Сон  был монотонный и беспокойный. То и дело просыпался, включал фонарик и освещал свою норку, убеждаясь, что меня все еще не засыпало. Потом некоторое время, лежал, молча, ощущая завывание ветра, грохот грома, чувствуя, как искажается Поле в момент очередного Разряда. Там наверху сейчас бушует смертоносная стихия в виде лопающихся отовсюду «пузырей» и вырывающихся из них молний. От мысли, что тут молнии меня не достанут, становилось уютно и хорошо. Я расслаблялся и проваливался в сон, до следующего просыпания.
В какой-то момент сон стал несколько разнообразней. Чудовищной силы удар перевернул меня с бока на спину. Через маленькую вентиляционную щель, в норку ворвался молочно-белый цвет, земля вздрогнула и застонала. Моя маленькая норка изрядно просела, превратив меня в живое захоронение. Я сжался в комок, обхватил голову руками...
***
  Да будь благословенна лопата - гениальное изобретение человеческой мысли! Как бы все остальное сделанное человеком было хоть на половину столь же нужным и полезным у нас бы давно наступило тридесятое царство. Но, к сожалению тридесятого царства, пока нет, а наша цивилизация в итоге имеет обожженный ледяной ад.
Лопата, которую держу в руках, сделана в глубине Пустоши, в одном из больших поселений подземников. Мы, живущие в приграничье, рядом с синтетами, на самом краю Пустоши, живём в маленьких поселках, своей промышленности толком не имеем, и закупаем железки в основном у горожан, хотя караваны из глубины Пустоши тоже регулярно ходят. Скафы, инструмент, светящиеся «солнечные» водоросли, позволяющие не сдохнуть под землей без солнечного света у нас оттуда от жителей глубин Пустоши. Я не в силах избавиться от ощущения, что они нас, таким образом, поддерживают – особой выгоды от торговли с нами вряд ли можно добиться.
  К лопате еще прилагаются когти - стальные пластины, выскакивающие при мысленном сигнале. Прочные, острые - они предназначены для срезания канатов, тонких арматурин. Можно и землю рыть, если лопата навернулась. Насадки не прикручиваются и не привариваются, а вживляются. Есть там такая штучка, позволяющая намертво прикрепить насадку, а потом мысленным сигналом её отторгнуть. Горожане, кстати, к подобным вещам относятся с подозрением, даже с суеверием, так что о торговле между крупными поселениями подземников и городами, я лично не слыхал.
Едва я, как крот пробил себе дорогу наверх, как тут же меня заполонило чувство беспокойства. Что-то там наверху не так. И вылезти хочется поскорее, и страшно мне. Левая камера почему-то повреждена и не двигается. А правая прижата землей. Посмотреть не могу, а надо бы… Мир прекрасен, он стоит того, чтобы на него смотрели, и желательно на все триста шестьдесят градусов разом.
  Потрепыхавшись, я высвободил плечо и сразу же мысленным приказом отправил правую камеру вперед к еле заметному световому пятну откопанного мною «окошка».
  Шарик на упругом силовом канате вылез и покрутился по сторонам. Видеобзор я ему выключил, толку от него сейчас никакого, только энергию потребляет. Главное - механика, органика, движение. Всё. Но он ничего такого в пределах видимости не заметил. Тепло только замечено, много тепла, на фоне лютого холода вокруг. Правда, после Разрядов бывают местечки, где молнии прошибают землю на десятки метров, расплавляя всё на своём пути, превращая её ненадолго в крохотное подобие вулкана. В общем, камера ничего особенного мне не сообщила.
  Но это меня не успокоило, наоборот. Чую я беду, чую! А когда чуешь, но не видишь - это самое паршивое. Не знаешь чего опасаться.  Ладно, полежали-отдохнули, пора уже на что-то решаться и выползать. Нас ждут великие дела... наверное...
