Как ужалило. Про Писсаро думал, а слона, как говорится, и не приметил. На бумаге главная в стране вовсе не Дина.
– Они ко двору не собираются?
Голубые камни поворачиваются как-то странно. Об одном и том же подумали, хотя канцлер и не знакома с историей Южной Америки.
– Изъявляли желание. Точнее, настаивали даже. Адресованное Императору только Император и вправе читать. В тот раз тоже самое было. Но с матерью поспоришь пожалуй. И принимали, и договор подписывали в летнем лагере.
– Посольство велико было?
– Поменьше, чем сейчас. Раз в десять.
Опять мысли совпали. Излишне централизованное государство инков было парализовано одним ударом в мозг – захватом великого инки. Ту степень централизации весьма высокая. Надо все меры предпринять, чтобы у послов мыслей ненужных не возникло. Или же, отказались от уже имеющихся.
Просто перебить посольство? Пока что не заработали.
Двор, двор... Ведь не знаю про номинального главу государства ничего. Какой-то придворный чин имеется, ну да они почти у всех высокопоставленных офицеров есть, включая Динку и некоторых её подружек. Настоящего придворного видел один раз. Курьер к Верховному прибыл. Привёз указ с официальным утверждением в давно занимаемой должности.
Я тогда опять галлюцинацию заподозрил. Курьер натуральным самураем выглядел, даром, что без доспехов. Одежда и причёска в безукоризненном состоянии, хотя скакал долго. Движения плавные, отточенные, какие-то нереальные, в точности с неизвестным мне церемониалом. Да и воительница отвечала какими-то цветастыми оборотами на неживом языке. Даже поклонилась церемониально, принимая пергаменный свиток. Был уверен, она из тех, кто кланяться не умеют. Ошибся.
Мечи курьер носил вполне по-самурайски, правда, на рукоятках наличествовала гарда, наводящая на мысль о фильмах про мушкетёров. Лицом курьер вполне себе европеоид, несмотря на причёску.
Смелым надо быть, чтобы вот так скакать через страну только-только закончившую гражданскую. Смелым, или настолько уверенным в своём статусе. Не посмеют напасть. И не посмели.
– Забыл. Императорский замок хорошая крепость?
– Официальная резиденция? – в улыбке канцлера мелькает что-то хищное, – Для тех, у кого нет артиллерии – неприступная. У мирренского посольства пушек нет.
– Гарнизон там какой?
– Знаю только, сколько положено по «штатам о содержании двора». Сколько на деле – не знаю. Допускаю, в два раза больше. Может, и в три. Там много кто, не желавший в нашу свару лезть, семьи свои прячет, и сами там отсиживаются. На тех территориях «вечный мир». Боеспособных там много, сейчас они ещё не все разъехались... Намекаешь, что гости дорогие могут попробовать крепость изнутри захватить и начать свои порядки устанавливать от лица Императора, рассчитывая, что найдётся, кому их поддержать из числа тех, кто нас не жалует? Идея-то хорошая, только наши пушки в ней не учтены.
– А если не найдётся в нужный момент того, кто даст команду пушки к стенам везти?

– Так или иначе, но посол или будет вести себя как посол, или станет трупом. Миррены могут считать себя кем угодно, но не должны забывать не они одни на свете умные. Мне тут Адмирал Юг на днях письмо прислал. Как раз про посла этого.
– Что там?
– Подкупить его хотел.
– Измена?
– Нет. Об этом и речи не было. Говорил посол, корабли много времени простаивают, моряки бездельничают. Вот и предложил, для поддержания боевых навыков предпринять плавание, совсем не нарушающие присягу, но могущее принести в случае успеха, хороший доход. В общем, предложил стать посредником в работорговле. Вообще-то, посол при этом очень сильно рисковал. Адмирал, хотя и одного с нами цвета, по духу южанин почище Эрескерта. На юге назвать человека в лицо работорговцем – способ мучительного самоубийства.
– Странное поведение для посла.
– Я так не думаю. Он совладелец  компании, имеющей монополию на торговлю с заморским землями. Очень крупный совладелец. Наверное, первый после членов императорского дома. Сам, вроде из рода, происходящего от внебрачного сына императора. Потому, думаю, сюда и послан. Он рейд адмирала воспринял как знак. Забрались на чужую территорию, пока хозяина не было. Но хозяину-то товар не нужен, поэтому они согласны за него даже платить.
