Черновик фрагмента рассказа.

Ольга Тонина, Александр Афанасьев

Бой при Асане. 25 июля 1894 г.

Кита-китаянка, девчонка-попаданка…

Я стояла на мостике и тупо водила заостренной вишневой палочкой по листу гербовой рисовой бумаги, время от времени я макала кончик палочки в чернильницу и продолжала это, на первый взгляд бессмысленное занятие. Мне нужно было сосредоточиться, и разложить по полочкам то, что я когда-то читала о бое при Асане. К сожалению информация была абсолютно противоречивой даже у одного и того же автора. Например Вильсон пишет:
«25 июля японский летучий отряд под командой контр-адмирала Цубоя, состоявший из быстроходных крейсеров «Иосино», «Нанива», «Такатихо» и «Акицусима», находился около Асана, порта в Корейском заливе, бывшего в то время во власти китайцев. В Асане стояли на якоре три китайских военных корабля. Один из них назывался «Тси-Юань», а два других, как сообщают, «Гуан-Ши» и «Тсао-Дзян». Последние два корабля мистер Лэрд Клоусс называет «Гуан-Юи» и посыльным судном «Тсан-Чжан». «Тсан-Чжан», бывший ранее простым коммерческим пароходом и купленный незадолго до описываемых событий, имел легкое вооружение.
Китайские корабли снялись с якоря и вышли в море, вероятно для того, чтобы прикрыть транспорт, шедший туда из Таку, из опасения как бы он не встретился в заливе с «Иосино», «Нанивой» и «Акицусимой». По японской версии, китайцы не отсалютовали флагу адмирала Цубоя, как того требует международный этикет, но изготовились к бою и имели такой вид, будто намеревались начать враждебные действия. Наблюдая это, как повествуют японцы, они вышли в открытое море, чтобы выбраться из узкости, в которой им приходилось маневрировать. При этом «Тси-Юань» так близко шел за «Нанивой», что она повернула и направилась к китайскому кораблю. Им командовал капитан Фонг, один из вожаков партии, интриговавшей и стремившейся удалить капитана Ланга из китайского флота. «Тси-Юань», теперь, в свою очередь, теснимый «Нанивой», поднял белый флаг над китайским военным; при этом ни один из противников еще не сделал ни одного выстрела. Под прикрытием белого флага китаец приблизился к японскому кораблю и, находясь в 300 ярдах от кормы «Нанивы», вероломно выпустил в нее торпеду, которая прошла мимо. «Нанива» сразу открыла огонь по всем трем китайским кораблям и была поддержана своими двумя сотоварищами. Произошло это около девяти часов утра.»
Правда тот же Вильсон чуть ниже пишет:
«Китайская версия звучит совсем иначе, и на этот раз более правдоподобно. Три японских корабля бросились на китайцев и безо всякого предупреждения начали по ним стрелять. Китайцы были захвачены врасплох, они не были готовы к бою, и прежде, чем они смогли ответить, произошло некоторое замешательство…»
Всё это конечно так, но ведь «вначале было слово, и слово было в европейских и американских газетах»! Китайцев выставили вероломными чудовищами, и только ПОТОМ, когда война, по сути, была проиграна, а Китай подвергся экспансии европейских государств и САСШ, стали разбираться. Чем-то это напоминало ситуацию с тем же Ираком в 21 веке, когда его обвинили в наличии химического оружия, завоевали, а ПОТОМ, разумеется, ничего не нашли. Потом. Как там говорят в России? «Мертвые сраму не имут»? Именно, что мертвые! Здешний Китай в такой ситуации, что чтобы он не делал – всё равно обольют грязью. Так есть ли смысл играть в игру «первый выстрел сделал враг»? Бой на дистанции 300 ярдов не оставляет шансов – снаряды летят менее секунды. Тут даже если готов к открытию огня и ответить-то толком не успеешь! Нужно начинать первыми. ВСЁ РАВНО ОБОЛЬЮТ ГРЯЗЬЮ ПРО ВЕРОЛОМНОЕ НАПАДЕНИЕ. А так есть шанс. И не важно, что будет потом.
Я задумалась. Что-то в версии Вильсона мне не давало покоя! Какая-та мысль крутилась и не могла сформироваться. Не отсалютовали флагу адмирала… флагу адмирала… Да! Спасибо Вильсон! Ну если китайцы не отсалютовали флагу адмирала, то японцы … японцы не отсалютуют флагу Её Императорского Величества! Точно! Более того, памятуя о захвате японцами корейского короля, можно предположить то же самое – японцы предложат крейсеру сдаться, чтобы не подвергать жизнь Императрицы опасности… Сдаваться ей нельзя, но то, что японцы попробуют захватить её «Цы Си» нужно использовать против самих японцев.
