Я имела в виду, что раньше он был старше одногруппников. Но раз возникла неясность, подумаю, как исправить.
Спасибо.

Максимыч
Спасибо за высокую оценку. Кушайте на здоровье. Надеюсь, что получится: чем дальше, тем вкуснее.

Ещё не знаю. Но Звёздный Мир строго соблюдает договоры, отныне и до скончания времён.

...К катам за ним прилетела целая команда. Айя, двое дорсайцев, трое землян, айв, ещё двое, чью расу невозможно было определить, то ли метисы, то ли земные мутанты, но все гоминиды. Миуау сбилась с ног, готовя разнообразное, чтоб каждому пришлось по вкусу, угощение, даже заставила девчонок стереть с коготков позолоту и помогать ей, хорошо ещё, что о визите предупредили, и явилась толпа родственников помочь. Его с Миу и другими мальчишками – многие захватили с собой ради такого случая сыновей – выгнали гулять на луг за домом, строго наказав не выходить из зоны видимости.
– Сам исполосую, – внушительно помахал перед ними выпущенными когтями самый старый, а значит и старший в семье кат, у которого не только волосы на голове совсем почернели, но и на руках отросли редкие чёрные волоски.
Стайка светлоголовых мальчишек, у некоторых волосы были совсем белыми, с почтением выслушала старца и улепетнула на луг...
...Детские игры одинаковы во Вселенной. Как войны, оккупации и революции, школы и магазины, подлость и героизм. Сапиенс всегда сапиенс, а количество или наличие ног, цвет и форма глаз, даже диапазон акустического и визуального восприятия... В старой притче о короле и конюхе недаром сказано: «Такие мелочи как пол и масть не должны заслонять сущности». Впервые он услышал это ещё в отцовском замке от Книжника. И запомнил. Как запоминал всё подряд. И не подозревал ещё, что жизнь будет упорно и даже грубо подтверждать древнюю истину, тыча его в неё лицом, как оскандалившегося зверёныша, взятого в человеческий дом...
...Айю он узнал сразу и обрадовался. Теперь-то он сможет всё узнать и рассказать. А то он как недоумок только пальцами тычет. Отбросив мяч, он дёрнул Миу за курточку и побежал к перламутрово-розовой переливающейся «миске с крышкой», медленно опускавшейся перед домом. Он такие уже видел и знал, что это такие чудные повозки. Значит, ещё гости приехали! А из «миски» вышли люди, и среди них – Айя!
– Это Айя! – крикнул он на бегу Миу.
Миу бежал следом, а остальные хоть и прервали игру, но остались стоять на лугу.
– Здравствуй, Айя! – крикнул он, подбегая, на языке Арлы и попытался чирикнуть по-дорсайски.
Но получилось, видимо, что-то другое, потому что дорсайцы переглянулись и не ответили ему. А остальные поздоровались на общезвёздном, и он им ответил так же, уже зная, что эти слова говорят при встрече...
...Еле слышно щёлкнул предупредительный сигнал будильника. Гиан открыл глаза, но остался лежать. Спал не спал, но тело отдохнуло, а голова у него всегда в рабочем состоянии...
...Миуау пригласила всех в дом, где уже накрыли огромный стол, такой длинный, что его загнули квадратом. Прилетевшие, видимо, знали, что каты любого, вошедшего в дом, прежде всего кормят, и потому не споря сели на указанные им места. Старейшина произнёс прочувственную речь на общезвёздном, и все принялись за еду. Он сидел рядом с Миу, среди остальных мальчишек, но столы стояли так хитро, что все прилетевшие видели его. И он их...
...Пора вставать. Золотинка подняла голову и зевнула, показав все три двойных ряда зубов. Гиан рассмеялся и рывком вскочил. Пора.
Обычные утренние процедуры, лёгкий завтрак стандартным рационом, отделив половину Золотинке, и на конюшню.
Выбор оказался весьма приличным: сейчас не сезон. И плата, кстати, тоже соответствует. Он выбрал похожего на боевого крупного верхового коня, оформил аренду на трое суток.
С конём он поладил быстро. Стандартная выездка даёт возможность вариантов, и с его, скажем так, особенностями, усвоенными в детстве нюансами посадки и управления, у коня затруднений не было. Золотинка заняла своё место у него на плече, и, сделав ещё круг по загону для окончательной слаженности езды, Гиан выехал со станции.
Восход светила красив на любой планете, как бы они - светило и планета - не назывались. Звучит по-разному, а суть одна. Земля и Солнце. Предутренний туман, первые голоса птиц, и несравнимый ни с чем особый запах соснового леса. Мягко, без звука ступают копыта по толстому хвойному ковру, бархатисто-зелёные папоротники, ещё по-ночному сизые в полутьме. И красноватые, словно раскалённые стволы...
