Внезапно прямо по курсу воздух пронзили дымные следы трассеров. Андрей, автоматически, на забитых уже предыдущим военным опытом в подсознание рефлексах, рванул машину в сторону, чтобы уйти с линии огня.

Бегин вновь и вновь предпринимал попытки попасть в польскую армию, которую и найти-то было очень и очень непросто. Пойди найди в СССР некую таинственную полуофициальную организацию, особенно в те дни зимы 1942 года. Бегин торопился. Десятки беженцев, прослышавших о том, что в Ташкенте находится лидер польского «Бейтара», разыскивали его и находили. Вопрос о том, что вскоре его найдут и люди из НКВД, был риторическим. Бегин понимал, что НКВД не оставит его долго на свободе, и хотел, чтобы обезопасить себя, мобилизоваться.

Из книги Бегина «В белые ночи».

«...Я искал на просторах России польскую армию, но вскоре понял, что польская армия вовсе не ищет меня.

«Евреи нежелательны», — сказали поляки, и слух об этом пронесся по всей стране. Сталин якобы сказал Сикорскому и Андерсу, военачальникам польской армии, что евреи бывают хорошими военными администраторами, инженерами и врачами, но воевать они не умеют. Не хотелось верить этому слуху. Мы думали, что поляки намеренно распространяют его для оправдания проводимой ими дискриминации польских евреев.

Спустя несколько лет я убедился, что слухи были правильными. Антиеврейская солидарность сблизила таких разных людей, как Сталин и Молотов, с одной стороны, и генералы Сикорский и Андерс — с другой.

В своих мемуарах генерал Андерс воспроизводит полную стенограмму переговоров Сталина с польскими представителями. Среди прочего приводится следующий обмен мнениями.

Андерс: Я полагаю, что в моем распоряжении будет около ста пятидесяти тысяч человек, но среди них много евреев, не желающих служить в армии.

Сталин: Евреи плохие солдаты.

Сикорский: Среди евреев, вступивших в армию, много торговцев с черного рынка и контрабандистов. Они никогда не будут хорошими солдатами. В польской армии мне такие люди не нужны.

Андерс: Двести пятьдесят евреев дезертировали из военного лагеря в Бузулуке, когда поступили ошибочные сообщения о бомбардировке Куйбышева. Более пятидесяти евреев дезертировали из Пятой армии перед раздачей оружия.

Сталин: Да, евреи плохие солдаты.

...Во время второй встречи со Сталиным польские генералы уже отстаивали права национальных меньшинств. Чуть позже генерал Сикорский погиб во время таинственной авиакатастрофы.

...эти беседы, стенограммы которых приводит Андерс в своих мемуарах, состоялись зимой 1942 года, но польские евреи о них тогда не знали, хотя и чувствовали на себе их последствия. Освободившись из исправительно-трудового лагеря, я не смог вступить в польскую армию. Сикорский сказал: «Спекулянты», Андерс сказал: «Дезертиры», Сталин сказал: «Плохие солдаты». Польские генералы были рады получить от самого Сталина моральную санкцию на дискриминацию евреев...

Через несколько лет все три полководца поняли, что евреи умеют воевать...

С восторгом и даже гордостью об ЭЦЕЛ и мужестве его бойцов говорили бывшие командиры польской армии. В своей книге генерал Андерс даже повысил меня ретроактивно в звании — до капрала. Справедливости ради надо сказать, что в его армии я не поднимался в звании выше рядового. Но и рядовым я стал благодаря случайности.

...Существовал еще шанс на получение в СССР английских сертификатов на въезд в Палестину. Но доктор Йоханан Бадер — один из лидеров польского ревизионизма, который был сослан в Туркмению, в город Мары, и который проделал тысячи километров для встречи со мной, сразу же категорически заявил, что шансов на получение здесь сертификатов нет. ...

Я послушался его совета и предстал перед призывной комиссией польской армии.

— Послушайте, — сказал мне врач, — у вас тяжелое сердечное заболевание. Как вы можете быть солдатом?

После этого он проверил мое зрение и добавил веско:

— Пан Бегин, у вас очень плохое зрение. Вы никогда не сможете хорошо стрелять.

Короче, меня забраковали».

Бегин пишет письмо начальнику штаба дивизии, и тот назначает встречу.

«...Беседа решила дело в мою пользу. Начштаба с улыбкой предупредил, что если дивизия отправится за границу, то он уделит мне особое внимание и позаботится о том, чтобы мне не удалось бежать в Палестину. Затем он отправил меня на медкомиссию. Я сказал, что прошел проверку и меня признали непригодным.

— Ничего, пойдите еще раз, там будет мое письмо, — сказал он.

...Врач, обследовавший меня в первый раз, удивленно и сердито спросил:

— Вы у нас, кажется, уже были, если я не ошибаюсь?

— Да, был, — сказал я, — но начальник штаба приказал мне пройти проверку еще раз.

— Начштаба?

Врач прослушал меня.

— Сердце и легкие, — сказал он громко, — отличные. Легкие — как железо... Вы немного близоруки, но в нашей армии научитесь хорошо стрелять. Можете стать лучшим стрелком.

Так я попал в польскую армию».

В возрасте 29 лет Менахем Вольфович Бегин становится рядовым армии свободной Польши. Дивизия, в которой служил Бегин, была отправлена в Иран для получение там английского вооружения и оборудования. Оттуда она перебрасывается в Ирак, а в начале мая 1942 года, через год и 9 месяцев после разлуки, Менахем Бегин встречает в Иерусалиме свою жену Ализу.

Он служит чиновником штаба польской армии в Иерусалиме, что позволяет снимать маленькую квартиру в полуподвальном этаже квартала Рехавия (район в центре города) на улице Альфаси, 25.

Бегин, по свидетельствам друзей, в частности Исраэля Эпштейна, окрепший, возмужавший, загоревший, внимательно осматривается и старается разобраться в происходящем.

  Отправить ссылку друзьям

Жизнь Бегина