Всё-таки хорошо быть Императрицей, пусть и регентшей, пусть и престарелой. То, на что у адмирала Тинга ушло несколько дней, да и то, выполнили далеко не все, командир «Цзи-Юаня» сделал за несколько часов. Все шлюпки и дерево  были переданы на «Тсан-Тжан». Выступающие за борт части мостика были обрезаны. Сгрузили и почти все деревянные трапы, заменив их шторм-трапами. Щиты со скорострелок сняли и использовали для экранирования боевой рубки, выложив пространство между ней и снятыми щитами мешками с углем и мешками с песком. Сами же скорострелки защитили с помощью коек. Внутри небронированных надстроек  идущих от середины к носу и корме, были сложены мешки с песком, образуя стену в  полтора метра  вышиной и метр толщиной; в этом пространстве должны были быть сложены несколько десятков зарядов и снарядов для орудий, чтобы не задерживать их подачу. Барбеты носовой и кормовой орудийной установки  были кругом обложены мешками с углем.

                      *              *               *                 

… От залпа носовой башни с 210-мм крупповскими орудиями заложило уши и я не расслышала сделало ли кормовое 150-мм орудие выстрел, но затем сквозь звон в ушах стали пробиваться звонкие выстрелы скорострелок. Сквозь амбразуру башни я увидела, что по крайней мере один из наших тяжелых снарядов достиг цели – в районе рубки «Нанивы» плясали языки пламени и клубился дым. Мне даже показалось, что у японца снесло снарядом и носовую десятидюймовку, но я решила не расслабляться иллюзиями и стала подгонять окриками орудийные расчеты башни, в надежде, что они зарядят орудия не за три минуты, как это было в реальной истории, а гораздо раньше. Надежды, что мы успеем произвести второй залп до того, как ответят японцы не было, но хоть что-то, хоть как-то, хоть…разумеется надежды не оправдались и японцы ответили. С запозданием, но ответили две шестидюймовки и кормовое орудие. И «Цзи-Юань» вздрогнул от попаданий. То, что после этого мы моментально не взлетели на воздух, говорило что котлы и погреба не задеты. Оно и понятно – на такой дистанции стрелять в район ватерлинии проблематично. А потом у борта «Нанивы» поднялось два огромных водяных столба, после чего японский крейсер словно бы приподняло из воды и в огненной вспышке чуть ли не разорвало пополам, окутав место катастрофы клубами грязно-серого дыма и пара. Торпеды! Они дошли обе. И попали обе. Новичкам всегда везет! Конечно, калибр маловат – всего 381 мм, и взрывчатки там немного – около 50 килограмм, но одна из них попала в огнетрубные котлы японца. Новичкам всегда везет. В смысле - мне.
Следующим на очереди был флагманский «Иосино» адмирала Тсубоя. Именно для него я и приказала сберечь второй залп, не тратя его на добивание «Нанивы» ибо та уже по сути затонула. И вот здесь мы попали под ураганный  беглый огонь его скорострелок. Нет, конечно же, залп носовой установки не пропал даром – с такого расстояния, да ещё при сближении, промахнуться очень тяжело, но у японцев было четыре современных шестидюймовки и восемь скорострельных стодвадцаток. И как минимум пять из них открыли по нам огонь. Противопоставить которому, было практически нечего, кроме нашего носового залпа. Один из наших снарядов попал в боевую рубку японского флагмана, и от его взрыва снесло за борт расположенную сверху штурманскую рубку, второй снаряд снес за борт два носовых шестидюймовых орудия вместе с расчетами.
Но на этом наши достижения и закончились и начались достижения японцев. Их орудия стреляли в шесть раз быстрее наших. Три или четыре японских снаряда попали в боевую рубку «Цзи-Юаня», пробили ее и разорвали на части капитана Фонга и мичмана. Голова Фонга повисла на одной из переговорных труб; рулевой прибор, машинный телеграф и переговорные трубы были полностью разрушены. Находившийся в рубке первый лейтенант Пинг не пострадал; и немедленно отдал приказание перейти на резервное управление. Но наши моряки еще ничего не успели сделать, когда в нас попали еще несколько снарядов японца, причинившие нам большие повреждения. Один из японских снарядов, отскочив от броневой палубы, ударил вверх, в нижнюю часть передней башни, и прошел сквозь ее броневую обшивку. Он пробил насквозь палубу, повредил механизмы подачи снарядов и привел в негодность одну из 8-дюймовых пушек, но к счастью не разорвался. Несколько снарядов попало в корпус, вызвав пожары.