...Он провёл с Мадуа, как и обещал землянин, меньше декады. Шесть дней. Им отвели комнату в одном жилых корпусов Резерва. Две кровати, стол, два табурета и сундучок-укладка. Нашлись и кое-какие необходимые для жизни мелочи. Если не с Арлы, то очень похожие. Мадуа перестала бояться Наставника, охотно рассказывала ему всякую всячину, даже пела и плясала под собственное пение. Отбивая ритм ладонями, он старался не думать о скрытых камерах, что снимают Мадуа или напрямую показывают будущим усыновителям. Он надеялся, что Мадуа никому не приглянется, и её поневоле оставят в Звёздном Мире. Ну и что, что мужичка, выучится. Но Мадуа, румяная, с тугими чёрными косами ниже плеч, с лукавыми глазами, в белой рубашке с вышитыми рукавами и красной сборчатой юбке, смотрелась хорошо. Её выберут – понимал он. Срок выбора – полгода, а  потом решение комиссии, а могут и принудительно внедрить, если сочтут, что никак не годится для Звёздного Мира. И её выбрали.
– Вы уже позавтракали?
Он удивлённо посмотрел на Наставника. Раз они в саду, значит, позавтракали. И вдруг понял.
– Уже? – глухо спросил он на общезвёздном.
Наставник молча кивнул, погладил Мадуа по голове. Она протянула ему три сорванных под деревьями голубых цветочка. Они дикие, сами по себе растут, их можно рвать.
– Это тебе!
Наставник взял цветы, улыбнулся Мадуа и сказал ему.
– Идём.
Он взял Мадуа за руку.
– Пошли.
Так втроём они дошли до «того» здания, вошли. Мадуа притихла, крепко держась за его руку. Вырваться и убежать она не пробовала: так доверяла ему.
– Сюда.
Приборы по стенам, посередине... не кровать, плоский стол.
– Она должна раздеться.
Он кивнул и сказал ей.
– Раздевайся.
Мадуа удивлённо посмотрела на него.
– Зачем?
– Надо, – строго сказал он.
Смотри, и декады не прошло, как мужичка по-замковому заговорила. Но его строгость подействовала.
– Ага, – сказала Мадуа, развязывая шнурок на юбке.
Наставник молча стоял рядом. Он не видел его лица, потому что смотрел на Мадуа. Когда она стащила через голову рубашку и осталась стоять перед ними совсем голой, он, не зная, но, как-то догадываясь, что это надо, расплёл ей косы, потом поднял и посадил на стол.
– Ложись.
Она послушно и бесстрашно легла, высвободив волосы из-под спины.
– Удобно?
– Ага. А теперь чего?
– Теперь ты заснёшь. И увидишь сны.
Краем глаза он поймал одобрительный кивок Наставника.
– Ага, – обрадовалась Мадуа и зажмурилась.
Он отступил на шаг. Наставник положил руку ему на плечо, увлекая назад. Но он мягко высвободился и остался стоять. И смотреть. Как вспыхнул фиолетовый свет, окружив оперативный стол прозрачным, но непроницаемым барьером. Лицо Мадуа становилось всё спокойнее и бессмысленнее. Ей стирали память. Всю. До конца. Не только его, сад с персиками и яблоками, их комнату, не только пожар и разгром её деревни, убийство родных и соседей, насилие, боль и страх, но и язык, лица родителей, запах свеженадоенного молока, писк вылупившихся цыплят, скрип колёс на разбитой дороге, зимний холод, хватающий за ноги под рваной юбкой... Всё. До конца. Вычищая кору до абсолютной пустоты.
– Идём, Гиан, – Наставник снова взял его за плечо.– Сейчас начнётся загрузка.
И он уступил нажиму. Мадуа всё равно уже нет, и в новой жизни этой девочки его быть не должно.
– Да, Наставник.
Наставник вывел его из «того» здания и, по-прежнему держа за плечо, повёл к их жилым корпусам, домой. Домой? А другого у него нет.
– Я пойду к морю.
– Конечно, – согласился Наставник, – отдыхай сегодня. А завтра начнём нагонять пропущенное.
Наставник отпустил его, и он побежал к морю, лагуне, в которой второй круг плавал и купался без присмотра...
...Золотинка с ходу прыгнула на ветку и через несколько секунд догнала его уже с шишкой в зубах. Устроившись на его плечах и держась за него тремя лапами с выпущенными коготками, а четвёртой придерживая добычу, Золотинка быстро шелушила её, отбрасывая чешуйки и выбирая семена. Столкнув вниз опустошённую растрёпанную шишку, Золотинка прижалась раздутой щекой к углу его рта. Гиан повернул голову, подставляя губы, и Золотинка ловко, не выронив ни одного семечка, поделилась с ним добычей. Крохотные смолистые семена наполнили рот запахом ароматной смолы для жевания, памятной по дыханию отца. Смолу жевали только мужчины, воины. Конечно, это не то, не совсем то, но запах... почти тот же...

Отредактировано Зубатка (05-03-2010 11:59:14)