усов повернулся ко мне и ждал ответа. Его челюсть ритмично двигалась вверх-вниз. У нас так рьяно жвачки все равно не жуют, даже после перестройки.
- Аэропорт.
Он что-то проворчал, включил счетчик и вырулил на дорогу.
Дома становились все выше, машин было все больше - мы приближались к центру. Наконец въехали в длинный тоннель - рекламные щиты на стенах, информационные табло вверху. На одном из них было написано: "Ньюарк 5 км". Мне стало плохо.
- Эй, куда мы едем?
Он с удивлением посмотрел на меня в зеркало заднего вида.
- В Ньюарк, куда же еще. Там у меня братишка работает, вот я и подумал, что неплохо бы его повидать...
- Плохо ты подумал, чувак. Разворачивай!
Он пожал плечами. - Прямо здесь?!
Таксист наверняка принял меня за идиота и был прав. Развернуться в это время в этом месте... Такой способ суицида еще надо придумать.
- Ладно, какой аэропорт вам нужен?
- Да все равно, какой. Ближайший. Только не Ньюарк.
- Ла-Гардиа подойдет?
- Подойдет.
- Как скажете, мистер, - проворчал таксист, - мне все равно.
Но по его лицу я понял, что ему не все равно. Видимо, давненько он не видал своего брата.

Перед окошком в кассу выстроилась небольшая очередь. Платиновая блондинка с прической, напоминающей сахарную вату, в нагрузку к билетам одаривала каждого фирменной улыбкой. Улыбки были бесплатными.
Сам не знаю, как это получилось. Осматривая зал, заполненный пассажирами, я почувствовал смутную тревогу. Интуиция - великая вещь, и если чувствуешь опасность, ищи ее. Вот оно.
К парню в джинсовой рубашке, который только что купил билет, подошли два типа в черных очках и внимательно его осмотрели - с головы до ног. Бесцеремонно так. Парень не протестовал, еще бы. Ребята напоминали американских футболистов в отпуске. Осмотрев пассажира, громилы вернулись на свое место возле выхода и подперли спинами стену. Прямо над ними рекламная девочка в униформе разлеглась на буквах: "Я работаю в Нэшнл Эйрлайнз. Облетай меня".
Краем глаза я рассматривал их, пытаясь понять, что меня насторожило. Тот, который повыше, со сломанным носом... Где-то я его уже видел. Вот только где? В милом бунгало с огромным подвалом, где же еще. Где я вообще мог кого-то видеть в эти дни? Ньюарк, бунгало, полицейский участок и негритянская забегаловка. Элементарно, Ватсон, именно этот тип открывал входную дверь нам с Ником.
Он стоял в небрежной позе загулявшего ковбоя, большие пальцы за поясом джинсов, погасшая сигара во рту. Лицо профессионального игрока в покер. Или идола с острова Пасхи, кому как нравится. Оно ничего не выражало, вот что я имею в виду. До меня наконец дошло! Парень, которого они так бесцеремонно осмотрели, брал билет на Вашингтон. Я сам слышал. Ребята были не такими тупыми, как мне казалось, они меня просчитали. А я их нет.
Имея милую привычку слушать полицейскую волну, они могли узнать, что полиция разыскивает меня за контрабанду. Они знали, что я иностранец без документов. Куда мне деваться? Искать посольство, добираться до Вашингтона. И вот они здесь. Остальные члены команды проверяли другие аэропорты. И, возможно, вокзалы.
Подожди, Тарасик, не суетись. Откуда ты знаешь, что парень летит в Вашингтон? Услышал, до него было три метра от силы. А откуда об этом узнали бандиты? У них что, направленные микрофоны? Не будь параноиком, они просто проверяют всех одиноких блондинов в джинсовых куртках, которые взяли билет. Значит, проверят и меня. В любом случае, я попал.
Я не знал, что делать, а очередь продвигалась. Передо мной оставалось два человека - какой-то студент и толстушка средних лет в большой панаме. Студент был с тубусом, а толстушка - с пекинесом на руках.
Нужно было что-то делать, но что именно, я понятия не имел. Из очереди выходить было нельзя. Их бы заинтересовало, с чего бы это парень, который уже дошел до кассы, вдруг передумал лететь. Без сомнения тип со сломанным носом сразу бы меня вспомнил. Ну а дальше... Я представил себе радостную улыбку Ника и то, что последует за ней. Печальная картина.
