Часть 1.  Прыжок над пропастью.

Августовские пушки.
Европа одна тысяча девятьсот четырнадцатого года напоминала гранату с выдернутой чекой взрывателя, с предохранительной скобой, удерживаемой всего лишь несколькими тоненькими ниточками. Стоило перерезать пару из них и остальные сразу рвались, вызывая неожиданный для неискушенного наблюдателя взрыв. Продолжая сравнение заметим, что резали эти нитки с величайшим усердием сразу несколько государств. Австро-Венгрия с легкомысленностью готовой к распаду империи стремилась решить свои проблемы войной, Германия считала, что наконец-то наступило время, когда сумрачный тевтонский гений сможет занять подобающее ему положение в мире, англичане… о, эти хитрые островитяне, одно слово которых могло бы удержать немцев от вступления в войну, как всегда хитрили, стремясь «на грош наменять пятаков». В результате столь дружных усилий взрыв получился весьма впечатляющим. Зазвенели телефоны, застрекотал телеграф, появились на стенах домов белые листы с напечатанными на них буквами и под печальные гудки паровозов и женский плач устремились к границам государств вагоны со стриженными наголо и одетыми в одинаковую униформу простыми людьми, готовящимися убивать друг друга самыми изощренными из придуманных наукой способами во имя прибылей корпораций и усиления власти правительств.
Одной из первых вступила в эту войну Россия. И отнюдь не только отрабатывая французские кредиты, как писали некоторые историки, нет, из чувства самосохранения тоже, так как изменение баланса сил на Балканах, очередное поражение Франции, установление германской гегемонии в Европе неизбежно вело и к порабощению более слабой по сравнению с австро-германским союзом Российской империи. А аппетиты у тогдашних предшественников Гитлера были ничуть не меньшими. По планам пангерманистов, озвученным в 1915 году, от России планировалось отрезать большую часть западных прибалтийских, украинских, польских и белорусских земель, оттеснив ее к границам Московского княжества. А еще не стоит забывать, что с началом войны не менее пятидесяти тысяч русских, живших к началу войны в Германии, были унижены, ограблены, убиты, посажены в тюрьмы – только за то, что они русские.
Поэтому и тянулись к западной границе Империи воинские эшелоны с мобилизованными калужскими, рязанскими, курскими мужиками, поэтому, не дожидаясь их прибытия, и устремились вперед, в Восточную Пруссию первая и вторая русские армии. Германский план – сначала разбить Францию, а затем перебросить войска против России, был давно известен всем заинтересованным лицам. И для его противодействия русские войска вынуждены были начать рискованное наступление, чтобы сразу с началом боевых действий заставить Германию воевать на два фронта.
Две армии, двести пятьдесят тысяч солдат, с легкой полевой артиллерией, поскольку тяжелая, как считалось, будет сдерживать продвижения войск, должны были сражаться с одной германской, насчитывающей двести тысяч, но зато имевшей тяжелую полевую артиллерию, опиравшуюся на развитую сеть железных дорог и долговременных укреплений. Русские же армии вынуждены были наступать по двум разным направлениям, разделенные  Мазурскими озерами, стремясь окружить германские войска. В таком положении успех их действий определялся  налаженным взаимодействием. Четкую координацию действий русских войск должно было наладить управление Северо-Западного фронта. Но командовать фронтом стал типичный военный бюрократ генерал Жилинский, прозванный в армии «живым трупом», а начальником штаба – такой же бездарный бюрократ Орановский. И эта «сладкая парочка» теперь погоняла вторую армию вперед, присылая ей телеграммы о поголовном отступлении немцев и требуя ураганного, кавалерийским наскоком, продвижения вглубь Восточной Пруссии для быстрейшего окружения войск противника.
Командовавший Второй армии, генерал-адъютант, генерал от кавалерии Александр Васильевич Самсонов признавал в глубине души, что генерал-губернаторские хлопоты по управлению таким обширным краем, как Туркестан, занимавшие большую часть его времени, заставили его отстать от новейших требований военной науки. Но, как военный, получивший приказ, он не мог отказаться от выполнения своего долга. Поэтому теперь он то работал в своем кабинете в Остроленках, где расположился штаб Второй армии, то, оседлав своего любимца, каурого жеребца по кличке Сполох, в сопровождении адъютантов объезжал растянутые на множество верст войска. Армия, так и не закончившая до конца мобилизацию, с самым минимальным обозом, состоящим порой только из реквизированных телег, упорно продвигалась на север, в пределы Восточной Пруссии, стремясь выполнить поступившие приказы. Преодолевая пограничье, под горячим летним солнцем тащились по глубоким пескам колонны пехоты, упряжки выбивающихся из сил лошадей с трудом тянули пушки, фуры с припасами и походные кухни.  Маршировавшие без дневок, усталые и полуголодные солдаты уже к 22 августа вышли к городам Ортельсбург, Виленберг, Нейдебург, Сольдау.