  ***
  Стою на холме, выпрямившись во весь рост. Буря уже утихла, земля спёклась тёмной коркой и уже успела замёрзнуть, небеса больше не полыхают, они сейчас какие-то понурые серо-буро-пошкарябанные, огромные тучи и льда проносятся над головой с безумной скоростью и исчезают на горизонте. Но я их не вижу. Стою и тупо гляжу на жуткое зрелище. Груда дымящегося хлама, то и дело вспыхивающая красными языками пламени, вырывающимися из-под земли, то и дело сотрясается внутренними взрывами.
  Вчера тут стоял прекрасный завод-сота одна из огромного множества промышленных точек, объединенных в сложную и по-своему изящную систему промышленности горожан. А сегодня лишь ветер печально завывает над раскаленными руинами и, подхватывая тучи пыли, бережно несет их к пожарищу, словно хочет укрыть мертвое строение одеялом из песка.
Второй раз за эти дни смерть стояла рядом, второй раз подряд. Меня скрутило чувство невыносимого горя. В горле замер комок и в голове послышался дикий волчий вой, переполненный невыносимой тоской. Я словно почуял всю боль и животный ужас, исходящий из оплавленной груды.
  Строили, строили, рожали растили любили... а потом вот так – раз! И нет ничего и никого...
  Неуправляемый поток чувств окатил меня словно жидким огнем с ног до головы. Сжав зубы и кулаки до боли, я стоял и остекленевшими глазами смотрел на эту дикую картину смерти...
  Отпустило. Слезы обсохли, не успев толком появиться, сомкнутые судорогой челюсти разжались. Вой ветра перестал казаться похоронным. Руины снова стали простой грудой хлама. Я медленно вдыхал воздух, очищенный фильтрами, выдыхал его и ощущал всем своим телом свежесть успокоения. Вроде прошло. Мысленно пробегаю вниманием по телу, снимая спазмы напряжения, лишняя потеря энергии, ни к чему. Но тяжелое ощущение чего-то страшного и непоправимого осталось, даже возможно и не в уничтоженном заводе тут дело.
Унылый фон стал немного ярче, это шлем изменил прозрачность очков, решив, что мне слишком темно. Мысленно поблагодарив его, не отрывая взгляда от свежего кладбища, вызываю карту. В верхней части стекла шлема развернулась полупрозрачная пластина, покрытая значками и изображениями. Удобная штука - навигатор, хотя те из нас, кто много ходит по Пустоши, ориентируются и без него. Но я, к сожалению не умею. Слишком долго прожил в городах, не было особенной надобности получать такие знания. А без надобности - лень. Этот навигатор – наш. У синтетов они спутниковые. А наши в спутниках не нуждаются. Да и нет у нас их. Всё что выше уровня земли плотно контролируется различными кланами СверхСистемы. А нас как бы и нет, так что ни одна наша ракета, вздумай мы её запустить, не сможет пройти через небеса, ставшие собственностью синтетов.
Пользоваться навигатором просто. Один раз задаешь программе, где ты находишься, и она уже сама отслеживает твое движение и постоянно помнит, где ты сейчас бродишь. Ориентиром для нее является поле земли, которое этот прибор умеет отслеживать. Синтетам, насколько я знаю, ни сделать, ни скопировать эту штучку у нас оказалось не под силу.
  Карта показала, что Ставрополь уже рядом. Всего-то километров пять. Но пешком да ещё в гору, при минимуме воды...
  И все-таки пять километров не расстояние для меня. Бешеной собаке как говорится и пять верст не крюк.  Хуже другое - кругом бури. В любой момент могут начаться разряды и столпы молний сжигающих все что угодно могут спалить меня. Не нарочно конечно, они не злые, просто безмозглые и дури у них много. Как у людей...
  Кто и как породил эти молнии - загадка по сей день. В свое время они устроили человечеству настоящую кузькину мать, превратив две трети суши в выжженную Пустошь. Но они – реальность и с ней надо считаться.
  Повернувшись назад, смотрю на нее, на Пустошь. Там все ещё хозяйничает шторм. Вдали на пределе видимости глаза  слабенько мерцают вспышки разрядов. Там же где-то шляются мои хвостатые 'друзья' и двигаются стаи-отряды каких-то неизвестных мне тварей. А до дома так далеко.
