5 апреля 1943 г. Западный фронт.

В неглубокой, зато сухой траншее, наспех отрытой в еще не полностью оттаявшей  от зимних морозов земле невысокого пригорка, капитан Ершов, пригнувшись к брустверу, осторожно рассматривал в бинокль высоту, которая прикрывала единственный удобный путь между болотами.
- Укрепляется, сволочь, - негромко бросил стоявший рядом начальник штаба батальона капитан Валентинов.
– Да, вы правы, - подтвердил Петр, опуская бинокль. – Надо было вчера атаковать. Ошиблись,  - настроение было опять на нуле. Надо было рискнуть, несмотря на недостаток сил и отсутствие артиллерии. Но соседи отставали, приданная артиллерия тоже, у единственной батальонной сорокапятки осталось десяток снарядов, а у минометчиков три исправных миномета и столько же мин. На запрос Ершова по телефону комполка, майор Максимушкин, ничего не ответил. Ну, это было понятно без лишних объяснений – наступление выдыхалось, дневную задачу полк выполнил, дивизия никаких новых задач не ставила. А комполка очень не любил рисковать, стремясь лишь выполнять задачу от и до. Зато любую задачу, поставленную сверху. И обязательно первым отчитаться в ее выполнении.  Так что решать надо было самому Ершову. Только вот сил у него после двухнедель в наступлении было с гулькин нос, а пополнение и снабжение никто не обещал. Поэтому и рисковать он не стал, как сейчас оказалось – зря. Потому что немцы, еще вчера драпавшие без  оглядки, сейчас зацепились за эту весьма выгодную высотку, и к рассвету на ней можно было различить траншею, а еще в нескольких местах поблескивали на солнце лопаты – немцы вгрызались в землю, не обращая внимания на редкий ружейно-пулеметный огонь.
- Ладно. Петров, наблюдайте и слушайте. В случае чего – немедленный доклад. И не вздумайте курить, снайпера у фрицев уже наверняка на позициях. Пойдемте, - проинструктировав дежурного наблюдателя, Ершов, пропустив вперед начштаба, быстро пошел  вниз, к отрытой на обратном склоне землянке, к ждущему впереди теплу, относительному уюту и котелку с горячей кашей и салом. Погода отнюдь не радовала весенним теплом, несмотря на начало уже второго весеннего месяца.
В землянке действительно было жарко натоплено, ординарец комбата, Гуткин, стоя у небольшого стола, разливал по стаканам горячий, парящий чай. Вошедший ранее Валентинов уже наворачивал кашу из котелка, успевая левой рукой перелистывать какие-то бумаги. Петр протиснулся мимо телефониста к столу, присел, опустил ложку в котелок и с наслаждением заглотил несколько ложек горячей каши. Заморив первый голод, он спросил начштаба.
– Из полка звонили?
- Звонили. К вечеру обещали подкинуть боеприпасы и пополнение.
- Про высоту не спрашивали?
- Нет. Думаете, заставят брать?
- Могут.
– Да ну. Там уже и дзоты строят, а у нас девяносто шесть человек на довольствии. – Названная цифра не была откровением для Петра, но неожиданно заставила вспомнить, что всего две недели назад у него было в три раза больше людей. И где они сейчас? Кто в санбате, а кто и в земле. Потери, потери. Казалось бы - легко и быстро продвигались вперед, а глядь, и две трети батальона выбыло. Не успел Ершов до конца пережить свои думы, как несколько разрывов грохнули неподалеку, заставив крошки земли посыпаться в щели потолка. Огонь в коптилке, освещавшей внутренности землянки только начал дрожать, как взрывы повторились снова, дополнившись звуками ружейно-пулеметного огня. Петр бросил котелок, схватил лежавший рядом ППШ и выскочил вслед за Гуткиным в траншею. Тот еще осматривался, когда с высоты басовито заработал немецкий крупняк. Очереди прошли над траншеей куда-то в сторону рощи. Оглянувшись, Ершов увидел на окраине несколько поспешно скрывашихся за деревьями легковых автомобилей. Но один из этой колонны так и остался стоять, постепенно разгораясь ярким, видимым даже при дневном свете пламенем.
