Памяти достойны.

Война – страшное слово. Нам, выросшим в мирное время, она кажется не такой, как помнят её ветераны и знают воевавшие в Афганистане и Чечне.
С детских лет мальчишки играются в «войнушку». Бегают с игрушечным оружием и криками: «Та-та-та», «Ты убит, куда встал?», «А я на новенького». Вырастают пацаны, меняются игры, и теперь уже играют на компьютере в стрелялки, где опять и опять на «новенького». И не понимают мальчишки, что на войне нет такого понятия, что там, на «новенького», уже придёт другой…
Война –  в этом слове я вижу вспышки взрывов и кровь, слышу рёв атакующих и стоны раненых. Смерть в этом слове. Похоронки, и извещения – пропал без вести.
Сколько тех, кто не вернулся с той войны? Сколько, оставшихся на полях сражений? Неизвестных и непогребённых.
В первый раз далёкая война коснулась меня, когда ещё курсантом, при земляных работах на аэродроме, наткнулись на захоронение. Костяки в истлевших гимнастёрках запомнились навсегда.
И запомнилось странное, пока непонятное чувство.
А на праздник Победы мы стояли в оцеплении. Ветераны шли по Минску к площади Победы под звон орденов и медалей. И опять это чувство.
Я не воевал. Родился через двадцать шесть лет после победы. Тогда почему ломит грудь? Почему снятся сны, где в отчаянной атаке, вместе с бойцами в выбеленных солнцем гимнастёрках, я рвусь навстречу смерти?
Что это?
Мой дед вернулся с войны после тяжелого ранения. Его я плохо помню, умер, когда мне было пять лет. Второй дед не воевал. Был мастером-оружейником. Просил отправить на фронт,  но не отпускали. С горя пил, видя как соседям приносили похоронки.
Так почему снятся такие сны? Почему в груди ком, когда смотрю фильмы о войне?
Я не воевал, но я знаю, что это за чувство.

                                                                            *      *      *

Трасса петляла среди лесных массивов и редких полей сменяющихся маленькими речушками и болотистыми низинами. Ещё не совсем старая девятка шустро летела по дороге, обгоняя тихоходные фуры и автобусы. Надо было торопиться, так как до города ещё километров сорок, а там пока до аэродрома доберёшься.  Олег думал, подпевая льющейся из динамиков песне.
- Всё, в последний раз меня вызывают так категорично. Решено - слетаю в последний раз, а там сам уволюсь, к чертям. Хоть успею пилотаж отработать и на соревнованиях выступлю нормально, без спешки, и оглядки на основную работу. А работу найду. Петрович намекал, что нужен пилот в одну из компаний.
По радио начали транслировать новости. Чернов обогнал медленно ползущий автобус и мгновенно разогнал ладу до ста двадцати. После модернизации, а именно после того как один умелец поставил «приоровский» движок, девятка стала похожа на истребитель.
Тут он выхватил из потока новостей следующее:
«… И последнее – поисковым отрядом «Память», найден самолёт И-16, сохранившийся с Великой отечественной войны. Самолёт подняли из болота, куда он упал в сорок первом году и пролежал шестьдесят девять лет. При первом осмотре, специалисты отметили, что все детали двигателя и фюзеляжа очень хорошо сохранились, и после подъема, самолет собираются восстановить, чтобы потом установить его как памятник…»
- Интересно – подумал Олег, уменьшая громкость радио и притормаживая. Впереди стояли машины.
- Этак я опоздаю – Выругавшись, сказал он, глядя на огромную пробку, уходящую по дуге вперёд.
Мимо его лады прошли строем молодые парни, одетые в камуфляж. Впереди шёл седой поджарый мужик, в выцветшем комке, с пятнами от когда-то больших звёзд на погонах. Этот отряд  свернул и спустился с дороги. Олег пригляделся - там был съезд с трассы. Малозаметная грунтовка начиналась огромной лужей, затем ровная песчаная дорога уходила в лес почти под прямым углом к трассе.
Чернов почесал затылок и достал навигатор.