  М-да, затянулась моя командировочка на дальний рубеж, ох затянулась. Ну что ж делать, поселению нужна техника, нужны фильтры и многое то, что мы не можем делать так хорошо, как наши братья в глубинах Пустоши. Поэтому мы идём в города, зарабатываем там деньги, покупаем оборудование. Продать синтетам что-либо кроме своих рук и голов не удаётся, приходится на них работать. Я вот даже образование получил за счёт поселения, поскольку высококлассные специалисты могут гораздо больше в смысле обеспечения поселения, нежели простые работяги. Синтеты с некоторых пор перестали этому препятствовать, сняв множество ограничений. Хорошо, что мы нужны им для работ в Пустоши.
Моё поселение жестоко пострадало после одной большой бури, восстанавливаются сейчас не покладая рук. На кону отправка партии переносных энергостанций, без них электроинструмент работать не хочет. Свой генератор сгинул в пламени и когда удастся добыть новый Бог весть. Ответственный за доставку партии как раз я. Так что выжить мне надо, в том числе и поэтому.
  Ладно... это лирика. Выжить мне надо потому, что жить хочу. Сейчас пока буря сделала перерыв, надо искать пещеру, где относительно безопасно, либо... базу синтетов, где стоят рассеиватели энергии - защитники от разрядов. На карте как раз одна такая в двух километрах с копейками. Дозорные больше не объявлялись, придется пёхом.
  Дойду!
  Закинул за спину свое бутафорское оружие, складываю лопату, поправляю сумку и, взяв палку, мысленно попрощавшись со всеми, кто остался внутри соты, поворачиваюсь и иду чётко по направлению указанному навигатором. Яркая вспышка раскаленного газа вырвалась из недр разрушенной постройки и осветила на миг серо-коричневый песок алым цветом, выделив мою тень, чёрную на красно-буром фоне, похожую на какое-то уродливое чудище из дешевых киношек. Я вздрогнул, на миг замер, и снова пошел вперёд.  Там ещё несколько раз что-то бахало, но я уже шёл и не оборачивался.

Перед глазами муть. Словно легкий дымок застилает мой светлый взор. Глаза ещё до конца не отошли от своего же собственного пугача. Жахнул на всю мощь, даже светофильтры сработать не успели. В груди сильная боль, дышать тяжело. Хорошо это я схавал... Стараюсь продышаться и расслабиться, меня всего трясёт.
  Возле меня стоят трое и неотрывно за мной наблюдают. Слева ещё один, тот, что целился в меня из своего оружия. Приглядываюсь. Точно, ЭМ-автомат. Дешёвая и убойная придумка подземников. Принцип тот же что и в огнестрелках, только вещество в патроне не взрывается, а даёт мощный импульс тока, выкидывающий пулю далеко и сильно, но вроде бы не очень точно. «Метатели» и «пращи» синтетов куда точнее, хотя стреляют они от накопителей встроенных в скафы. Разные, словом, подходы к проблеме. Огнестрелки давно уж не в почёте. Практически у всех кланов СверхСистемы и даже у гулящих, есть датчики улавливающие направление звука. Но это не самая главная причина. Главная – в том, что долгий и достаточно мощный грохот почти всегда провоцирует Разряд. Он уж способен гарантированно помирить любых драчунов. Насовсем.
Поодаль стоит человек и, согнувшись, держится руками за бок. На него смотрю с мрачным удовлетворением. Дотянулся-таки! Одна моя нога согнута, вторая распрямлена. Руки свободно лежат у пояса. Мне неудобно, но шевелиться не хочется. Высокий тип с автоматом за плечами, держит в руках мою трость. Трофей...
  Если они так легко ко мне подкрались, наверно так же легко могли и убить. А раз взяли живым, значит, пока убивать не хотят. От этого «пока» пошли мурашки по спине. СТОП!! Не думать! Только созерцать. Останавливаю беспокойные мысли и с полной тишиной в голове смотрю на них. Сколько их? Шестеро? Нет, больше, где-то с десяток. Все одеты одинаково. Судя по матерчатым покрытиям скафандров – пустынники. Может гулящие, а может, и наши, сразу и не разберешь, но не синтеты. У горожан все скафандры похожи на сочетания различных многогранников. И для прочности и ещё какие-то там заморочки типа ребер жёсткости. А пустынников можно определить легко по вечно грязному матерчатому покрытию, покрывающему скафандры, крадущимся быстрым движениям и ещё много чему.
