Швальбе сидел, опершись о комья земли, взрывом вырванные из склона. Который стал намного положе, чем был час назад.
  - Мир,  клянусь удом святого Петра, я и знать не хочу, что такое мой подчиненный таскает на шее. Но, ради всего святого, если, конечно, для тебя такое есть в мире нашем! Предупреждай в следующий раз…
- А кому я сказал, чтобы был готов «быстро прыгать и быстро бежать»? – искренне удивился сержант, до сих пор потирая свежую ссадину на шее. – Разве не некому капитану?
- Виноват. – признался Швальбе.  – Как-то слишком уж вышло все быстро и неожиданно. Старею, наверное…
- И кто тебе злобный деревянный голем? – усмехнулся Мирослав. – Раз взял в жены бывшую троллиху – будь готов. Она-то, не к таким размерам привыкла. Так ты количество в качество переводи.
- Знаешь, Мир. – казалось, что капитан не обратил ни малейшего внимания на подколки друга,  - Иногда мне кажется, что тебя подменили кобольды где-то в Шварцвальде. И сейчас, рядом со мной сидит мерзкая завистливая образина, прикинувшаяся моим верным сержантом.
- На все воля Господня… - философски заключил Мирослав и натужно поднялся. – Пойдемте, герр капитан, дорогу искать. Потому что, видит Бог и мать его, Мария, я нихрена не представляю, куда нас затащили эти вылупки….
- Знаешь, вот есть ощущение, что мы сейчас где-то на юге Франции. Овернь или Лангедок. Рельеф уж приметный больно.
  - Эти места, «жабоеды» еще иногда называют Жеводаном?
- Так точно, герр сержант. Именно Жеводаном.
- Вот и отлично! Да, Гунтер, когда окажемся в Дебиче, намекни Отцам, что та травка, которая пошла в котел к собачке и пулькам, неплохо крутит время по своему усмотрению.
- Мир, тебе охота выслушивать их брюзжание по поводу применения запретных средств? И мне не хочется. Вот и молчи. Хватит упоминания о серебре.

Черная смерть

Одни говорили, от нечестивых агарян все пошло. Другие – что схизматики всему виной. А кто и на приверженцев неистового немца грешил. Слухов немеряно ходило. Не столь важно на самом деле, где все началось. Важнее – где продолжилось. А продолжилось в благословенном всеми святыми   Милане. Городе ста церквей…
Колокола звонили не переставая. У Адольфино уже уши опухли от неумолчного набата…. Только не в звоне спасение, не в молитвах… Люди все равно умирают. Один за другим. А священники твердят, что все дело в грехах человеческих. Врут!
Иначе, почему тогда умер дед, не пропускавший ни одной службы? И почему вспухли в подмышках у матери и сестры страшные нарывы? Которые, кажется, переливаются адским огнем внутри….  А ведь последнюю неделю, даже домой не являясь, женщины провели в соборе, вымаливая прощение себе и другим. И в доме появились только сегодняшним утром. Бледными призраками, так непохожими на самих себя…
Родных-то за что?!  Не грешили ведь, даже в мыслях! Ну, а если и было что, так отмаливали долгими ночами, стоя на коленях перед распятием. ..
Пусть лучше заберет меня – вора, клятвопреступника и убийцу! Адольфино бился лбом о вытертый пол, путал от слова молитв, захлебывался слезами горя и жалости…. А с креста хмуро смотрел Спаситель. И не было во взгляде Его обещания спасения. А только злоба и ненависть к рабам своим…
И к нему, Адольфино Чиано, по прозвищу «Нож», лично!
Пока  никто из родных его  не видел, озабоченный больше причитаниями, парень сорвал со стены деревянный крест с мучительно изогнувшимся Иисусом…
Во дворе, в воротах полыхало два костра. Сухо стреляли ветки можжевельника, от сгоревших лепестков розмарина удушливо воняло…
Распятие полетело в пламя. Радостные языки коснулись лакированной поверхности… Торопясь, пока не отняли законную добычу, охватил целиком. Вспыхнуло, вмиг окутавшись целиком, распятие. Показалось на миг, что распятая фигурка корчится от боли…
Неведомый страх охватил все тело. Адольфино, не боявшийся с одной испанской навахой выходить на добрый десяток врагов, бросился бежать. Оступился, попав ногой в угли. Боль почти не коснулась. Лишь подстегнула…
Нож бежал, не разбирая дороги. Городские ворота не охранялись. Кто по доброй воле попытается войти в город, над которым ветер развевает черные флаги опасности?
Вот и бежал Адольфино, пытаясь болью в ногах заглушить боль в сердце… Пока с размаху не ударился обо что-то большое и мягкое. Кое-как вытерев набежавшие слезы, парень поднял голову. На него внимательно смотрел всадник. В которого Адольфино и врезался.
Всадник росту был росту невысокого. И совсем не местным. Серые глаза  - редкость в этих краях. А светлые волосы – особенно. Да и одежда вовсе не итальянская. Скорее, в Германии пошита, если где еще не севернее…
- И за кого же Вы, мой друг, приняли моего бедного коня?  - дружелюбно поинтересовался всадник, без зазрения совести рассматривая Чиано. – Неужели, слава неугомонного Дона проникла и сюда, и я показался Вам страшным драконом – поедателем  девственниц?
Адольфино хотел было вспылить. Но передумал. В словах незнакомца издевки не было и малой толики. И улыбался он вполне открыто. А еще открытей улыбался за спиной всадника конный десяток. И в каждой улыбке было ожидание. Дерзости они ждали. Или даже намека на нее. Чтобы повод был ухватить  одну из множества пистолетных рукоятей, и пустить пулю, а то и две, в бедного Ножа.
- К нам пришла Черная Смерть. –  только и  сказал Адольфино. И продолжил. – Поэтому, господа, вы выбрали совсем не то время, дабы посетить наш славный город.
Нож не зря несколько лет проходил служкой при сельской церквушки. Давно это было. Еще до того, как переманили отца его дружки. И не оказалась семья Чиано в маленьком домике близ городской стены. Но, «господские» слова и некоторые правила этикета отложились в памяти крепко. Не раз и не два, вызывая удивление товарищей…
- А мы знаем. – улыбка с лица всадника пропала, словно и не было ее.  – Поэтому  мы и здесь.
Неуловимым движением он швырнул  что-то в лицо Чиано. Тот лишь в последний момент сумел выхватить из воздуха брошенный предмет. На ладони лежала монета. Определенно серебряная, и определенно тяжелая.
- Не смотри так удивленно. Самый обыкновенный Гран бланш. Старая французская чеканка. Проведешь нас самой короткой дорогой до Сант-Эусторджо, получишь еще одну. А то и две. Идет?
Адольфино кивнул. Все равно родных уже не спасти. А деньги лишними никогда не были и вряд ли будут… Ну, а в церкви, можно и молебен заказать. Может, к просьбам своих наместников на Земле, Бог прислушается лучше?
- А вы не боитесь?  - спросил Чиано, когда уже сидел на чьем-то запасном коне, и ехал возле загадочного всадника.
- Чего не боимся? Черной Смерти? Так у нас с Дьяволом договор. Мы не скупаем души, а его дела обходят нас стороной.

