Спасибо!

Новый кусочек.

После прихода землян обсуждение ответного хода Глюксману сделало новый виток, и вместо трех человек в комнате спорили уже четверо. План, изначально простой и прямой, как лом, в процессе обсуждения стал изменяться в совершенно невообразимых направлениях. Что-то в план добавлял Ворнер, что-то – Дракх, вставил свои пять копеек Соколов… Словно живое существо, план требовал все больше внимания и ресурсов, он рос и развивался, превращаясь из гадкого утенка первых набросок в белого лебедя. Лебедя, несущего возмездие и смерть. Наконец, в основных чертах план (нет, это уже был План!) был проработан.
Все в комнате были люди опытные и знающие, и отлично знали, что ни один план встречи с реальностью не выдержит. Но это их не пугало. Хороший план тем и отличается от плохого, что его легко можно приспособить почти к любому изменению ситуации. А там… бой покажет.
Уже под утро импровизированный совет разошелся. Ворнеру нужно было связаться со своими агентами в Михайловске; Донахью требовалось поговорить с тремя друзьями-сержантами, так отличившимися при загрузке на Земле; Дракху предстояло дать задание техникам в мастерской базы; на а Соколов шел переговорить с Акатовым и Томской. Вышло так, что Соколов и Дракх сразу разошлись по коридорам, а Донахью и Ворнер пошли по коридору вместе.
Уже подходя к развилке, землянин не удержался и спросил, мучимый любопытством:
- Микаэль, не объяснишь мне кое-что?
Ворнер остановился, повернулся лицом к Донахью и вопросительно поднял бровь.
- Почему Давид так не любит Глюксмана? Или это секрет?
Ворнер хмыкнул, несколько секунд помолчал, потом сделал шаг в сторону и прислонился к стене. И начал говорить.
- Нет, это не секрет. Наверно, вам надо это знать.
У Давида как таковой не было семьи. Но когда он прилетел на планету, с ним прилетел его приемный сын. Где он его подобрал, когда и при каких обстоятельствах – неважно. Давид заменил найденышу отца во всем. У них были хорошие отношения, они искренне любили друг друга, словно были родными. Давид воспитывал сына, не отрываясь от  службы, и тот большую часть жизни провел в казармах, техбоксах и перелетах. Такая жизнь ему нравилась, поэтому нет ничего странного, что сын решил пойти по стопам отца и стать военным. Надо признать, что способности у него были, и весьма неплохие. Давид гонял его, не делая скидки на родственные чувства. Его сын окончил училище, отслужил несколько лет в «Борогозе». Проявил себя хорошим тактиком и штабистом, поэтому его перевели на штабную должность в Михайловск. Там он потихоньку рос в званиях и должностях, никуда не торопясь и выше головы не прыгая. Хороший был командир, да и человек неплохой. От отца никакой помощи не просил, всего добивался сам.  Сам набивал себе шишки, учился, развивался.
Вот только однажды он как-то оказался замешан в одной очень мутной истории, и через день его нашли с пистолетом в руке и пулей в голове. Самоубийство, нигде не подкопаешься. Вот только случилось оно для кое-кого ну очень вовремя, да и не пошел бы воспитанник Давида на самоубийство, не тот человек. В общем, все это было очень подозрительно. Давид задействовал все свои знакомства и связи, пытаясь докопаться до сути. Но везде получал одинаковый ответ – все указывает на самоубийство. Никаких следов, никаких улик, ничего.
Давид очень переживал. Своего воспитанника он любил как сына, и эта потеря его серьезно подкосила. Но он нашел в себе силы собраться и вернуться к работе, и через месяц все вернулось на круги своя.
А сегодня в том списке, что мне передали из Михайловска, он нашел пять очень ему хорошо известные фамилий, и понял, кто стоял за той историей. Вот так.
Микаэль замолчал. Донахью сообразил, что его провоцируют на вопрос.
- И кто же эти пятеро?
- Первый – это бывший следователь, который вел расследование этого дела. Второй – тоже служил в милиции, его Давид просил провести неофициальное расследование. Обоим он вполне доверял. Оба они дали один и тот же ответ – ничего такого не было, его сын выпустил пулю себе в голову сам. Сейчас они оба назначены на большие должности в милиции. Прыгнули через пару ступенек разом.
- Может, совпадение?
- Может и так. Третий в списке пришел на место его сына после его самоубийства и затем пошел в рост там, где Давид планировал вести своего сына. А сына он порочил своим приемником.
- Хм. Тоже бездоказательно.
- Да. Бездоказательно.
Ворнер снова замолчал. Донахью тоже.
- Ну, а четвертый? – землянин не выдержал первый.
- Четвертый… После похорон сына он выступил с одной очень интересной инициативой. Он, соболезнуя происшедшему, просил дать Давиду бессрочный отпуск. Для восстановления сил и душевного равновесия. И даже подготовили ему замену. Давид отказался уходить, сказал, что справиться. Тогда этот кадр начал тихонько продавливать свое решение. Написал письмо в газету, выступил по радио, приватно поговорил кое с кем. Однако к тому времени Давид пришел в норму, и потому все это как-то незаметно заглохло…
- И оба этих человека тоже оказались в списках Глюксмана – со вздохом  закончил Донахью.   
- В точку. Оказались, и в немаленьких чинах. Тоже прыгнули выше головы. Все это по отдельности может быть случайностью, не спорю, но все вместе наводит на определенные мысли.
Ворнер снова замолчал. А Донахью мысленно согласился – да, все это вместе смотрится совсем по-другому. Вздохнув, он поблагодарил Микаэля, и они разошлись. Дел у них было еще много, а вот времени – очень мало.   