- Кого еще черт принес? Гуткин, возьми двоих и срочно туда. Выясни в чем дело, – отдав приказание, Ершов вернулся в землянку, где уже вовсю надрывался телефон. Разговор с комполка отнюдь не улучшил настроения, тот тоже ничего  не знал и по уже устоявшейся привычке во всем обвинял комбата.
Через четверь часа в землянке появился Гуткин, сопровождающий незнакомого раненого генерала, в теплой бекеше, с обнаженной головой, по которой текла кровь. Недовольно оглядевшись, генерал жестом остановил пытавшего доложить Ершова и, все еще распаленный после всего проишедшего, обрушился на комбата и свою свиту с руганью. Оказалось, по данным штаба дивизии, батальон уже продвинулся за высоту  и эта дорога абсолютно безопасна. Вот и выехал член военного совета армии со свитой прямо под немецкий обстрел. А теперь, как компенсацию за пораненную голову, которую сейчас бинтовал фельдшер батальона, ограниченно годный к строевой очкарик Алексей Иванкин, требовал срочно и непременно взять эту проклятую высоту восемьдесят прямо на его глазах. Появившийся в это время майор Максимушкин возражать генералу не стал, лишь продублировал приказ и предложил генералу перебраться на наблюдательный пункт полка, уверяя, что оттуда атаку будет видно лучше.
Начальство еще не успело доехать до места, а Ершов уже здоровался с прибывшими артиллеристами – комбатом Выхиным из дивизионного артполка и командиром взвода управления батареи тяжелых гаубиц старлеем Сердаровым.
- Ну, «боги войны», чем обрадуете?
- А ничем. По двадцать дынек на ствол и обязательно провести артподготовку, - мрачно заметил Выхин.
- Твою…! Вы хоть по десяточку на потом оставьте. Ведь вылезет какая-нибудь сволочь и нечем будет подавить.
- Приказ ЧВС, - пожал плечами Сердаров. – Попробуем, - пессимистичным тоном заметил Выхин. Переговорив с Ершовым, они принялись обустраиваться на наблюдательном пункте.
Следующий час для комбата прошел в непрерывных хлопотах по подготовке атаки. Причем каждые пятнадцать минут его пытались вызвать к телефону, у которого его ждал комполка. Желающий отыграть на нижестоящем всё то, что получил от генерала, Максимушкин вынужден был ограничиваться разговором с начштаба. Но вот, наконец, раздались первые залпы. Разрывы стодвадцатидвух и стопятидесятидвухмиллиметровых снарядов покрыли вершину. Но опытный взгляд бывалых фронтовиков сразу замечает, что их мало, очень мало для надежного подавления обороны. Многие бойцы перешептываются, с недоумением поглядывая на проходящего по траншее комбата. Канонада быстро замолкает, бойцы выскакивают из окопчиков и, пригибаясь, устремляются вперед. Немцы молчат и это молчание обнадеживает. Но вот оживает один участок немецкой траншеи, за ним другой. По цепям начинают хлестать плети пулеметных очередей. Стоящие рядом с Ершовым артиллеристы мгновенно реагируют и в этих районах встают разрывы. Одновременно несколькими залпами поддерживают атаку и минометчики. Попадавшие было фигурки снова поднимаются, устремляются вперед и… снова ложатся почти у самой высоты, кое-где начиная поспешно отползать назад. На равнине встают разрывы немецких мин, а откуда-то с высоты внезапно открывает огонь молчавший до того крупнокалиберный пулемет. - Минометы мне подавите, - кричит в отчаянии на артиллеристов Ершов. В этот момент на атакующие цепи пехоты, на окопы, из которых она вышла и на сам НП обрушивается огненный вал. Последнее, что успевает заметить Петр – как Гуткин, успевший оттолкнуть комбата в сторону, падает, лишившись сразу половины головы. Лицо Петра заливает чужая кровь, но он нитчего не успевает. Удар и адская боль выбрасывает его в темноту…
Очнулся он только в дивизионном медсанбате, спустя почти двенадцать часов после этого боя. И о том, что майор Максимушкин снят с полка, отправлен в штрафбат, а член военного совета вообще исчез в неизвестном направлении, он узнал еще намного позднее. Как и о том, что от его батальона осталось в живых после немецкой контратаки всего двенадцать человек…

14 февраля 1943 г. Москва, Кремль.