- Чёрт! – Олега взяло зло на несовершенство чертовых навигаторов, и на то, что он застрял в пробке на земле. Как же хорошо в небе! Там пробок не бывает, если, конечно, диспетчера не подведут.
Тьфу-тьфу-тьфу.
Сунул руку в бардачок, где имелась пара атласов автомобильных дорог. Первым лежало современное издание, но имелось и старое, выпущенное ещё в советское время. Чернов открыл и нашел нужное место на карте.
- Мля. – Он отбросил новый атлас и открыл ветхие страницы советского издания.
- Вот это другое дело, - довольно улыбнулся Олег, - надо было сразу в него смотреть.
В старом атласе трасса была обозначена как простая дорога, но главное, что была та самая грунтовка, что уходила от дороги в лес. Через шесть километров грунтовка упиралась в деревню Глушки, а от деревни, к северу уходила уже нормальная дорога, и, судя по атласу, получался объезд, по которому он сможет обойти пробку. 
- Риск благородное дело. – Пробормотал Олег, осторожно выруливая на обочину. Проехал мимо удивлённо смотрящих водил и начал съезжать вниз. Окна он закрыл, так как знал, что девятка гребёт и кидает грязь знатно, но проходимиста, не то, что некоторые «паркетные» джипы.
Перед лужей Чернов дал газу, и девятка не подвела – вынесла на грунтовку, при этом густо накидав грязи на капот, крышу и стекло.
Чёрт с ней, с этой грязью, – подумал Олег, - отмою.
На въезде в лес посмотрел в зеркала заднего вида – никто за ним ехать не рискнул. Ну и пусть, зато пробка осталась позади, а через шесть километров, грунтовка сменится на асфальт, и он нормально доедет до города, может ещё успеет до вечера принять самолёт.
- Мы рождены, чтоб сказку сделать былью!
Преодолеть пространство и… Мля!
Впереди была огромная лужа, гораздо больше той, что у самой трассы. Выругался, глядя вперёд. Там уже виднелись какие-то постройки. Очевидно та самая деревня.
На холме впереди мелькнули фигуры. Наверно те самые парни в комках – подумал Олег, потом опять посмотрел на лужу. Вздохнул. Не возвращаться же, надо форсировать.
Девятка влетела в грязь и почти проехала всю лужу. Не хватило чуть-чуть. Машина осела днищем в двух метрах от твёрдой почвы. Олег выругался. Делать нечего, надо вылезать. Шагнув вперёд, едва не оставил в гуще грязи туфли. Тихо матерясь, Чернов выбрался на грунтовку и обернулся. Машина сидела в жиже чуть выше порогов, затем посмотрел в сторону холма. Там мельтешили пятнистые фигуры. Что ж, надо идти и просить помощи.
Олег обошел болото по дуге, матерясь про себя. Всё же в небе хорошо – летишь себе, никаких ям с грязью. Хотя, есть ямы - воздушные.
Поднялся на холм, и, обойдя по краю вырытую кем-то огромную яму, направился к людям.
Отряд уже встал лагерем. Палатки установлены, костры дымят, народ суетится. В центре небольшая группа во главе седого мужика.
- Быстро, однако, они! – Осматриваясь, подумал Олег. Парни расходились, получая инструкции от того седого и поджарого подполковника.
- Ты, пройдёшься вот отсюда к северу. Иди вдоль болота и отмечай интересные места. – Седой провёл карандашом по карте, показывая что-то парню. Олег остановился рядом, дожидаясь конца инструктажа.
- В грязь не суйся, там наши в прошлый раз всё излазили, когда нашли самолёт. Потом пройдёшься обратно вот здесь. А к заброшенному аэродрому мы потом вместе сходим. Понял?
Парень кивнул и ушел, прихватив прибор, в котором Чернов опознал миноискатель.
Олег шагнул ближе.
- Здравствуйте.
- Здравия желаю, - кивнул седой, внимательно пробежав взглядом по Чернову.
- Подполковник Маслов Евгений Владимирович. – Представился Седой, добавив:
- В отставке.
- Чернов Олег Александрович.
