Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
В ВИХРЕ ВРЕМЕН |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » В ВИХРЕ ВРЕМЕН » Архив Конкурса соискателей » Наша военная молодость...(небольшая повесть).
Я сильно не в теме, подскажите, где прочитать "Счастливчика".
Черновик лежит на СИ. Здесь в "конкурсе соискателей", но глубоко-глубоко.
хорошо получается.
Спасибо!
Знает ГГ и о "снарядном голоде" и о нехватке оружия. И не планировал он участия в БД. Думал отслужить свои полгода и в запас, вышло по другому. Не заставляйте уж все расписывать, что было до определения ГГ на военную службу.
Текст безусловно хорош, простите, лучше, чем в начале Счастливчика. Так что с интересом буду ждать продолжения.
Текст безусловно хорош, простите, лучше, чем в начале Счастливчика. Так что с интересом буду ждать продолжения.
Оно не заставит себя ждать.
Война! Кайзер объявил войну России! Вечером первого августа, город сошел с ума! Уже после объявления указа о мобилизации, вышли экстренные выпуски газет под огромными шапками. «Германия объявляет войну России!».
Спустя несколько лет, набравшись ума и опыта, я понимаю, что с этого момента в прессе начали создавать образ врага. А тогда, я об этом не думал, был как все. Все вокруг говорили, что коварный враг, не хочет жить в мире, ему нужна война, и если сейчас его не остановить, и не разгромить, то Германия может погибнуть. Враг — это, в первую очередь, проклятые лягушатники, а Россия и российский император просто предатели. Какая глупость! Но вернусь в август четырнадцатого.
Проходя мимо окружного военного управления, я увидел огромную толпу мужчин, которая гудела как пчелиный рой. Я подошел поближе и прислушался.
- Вернемся домой до осеннего листопада!
- Ты, в какой день? — спрашивал один у другого и, не дожидаясь ответа, хвастался, - Я сегодня, - показывая всем своим видом, что он-то решит все проблемы Германии.
- Я - на девятый, - недовольно ронял другой, тут же ловя сочувственные взгляды товарищей.
- He повезло друг, к тому времени потеха закончится!
- Я - на третий, - степенно говорил следующий.- Еще успею побывать в деле.
- Я - на одиннадцатый, - мрачно цедил еще один из собравшейся группы, предоставляя другим возможность пожать плечами и участливо развести руками.
- Да, до Парижа не доберешься.
В глубоком волнении я пошел домой.
Вышел экстренный выпуск нашей городской газеты «Фрейбург цайтунг», я купил газету. Там была опубликована громадная статья о том, что войну развязали сербы, а Австро-Венгрия лишь выполняет свой долг. Германия же никогда не хотела войны, но ее связывают обязательства перед державой Франца-Иосифа. Гнусная Россия, хочет похоронить Германскую империю, объявила мобилизацию, естественно направленную на то, чтобы предательски ударить по Германии.
Моментально по всему городу были расклеены плакаты, на которых кровавые казаки улепетывали, от грозных германских улан, другие призывали вступать в армию добровольцами.
Казалось, всех охватило безумие. Скорее на фронт! Скорее в армию! Голова кружилась от восторга. Ажиотаж охватил всех.
«Ведь так, сейчас, наверное, по всей Германии! Вот такой должна быть идеальная нация в состоянии войны, единая сплоченная, беспрекословно послушная и дисциплинированная!».
* * *
Вечером вернулся с работы отец, мама готовила ужин.
- Представляешь Марта, сейчас встретил Штольпе, его Фриц сегодня в окружном военном управлении записался добровольцем. Спрашивал меня, пойдет ли в добровольцы Август.
- Бедные дети! Они думают, что война это веселая прогулка! Сегодня в лавке у Габера, разговорилась с фрау Кох, у нее двое сыновей так и рвутся на службу, мы даже всплакнули с нею. Господи Иисусе, такая беда эта война! Что будет?! Несчастье, несчастье!
- Август!
- Что папа?
- Смотри не делай глупостей! Когда придет твой черед по возрасту, тогда и пойдешь. Не суйся сейчас никуда!
Мама стала подавать на стол.
- Папа! Все наши ребята сговорились, завтра идти в управление. Я не хочу прослыть трусом.
- И Иоганн тоже с вами?
- Конечно!