  - Не стоит... - тихо сказал ближайший и повел автоматом. До меня вдруг дошло, что я, уже подобрал руки-ноги, так чтобы удобнее было на них броситься. Рефлексы…
  - Отдай оружие.
  Какое оружие? Ах да... Я нарочито медленно стягиваю муляж автомата и протягиваю ему. На поиграйся.
  Он, мельком оглядев игрушку, откидывает её в сторону и жестом приказывает встать. Медленно поднимаюсь, продолжая впитывать в себя всю информацию, как учили. Сбоку подходит невысокий коренастый и какой-то квадратный крепыш, внимательно осматривает меня. Чувствую его любопытство. В ушах слышны слабые шорохи. Переговариваются. Переговорное устройство находится у горла. Ловит электромагнитные импульсы. Когда что-то говоришь даже и беззвучно, язык шевелится, меняя электромагнитное поле. Датчики все это улавливают и воспроизводят. Расшифровать их нельзя, пока они сами не дадут код, а вот засечь можно. Правда есть режим общения короткими информационными пакетами, даже без слов, сигналами. Такие передаются, сжато и засечь почти нельзя, но и поболтать по душам не получится. А эти именно что болтают. Там позади этих двоих стоят ещё четверо и осматриваются. Подозреваю где-то поодаль ещё несколько, слившихся с грунтом.
– Вперёд! – приказал высокий и меня легко подняли за шкирку, как котёнка, мягко толкнув в спину.
Ну что за день такой?
  ***
  Сколько подземных ходов я, скорее всего, успел миновать, даже не заметив их? Мы и пяти минут не прошли, как тут же парни обнаружили какую-то норму. После короткой проверки, они решили делать тут привал. Теперь сидим тут в чьей то заброшенной землянке, отдыхаем. Посреди землянки светится голографический проектор, изображающий огонь, надо сказать, излюбленная игрушка у обитателей Пустоши, я опираюсь спиной о неровную глинистую стену и, щурясь от огня, рассказываю о своих приключениях и попутно всматриваюсь внутрь себя. Руки ноги целые, голова почти не болит. Ещё вчера ходил полумертвый, а сегодня уже почти что живчик.
  Парень явно командир, сидит напротив и внимательно слушает, время, от времени переглядываясь с невысоким молодым азиатом с хитрым прищуром и снова упирая в меня свои чёрные внимательные глаза. Он крепкий, чёрноглазый с высоким лбом, кажется, склонен к облысению. Говорит мало, но каждое слово несёт в себе информацию. За полчаса он вызнал у меня больше, чем я мог бы рассказать. На груди видна маленькая табличка. Надпись «А. Бакши» ниже совсем уж неразборчиво должность, видимо. Такая штучка и у меня бывает, когда я на работе, синтеты требуют, вдобавок к электронному паспорту ещё и опознавательные таблички. Поначалу я решил, было, что это наемники горожан, такая же штучка еще у одного бойца красуется. Но радовался рано…
Азиат, слушая мои приключения, не сказал ни слова, лишь хитрые глазки то и дело смотрели на меня, словно насквозь. У него никакой таблички нет, да и скаф явно другой, старой ещё модели. И он тут не один такой. Пока бежали, я успел разглядеть некоторых из них. У того, которому сумел «засветить» от всей широты души, тоже таблички нет, зато на плече отчётливо видна рунка, закрученная посолонь – принадлежность к одному из поселений жителей глубинной Пустоши. Редкий в наших краях товарищ. Разношёрстная, словом, компания. Видимо остальные не лучше. Это сбивало меня с толку. 