Маслов ещё раз пробежался взглядом по Олегу, затем улыбнулся и сказал:
- Никак застрял? Решил пробку объехать?
- Да, - кивнул Олег, - не поможете машину вытащить? Тут недалеко.
- Поможем. Как не помочь? – Опять улыбнулся седой Чернову. – Вытащим твою машину, только последние наставления парням дам.
Олег огляделся. Посмотрел на занятых парней и спросил:
- А чем вы тут занимаетесь?
- Мы тут поисками погибших солдат занимаемся. Больше тысячи уже нашли и перезахоронили. – Маслов провел рукой, показывая. - Тут в войну наши оборону держали. Вон там, с километр по полю, аэродром был. Сейчас заброшен, как и деревня. Кстати, самолёт, вон, в болоте нашли. И-16.
- Слышал, по радио передавали.
Лицо подполковника стало серьёзным.
- Жаркие бои были. Где-то тут мой дед погиб. Который год ищу.
Он вздохнул.
- Ладно, сейчас я с парнями тут разберусь, и поможем тебе.
- Машина там. – Показал Олег.
- Вижу твою девятку. – Кивнул Маслов. – Сейчас я с парнями подойду.
Действительно, с холма красный ваз был отлично виден.
Олег вздохнул и двинулся обратно.
Проходя яму, оступился, а в следующий момент земля вдруг ушла из-под ног, и Олег рухнул вниз. Матерясь, закопошился на дне, перевозившись в грязи, протёр глаза и замер. Рядом с ним лежала ржавая мина. Она вывалилась из грунта и лежала на кочке, зацепившись оперением за тонкий корень.
Медленно отодвигаясь от неё, Олег стал выбираться из ямы, постоянно оглядываясь на ржавый смертоносный кусок железа, оставшийся с войны. Мина вдруг поползла вниз, отчего Олег, быстро перебирая ногами, выскочил из раскопа и кинулся в сторону.
Бабах!
                                                           *     *     *
З-з-з-зу-у-у. Бабах! З-з-з-зу-у-у! Бабах!
Вокруг что-то грохотало, отдаваясь в голове дикой болью. Олег обхватил её руками. Казалось, отпусти руки, и голова разлетится по частям.
Бабах! Та-та-та-та! Да-дах!
- Ой-ё! – Чем-то больно ударило по голове, и Олег взвыл. Тут его подхватили под мышки и куда-то поволокли.
- Ни-чё, браток. Потерпи. Счас легче будет. – Крикнули прямо в ухо.
Вместе свалились в глубокую яму. Рядом часто загрохотало, тупо отдаваясь в голове. Чернов застонал.
- Посиди тут, покамест. Я за командиром.
Его удаляющие шаги заглушили лязг и выстрелы. Олег стал стирать грязь с лица, чтобы посмотреть – что тут происходит.
Что тут так грохочет? Почему стреляют?
С трудом разлепил глаза и замер. Напротив его лежал убитый, в выцветшей гимнастёрке, рядом винтовка. Мосинка.
Олег огляделся. Это не яма. Это был окоп.
Вокруг часто что-то взрывалось и стреляло. Чернов приподнялся, и оторопело уставился на поле. Там, среди рытвин и воронок, лежали убитые, а недалеко, к окопам полз настоящий танк с крестом. Немецкий.
За танком бежали фигурки в форме мышиного цвета. Грохотали взрывы и свистели пули.
Ноги подогнулись, Чернов рухнул на дно окопа и уставился на убитого.
Совсем рядом раздался лязг. Часто-часто защелкали выстрелы. Мимо кто-то пронёсся, стреляя на ходу. Следом бежало ещё пятеро в выцветших гимнастёрках. Один из них метнул что-то, и за бруствером бабахнуло, а бойцы начали туда стрелять.
Мысли стали стучаться с частотой пулемёта, грохотавшего очередями недалеко.
Я сплю? - Думал Чернов, вжимаясь в стенку окопа. – Или это последствия контузии?
- А-а-а!