Наш крейсер с неисправным рулевым управлением стал описывать циркуляцию, и по нему открыл огонь подоспевший «Такачихо», правда и у японцев возникли трудности – похоже, что их крейсер так же потерял управление и тоже описывал неуправляемую циркуляцию.
Носовую установку пришлось наводить и заряжать вручную. Что творилось в корме,  я не знала – похоже, что там кто-то вел бой. Но на корабле царил ад – помимо скорострельных орудий среднего калибра по нам стреляли еще почти два десятка малокалиберных орудий.
Я успела поймать в прицел и «Такачихо», который уворачиваясь от флагмана подошёл слишком близко. Даже успела выстрелить. А потом была вспышка, боль и темнота. Очнулась я от того что кто-то лил на меня воду. Сумела сесть, и очумело смотрела по сторонам. Очевидно, что в момент выстрела в башню попал японский снаряд, который убил офицера и орудийную прислугу. Меня защитило от осколков орудие. Почти от всех, ибо болела  левая нога, левое плечо и была в крови левая рука. Или это от того, что меня приложило взрывной волной об стены башни? Кстати, если бы она не была открытой, то видимо я бы уже и не очнулась – размазало бы маоистку Мэй Линь исполняющую роль Цыси по крупповской броне.
Сколько я без сознания? Я попыталась встать и голова отозвалась мелодичным перезвоном семи тысяч китайских колокольчиков, а во рту появился знакомый привкус плохо приготовленной запеченной кошки. Отравилась продуктами горения шимозы? Голова не кружится – значит, сотрясения нет. Или я его не чувствую из-за общей контузии.
Не обращая внимания на испуганные возгласы мичмана, цепляясь за стены башни, я выбралась на «свежий воздух».  Что-то я упустила. Сколько времени я была без сознания? Бой шёл где-то на кормовых углах. Дымовая труба была пробита. В районе кормы был пожар, дым от которого мешал что-либо толком рассмотреть. Но грохот выстрела возвестил мне, что кормовое орудие еще в строю и мы сражаемся.
- Ввести орудие в строй! Найти прислугу для подачи снарядов! – скомандовала я мичману, который привел меня в чувство, и под перезвон колокольчиков в голове, с привкусом кошки во рту поковыляла в боевую рубку, где обнаружила первого лейтенанта Пинга.
- Первый лейтенант Пинг! Доложите обстановку! – выкрикнула я, стараясь перекричать звенящие колокольчики.
Из его сумбурного доклада, вызванного «адмиральским эффектом» который произвело мое «воскрешение» и появление, я поняла, что «Такачихо» и «Акицусима» увлечены боем с «Гуан-Ши». Командир последнего, воодушевленный нашей яростной атакой, не растерялся и прячась в клубах дыма нашего крейсера, и клубах дыма пожаров на его борту, сумел подобраться ближе, а затем произвел минную атаку циркулирующего «Иосино».
Такой наглости японцы не ожидали, и атаку прозевали. Но потом… потом два оставшихся японских крейсера взялись за храбрый «Гуан-Ши». Мы же успели получить снаряд в кожух дымовой трубы, который разорвавшись там, убил несколько кочегаров. Боевая мачта была пробита в нескольких местах. Большое количество попаданий пришлось в пространство между палубами; один снаряд разнес каюты офицеров и сделал огромную пробоину в борту.
Рулевое управление введено в строй, но первый лейтенант Пинг, считая меня погибшей, приказал развернуть крейсер кормой к врагу, и стрелять из уцелевшего 150-мм орудия, чтобы хоть как-то поддержать «Гуан-ши». Я похвалила Пинга за храбрость, и приказала готовить торпедные аппараты и уцелевшее носовое орудие к бою. А сам крейсер… к тарану противника. Вряд ли что-то из этого получится, но…Вся надежда на психологический эффект – японцы потеряли два крейсера ценой почти потопления одного нашего крейсера и торпедной канонерки. Почти, как известно не считается. Если мы сейчас их атакуем, и они ещё и сбегут с поля боя… Война будет выиграна даже без генерального сражения на море, ибо японцев вычеркнут из списка морских наций.
А это означает, что они будут драться до победы или поражения – до смерти – или нашей, или их. И с поля боя они не сбегут, и наверняка готовы даже на абордаж пойти.
- Курс на «Такачихо»! - скомандовала я Пингу, и отправилась к носовому орудию.