- Удивительно! Герр Меркель, интеллигентный, умный человек, а сын совсем потерял голову, вот уж действительно, кого Бог хочет наказать, того он лишает разума. Уж он-то, как раз и мог бы куда скорее разобраться, к чему все это приведет.
- Папа! Ты рассуждаешь совсем не патриотично! Я не трус! И я не отстану от товарищей! Вы ведете неправильные разговоры!
- Ах, Август! Как для тебя все просто! Ты сначала вырасти своего сына, а потом осуждай нас. - Сказала мама.
- Все говорят, что война продлиться только до осеннего листопада, мы разобьем Россию и Францию, заключим почетный мир, получим контрибуцию. И заживем еще лучше!
Отец покачал головой.
- Нет, сынок, не поддавайся на глупые слова, имей свою голову на плечах. И думай ей, головой.
- Я подумал папа. Даже Эльза, будет меня презирать и называть трусом, если все пойдут, а я останусь дома.
Мама плакала, отец кричал на меня, но я все-таки их одолел. На следующий день я вместе со всем своим классом записался добровольцем.
* * *
Мы покинули свой класс в гимназии, и восторженной массой прибыли в учебный лагерь. Нас, охватила жажда необычайных приключений и опасностей. Все были, как опьянены дурманом, патриотическими лозунгами, восхвалением армии, Кайзера, презрением к французам и русским. Мы выезжали в лагерь с букетами цветов подаренных женщинами и девушками, в мечтаниях о подвигах и славе. В газетах обещали нам все: героизм, славу, награды и почести. «Вы мужчины! Вы настоящие патриоты Германии! На полях чести Вы приносите свои жизни на алтарь процветания любимой Родины! Нет в мире смерти прекрасней...».
Эльза провожала меня с заплаканным лицом. Но она гордилась мной! Такое воодушевление!
Как, только можно остаться дома, и не быть сопричастным всему этому!
* * *
Действительность, увы, имела совсем неромантический вид. Нам выдали форму старого образца,
темно синего цвета, видимо уже ношеную, допотопные, каменно-твердые ботинки, старые игольчатые винтовки.
Вместо пикельхаубе нам выдали бескозырки. На околыше крепилась наша саксонская бело-зеленая кокарда, над ней, на тулье крепилась общегерманская бело-черно-красная. Вид наш после переодевания, был совсем не воинственный. И странное дело, после переодевания в форму, все стали совершенно одинаковые. Все выглядели на одно лицо. Приходилось напрягаться, чтобы узнать даже своих одноклассников.
Выстроенные на плацу, мы были разбиты на отделения взводы и роты. Перед строем первого отделения, второго взвода, куда кроме меня попали Иоганн Габер и Петер Ленске, стоял унтер-офицер Макс Зильбер. Мы с интересом смотрели на него. Лет тридцати пяти, подтянутый, бесцветные волосы с такими же бровями и усами закрученными на концах в колечки. Водянистые голубые глаза. Выражение лица подчеркнуто официальное. Мы ждали, что он нам скажет.
- Солдаты! Запомните несколько простых правил. Теперь вы живете по команде. Никакого самовольства я не потерплю! Все в армии делается с разрешения старшего начальника. На ближайшие десять недель этим начальником для вас буду я. Сейчас, после того как я закончу с вами эту краткую лекцию, вы отправитесь в казарму и приведете в порядок свое обмундирование и обувь. Мундир, должен сидеть по фигуре, ботинки должны сиять как яйца у кота. Нянек и мамок в армии нет. Вы должны уметь все. Кто не умеет, того научат, кто не захочет, того принудят!
При обращении старшего начальника к вам, вы обязаны отвечать «Рядовой N», при ответе начальнику на его вопрос, надо говорить «Так точно» и «Никак нет», после чего добавляется …
Я стоял и слушал эту «краткую лекцию», растянувшуюся на сорок минут, и думал о том, как много всего надо узнать, прежде чем пойдешь в бой. По словам унтера Зильбера, выходило, что отдавать честь, стоять навытяжку, заниматься шагистикой, выполнять ружейные приемы, повороты направо и налево, щелкать каблуками, устранять замечания и есть самое высшее предназначение человека. Я мыслил себе нашу патриотическую задачу совсем иначе и считал, что подготовка к подвигу не должна напоминать того, как цирковых лошадей готовят к выступлению.
- Помните, что я вам сказал! Разойдись!
