Еще кусманчик на один зубок...

5 Глава

Я осторожно, чтобы не стряхнуть длинный столбик пепла себе на брюки, положил сигару на край хрустальной пепельницы. Через облако ароматного дыма фигура Григорьева казалась призраком.
- Вот что, Кузя, - подчеркнув ногтем итоговую цифру столбца, сказал я. – Ты уверен, что в отчете нет ошибок? Сумма какая-то странная!
Кузьма Григорьев, тот самый паренек, что предупредил меня два месяца назад о засаде в конторе «братца Ванечки», а ныне мой главбух, скорчил рожицу, долженствующую изобразить легкую степень неудовольствия. Кузя до сих пор, из корпоративного снобизма, не желал видеть в хозяине разбирающегося в бухгалтерских расчетах человека.
- Да что там странного то, Ляксандра Михалыч? – несколько развязным тоном «знатока» начал Кузьма, но, наткнувшись на мой взгляд, стушевался и закончил уже более скромнее: - Всё считал по тем формулам, что вы мне дали!  И ведь какие они удобные! (льстит, подлец!)
- На арифмометре считал? – это я недавно прикупил Кузе в помощь «калькулятор», выпущенный в Питере на заводе Нобиля. А через несколько лет один из работающих на этом заводе инженеров – обрусевший швед Однер  изобретет прибор, который прослужит аж до середины XX века. Эх, надо не забыть переманить этого мужика к себе!
- Точно так, Ляксандра Михалыч! – Вначале Кузя шарахался от арифмометра, как раввин от борделя, но потом оценил удобство. – Да вы не сомневайтесь! Результат я четыре раза перепроверял. Просто реальная прибыль превысила предполагаемую на 27 процентов!
- Так, - я побарабанил по столешнице пальцами. Пустячок, конечно, но ведь приятно, черт возьми! За последнее время я, путем финансовых махинаций, сильно преумножил свой первоначальный капитал. Теперь мои свободные активы составляли более десяти миллионов рублей. Но вскоре изменения в истории, сделанные мной и Олежеком, станут настолько значимыми, что проводить крупные спекуляции, пользуясь почерпнутыми из архивов сведениями, станет невозможно. Уже сейчас торги на бирже давали несколько иной результат, нежели я запомнил, готовясь перемещаться в прошлое. Правда, на наше счастье результаты отличались в большую сторону. Однако пора завязывать с ерундой и вплотную заняться важными делами.
- Ладно, Кузьма, ступай, - кивнул я Григорьеву, снова беря с пепельницы сигару и поудобнее откидываясь в кресле.
Прошедшие два месяца оказались весьма насыщенными и плодотворными. Начав «рейдерским» наездом на родственников, я закончил созданием собственной «фирмы». Это пришлось сделать после того, как забрать личный капитал вознамерился «братец» Мишенька. А через неделю после его «дезертирства» и «братец» Сереженька. В пику Ивану Михайловичу и его концерну  «Торговый дом «Рукавишников и сыновья», мы открыли «Торговый дом «Братья Рукавишниковы». Сергей Михалыч оказался совершенно неприспособленным к какой-либо осмысленной деятельности, да и его доля, внесенная в общий котел, оказалась самой маленькой. Поэтому Сергей остался «за бортом», а вот Михаил, на удивление, оказался достаточно сильным помощником в моих делах.
Чтобы обеспечить себе наконец более-менее сносные условия существования, я переехал в самые роскошные, что нашлись, апартаменты в самой лучшей и дорогой гостинице города – «Московской». Здесь было несколько комнат и неплохой, даже по нашим меркам санузел. С большой мраморной ванной и ватерклозетом. С собой я взял только Тихона Мосейкова и двух молоденьких горничных, Глашу и Машу (горняшек оставил почти исключительно ради секса, дуры они были первостатейные, но вот мордочки… фигурки…), разогнав к чертовой матери весь многочисленный штат прислуги, набранный Марковной в родной деревне. Саму Марковну, невзирая на ее слезы и вопли, отправил в почетную ссылку, снабдив приличной пожизненной пенсией. Просто достала она меня со своей мелочной опекой. Теперь, по крайней мере, я жил и работал в человеческих условиях.
Основной своей задачей, после первоначального накопления капитала, я считал создание научно-производственного комбината, по типу Эдисоновских мастерских. Этот комбинат призван был объединить под одной крышей ученых и технологов. Беда России была именно в отсутствии производства. Сосбственно, изобрести-то у нас, что угодно могли. А вот внедрение… Основным недостатком русской промышленности являлось очень слабое внедрение действительно гениальных изобретений отечественных ученых и инженеров (взять тех же Яблочкова, Лодыгина и Доливо-Добровольского). Поэтому на моем НПК, сразу после изобретения чего-либо (а уж о привлечении нужных людей я позабочусь), инженеры-технологи должны немедленно создать необходимую оснастку и оборудование для массового производства.
Начать я решил с двигателестроения и электротехники, поскольку именно эти отрасли промышленности тянули за собой все остальные. Кадры, квалифицированные кадры и технологии производства должны были решить всё! Я решил не подгонять лошадку прогресса, привнося опережающие свое время изобретения в мир. Пусть всё идет своим чередом. Но внедрение, в отличие от РИ, будет немедленное!
В дверь осторожно постучались.
- Войдите! – крикнул я.
Створка приоткрылась всего на три десятка сантиметров и в эту узкую щель просунулась голова Засечного. Еремей до сих пор относился ко мне с большим пиететом,  я в его табели о рангах числился первым после Бога. Внебрачный сын терского казака и черкешенки, проведший детство и юность на Кавказе, Засечный следовал довольно сложному кодексу чести, собственного изобретения. И пока я соответствовал «статьям» его кодекса, Ерёма считал своим долгом служить мне. Сейчас Засечный выполнял в моей маленькой фирме роль моего личного телохранителя и порученца. На должность начальника Службы безопасности Засечный решительно не подходил – тут нужен был человек погибче, да и со связями. Ближайший кандидат на примете – бывший полицмейстер Нижнего Савва Лобов.
- Хозяин! Там к тебе немчины пожаловали! – доложил Ерёма. – Грят, что по твоему личному приглашению. Назвались Дамлером и Мабахом.
Ого! А вот и первая ласточка пожаловала!
Переписку с Готлибом Даймлером я завел буквально через неделю после внедрения. На текущий период он, расторгнув трудовой договор с акционерным обществом Отто и Лангена "Завод газовых двигателей. Дейтц", скромно жил в Каннштатте. Должность руководителя производства Даймлер занимал с 1872 года, подняв скромные по тем временам мастерские до уровня крупного завода, одного из самых значительных предприятий подобного рода, где заняты почти 300 рабочих, с годовым производством более 600 двигателей.
Именно такой человек – производственник и технолог с огромным опытом именно в двигателестроении мне и был нужен. Что удивительно – на мое предложение Даймлер согласился практически сразу. Видимо спокойная жизнь в почти курортном местечке успела ему поднадоесть. Да и оклад я положил ему немалый – 20000 рублей в год. Руководя заводом в Дейтце, он получал всего 1500 талеров . На закуску я получил и Майбаха, которого планировал поставить на конструкторское бюро. Как раз в 1884 году эти господа «обкатывали» свой «быстроходный»  двигатель, созданный годом раньше.
И вот теперь Готлиб Даймлер ждет в моей приемной!
- Зови! – кивнул я Засечному.