  Холодный воздух тихо идёт по пещере, обдувая нас. Странно смотреть на пламя, не реагирующее на него. Усталые мышцы приятно расслаблялись, вызывая состояние эйфории. Своды уходящей от землянки куда-то в сторону пещеры иногда освещались бликами пламени, и можно было увидеть трещины и неровности, а дальше чёрную темноту. Впрочем, скорее всего, это не пещера, а простая сапа - подземный ход, прорытый невесть кем, бог знает когда. Несколько парней неподвижно сидят там ибо тут в землянке места почти нет. Не двигаются, спят наверно.
  - Где учился?
  - Курсы биотехников в городе. До этого ещё наша подземтехнология в тридцать восьмом терриконе.
  - Верблюд?
  Я кивнул, снова включив режим питания меня скафандром, поскольку предыдущую мою трапезу прервали. Там над этим терриконом странный двугорбый холм, который мы прозвали верблюдом. Ну и 38-й террикон по аналогии прозвали также.
  - Занимаюсь научными исследованиями. Изучаю применимость технологий синтетов в наших условиях. Попутно консультирую одну из ставропольских фирм, продающих технику.
  - Он не врет - перебил меня азиат - Я мельком скосил на него глаза. Говорит он чисто по-русски, стало быть, тутошний.
  Александр или Алексей, который Бакши, кивнул и, поднявшись, пошел к парням, начав их будить. Азиат снова хитро посмотрел на меня:
  - Угораздило же тебя!
  Я, молча, посмотрел на него и откинулся о стенку. Без вас знаю, что угораздило, вопрос куда именно?
  - С нами пойдешь?
  - Могу отказать? - спросил я, удивленно подняв брови.
  Азиат засмеялся, мелко закивав головой:
  - А кто тебя держит? Только вот встрянешь. Ещё сильнее встрянешь, чем сейчас.
  - Не вижу причины для беспокойства, - тихо говорю, глядя ему в глаза. Снова потянуло холодным ветерком, настолько холодным, что даже через скафандр я почуял обдувающие меня потоки воздуха. Его хитрые морщинки вокруг глаз как-то сразу разгладились, и взгляд стал серьезным и таким тяжелым, что я не выдержал и отвел глаза.
  - В том то и дело, что не видишь...
  Он приподнялся, закинул автомат за спину и протянул мне мой посох.
  - Иди к городу, они тебя где-нибудь подберут. Мы сейчас пойдем, а ты минут десять, тут посиди. Потом можешь идти куда захочешь. Понял?
  Я поднял голову, внимательно посмотрел на него и кивнул. Он подмигнул мне и одним движением забрал 'пламя', свернувшееся в маленький комочек, который потух в его руке. Широкая спина завершила наш странный разговор. Парни, не глядя на меня быстро, словно тени поднялись и растворились в полутьме.
  Посох снова обрадовал руку своей приятной тяжестью. Я привстал, насколько позволил свод пещеры и начал делать разминающие упражнения. Пока сидел у них в плену (хотя, правильнее сказать в гостях) успел поспать. Хорошие наверно ребята, но кто бы они ни были - скатертью им дорожка, а также в попу пёрышко и попутного ветерка.
  Я никак не мог отделаться от ощущения, что взорванный на ухнарь завод и эти хлопцы - лежат в одной цепи событий. И даже более того - это скорей звено в какой-то очень большой и жуткой цепи.
Мы и синтеты учим историю столетних войн между пустынниками и горожанами каждый со своей колокольни... При этом ездим друг к другу в гости, проходим обучение, знакомимся и даже дружим... А меж тем в глубокой Пустоши, вдали от очагов цивилизации, взрываются передвижные исследовательские комплексы, бегают жуткие твари явно неестественного происхождения и взлетают на воздух целые заводы. Шарятся какие-то до зубов вооружённые отряды непонятно кого...
  И надо было всего лишь поддаться на уговоры своих веселых дружков и втихаря смыться от бдительного начальства, угнав передвижную лабораторию, чтобы узнать обо всём этом.
  Мозг эту проблему решил отложить до лучших времен, я позволил себе посидеть какое-то время без мыслей. Прошло десять минут. Потом, ещё десять. Наконец, ещё для верности подождав минут пятнадцать, я поднялся и, сжимая посох, направился к выходу...

Благодарю! Кой-чего поправить надо.
1 "а в глазах по-прежнему стоит яркая вспышка."