Исправил. Спасибо!

Отредактировано Чекист (16-11-2011 19:34:54)

То ли паренек действительно провел самым кратким путем, то ли, Сант-Эусторджио находилось недалеко. Как верно заметил когда-то, сержант Мирослав, по совершенно, впрочем, другому поводу – «Без бутылки не разберешься!». Ну, это не столь важно. Должны были прибыть – явились. Встречайте.
Делегация не подвела. Встретили у церковных ворот. Человек двадцать в черных рясах. Седые венчики волос, солнечные зайчики от гладко выбритых тонзур… И обреченные глаза людей, уже смирившихся со смертью. И уже себя похоронивших….
Безмолвный жест, приглашающий за собой. Швальбе спрыгнул с коня и пошел вслед за все так же не издавшими ни слова монахами.
- Эээ! – кинулся вслед за ними приблудившийся итальянец, ставший по воле Рока проводником
Его тут же поймали за плечи, развернули к себе лицом, и, дыша перегаром, смешанным с чесноком, сказали с непонятным акцентом:
- Малыш, мне глубоко все равно, что ты гроза квартала, и таскаешь  за пазухой наваху из Толедо. Понял?
- Понял. – испуганно согласился Адольфино. А сам все пытался понять, как же этот крепыш, что, казалось, проспал всю дорогу, успел все про него разузнать….
- Тебе же капитан Швальбе говорил, что мы обязались не скупать души?
- Говорил… - Что же это такое… От страха поперек горла что-то стало намертво, и перекрыло дыхание. Нож испугался. Очень сильно.
-Но, умения-то остались. Вот и можем разглядеть даже в самом отброшенном отбросе жемчужное зерно! – все верно понял собеседник со странным говором. И что дышать перестал почти, и что руки задрожали…. - Только портки не замочи! Шучу я.  – И расхохотался. К нему присоединились и остальные из отряда загадочного капитана. Солдаты спешились, собрались тесной кучкой. С постоянной оглядкой на ворота – пошли по рукам фляжке. И Ножу перепало.
Хлебнул, закашлялся… Тут же получил несколько тумаков по спине. И маленький кусочек копченного мяса, чтобы закусить странное жжение во рту.
- Осторожнее, малыш! Вудка не вино! Крепких любит.
Наконец, Адольфино прокашлялся. И спросил  у того, с акцентом который. Как услышать успел, все его сержантом называли….
- Сержант! – тронул Чиано его за рукав пыльной куртки. Вовсе неуместной в жаре миланского лета.
- Га? – обернулся сержант. – Если до ветру сходить – так никто не держит. Дуй себе со всех стволов. Мы тут долго еще будем. А капитан Швальбе никогда не оставлял неоплаченных долгов!
После столь торжественной тирады, сержант горделиво выпятил грудь. Словно сам, из  личного кармана, со всеми капитановыми должниками расплачивался. Или, присмотревшись к потертой рукояти даги, выглядывающей из сапога, скорее , назойливых должников прирезывая в темном углу….
Адольфино не стал задерживаться дольше необходимого. Не убегут, действительно. А если и убегут, ну что же. Милан не столь велик, чтобы Чиано Нож не нашел своих обидчиков. Хоть и те еще ребята… Тертые – перетертые. Не одна загубленная живая душа за плечами….
Все немцы – жадные сволочи, как дед говорил. Мир праху его.  А пока что, дворами да переулками пробежать с четверть лиги до церквушки святого Христофора. Да там оплатить молебен за здравие матери с Кармен. Может, хоть песиглавец поможет. Докричится до Христа.
И бегом-бегом обратно. К Сант-Эусторджио…  Судьба родных – в руке Господа. А лишний раз видеть из страдания выше любых человеческих сил. Особенно, когда встает перед глазами корчащаяся в огне фигурка…..