Все бросились в казарму, приводить себя в порядок. В разговорах с Иоганном, Петером и присоединившимся к нашей троице Гансом Юнгером, бывшим учеником жестянщика, мы даже согласились с Максом Зильбером, что кое-что из того, о чем он сказал было действительно необходимо, зато многое из того, что мы знали и умели до армии, совершенно лишнее и безусловно, только мешало. Какой прок от Шопенгауэра и Шиллера, если на шинели не хватает пуговицы, а штык покрыт ржавчиной?
Отредактировано Погранец (05-02-2011 17:58:05)
Плац внутри старинных казарм. Сегодня с утра, строевая подготовка. Резко звучат команды. Ноги чеканят широкий шаг, сжатые в кулаки руки прижаты к бедрам, унтер-офицеры выкрикивали оскорбления и поучения. На нас, униформа с большим трудом (от неумения орудовать иголками), пригнанная по фигуре, бескозырки вместо шлемов, ботинки, с большим искусством приведенные к возможности их носить, без риска набить мозоли и начищенные до зеркального блеска. Мы ходили кругами по периметру плаца, заложив руки за спину, чтобы выработать осанку. Как бешеные псы, забыв про солнце, гревшее наши шеренги, по команде «Взвод разойдись!» разбегались на одном конце плаца, чтобы по команде другого унтер-офицера на другом конце, «Взвод, ко мне! Становись!» бежали и выстраивались. Ходили шеренгами и колонной. Делали повороты на месте и в движении.
- Налево! Кругом! Направо! Кругом! Быстрый шаг... Стой!.. Строем, быстрый шаг!.. Равняйсь!.. Смирно! Равнение на средину!.. Вы, ленивые барсуки!... Шевелись!... Направо!.. Эй, там, в чем дело?
Юнгер, этот остолоп, опять ошибся — он-таки повернул налево.
- Всем шаг назад, марш!.. Лечь! Встать! Лечь! Встать! Направо равняйсь!
Юнгер, виновато моргая, ссутулился. Зильбер крикнул:
- Эй, там! Почему сгорбился? Как фамилия? - Не получив ответа, он снова гаркнул: - Да, я к тебе обращаюсь! Ты, долговязый, с коротким носом!
- Юнгер, - сказал Ганс. Он был в замешательстве.
- О господи! — пробормотал Петер.
Мы все уже знали, что произойдет.
- Юнгер? — гаркнул Бешенный Макс. - Что это, черт побери, означает? Сорт табака или москательный товар? Рядовой Юнгер, господин унтер-офицер! - Так нужно было ответить. Понятно? Ведь я учил Вас этому в первый день! Еще раз, - прорычал он. - Как фамилия?
- Рядовой Юнгер, господин унтер-офицер!
- Вот так бы сразу! - сказал Зильбер. – Два шага вперед ... марш!
Юнгер подчинился и покраснел до ушей.
- Профессия? — пролаял вопрос унтер.
- Ученик жестянщика, господин унтер-офицер.
Зильбер усмехнулся, как будто услышал веселую шутку:
- Так ты не успел выучиться? Наверное, один из этих умников, да? – Зильбер посмотрел на нашу троицу в строю. - Я мог бы догадаться. Так вот, заруби себе на носу. Ты бол-ван! Понятно? А теперь давай говори, рядовой! Профессия?
Мы видели, как Юнгер задумался.
- Потерял голос? - прорычал снова Зильбер.
- Ученик жестянщика, господин унтер-офицер!
- Лечь! — прокричал унтер, и через мгновение Юнгер уже вытянулся на камнях плаца.
- Десять раз отжаться!
Как показывало общение с одноклассниками, попавшими в другие взвода, все они, унтера, были мастаки на такие штуки, как, например, заставить выполнить десять приседаний с ранцем, держа его перед собой. По-моему, их главной заботой было унифицировать молодых новобранцев, сделать их нерассуждающими автоматами, без собственных мыслей, без воли.
- Теперь ты знаешь, кто ты?
- Болван, господин унтер-офицер.
- Уже лучше. Теперь еще раз, но громче.
И Юнгер хрипло прокричал:
- Болван, господин унтер-офицер!
- Встать в строй! Есть тут еще невежды и болваны?
Ради для смеха я отозвался, ведь присяги мы еще не принимали, последствия? Ну отожмусь несколько раз.
- Так точно, господин унтер- офицер! Я рядовой Цандерс, болван!