Подошла очередь толстушки в панамке.
- Чикаго!
Почему бы и нет? Улететь в Чикаго, а там большая диаспора. Полмиллиона земляков, черт возьми. Среди них найдется хотя бы один, который одолжит мне денег на билет до Вашингтона. Но главное - уйти от кассы вдвоем, вместе с толстушкой.
Я быстро пересчитал свои баксы. Отлично, их было ровно на два доллара больше, чем требовалось. Хозяйка пекинеса разобралась с билетом и деньгами. Мое счастье, что она задержалась возле стенда с рекламными проспектами.
- Один до Чикаго, - сказал я небрежно, стараясь, чтобы мой акцент напоминал техасский говорок. Это все равно, что говорить с горячей картофелиной во рту.
- На какой рейс? - улыбнулась платиновая кассирша.
- На ближайший.
- Очень хорошо, ближайший рейс на Чикаго в одиннадцать тридцать пять. Вам подходит?
- Конечно.
Она пододвинула ко мне продолговатую брошюрку. Я удивленно поднял бровь.
- Впишите себя в лист пассажиров.
Я взял у нее ручку и размашисто вписал первое, что взбрело на ум: Джон Джонсон.
Через несколько секунд я держал в руках билет до Чикаго и жалкие остатки моей наличности - доллар и семьдесят пять центов. Оставалось пройти метров тридцать к посадочному терминалу - под наблюдением быков мистера Макди. Толстушка в панамке все еще перебирала кипу рекламных проспектов. Я подошел к ней и спросил, стараясь улыбаться по-американски:
- Я извиняюсь, вы тоже в Чикаго?
Очень умный вопрос, Тарасик, а главное - оригинальный. Ее пухлая рука на секунду замерла, но потом продолжила перебирать проспекты. Из-под панамки не прозвучало ни звука. Черт возьми, масть не шла. Я посмотрел на мятый доллар. Маловато, но попробовать стоит.
- Я прошу простить меня за назойливость, но мне показалось, что вы уронили это...
Панамка всколыхнулась и я увидел очки в золотой оправе, сползающие с короткого носика. Носик блестел от пота.
- Скьюзми?
Ее голос не блистал приветливостью, но это неважно, главное начать.
Я опять улыбнулся (как у них челюсти не сводит?) и протянул мятый бакс.
- Когда вы рассчитывались, это упало на пол...
- Ах, да, со мной такое бывает, - пухлые пальцы с многочисленными кольцами потянулись к банкноте. Она исчезла в сумочке из крокодильей кожи.
- Спасибо.
Видать, не часто она благодарила кого-нибудь. Во всяком случае, у меня сложилось именно такое впечатление. Я отчаянно продолжил ковать железо.
- Ну что вы, это такая мелочь. По правде говоря, не я это заметил, а ваш песик, - лепетал я напропалую. И, кажется, попал в нужную точку.
Как только речь зашла о пекинесе, толстушка преобразилась. Она засветилась, если можно так сказать.
- Он красавец, правда?
- О, да! А какие умные глазки...
- Я вижу, вы разбираетесь в собаках. Это чувствуется, не правда ли, Пуппи?
Пуппи не ответил. Он лишь зевнул, показывая розовый язык.
- Вы знаете, мой малыш заболел, - ее голос задрожал. - Мы летим в Чикаго, там лучшие врачи.
Она посмотрела на меня вопросительно, и я ее не подвел.
- Это точно. Там действительно настоящие профессионалы. Мне есть, что рассказать вам по этому поводу...
- Да что вы говорите! Вы действительно в этом разбираетесь?
- Еще как, мэм. Давайте пройдем в зал ожидания и спокойно обсудим этот вопрос.
Она согласно закивала и двинулась вперед, болтая без умолку. Я шел рядом, стараясь спрятаться за ней и за ее панамкой. Прежде чем нырнуть во вращающуюся дверь, я оглянулся. Двое громил, скрестив руки на груди, разглядывали пассажиров. Но на нас они не обращали внимания.
Да здравствуют панамки, болтливые толстушки и пекинесы!

Отредактировано ingvar (18-02-2010 21:34:07)