2 "И вижу вполне четко, чего не мог часа четыре назад." Видеть не мог. Тут слово сделать и любое другое слово излишне.
3 "глюк" "ощущаю" и т.п. это просторечия, полагаю, пусть будут.
4 "Инстинктивно они знают, что такое больной зверь"
5 Неискусственные органы зрения, это которые естественные. В данном мире их количество можно определить, пересчитав по головам всех жЫвотных, включая человеков, после чего это число умножить на два

Отредактировано toron (07-07-2011 23:19:37)

Внутри царил чудовищный бардак, совершенно несвойственный подобному зданию. На полу куча всевозможных предметов и осколков. Половина шкафов опрокинута, один при падении слетел в сторону, и мелкие кристаллы, хранящие рабочие записи, валяются по кругу, словно лужа, застывшая льдом. Прочесть их не удастся, мой скафандр устройства для их чтения не имеет. Но можно попробовать запустить командный узел. Если он разряжен - подключу скафандр. Источника энергии вполне хватит.
  Однако и там обстановка не стала исключением. Узел, стоящий в соседней комнате превращен в груду хлама. Корпус пробит в нескольких местах. Подхожу к нему, протягиваю руку и провожу перчаткой по гладкой поверхности корпуса. Аккуратные круглые дырки не оставляли сомнений - это не осколки. Кто-то целенаправленно направил ствол в ту часть компьютера, где располагалась память и записывающие устройства, и высадил не меньше боекомплекта. Повреждения естественно с дальнейшей работой узла несовместимы.
  Пытаюсь копаться дальше. Достаю из сумки инструмент и после нескольких попыток вскрываю корпус. Однако добыча лишь крошки пластика. Всё разнесли! От души постарались. Устало сажусь на пол и недружелюбно смотрю на зияющие отверстия. Молодцы, чтоб вам холодильник с толкача заводить! Завидев в противоположном углу нечто похожее на стул, сажусь, опираясь спиной и затылком о стену.
  Вторая уже по счёту база уничтожена. Мелькает мысль, что следующим будет Ставрополь, ибо я туда двигаюсь. Логика простая. К чему бы я ни шел, оно либо взрывается на глазах, либо превращается в руины заблаговременно. Логично, не правда ли? Этакое я хтоническое чудовище из северных сказок.
***
Встаю и потягиваюсь. Всё. Отдохнул и ладно, пора выбираться наружу и снова идти вперед. Как к Городу не относись, другого пути у меня нет. Пустошь мне в одиночку не осилить.
  Катькины родители, конечно, свято верят, что если у нас такая любовь, то я непременно уйду из этой ужасной Пустоши и зарегистрируюсь в сети. Стану таким же дибилковатым винтиком большого и великого механизма. Брат её в охранителях служит, мне обещали регистрацию без проволочек.   Но у меня на этот счет мнение самое противоположное, хотя я им об этом не говорю. Всему свое время.
  Упираясь руками о крышу бункера, понемногу выползаю наружу. Перед тем как вылезти, оглядываюсь. Ловлю себя на том, что стал очень осторожен. Снова появляется чувство нежелания идти в город. Вот не хочу и все тут! СверхСистему я, как и все подземники органически не переношу, хоть и люблю бродить по городам. Но одно дело бродить, другое – быть частью. СверхСистема, если верить нашим источникам, – это набор суперкомпьютеров, воспроизводящих основы структур человеческой психики и особенностей социума. Грубо говоря - это регулятор общества. Изначально эти штуки делались для людей с поврежденной психикой. Мягкие ненавязчивые импульсы, посылаемые машиной, в которой заложен сложный набор сведений о том, КАК ДОЛЖНО БЫТЬ понемногу сбивают волны припадков у больных людей, погашая приступы, успокаивая, делая людей более адекватными, стандартными.
  Постепенно развитие этих машин и людей их создающих, привело к тому, технологию эту стало возможно применять и для ненавязчивого контроля вменяемых людей. Что и делалось, для достижения политиками определенных целей.