Николай Козлов

Кремль – это красиво. Даже снаружи его стены и башни оставляют неизгладимое впечатление. А про то, что внутри, у меня просто слов не хватает для описания. Одно слово – красиво. Атмосфера вокруг такая праздничная, словно и войны нет. Вот только маскировочная окраска соборов и стен напоминает о ней. Или это у меня просто на душе так радостно? Встретился с родными наконец-то, а теперь еще и награду получу. И не простую, а Героя. По совокупности, так сказать. Приятно, черт побери, что так высоко оценили мои усилия. Но и страшно. Теперь уже придется постоянно соответствовать этому высокому званию. Эх, где наша не пропадала!
Так, инструктаж окончен. Про Калинина, главное, от волнения не забыть. Он ведь действительно немолодой уже. А тут еще каждый награжденный ему руку жать изо всех сил  будет, так он и без руки останется.
Да, внутри роскошь конечно неимоверная. Красиво. С другой стороны, это ведь все на украденные у народа деньги царями построено. Но красиво, черт побери.  Так и хочется потрогать. Вот и в Георгиевский зал пришли. Таблички с именами награждаенных. Не убрали. Ну и правильно. Все они за Родину сражались, пусть и за феодальную или капиталистическую. И погибали в том числе и за народ, а не только за свои привилегии. Как в «Александре Невском», где все против немецких рыцарей сражаются, от князей до крестьян. И где князь в конце правильно таким вот фрицевским предшественникам говорит: «Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет»
Вроде всех собрали. Сотни полторы военных, от пехоты до авиации и моряков, и где-то человек тридцать гражданских. Интересно, им что вручать будут? Тоже Героев – за работу на оборону? Наверное. Хотя чего гадать, сейчас узнаем. Но стоять придется долго, пока всех наградят. Вон сколько коробочек на столах.
Началось. Открылись вторые двери и в них вошли… Товарищ Сталин первым идет! Не поверят мне, когда в полку расскажу. Аплодисменты наверное минут десять не смолкают, пока не начинает говорить товарищ Калинин.
- Указом президиума Верховного Совета СССР от…
Один за другим выходят вызываемые, получают награды, благодарят, жмут руку по очереди Калинину и самому товарищу Сталину. Вот и меня вызывают. Дальнейшее проходит, как во сне. Удивительно, но окончательно прихожу в себя лишь когда нас приглашают в соседний зал, где накрыты столы, а на эстраде негромко наигрывает какую-то мелодию небольшой оркестр.
Рассаживаемся вперемешку, кто с кем. Я оказываюсь рядом с получившим Звезду Героя Соцтруда геологом. Короткий тост произносит сам товарищ Сталин, сразу после чего уходит. Понятное дело, война она отсрочки не дает. Это мы можем немного отдохнуть, а него на плечах вся держава.
После нескольких тостов и номеров программы беседуем с соседом вовсю. Интересная вещь. Оказывается, они в Сибире нашли стратегические месторождения, которые нам помогут с американцами торговать. Камешки, подробностей он старается не упоминать. Но я быстро догадываюсь. Что любят буржуи? Бриллианты или другие драгоценные камни. Бриллианты из алмазов граняться, это я в журнале «Вокруг света» читал. Самые прочные кристаллы на свете, прочнее ничего нет. Значит, скорее всего они, насколько я из географии помню остальные в горах добываются. Что же, здорово, глядишь, на эти побрякушки дополнительно у американцев закупим что-нибудь полезное.