В окоп спрыгнул немец и дал очередь из автомата. Пули просвистели рядом с Черновым. В этот момент на немца кто-то навалился сзади, завязалась борьба. Из-за угла выскочил боец с перевязанной рукой и сразу выстрелил из пистолета. Мелькнули тени и в окоп спрыгнули ещё двое немцев. Один из них повернулся и Олег понял, что если ничего не сделать, то он умрёт. Схватил винтовку за ствол и как дубиной ударил врага. Тот успел отшатнуться, но его автомат выбило прикладом винтовки. Немец взвыл и бросился на Олега. Сверкнул металлом клинок. Падая на спину, Чернов успел подставить под нож руку и лезвие застыло в десяти сантиметрах от груди.
- Die, schwein… - прохрипел немец, наваливаясь сильней. Он упер левой рукой рукоятку и нажал. Нож стал медленно приближаться.
- Du bist tot.
Чернов из последних сил пытался оттолкнуть его, но лезвие неминуемо опускалось.
- Сам сдохни! – Олег схватился за клинок, крутанув его в сторону большого пальца, вырвал нож из рук врага и быстро всадил нож оторопевшему немцу в шею. Оттолкнув труп в сторону, поднялся и увидел, что рядом другой фриц навалился на раненого бойца. Пистолет в стороне, а он с трудом сдерживает нож, направленный в грудь.
Чернов подскочил и всадил клинок немцу в спину.
- И ты сдохни!
- Спасибо. – Сказал, поднявшись, боец. И тут Олег увидел у него петлицы, а на них два кубика. Вроде лейтенант, вспомнилось Олегу.
Лейтенант, морщась, перезарядил пистолет и кинулся вдоль окопа. Там загрохотали выстрелы. К Олегу подскочил боец в черной комбинезоне.
- Жив, браток? – Он подмигнул Чернову, затем посмотрел поверх бруствера, дал очередь из автомата и кинулся вдоль окопа. В той стороне раздался взрыв, а затем наступила тишина. Олег высунулся и поглядел на поле. Он увидел дымящий танк и фигурки немцев, отходящие к далёкому лесу.
- Вот он, товарищ командир. – Раздался голос и из-за поворота окопа появились двое - боец, в черном комбинезоне и лейтенант, которому он помог, убив навалившегося на него немца.
- А! - Улыбнулся лейтенант. – Сразу видно – наш человек. Спас он меня.
Лейтенант протянул руку и похлопал Чернова по плечу.
- Я… Уй-ё! – Боль накатила внезапно. Олег схватился за голову и заскрипел зубами.
- Видать взрывом контузило. Я его в воронке сидящим нашел, когда с летного поля бежал. – Одетый в черный комбинезон и в грязной пилотке присел рядом. – Ничего, это бывает. Потерпи чуток, скоро пройдёт.
- Кстати, Егоров. Что там на аэродроме? Самолеты улетели?
- Девять улетели, остался один целый, остальные сгорели. Почти у всех прямое попадание. Метко бьёт фриц, мать его растак!
- А последний почему ещё не в воздухе?
- Пилота убило. Рядом с самолётом.
- Чёрт! Где теперь летчика взять?– Ударил по колену лейтенант. – Самолёт придётся взорвать. Нельзя оставлять его врагу.
- Я лётчик. – Прохрипел Олег.
- Что? – На него посмотрели оба.
- Я лётчик. - Повторил, скривившись от очередного приступа боли. – Только объясните мне – что тут происходит?
- Немец прёт, вот что происходит. – Сплюнул лейтенант. – Враг прорвал оборону в десяти километрах отсюда и на наш аэродром вышел. Пришлось срочно собрать всех кто уцелел после артналёта и организовывать оборону, а самолёты отправлять в тыл. Только вот лет-состава нехватка.
Чернов подумав - что он скажет, если спросят, из какой он части? Но летёха вдруг улыбнулся и хлопнул Олега по плечу.
- Отлично, чёрт возьми, что ты пилот! Егоров, веди летуна к самолёту. Поможешь взлететь, а потом сюда.
- Есть помочь взлететь.
Лейтенант скрылся за поворотом окопа, а Егоров приподнялся и взял за рукав Олега.
– Пойдём. Взлетишь, пока затишье, и мессера не появились.