Поторопилась девочка! Забыла заветы Великого Сталина! «Кадры решают все!» И они решили! Тот самый наводчик Чан, который отличился  и в реальной истории, успел до поворота «Цзи-Юаня» отличиться и здесь – «Такачихо» окутался паром, получив видимо попадание в машину. Его нужно срочно добивать торпедой. Желательно так, чтобы не подставиться под его торпеды. Я задержалась и объяснила Пингу суть своего замысла. Стрелять из орудия буду по «Акицусиме», а затем попробую ее таранить. Или как повезет. Я бросила взгляд на пробитую дымовую трубу «Цзи-Юаня» и меня чуть не вырвало – там мерно покачивались чьи-то окровавленные внутренности. Не отвлекаться! Сосредоточится! Как болит нога! Похоже, что всё-таки зацепило.
Юный мичман Линг согнулся в почтительном поклоне. Что тут у нас? «Такачихо» по-прежнему травит пар и добивает «Гуан-Ши», а вот «Акицусима» похоже, что заметила наш маневр и идёт навстречу! Решили таранить? Так сказать сыграть в камикадзе? Ну-ну! Я ведь не Цыся! Я Мэй Линь – верная последовательница учения Великого Мао и коммунистка! Сейчас вы узнаете господа самураи, что значит прыгать голыми пятками на автомат «калашникова»! Кстати, я ещё успею выстрелить в «Такачихо» - он сейчас ближе, чем «сука-Цусима» и у меня больше шансов попасть в неподвижную цель, чем в движущийся крейсер. 
- Учение Сталина всесильно, потому что оно верно! Да здравствует товарищ Мао, верный ученик товарища Сталина! – закричала я перед выстрелом. Никто меня, конечно же, не понял, но через те несколько секунд, которые 210-мм снаряд потратил на то, чтобы долететь до японского крейсера, весь наспех набранный орудийный расчет поверил  и в меня «Цысю-Поднебесную» и в товарища Сталина, и в товарища Мао, и в учение товарища Сталина. Целилась я в корму крейсера, ниже ватерлинии, туда же и попала, но запамятовала, что и у «Такачихо» и у «Нанивы» броневая палуба располагалась практически ниже ватерлинии. В результате в паровую машину крейсера, прикрытую сверху бронепалубой и гласисом я не попала – бронебойный снаряд начиненный песком (или углем?) скользнул по палубе и попал в расположенный над паровой машиной торпедный аппарат.
Рвануло не слабо! Похоже, что от взрыва торпеды в торпедном аппарате, сдетонировали и остальные торпеды, которые хранились в том же отсеке.
МИНУС ТРИ!!!!
Остались трое. «Цзи-Юань», «Акицусима» и «Гуан-ши». Последний был весьма в плачевном состоянии, впрочем и наш крейсер тоже. За те пять минут, что мы практически лоб в лоб сближались с «сукой-Цусимой» я успела произвести два выстрела из уцелевшего орудия, и добилась двух попаданий, но японцев это не остановило. Столкнулись мы лоб в лоб. Почти. И тут же вошли в историю, как корабли, впервые, с момента боя при Лиссе применившие таран в бою. И вот здесь японцам не повезло. Их «сука-Цусима» была построена на базе уменьшенных чертежей американского крейсера, а наш «Цзи-Юань» был увеличенной немецкой-канонеркой-тараном. В результате мы обладали более узкой и «острой» носовой частью, и благодаря этому, именно наш таран первым впился в борт японца в районе форштевня. А потом пошло соревнование мощности машин и масс крейсеров, которое мы проиграли по всем пунктам. Как итог, «Акицусима» продолжала двигаться вперед, а нас стало разворачивать к ней бортом, и наш таран поворачивался в теле японца от места пробоины в сторону форштевня, а потом в итоге вырвался. Затем, нас развернуло бортом друг к другу, но «сука-Цусима» имевшую большую скорость в итоге ушла вперед, потеряв правда во время этого рывка все бортовые спонсоны вместе с орудиями, и стала разворачиваться для новой атаки, правда давалось это ей не очень хорошо – из-за полученной подводной пробоины у нее образовался дифферент на нос.
В этот момент сыграл свою игру забытый всеми пылающий «Гуан-Ши» - его минеры сумел перезарядить носовые аппараты, а командир воспользовавшись нашими «танцами» подобрался на дистанцию торпедного выстрела со стороны того борта, где «суке-Цусиме» стесало все бортовые орудия.. Одна торпеда прошла мимо, зато вторая поставила точку в этой истории.