Ребята в строю ухмылялись. Потом я услышал, как Иоганн рядом пробормотал:
- Со мной этот номер не пройдет.
Однако унтер его услышал.
- Отставить разговоры! Ты кто? — Он уже догадался, что мы были друзьями.
Иоганн, голосом, прозвучавшим так уверенно, что не оставалось никаких сомнений, прокричал:
- Рядовой Габер! Рядовой Цандерс и я в одном ранге, господин унтер-офицер!
- Вы все трое, засранцы! Понятно?
- Так точно, господин унтер-офицер! – прокричали мы хором.
После того как Бешенный Макс, разрешил короткий перекур и распустил строй, Юнгер крепко пожал нам руки.
* * *
Мы были на полевых учениях, отрабатывая наступательные и оборонительные действия. Первый взвод окопался на краю леса, а мы, вместе с третьим взводом, должны были атаковать. Командовавший нашими взводами толстый ротный фельдфебель поспешно отдавал последние указания.
- Представьте себе, что вы на фронте, и вас осыпают пулями. Поэтому окапывайтесь по команде по-настоящему, а не ковыряйте землю лопатками, Атакуйте дружно, без отставших. Вперед!
Мы пошли вперед. Теперь мы уже настоящие солдаты! Мы преисполнены гордости от того, что служим в армии. Нас охватывает волна энтузиазма. Один из солдат вдруг закричал «Хох!», а потом еще один, и вскоре мы все орали как ненормальные. Пусть где-то стреляют. Какое это имеет значение? Каждый понимает, что потерь не избежать, - нельзя сделать омлет, не разбив яиц - но каждый верит, что с ним этого не случится, и он не будет убит. А, если кого-то из нас сразит пуля, он погибнет смертью героя. Так что «Хох!», и вперед, в атаку!
Конечно, мы победили!
Вечером, начищая форму, я разговорился с Петером.
- Что такое фронт? Мы ведь не знаем. Как там будет?
- Мы получим «Железные кресты», а противник будет сдаваться толпами. – пошутил Петер.
К нам присоединился Иоганн:
- То, что совершают те, кто уже ведет бои, и нам по плечу. Мы не трусы. Если бы мы были на фронте, то я думаю, уже отличились бы.
Но тут встрял Юнгер:
- Ага! Получили бы уже Железный крест и похвалу от гордой за нас Родины, а также продвижение по службе. За храбрость перед огнем врага. Или уже лежали бы в земле, что более вероятно. Вот так!
- Нет, ребята, а правда чего нас ждет? Слава героев или безвестная смерть?
- Все в руках Господа! Постараемся соответствовать.
* * *
- Выйти из строя для проверки обуви!
Сколько же тут всего этих проверок? Проверка носовых платков, проверка комплекта умывальных принадлежностей, проверка личных жетонов, не говоря уже о проверках оружия и снаряжения - не было конца этим проверкам. Вместо старых игольчатых ружей, которыми воевали в войну 1866 года против Дании, наши деды, и с которыми мы осваивали ружейные приемы, нам выдали настоящие боевые винтовки «Маузер 98». Предстояли стрельбы.
Кому-нибудь из нас четверых, на этих проверках всегда доставалось: либо он получал очередное взыскание и шел в наряд по уборке туалетов, либо сверхурочно занимался строевой, либо лишался увольнительной. Чаще всего это был Юнгер. Как он ни старался, но, выставив свое имущество на проверку, всегда оказывался виноватым. «Бешеный Макс» сразу находил к чему придраться и за что сделать выговор.
Мы выставили в ряд свои ботинки - час потратили на то, чтобы начистить их до блеска. Унтер едва взглянул на сверкающую кожу, и я уже думал, что беду пронесло стороной, что у всех все в порядке, как услышали команду:
- Расстегнуть мундиры!
Мы совсем не были к этому готовы, и я тоже получил нагоняй: на мне не было подтяжек, терпеть не могу проклятых помочей.
- Шесть секунд на устранение недостатков! Разойдись!
Бегом в казарму из коридора, где проходил утренний осмотр, надеть подтяжки, на бегу застегнуть мундир, подпоясаться.
- Первое отделение! Становись!
Уф! Успел!
- Равняйсь! Смирно! Направо! Справа по одному выходи строиться на завтрак!
Кухня для солдата очень важна,
Жратва, для солдата желанна всегда!