Олег бежал за Егоровым, пытаясь понять – если это сон, или галлюцинации вследствие контузии, или он просто умер, тогда почему так больно?
Вверху мелькнули тени, Егоров тут же шарахнулся в кусты, ухватив за собой Олега. Чернов, падая, приложился об камень, неудачно упав на землю.
- Легки на помине, сволочи! - Провожая глазами самолёты, Егоров выругался. Олег, смотря туда же, спросил:
- Егоров, а куда лететь-то? Карты есть?
- Есть. Я у убитого летуна планшетку рядом с самолетом припрятал. Как добежим, достану. А лететь к нашим.
Три мессера прошли на бреющем, прошив очередями окопы и скрылись за лесом.
- Слушай, Егоров, а почему командует лейтенант? Что, больше командиров не осталось?
- Не осталось. – Буркнул тот поднявшись. – Атрналётом разом всё начальство накрыло.
Единственный уцелевший самолет стоял среди деревьев, которые прикрывали его от снарядов, и был замаскирован ветками кустарника. Егоров откинул маскировку, и Олег в первый раз воочию увидел И-16-й.
Пока Олег рассматривал самолёт, Егоров нырнул в кусты и вскоре появился, таща шлем с очками, парашют и планшетку. Затем он помог Чернову надеть всё на себя и забраться в кабину. Олег огляделся и хмыкнул. А что такого? Всё понятно. Не современный спортивный Як, конечно, на котором он тренируется последнее время. Штурвал, педали, руд и набор приборов, разобраться легко. Проверил ход штурвала, педалей. Поелозил, усаживаясь удобней. Рядом появилась голова Егорова.
- Ну, всё, - он хлопнул его по плечу, - взлетай, держась поближе к лесу, там воронок поменьше будет. Куда лететь, определишься по карте. Боекомплект полный, если что.
Угу, - подумалось Чернову, - я хоть и лётчик, но воевал только в компьютерных играх.
- От винта!
- Есть от винта!
Двигатель, чихнув, заработал. Олег, чуть помедлив, стал постепенно наращивать обороты. Самолет стронулся, выкатился на поле и, развернувшись вдоль леса, стал разгоняться.
- Воронок поменьше, мля! – Выругался Олег, после второй хорошей встряски. Самолёт никак не хотел набирать скорость, а поле быстро кончалось. Наконец удалось поднять стабилизатор, и Олег тут же потянул штурвал на себя. Самолет взлетел чуть не чиркнув плоскостями и шасси по верхушкам деревьев.
Шасси!
Чернов закрутил подъёмником шасси, матерясь на такую «ручную автоматику». Затем покачал крыльями, повел штурвалом вперёд-назад – самолёт хорошо слушался своего поводыря. Олег накренил И-16 влево, по дуге набирая высоту и облетая поле по кругу. Высунулся, глядя вниз, где проплыло поле боя и ломаная линия окопов с редкими фигурками в них.
Пошел на второй круг, ближе к лесу, вглядываясь вниз.
Немцы накапливались на опушке, рядом стояли два танка. Собираются атаковать? Чем нашим помочь? Пройтись на бреющем, и разогнать немцев пулемётами? А танки?
Боковым зрением уловил мелькнувший справа силуэт. Качнул машину в сторону, вертя головой. И только в последний момент заметил заходящего в атаку мессера. Резкий вираж к солнцу. Трассы очередей проходят с запозданием слева. Похоже, немецкий пилот не ожидал такой прыти от устаревшего советского истребителя. Олег сам не ожидал, что вираж получится таким крутым. Самолет почти затрясло на вираже. Казалось ещё чуть и в штопор. Чернов удивился, увидев мессер перед собой. Каким-то чудом он вывернулся из-под атаки и теперь сам атакует.
- В игрушках я всегда побеждал. – Пробормотал Олег, открывая огонь.
Пулемётные трассы скользнули к врагу, но немец уклонился. Не отпуская гашетку, штурвал на себя и в сторону, нагоняя в перекрестие прицела силуэт врага.