Утром на базе «Борогоза» начался апокалипсис местного разлива в исполнении персонала базы и легионеров. Начальство решило устроить проверку вооружения, техобслуживание техники и инвентаризацию разом. С учетом того, что на базе к тому времени было пара сотен посторонних.
Всех лишних попросили разойтись и не путаться под ногами. Не особо помогло, но большая часть вняло совету. Тем временем на базе разворачивался рукотворный катаклизм.
Все машины из боксов вывели для осмотра. Но, так как куча машин стояла вне боксов и занимала немало места, часть машин выгнали с базы наружу. Параллельно с техобслуживанием некоторые особо умные техники решили слегка подкрасить кое-какие машины, в результате чего в гараж без противогаза войти было невозможно – глаза резало, что уж там говорить о запахе. Поэтому свежеокрашенную технику (а заодно и кое-какую другую) вывели наружу и загнали в ближайшее ущелье-тупик. Краска должна была высохнуть только через сутки.
Акатов развернул в своих кладовых бурную деятельность. Какие-то железки, ящики и бочки вытаскивались, складывались в коридорах и боксах, пересчитывались и перекладывались. В результате ходить по коридорам около складов было невозможно – слишком был велик риск, что на тебя свалиться что-нибудь тяжелое и металлическое. И хорошо, если на ногу, а не на голову. Бедные солдатики бегали туда-сюда с выпученными глазами, пытаясь выполнить все указания неутомимого и неумолимого старшего прапорщика. А тот стоял в центре всего этого беспорядка и, словно дирижер, зычным голосом и отмашкой рук раздавал указания. Что-то переносилось, что-то отправлялось в мусор, что-то на ремонт, что-то уносили в гараж и ремонтные боксы.
Все техи базы засели в ремонтной мастерской и выходить отказывались напрочь. Им периодически что-то приносили для ремонта то со складов, то из гаража. Вот только этого «чего-то» было столько, что мастерская скоро превратилась в свалку металлолома, в которой что-то выло, искрило и стучало. Шум там стоял такой, что говорить было бесполезно – никто бы не услышал.
Компьтерщики во главе с Отто Крауфом, поглядев на все это, просто заперлись в своей комнате и в коридоры не выходили. На стук из-за двери летели совсем не парламентские выражения и заявление, что пыль смертельно опасна для их тонкого электронного оборудования, так что они ничего открывать не будут, и пошли все нах!
Часть вооружения затащили на какую-то дальнюю долину и оттуда периодически слышались выстрелы и взрывы. Вход в долину сторожил наряд, не пуская никого на полигон. Всегда найдется какой-нибудь умник, который полезет под пули, хотя ему до этого полчаса вдалбливали, что туда ходить не надо. И откуда они только берутся, такие тупые? Загадка природы просто какая-то…
Весь этот бедлам угомонился только глубоко ночью. Однако доброе начальство заботливо предупредило, что это еще не все, и завтра будет продолжение.
За все этим никто не заметил, как несколько машин – и свежеокрашенных, и нет – находящихся в тупичке, тихо выехали на дорогу и направились в сторону Михайловска. Четыре ховера со свеженанесенной символикой «501 легиона», четыре БТРа, напоминающие коробки на гусеницах, и маленький развозной грузовичок. Тот самый, на котором приехал к центру управления курьер с посылкой, и который легионеры прихватили при эвакуации вместе с транспортом напавших на центр наемников. Загружен несчастный грузовик был по полной – амортизаторы просели почти до конца.
Вся эти разномастная колонна не спеша двинулась к столице. Легкая облачность прикрывала их от взгляда с орбиты, а активность на базе позволила им уехать, не привлекая лишнего внимания на земле. Первая фаза плана началась.