После завтрака состоявшего из вареных бобов куска хлеба со свекольным мармеладом и кофе, «Макс» разрешил получасовой отдых до занятий. Я вместе с Иоганном отправился в сортир. Чуть позже к нам присоединился Юнгер. Мы уже не стеснялись, как на первых порах, когда новобранцами нам впервые пришлось пользоваться общей уборной.
Дверей нет, пять человек сидят рядком, всех видно и всем видно. Привыкли и уже не стесняемся. Уже стали появляться шуточки, самого пошлого свойства, про переваренную пищу и про то место, откуда она выходит на свет божий. Для солдата желудок и пищеварение составляют особую точку приложения интеллекта, она для него гораздо ближе, чем для податного инспектора налоги. И мы, конечно, не стали здесь исключением. Словарь наш обогатился терминами, с помощью которых можно так кратко и сочно выразить и величайшую радость, и глубочайшее возмущение. Ни на каком другом языке кроме солдатского жаргона так не скажешь.
Отредактировано Погранец (13-12-2010 20:58:31)
- Я сегодня, показывая всем своим видом, что он то решит все проблемы.
через дефис
Голова кружилась от восторга. Ажиотаж охватил все х.
слитно
Уж он то, как раз и мог бы куда скорее разобраться, к чему все это приведет.
через дефис
куда кроме меня попали Иоганн Габер и Петер Ленске, стоял унтер офицер Макс Зильбер.
через дефис
На нас, униформа с большим трудом (от не умения орудовать иголками), пригнанная по фигуре,
слитно
Юнгер, этот остолоп, опять ошибся — он таки повернул налево.
через дефис
По-моему, их главной заботой было унифицировать молодых новобранцев, сделать их не рассуждающими автоматами, без собственных мыслей, без воли.
слитно
- То, что они совершают, те, кто уже ведет бои, и нам по плечу. Мы не трусы.
лишнее
«Бешенный Макс» сразу находил к чему придраться и за что сделать выговор.
с одной н
В нашей сельской местности говорили помимо как о Илье пророке, именно о лосе. Потому и вставил.
Ну Вы же не только для читателей из своей деревни пишете?
Поиск в инете такого варианта присказки не дает.
Думаю, в Ваше деревне во время оно была сильна антиклерикальная пропаганда, и кто-то из осторожных деревенских балагуров заменил пророка на лося... 
буду ждать продолжения.
Оно не заставит себя ждать.
Хорошо бы пояснить: чего именно это продолжение?
Что за ГГ в этом эпизоде?
На околыше крепилась наша саксонская бело-голубая кокарда...
Бело-голубая - разве не Бавария?
ЗЫ. Могу ошибаться...
Ну Вы же не только для читателей из своей деревни пишете?
Согласен, добавил и присказку про Илью.
Хорошо бы пояснить: чего именно это продолжение?
Что за ГГ в этом эпизоде?
Скажем так, это военные эпизоды из "Счастливчика" и соответственно и ГГ оттуда.
Бело-голубая - разве не Бавария?
ЗЫ. Могу ошибаться...
Не ошиблись, исправил на бело-зеленую.
Продолжение.
- Иоганн!
- Что тебе, Юнгер?
- «Руда» пошла?
- Отстань, животное!
- Слушай, Юнгер, а почему тебя, человека рабочей профессии взяли в армию? Я вот слышал, что квалифицированных рабочих в армию не берут? – спросил я.
- Я оказался очень не квалифицированным. Вообще мне по жизни не везет. Я вечно попадаю в неприятные ситуации, и приходится менять место работы.
- А ты уже сменил место работы не один раз?
- Вот представь себе Август. Первое мое место работы было у герра Хюбнера.
- В гостинице?
- Да.
- И кем же ты там трудился?
- Я пытался освоить поварское искусство, на гостиничной кухне в качестве поваренка.
- Расскажи нам, о свет очей моих, о своих подвигах на ниве гастрономии.
- Ребята, только не смейтесь. Меня погубили макароны.
- Очень длинное предисловие, переходи к повествованию!
- Вот скажи, Иоганн, как можно отскрести макароны с потолка?
- А как они туда попали?
- Я варил макароны. Мне кто-то из поваров, сказал, чтобы проверить, готовы или нет, их надо закинуть на потолок. Если прилипнет к потолку, значит, они готовы.
- И-и-к! И ты решил проверить? - Простонал Иоганн.