- Есть! – Чуть не выпрыгнув из самолёта, заорал Олег, видя как мессер пересекли пулемётные трассы, разбив колпак кабины. Немец выбросил шлейф черного дыма и резко пошел вниз. Чуть ли не пританцовывая, Чернов проводил немецкий самолёт до конца. Тот упал в лесу и взорвался.
- Вот так! – Радость лезла из груди лавиной. Сбил настоящий, совсем не компьютерный самолёт! А ведь даже не военный, а просто лётчик первого класса и мастер спорта. - Вот так! Знай наших!
Где там планшет? Надо хоть определиться с направлением, но холодный разряд, пробежавший по спине, заставил резко уйти в вираж. Очередь прошла почти рядом, и сразу мимо промелькнул самолет. Совсем забыл про остальных, их же три было. Опять вираж к солнцу, но номер не проходит – там поджидает другой мессер. Штурвал на себя, уходя в мертвую петлю, на самом верху полубочку, затем вниз и вбок. Эти тоже не ожидают такой прыти от И-16-го.  Чернов на время отрывается от мессеров. Но вскоре более скоростные самолеты опять рядом. Снова в предштопорной тряске, с появившейся головной болью и до потемнения в глазах, Олег виражит, уходя от огненных трасс. Пот заливает глаза. С лица его сушит поток воздуха, а под очками…
Немцы, похоже, разозлились. Пулеметные трассы ложатся всё ближе, а фюзеляжи проносятся совсем рядом, грозя тараном. Олег, матерясь, рвёт штурвал, ощущая всем телом стоны всего самолёта.
Долго уворачиваться от двоих асов невозможно и от попаданий трясётся левая часть плоскости, и фюзеляж. Мотор начинает сбоить и дымить. Олег понимает – всё.
Пока двигатель ещё тянет, Чернов берёт штурвал на себя, переводя самолет на вертикаль. На верхней точке отцепляет ремни и вываливается из кабины. Мимо проносятся два мессера, гонящиеся за И-16. Рывок, над головой хлопает купол, Олег повисает на ремнях и удивлённо осматривается. Думал, улетели далеко, но парашют висел над тем самым полем, с которого он и взлетел. А как давно? Смотрит на часы. Ого! Прошло всего полчаса с взлёта. Минут двадцать кружил над полем, это он помнил. Весь бой, получается, длился всего десять минут? А вымотался, как будто выдержал рейс в десять часов без автопилота.
Огляделся. Высота была небольшая. Ветер нёс купол прямо на поле боя, немного снося к болотцу. Немцы пока не атаковали, но было видно нездоровую суету у далёкой лесной опушки. К месту предполагаемого приземления Чернова рысила приличная толпа немцев. А мессеры, убедившись, что, наконец, сбили вертлявого русского, уходят вдаль, напрочь игнорируя далеко видный белый купол. Скорей всего выработали всё горючее. Сам И-16, уже густо дымя и летя по кривой, падает почти в середину болота, но не взрывается. 
Ветер нёс парашют к болоту. В последний момент Олег увидел, что немцы совсем близко и, особо не заморачиваясь, отстегнулся ещё на десяти метрах. Упал в жижу удачно, только сразу притопило по пояс. Извиваясь ужом, быстро пополз к высоте, занятой красноармейцами. Там его встретил Егоров и несколько бойцов.
- Молодец! – Хлопнул по плечу Егоров. – Иди, тебя командир ждёт.
Чернов проскользнул в окоп. А сзади загрохотали выстрелы.
Лейтенант выскочил навстречу и сразу схватил Олега за плечи, затем обнял, отстранился и, смотря ему в глаза, затряс.
- Сокол! Настоящий сокол! Чёрт, я последнее время много воздушных боёв видел, но этот! Ты же против двоих на равных дрался! А того как свалил! Эх!
Рядом толпились бойцы, они улыбались Олегу, но Чернову стало не до этого. Он медленно присел и откинулся на стенку окопа. Он вдруг понял, что всё это время ходил по краю, ощущая сердцем холодную сталь косы костлявой, уже занесённой над ним. Нервный смех вместе с остатками адреналина выплеснулись наружу. Чернов смеялся, глядя на сразу ставших серьёзными лица окруживших его бойцов. Лейтенант нахмурился, затем достал фляжку, откинул крышку и протянул Олегу.
