Итак, по версии автора и некоторых других исследователей, двое из девяти погибших на перевале были работниками ПО «Маяк». Правда ли это?
Мне действительно удалось разыскать документы, подтверждающие, что Георгий Кривонищенко, член ВЛКСМ с 1949 года, работал в Озерске (тогда – Челябинске-40), но не на «Маяке», а в строительной организации «Почтовый ящик 404», позже названной Южно-Уральским управлением строительства. С 11 сентября 1957 года – за несколько недель до печально известной аварии – выпускник Уральского политехнического института был назначен прорабом 1 района (то есть промышленной площадки) с окладом 1000 рублей в месяц. Видимо, молодой человек сумел зарекомендовать себя самым наилучшим образом, потому что уже 8 мая 1958 года был переведен в другой район, тоже промышленный и тоже прорабом, но с более высоким окладом – 1200 рублей в месяц. Таким образом, Георгий не трудился на объектах комбината № 817, а возводил их.
Знакомясь с короткой биографией инженера-строителя, невозможно отделаться от колючей мысли о превратностях судьбы. 21 февраля 1959 года Г.Кривонищенко должен был поступить в распоряжение почтового ящика 73, то есть уехать в Сибирь, в такой же закрытый городок Красноярск, чтобы строить там еще один химический завод. Уже был подписан приказ о его увольнении в связи с откомандированием на новое место работы. Но молодой человек решил непременно использовать остатки очередного отпуска и дополнительные дни за вредность. Ему полагалось в общей сложности 29 дней, начиная с 19 января. Как он намеревался их использовать, мы уже знаем. И чем это обернулось – тоже. В его документах появился еще один приказ об увольнении, но уже с другой жуткой формулировкой: «Исключить Кривонищенко Георгия Алексеевича, прораба 10 района, из списков личного состава с 1 февраля 1959 года за смертью». 7 февраля 1959 года ему исполнилось бы 24 года, но до дня рождения он не дожил. Как и до того времени, когда всех участников ликвидации последствий аварии на ПО «Маяк» (а Г.Кривонищенко принимал непосредственное участие в ликвидационных мероприятиях) наделят соответствующими льготами.
В «сороковке» не значился
Что касается Рустема Слободина, которого друзья-туристы ласково величали Рустиком, то никаких следов его пребывания в «сороковке» обнаружить не удалось. Нет его личного дела ни на «Маяке», ни в архивах строительно-монтажных организаций. Я рискнула предположить, что он только начал оформляться на работу в «почтовый ящик» и погиб, не успев завершить данную процедуру (она до сих пор длится месяцами). Но я ошиблась. Мне повезло связаться с братом Рустема Борисом Владимировичем Слободиным, доктором физических наук, по-прежнему живущим и работающим в Екатеринбурге. Вот что он ответил на мой вопрос: «Уважаемая Елена! Вынужден Вас огорчить – моего брата Рустема Слободина, насколько я знаю, ничто не связывало с Озерском. После окончания мехфака УПИ он работал некоторое время инженером на Уралхиммаше (Свердловск), в этой должности он отправился в составе группы на северный Урал. С уважением, Б. Слободин». То же самое сообщила мне и сестра Рустема Людмила, ныне живущая в Америке (слава Интернету!). Непонятно, откуда исследователи взяли информацию о том, что молодой человек работал на комбинате №817. Она не соответствует действительности.