- Я набрал половник и метнул их вверх. Прилипли как черви, и не падают. Штук сорок, ну, в общем, сколько в половник уместилось. Что делать?
- У-у-у!
- Га-а-а-а!
Мы с Иоганном стонали, не в силах произнести, что ни будь членораздельно.
- Нет, ну я серьезно. Как их снять с потолка? До сих пор не пойму, может, это шутка была?
- Надо … Надо …было влезть на стул и снять их с потолка. Руками … - у Иоганна текли слезы.
- Со стула я не дотянулся до потолка. Пробовал. Как козел скакал.
- Шваброй! – реву я.
- Не ори Август, а то придет «Бешенный Макс», и всех запрет чистить картошку! Не было на кухне швабры! Я подумал, может, высохнут сами отвалятся? Я же не знал, что эти чертовы макароны так в потолок вцепятся!
- И-и-и-к!
- Я же их прицепил не над плитой, я в центре, прямо под лампой их метнул, отошел с половником и метнул снизу вверх, они шлеп и прилипли намертво. Я ждал, пока сваляться, устал стоять под ними с задранной мордой. А когда кидал, так там, в половнике, капельки были, так еще и посудный шкаф забрызгал. Короче классный ужин для клиента приготовил. Макароны с пармезаном.
- Ага, макароны с побелкой!
- Ты бы их зубами с потолка сгрыз! Как муха кверху ногами!
- Метлой, смахнул!
- Умные вы! Вот я и спрашиваю, как макароны с потолка снять?
- Остановись! …Прошу!
- Зачем я в центр отошел? Хорошо хоть не всю кастрюльку метнул.
- Так чем ты их снимал? Ик..ик …
- Не знаю, чем и как их снимали, пришел хозяин и выгнал меня на хер. А повара ржали как жеребцы, которым овес принесли!
- Ты знаешь Юнгер, про свои похождения в мастерской жестянщика, ты нам потом расскажешь. На сегодня хватит! И так спать не будем!
* * *
- С сегодняшнего дня начинаем втягиваться в пешие переходы. Сейчас отправитесь в казарму, получите оружие, снаряжение и через минуту я жду вас на плацу. Отделение разойдись!
Бегом выполнить приказ!
Сначала идти легко, первые пять миль прошли за полтора часа. На коротком привале ко мне подошел Петер.
- Я, кажется, натер себе ногу. Чертовы ботинки! Мне кажется, что они шагали еще при Седане!
- Попробуй поменять носки местами, с левой ноги на правую, и наоборот!
- Уже не успеваю. Слышишь как орет «Бешеный Макс»?
- Отделение становись!
Во время движения пришлось подтягивать поясной ремень, мне показалось, что патронные подсумки и штык уж слишком сильно шлепают по телу. Винтовки нам разрешили тащить как удобнее. Кто нес на ремне, кто на плече. Рота стала растягиваться.
- Потянуться! Быстрее! Быстрее!
Пришлось немного пробежаться. Впрочем, команда «Подтянуться!» стала подаваться через каждые четверть часа. Получался не мерный ровный шаг, а полу-бег.
Погода была не по-осеннему жаркой, да еще винтовка, ранец, сверху ранца свернутая шинель закутанная в полотнище палатки, подсумки с патронами, фляга с водой, хотя, моя уже без воды, да и мои ботинки тоже кажется, начинают напоминать о своем возрасте и о своем родстве с «испанскими сапогами». После привала Петер уже откровенно хромал, я взял его винтовку, Ганс понес ранец.
К воротам лагеря рота, после первого перехода в десять миль, пришла, напоминая своим видом толпу бродяг.
Командир роты, капитан фон Рунге, долго ругался и под конец своей речи пообещал:
- Пока вы не пройдем пятьдесят миль, так чтобы вид ваш оставался свежими как задница младенца, а не как обдристанная поносом морщинистая жопа старика, я капитан фон Рунге не успокоюсь! Понятно?
- Так точно, господин капитан!
* * *
Мы стали учиться ходить, то есть, говоря по-военному тренироваться в совершении маршей. Каждый день на две мили больше. Доклады о потертостях ног «Бешенный Макс» даже не слушал.