  Наш век столь богатый проблемами умирания природы, катаклизмов и войн, стал золотым для этих машин, которые оказались незаменимы там, где нужно было как-то управлять полусумасшедшими, смертельно напуганными людьми, напрочь потерявшими способность мыслить. Ведь общество, охваченное истерией неизбежно пройдет через массовый отбор, в котором выживет лишь часть людей, оказавшихся более-менее вменяемыми, плюс те, которым повезло не попасть под маховик резни возникшей как следствие истерии.
  Создатели СверхСистемы поставили цель провести людей через тяжелые времена, сохранив их большей частью живыми. Что им и удалось. Вопрос, правда, в цене которую они за это заплатили.
  Парадокс в том, что от влияния этих машин не свободен и тот, кто ими управляет. Система всегда подчиняет себе каждого, кто решил играть по её правилам. Машины СверхСистемы исключением не стали. Люди, решившие их использовать тоже...
Пиком этого безумия стало введение искусственных желез, а потом и схем, способных управляться посредством этих желез. То, что называют мягкими технолгиями.
  С одной стороны мягкие технологии обеспечили 'горожанам' в свое время относительную победу над пустынниками и одновременно над климатом наполненным бурями, землетрясениями, переменами климата и постоянными энергетическими разрядами. Удалось и выжить, и при этом не меняться. Информация, передающаяся мгновенно, нужные идеи, вкручивающиеся в головы практически на всю жизнь, обучение в считанные часы и так далее...
  Города, наполненные свежим воздухом, качественным образованием, приличным уровнем жизни, росли как на дрожжах, время, от времени принимая в свое лоно беженцев из Пустоши.
  Но есть и другая сторона. Человек не винтик. Если человека сделать винтиком он неизбежно начинает деградировать. Начинает заниматься всякой ерундой типа выпивки, курева, разных психотропных наркотиков. Люди быстро теряют вкус к жизни, быстро стареют. В 70 лет они уже все старики. Убита напрочь интуиция, в мозгах всё шаблонировано. Как жить, как дышать, что есть и как думать. Едят всякую консервированную дрянь и искренне верят, что свежие фрукты-овощи вредны для здоровья. Оно то так если они выросли на окраинах Пустоши. Но ведь есть сады и оранжереи, защищенные от воздействия ужасной экологии. В подземелье, по крайней мере, есть теплицы, освещенные «солнечными» водорослями.
Не хочу, короче говоря, идти в город. Не вообще, а сейчас. Нечто подсказывает мне, что там будет, мягко говоря, нехорошо. Медленно бреду мимо руин, окутанный пыльными потоками холодного воздуха и размышляю. А ведь больше-то и некуда... Подземные ходы, к сожалению, чуять не умею и расположение их не знаю. Не то, что мои недавние попутчики. Но этих, лучше бы больше не встречать. И вообще забыть, что они на моём пути попадались.
  Сигнал пришел как всегда вовремя. Когда над моей головой уже что-то пролетало. Что это было, выяснять не стал, сразу метнулся в сторону, и прыгнул на землю. Свист пронзил воздух и неподалеку бахнул взрыв. Больше мыслей не было. Ноги отрывают тело от земли и резко швыряют в сторону, от предполагаемого захода 'убивца'. С ходу швыряю маленькие чёрные шарики. Они взрываются и окутывают пространство вокруг меня чёрным дымом в тоже время, когда тугой раскаленный поток вспарывает землю неподалёку от места, где я только что был. Навыки, вбитые в голову с детства, которые ничем не вытравишь. При малейшей опасности в мозгу всплывает алгоритм из десятков различных действий. Учили долго, учили упорно. Как выжить в Пустоши, как спастись от хищников, от бури и от кочевников. Вбивали в голову даже не с рождения, а уже на втором-третьем месяце беременности наших мамочек. И вбили намертво. Хочешь жить - умей вертеться. Крепких стен и кибернетических охранников нет, рассеивателей нет, оружия тоже практически нет. Хочешь жить – умей то, умей это... умей, умей, умей!
Ещё раз меняю направление бега, проскакиваю несколько метров в чёрном дыму, совершенно непроницаемом для любых датчиков и падаю на землю, под тёмное скособоченное строение башни-рассеивателя.