Теперь перешедшие границу части вышли на великолепные шоссированные дороги и увидели чистенькие, словно с книжных иллюстраций, брошенные своими жителями, дома многочисленных деревень и баронских фольварков. В загонах блеяли бесхозные овцы и мычали некормленые коровы, визжали голодные свиньи.  Солдаты удивлялись благоустроенности поселков, стоящим в домах граммофонам и телефонам, «бирштубе» и «гасштетам» в каждом поселке.
Возглавляемый генералом Мартосом, интеллигентного вида генералом с узкой «донкихотовской» бородкой, пятнадцатый армейский корпус наступал прямо на обороняемый немцами Нейдебург.
В одной из передовых колонн шестой пехотной дивизии среди прочих солдат и офицеров шел пешком, отдав коня для повозки с ротным имуществом, штабс-капитан Махро Федор Георгиевич. Впереди колонны, так же пешком, подавая пример еще не втянувшимся в поход нижним чинам, шел и командир роты капитан Лонгинов Борис Афанасьевич. - Наконец-то бой, - обрадовано сообщил подбежавшему Федору Борис, разглядывая в бинокль узкие улочки и каменные дома появившегося перед ними немецкого городка. Но тут же, опустив бинокль, добавил: - На кирхе белый флаг. Боя не будет. Но вы будьте осторожны, Федор Георгиевич. Первый взвод вашей полуроты разверните в боевой порядок, а мы последуем за вами в походном.
- Так точно, господин капитан, понял. Савельев, бегом, ко мне всех субалтерн-офицеров.
- Есть ваше благородие! – денщик, а заодно и посыльный командира взвода, Алексей Савельев, придерживая за ремень длинную, со штыком длиной с его рост, винтовку, побежал к колонне первого взвода. Через несколько минут к стоящим у обочины Лонгинову и Махро присоединились поручик Романенко и подпоручик Мурзин, выслушали приказ и, откозыряв, убежали к своим взводам.
Разворачиваясь на ходу из колонны в боевой порядок, первый взвод успел отойти от основной колонны не больше, чем на двести-триста шагов, когда со стороны города раздались первые выстрелы винтовок и застрекотал немецкий пулемет. Несколько человек упали, убитые или раненные, остальные залегли и начали отстреливаться в ответ.
- Рота, справа по одному в цепь! Смирнов, живо к командиру полка. Доложи, что мы обстреляны из города, - скомандовал капитан Лонгинов.
Развернувшись в цепь, рота перебежками устремилась к ближайшим к окраине города холмикам и кустам. Застонали первые раненные, засвистели пули. Приданный батальону расчет установил свой пулемет и теперь над головами пехоты в сторону немецких позиций понеслись первые очереди. Но германские пехотинцы прятались в каменных постройках и были почти неуязвимы для пуль. Поэтому Борис подал свистком сигнал «залечь и стрелять по возможности», продублированный остальными офицерами. Огонь роты, как остальных подразделений ослабел, зато потери снизились. Не прошло и получаса с момента перестрелки, как среди домов с грохотом вырос первый разрыв трехдюймовой гранаты. Вслед за ним, завалив стену дома и подавив огонь немецкого пулемета, рванула сорокавосьмилинейная бомба. Еще несколько взрывов, потом еще… и посыльный принес капитану Лонгинову приказ командира батальона на атаку. С громовым русским ура поднялась цепь и устремилась вперед, к городку. Еще несколько часов отлавливали спрятавшихся на чердаках и в подвалах немецких солдат и на этом бой за город закончился. Как позднее узнали офицеры двадцать первого Муромского полка им повезло. Пришедшие раньше их и успевшие втянуться в город батальоны двадцать второго и двадцать четвертого полков понесли огромные потери, обстрелянные со всех сторон немецкими ландштурмистами.
Немецкие газеты на следующий день вышли с передовицами, снабженными гигантскими заголовками. В них подробно описывалось, как пьяные русские солдаты и казаки под командованием кровожадного генерала Мартоса разгромили артиллерийским огнем город, который сдавался на милость победителя, вывесив белый флаг, перестреляли мирное население и зверски изнасиловали всех попавших в их руки женщин от пяти до пятидесяти лет.

Отредактировано Логинов (04-07-2010 22:11:50)

Кстати. А ведь фамилии офицеров практически подлиннные   

А он точно в боях участвовал?