- Вы не кавалерия! Лошадь с больной ногой не сможет идти, вы пехотинец, значит сможете! На фронте кататься на трамвае не придется, привыкайте
Особенно тяжело пришлось в пятницу. С утра похолодало, и сначала идти было легче, чем при жаре. Но в одиннадцать часов зарядил дождь. Идти стало гораздо труднее, темп движения упал. Капитан, ехавший верхом на лошади, ругал нас, погоду, и вообще все. Больше всего конечно нас.
- Mit solchen Arschloecher werde ich bald fertig!*
Камни на дороге стали скользкие, за воротники проникали струйки холодной воды, намокающие мундиры совсем не способствовали хорошему настроению. Ветер дул не переставая. Иногда на дороге попадались лужи и раздавались шлепающие звуки. Дождь не прекращался уже два часа. И все же мы надеялись, что он не будет поливать оставшееся время. Если будем по-прежнему идти с такой скоростью, то до лагеря сможем дойти за пару суток. Мы шли не останавливаясь. А лагеря все еще не видно. Выходя на марш, мы рассчитывали, что пройдет маршрут за пять часов, но уже шел шестой.
Мы в полголоса разговаривали с Иоганном.
- Господи Боже! Август, в такую отвратительную погоду надо сидеть в кабаке у печки!
- Конечно лучше в кабаке, с кружкой пива в руке, а не по этой грязи тащиться!
- Похоже, здесь не соскучишься, - произнес Иоганн. Его бескозырка намокла, и он безуспешно пытался стряхнуть с нее дождевую влагу.
- Это уж точно. Накрой голову Иоганн, так можно простудиться. Ты слышал капитана?
- Я только его и слушал. Уже предчувствую, как он даст нам по заднице.
- Скорее бы конец этой затянувшейся прогулки. Пока мы тут гуляем, война кончиться.
- А мне кажется, - влез Юнгер, - что война будет идти очень долго, всем хватит. Давайте лучше о девушках поговорим. Август, а что тебе пишет Эльза?
- Да, вчера получил письмо, но «Бешенный Макс», отправил меня на кухню чистить брюкву и я даже толком не смог его прочитать.
Словно подслушав, что говорят о нем, унтер подал команду прекратить разговоры в строю. В лагерь мы вернулись мокрые до нитки, продрогшие от ветра и очень уставшие.
______________________________________________________________________________
*) Я быстро управлюсь с этими засранцами.(нем)
Отредактировано Погранец (14-12-2010 10:25:49)
К концу второй недели рота совершила марш в пятьдесят миль, при входе в лагерь по рядам прошел призыв, передаваемый от человека к человеку:
- Изобрази розовую задницу! И капитан будет доволен!
В ответ, часто слышалось:
- Ich hab` die Schnauze voll! Arsch mit Ohren leck mich am Arsch!**
Но, несмотря на ругань, младенческие задницы, изобразили все. Командир роты остался доволен.
* * *
На исходе десятой недели нашего пребывания в лагере, а именно в четверг, во время завтрака, «Бешеный Макс», после слов, «Взвод! Я поел!», добавил то, что перевернуло все наше существование.
- После завтрака построиться, идем на склад, вслед за второй ротой. Быстрее заканчивайте с кофе!
На складе каждому выдали новый комплект обмундирования, уже не темно-синего, каковое было у нас прежде, а цвета «фельдграу». Выдали, наконец, пикельхаубе, с холщевым чехлом с зелеными цифрами, обозначающими номер полка, нанесенными по трафарету.
Выдали недостающие предметы снаряжения, новые сапоги, белье, индивидуальные средства перевязки ран. Самое главное! На продовольственном складе выдали «железный рацион», банку консервов, два фунта сухарей. Выдававший паек фельдфебель каждого предупреждал:
- Сохрани Иисус, если при проверке, у тебя, солдат, не окажется нужных пятидесяти граммов сухарей. Суд и крепость!
Камрады стали говорить о близкой отправке на фронт.
- Прекратить разговоры! Сейчас все отправятся в казарму, дабы привести себя в нормальный вид! Старое обмундирование, обувь и белье, сдать. Новое, пригнать и переодеться, через два часа быть готовыми к построению!
* * *
Выстроен весь батальон "... клянусь Богу всеведущему и всемогущему святой клятвой, что я буду служить Его величеству королю саксонскому Фридриху Августу III …
...Также клянусь, на войне выполнять приказы Его Величества Германского императора как федерального полководца....".
Мы солдаты! Мы солдаты Великой Германии! Мы полноправные члены великой семьи! Радость и гордость распирали нас.