  Шипение стихло, локаторы показывают тишину. Правда, башня может мешать ловить сигналы. С удивлением обнаруживаю, что я уже закутался в накидку, покрывающую голову и успел отдать ей приказ запомнить нынешний цвет Пустоши. Мне её дали мои нежданные попутчики, и я воспринял это как должное. Вот когда тот синтет разорился на фляжку воды для подземника, это меня удивило. Нечасто среди них такие попадаются.
Накидка – ещё одно гениальное изобретение наших братьев из глубин Пустоши. Она умеет менять цвет, поэтому сейчас я желто-серо-пятнистый под цвет земли.  Если эта летающая штуковина одна, она меня ни за что не найдет. Рукой сжимаю спёкшуюся корку грунта, пропуская чёрные кусочки промеж пальцев. Впервые сожалею, что не умею чуять сапы. Они наверняка тут в изобилии. После почти полуторавековой войны пустынников и горожан и те, и другие, нарыли столько нор, что сапу можно обнаружить буквально на каждом шагу. Но этот навык мне не поставили, это уже особые знания, а самому их искать и учиться было лень. Сколькому ещё можно было обучиться за эти годы, если бы учился. Но учил, только то, что давали из-под палки. Потом уехал в город и вообще всё забросил...
  Шипение усилилось. Осторожно поворачиваю камеру, и она автоматически направляется в сторону наибольшего шума. Среди туч пыли вижу летящий на малой скорости лёт, скользящий почти на уровне земли. Вижу выскакивающих из него людей в иссиня-чёрных скафандрах. Едва они касаются земли, как тут же перекрашиваются 'под природу'. Быстрые еле заметные издалека тени рассредоточиваются и растворяются в пыльной буре. Выбрасывая десантников, лёт плавно идет на меня.
  Подавив желание подняться, я лежу и пытаюсь ощутить их. Чутье кричит об опасности, и я понимаю, что если вылезу, могут ненароком застрелить. Кто бы они ни были, нервишки у них пошаливают. Обстановка накалена до предела.
  Перед носом вижу массивный сапог. Еле заметен кончик ствола, опущенного его хозяином. Он, по-видимому, ощупывает местность приборами. По одному только этому делаю простой вывод - горожане. Только синтеты доверяют приборам. Мы – никогда! Любой прибор может обмануть, лишь внутреннее чутье не обманывает.
  Рядом слышу хруст грунта. Чьи-то сапоги протаптывают последнюю уцелевшую часть корки и вступают в песчаник. Если они о чем и общаются, я это услышать не могу. Приборы показывают лишь слабое электромагнитное колебание. Шифруются.
  Ставрополь уже совсем близко. Что же тут за игры такие? Может город кто-то штурмует. Но тут рядом с ними никто не живет. Никто из соседних кланов. И то до ближайшего известного мне города почти шестьдесят километров, но это тот же самый клан. Кого же они тут так усиленно ловят?
  Переходил границу враг, шпион и диверсант...
  Парни в боевых бронированных скафандрах удаляются. Это я отчетливо слышу по их шагам. Ушли.
Встаю и отряхиваюсь. Вижу, как лёт начинает плавно подниматься над землей. Выхожу на открытое место, и, подавив в себе ревущий и мечущийся страх, машу им руками. Стук-стук за себя, игру в прятки я выиграл. Всё. Хватит бродить. Мне в город пора.
  Это надо было видеть - лёт, явно не приспособленный под резкие маневры, заложил курс так, что едва не зацепился крылом за грунт.
  Его острая морда, усеянная большим количеством каких-то крючков и кромок пробила пылевое облако. Он подошел ко мне так близко, что я мог видеть каждую его деталь. Корабль завис передо мной на высоте метрах в двадцати от меня.
  И тут я всем своим существом почуял опасность. Чей-то взор, в котором клокотала змеящаяся смерть. Кровь прилила к мозгу, адреналин вскипел в жилах, мышцы резко напряглись, пытаясь сделать прыжок.
  Но было поздно. Яркая вспышка поглотила Пустошь и меня вместе с ней.