– Когда посол отправлялся, они ещё не могли знать, как адмирал на побережье погулял.
– Не могли. Но догадывались. Знают же, как южане на них смотрят.
– Угу. Они тоже, небось, на южан глядят как на будущих рабов.
– Знаешь, бледненький наш рассказывал про племя, верящее, что их бог когда-то даровал им, и только им право владеть скотом. Они считают, весь скот на свете принадлежит им. Все же окрестные племена когда-то скот у них украли. Значит, любая война с ними – всего лишь возврат несправедливо присвоенной собственности.
– Кажется, я тоже про это племя слышал, – сказал имея в виду не аборигенов или масаев, а любителей гуманитарных бомбардировок.
– Миррены для меня тоже кто-то вроде племени этого. Только ценят они прежде всего не скот, а серебро с золотом. И ошибочно считают, будто весь драгоценный металл на свете тоже их. Бледненький рассказывал, скотолюбов этих соседи крепко не любят, ибо те постоянно рвутся выяснять вопросы принадлежности тех или иных стад. Его отец много раз их пытался убедить, что он своими стадами владеет. Плохо получалось, хотя он как-то раз верховного вождя того племени сделал на голову короче.
– Не уверен, выросла ли у нас на мирренов укорачивалка.
– Главное, что бы они не решили, будто у них выросла.
– Это да. Адмирал что им ответил?
Канцлер хмыкает.
– Примерно тоже самое, что нам несколько лет втирал. То есть, ни да, ни нет. Торговцы не любят терять выгоду. Рейда они ему никогда не забудут. Он мне намекнул, если фактории появятся, он рейд повторит.
– А они появятся?
– Да. Вопрос только в сроках. Торговля рабами слишком выгодна. Миррены, как и мы, плохо переносят жаркий климат. Бедноту из их городов не выпрешь на плантации. Перемрут.
– Зато людей, готовых куда угодно пойти, лишь бы за богатством среди них полным-полно. Солдат набрать легко можно.

– Тебе, Рэдд, явно что-то отшибли. Дались тебе эти миррены.
– Они опасны. Гораздо опаснее, чем кажутся. Мы для них только источник обогащения.
– А то я не знаю? Пусть обогащаются, сколько хотят. Цены диктую я.
– Никто из нас не вечен. Миррены торгуют уже в пяти портах. Подавали прошение об открытии ещё нескольких.
– Я отказала. Подтвердила старый договор.
– Они довольны?
– Мне какое дело? Сейчас мне развитие торговли не выгодно. Война кончилась, надо возрождать разрушенное. Сами можем делать всё, что покупали у них.
– Не думаю, что им понравится сокращение рынка сбыта.
– Мне-то что? О расширении рынка пусть у мирренского двора голова болит.
– Лучшее средство от головной боли...
– Знаю эту шутку, все причины головной боли успешно оставлены без голов.
– Все ли?
– Врагов недооценивать не стоит, но и искать их повсюду тоже не самое умное занятие. По-прежнему уверен, посол готовил покушение?
Пожимаю плечами.
– Думаю, он просто не решился. Переодетых солдат в его свите было многовато.
Воительница смеётся.
– Он сам солдат. Не переодетый. Думаешь, не рассмотрел, сколько среди «придворных» вояк было?
– Чуть меньше, чем все. Ты «змей» пред троном поставила?
– Ну да, и не только их. Не зря говорят: не можешь предотвратить – возглавь. Думаешь, про стрелков не знаю?
Остаётся только кивнуть. У Кэретты случайностей быть не могло. Народ с многозарядными арбалетами канцлер расставляла лично. О ружьях даже заикаться не стал, сообразив, дым и скорость перезарядки в случае чего сыграют против нас.
Посол результатами аудиенции оказался недоволен. Ещё и императорский церемониймейстер под чутким руководством Кэретты свинью подложил, разместив вместе с послом только двадцать человек из свиты, а остальных – группами по десять-пятнадцать человек в самых разных местах замка и домах в городе.
Косяков Монтесумы и Атуальпы вроде не повторили. Последующие аудиенции тоже проходили при большом скоплении вооруженного народа. Когда посол уехал, Кэретта сказала, командиры имели приказ, по её сигналу или при любой попытке напасть на Еггтов или Императора истребить всех мирренов. За каждым домом присматривал вооружённый отряд.