* * *
"Берлинер Тагеблатт" август 1914 год
Наш корреспондент сообщает, что забастовочный комитет (Петербург) получил от иностранных социал-демократов полтора миллиона рублей для организации забастовки.
Эти деньги, конечно, не принадлежат социал-демократам, у которых такой сумме неоткуда взяться. Об источниках говорит г. Фромат …
"Берлинер Тагеблатт" август 1914 год
Сегодня 4 августа император Германии Вильгельм II произносил тронную речь в рейхстаге:
«Настоящее положение является следствием недоброжелательства, питаемого в течение долгих лет к мощи и процветанию Германской империи. Нас принудили защищаться, и мы беремся за меч с чистой совестью и незапятнанными руками.
Русская мобилизация на пороге войны являлась фактическим ее объявлением и только в таком смысле и могла быть понимаема...
Если рассматривать ответственность за войну с этой точки зрения, то, безусловно, являются правыми те, кто возлагает вину за мировой пожар на Россию.
Для Германии настал грозный час испытаний. Окружающие нас враги заставляют нас защищаться. Да не притупится меч возмездия в наших руках...
А теперь я призываю вас пойти в церковь, преклонить колени перед Богом, справедливым и всемогущим, и помолиться за победу нашей доблестной армии!».
"Берлинер Тагеблатт" август 1914 год
Впечатления германского офицера резервиста о мобилизации:
«Я получил повестку срочно явиться на призывной пункт. Когда я вернулся в Бремен и оказался у себя дома, меня встретили со слезами радости. Родители посчитали, что бельгийцы арестовали меня и, в лучшем случае, посадили в тюрьму... 4 августа я получил назначение в 18-й резервный полк полевой артиллерии, формировавшийся в Беренфельде, небольшом городке близ Гамбурга. Родители отправились со мной в Беренфельд, но, после того как я оказался, за воротами части, нам больше повидаться не удалось.
Штатских не только не пускали на территорию части, но и не пустили на вокзал, к поезду. Нас провожали только люди из Красного Креста, раздававшие всем же¬лающим сигареты и сласти...
6 августа нам выдали полевую форму: серо-зеленые кители с тусклыми пуговицами, такого же цвета брюки, тяжеленные коричневые ботинки и каску, обтянутую серой материей, призванной воспрепятствовать блеску головного убора на солнце...
Большинство офицеров полка, как и я, были призваны из резерва. Лошади — и те оказались такими же резервистами. Как выяснилось, большинство лошадей, в стране, было поставлено на учет, чтобы, в военное время быстро пополнить ряды боевой конницы или тягловой силы».
"Берлинер Тагеблатт" август 1914 год
«На врага!»
Составы, стоящие вблизи железнодорожных станций, долго не пустуют. Заполняются солдатами, они подходят с воткнутыми в винтовки букетами цветов.
Поезда трогаются к линии фронта, одни — на восток, другие — на запад. В пути на вагонах появляются жирные надписи, на одних: «На Петербург!», на других: «На Париж!». Общим является одно: царящее в поездах оживление — песни, шумные разговоры, а где и игра на губной гармошке.
Солдаты высовываются из окон, улыбаются подбегающим к поезду людям, отвечают на их приветствия, размахивая головными уборами. Поезда идут с большой скоростью. Надо успеть до осеннего листопада! Десять, двадцать миль и уже начинается дорога к славе! Иногда поезда неожиданно останавливаются, но все как один добираются до места своего назначения, чтобы выплеснуть на платформу у тихого городка тысячу-другую солдат, собирающихся вернуться домой, со скорой победой.
______________________________________________________________________________
**) Грубые немецкие ругательства.
Отредактировано Погранец (14-12-2010 13:06:13)
| Малыш (фантастическая повесть) | Архив Конкурса соискателей | 30-07-2012 |
| Словоупотребления в соответствующую эпоху. | Литературная кухня | 26-12-2010 |
| Рецензионная палата | Литературная кухня | 01-10-2024 |
| Возвращение в строй. 1941 | Лауреаты Конкурса Соискателей | 29-07-2017 |
| Боже, храни Англию. | Произведения Анатолия Логинова | 20-12-2011 |
Вы здесь » В ВИХРЕ ВРЕМЕН » Архив Конкурса соискателей » Наша военная молодость...(небольшая повесть).
|
|