- На, хлебни. Сразу отпустит.
Спирт обжег, дыхание перехватило, но действительно стало легче. Лейтенант посмотрел Чернову в глаза:
- Тебе к нашим надо выходить. Такие пилоты нужны. Эх, сейчас бы ещё самолёт найти. - Он вздохнул. - Да где его взять?
- Никуда я не уйду. Если уходить то всем.
Криво усмехнувшись, лейтенант сказал:
- Вспомни, летун, что сверху видел. Куда идти? За нами деревня, значит, нет нам пути назад. Так что не дури, уходи, таких как ты мало.
- Нет, я тут останусь. – Упрямо повторил Олег. – Нет самолёта, так оружие дай. Автомат, винтовку, пистолет, что-нибудь.
-Оружие есть, да патронов мало. - Вздохнул лейтенант.
- Три гранаты осталось. - Присел рядом Егоров.
- А людей? – Спросил Чернов.
- Было сто пятьдесят три. Все, кто оказался жив после обстрела. – Тихо проговорил седой солдат, сидящий рядом с лейтенантом. - Сейчас шестьдесят три.
- Товарищ командир, немцы! – Крикнул смотрящий на поле боец.
- К бою!
Все рассыпались по сторонам и защелкали затворами. Олег подобрал немецкий автомат, повертел, рассматривая МП-шку, которую видел только в кино, затем передёрнул затвор и пошел к свободной ячейке.
Бой длился недолго. Немцы, не выдержав огня, отошли, оставив ещё один сожженный танк.
З-з-зу-у-у, ба-бах! З-з-зу-у-у, ба-бах!
- Минами швыряются, сволочи! – Рядом с Олегом упал и вжался в дно окопа  Егоров.
- Командира убило! – Прокричал кто-то. Егоров тут же пополз туда, а Олег следом.
Лейтенант лежал в огромной воронке, рядом с ломаной линией окопов.
- Как звали его? – Спросил Олег у Егорова.
- Евгений Иванович Маслов. Хороший человек. – Вздохнул тот и стал вглядываться в поле.
Егоров достал связку гранат, потёр её.
– Всё, не поминай лихом. - И пополз вперёд.
Чернов оглянулся - на окопы надвигался немецкий танк.
Олег закрыл лейтенанту глаза, укрыл его лицо платком и стал заваливать землёй. Потом подхватил автомат и побежал к окопам.
Ба-бах!
Близкий взрыв швырнул Олега вперёд.
Гул в голове постепенно стих, и Чернов попытался открыть глаза, но тут же зажмурился от стекавшей по лицу грязи. Кто-то подбежал и начал ощупывать его. 
- Жив? Ты живой? – Затрясли за плечи. - Эй, ты меня слышишь?
- Живой я. – Буркнул Олег, смахивая грязь с лица. – Что это было?
- Мина. С войны осталась.
Олег смахнул грязь с лица и увидел перед собой Маслова, рядом толпились парни в камуфляже.
- В голове немного гудит.
Седой поднялся и подал руку.
- Пойдём к палаткам, там в себя придёшь.
У палаток Олег умылся и переоделся в выцветший, но ещё в хорошем состоянии камуфляж. Затем его накормили кашей. Рядом с ним, с кружкой чая, присел Маслов.
- Это бывает. На полях, где в войну были тяжелые бои, часто находятся неразорвавшиеся снаряды и мины. - Седой покачал головой и выругался:
- Разгильдяи, мать их! – Он посмотрел на Олега и пояснил:
- Это я про тех, кто тут до нас был. Раскоп начали, но, видно, как самолёт в болоте обнаружили, так и кинулись все к нему, не проверив тут до конца. Разгильдяи, одним словом.
Олег кивнул и поинтересовался:
- А самолёт нашли в самом центре болота?
- Да.
Маслов внимательно смотрел на Чернова. В его взгляде было что-то странное.
- Ты там был? – Вдруг спросил он.
- Где? – Спросил Олег, сразу поняв, что тот имеет ввиду.
- Там. – Теперь на него смотрели все, и в их глазах не было усмешки. Чернов понял, что если он им всё расскажет, то никто смеяться над ним не будет.
- Вы не поверите, но я там был. – Олег обвёл взглядом парней. В их глазах читался только интерес, а лица были серьёзны.
- Мы верим тебе. – Медленно произнес Маслов. – Ты не думай, это вполне серьёзно.
Он покачал головой.
- Понимаешь, мы все там были. Не знаю, как это получается, но каждый из нас хоть раз попадал туда. В прошлое. На ту войну. Кто, так же как ты, кто во сне, кто просто во внезапных видениях. По-разному. Мы видим как, сражаясь, гибнут люди, как бросаются с гранатой под танки, как…
Маслов замолчал, отвернувшись.
- Мы все там были. Некоторые много раз. – Сказал один из парней. – Иногда всё повторяется. Я два раза был на той войне, и два раза видел как один и тот же немецкий танк давит раненых красноармейцев. 
И отвернувшись, чтоб скрыть лицо, сказал тихо:
- И ничего не мог поделать.
Седой подполковник повернулся, в его глазах блеснули слёзы.
- Так происходит только здесь, на таких вот полях, где лежат погибшие солдаты той войны. Это они так зовут нас. Каждый раз мы возвращаемся на эти поля и ищем погибших. И будем искать, пока не найдётся последний солдат той войны.
- Последний солдат той войны. – Эхом повторил Олег, и стал рассказывать.
Он опять стрелял и боролся с тем немцем, опять ломал до боли в теле самолёт, и видел как Егоров, с гранатой в руке, бросается под немецкий танк, а в груди нарастал холодный ком.
Когда Олег замолчал, его спросил один из ребят:
- Значит на И-16 , что недавно нашли в болоте, летали вы?
- Да, - кивнул Олег, - я выпрыгнул с парашютом, а он упал там.
- И ещё… - Олег взглянул в глаза Маслову. – Я должен кое-что вам показать.
Он поднялся и уверенно пошел в поле. Через сорок метров остановился.
- Здесь похоронен ваш дед. Я сам его хоронил.
Евгений Владимирович встал на колени и прижал ладони к земле.
- Да, я чувствую, он здесь. Я…
Седой подполковник заплакал, а парни встали вокруг и тихо запели:
- Пусть не сразу об этом в стихах запоют,
Не сегодня, не завтра – когда-то,
Кто-нибудь из солдат, уцелевших в бою,
Сложит песню о мёртвых солдатах.
Сложит песню о тех, кто остался лежать,
Не опознан ни кем, не оплакан,
Кто свалился за шаг, до того рубежа,
За которым кончалась атака.
Из горящих траншей, под огнём и свинцом,
Адресов не оставив в конверте,
Гимнастёрки рванув, плюнув смерти в лицо,
Прорывались ребята в бессмертье.
В скольких окнах в те дни не гасили огни,
В скольких избах сидели у окон:
- Может, живы они? Не придут ли они?
Не вернутся ль они издалёка?.. –
Нет! Пурга замела в чистом поле следы,
Воле мёртвых снега не подвластны…
Нам не встретить их больше – живых, молодых, 
Одноклассников и одноклассниц.
Гильзы звонкие вмёрзли в дорожный песок…
Пулемётные ленты да каски…
Несмолкающим хором живых голосов
Выйдут к людям легенды и сказки.
Выйдут песни о тех, кто остался лежать,
Не опознан никем, не оплакан,
Кто свалился за шаг до того рубежа,
За которым кончалась атака.
Олег стоял и думал, что теперь он не сможет жить как прежде. Теперь он всегда здесь, на этих полях, а вернувшись домой будет слышать зов тех, кто ещё не найден, и этот зов прекратится только тогда, когда будет найден и похоронен последний солдат, не вернувшийся с той войны.

Стихи В. Туркина
ВВС.   8 августа 2011 года.

Отредактировано ВВС (27-08-2011 23:11:00)