После очередного тоста все разбрелись по группкам – знакомые к знакомым, моряки отдельно собрались. А я заметил у дальнего стола нескольких летчиков, правда незнакомых, и решил с ними познакомиться. Но не дошел – по пути разговорился с немолодым орденоносцем. Оказался авиаконструктором Поликарповым. «Король истребителей», и я с ним за одним столом. Фантастика! Разговорились об истребителях. Все-таки нравились мне его «ишаки» пушечные. Им скорости побольше и отличный истребитель получился бы. В разговоре выяснилось, что Николай Николаевич сейчас как раз испытывает новый истребитель. Десяток машин на фронте уже побывал, отзывы отличные. А вооружение какое - четыре пушки! Сказка, кто понимает конечно.
- Вот бы нам такие в полк. Немецкие бомбардировщики как утки бить будем.
- А в чем проблема? Давайте с вашим начальством переговорим. Вон за тем столиком Новиков сидит, попробуем с ним решить.
- С Новиковым не получиться. Мы ж не ВВС, а ПВО.
- Так вы Михаилу Степановичу подчиняетесь, Громадину? Тогда еще проще. Вы когда планируете на фронт?
- Пока точно не знаю, обещали еще два дня отдыха дать.
- Вот давайте завтра договоримся и встретимся на платформе Беговая в…, - Поликарпов достал записную книжку, полистал, почитал, - в четырнадцать часов. А если не сможете, звоните мне по этому номеру, - и он вырвал и отдал мне листочек с номером, после чего извинился и попрощался. Видно, что человек болен, а время на меня не пожалел. Интересно ему было о возможностях самолетов и фронтовых буднях узнать. Настоящий человек, точно.
Да, хорошо, если все сложиться, да получим мы такие машинки. Покажу я тогда фрицам, где раки зимуют.
Эх, пока с Поликароповым разговаривал, авиаторы и разбрелись кто куда. Ну да ладно, вернусь за столик, еще с соседями поговорю…

«И-185 - советский одномоторный поршневой истребитель-моноплан 40-х годов, созданный в ОКБ Поликарпова. По сумме характеристик превосходил все серийные советские (равно как и опытные образцы этих серийных) и иностранные поршневые истребители тех лет. Самолёт был задуман в 1939 году (проект 62). В то время как конструкторы Гуревич,Микоян, Лавочкин, Яковлев и др. работали над проектами, похожими на существующие немецкие машины, Поликарпов ставил задачу с «дальним прицелом». По его мнению, истребитель должен обладать следующими параметрами: высокая скорость и скороподъёмность во всём диапазоне высот, мощное вооружение, высокие характеристики вертикального и горизонтального манёвра, устойчивости и управляемости, производственная и эксплуатационная технологичность. […]
В конце декабря 1942г. проходил фронтовые испытания на Калининском фронте, испытания проводил 728-й Гвардейский истребительный полк[1]. Летчики: капитан Д.Купин, старший лейтенант Н.Игнатьев, сержанты А.Боровых, А.Томильченко.
Первый боевой вылет И-185 состоялся 9 декабря 1942 г., последний - 12 января 1943 г. Летали в двух парах, причем ведущим обычно являлся офицер (Игнатьев, Купин), а ведомым - сержант (Боровых, Томильченко). Истребители часто выпускали в полет, когда над нашей территорией шел воздушный бой. На полной скорости проносились И-185 сквозь строй немецких самолетов, стреляя из пушек, а потом с разворотом уходили на свой аэродром. Два полета выполнено на прикрытие дейстовавшего в районе Ржева разведчика. Один полет был осуществлен на «свободную охоту» над нашей территорией. По воспоминаниям Н.П.Игнатьева А.Е.Боровых при этом сбил или повредил один немецкий самолет[…] Всего каждым летчиком было выполнено по 10-11 боевых вылетов. […]
В это же время заводских испытаниях эталон И-185 уже значительно превзошел по летным данным первые образцы: летчик Логинов достиг скорости 667 км/ч; время подъема на 5000 м уменьшилось на полминуты (с 5,2 до 4,7 мин).  […]
Одними из первых получили эти истребители летчики первой и второй эскадрилий 907 иап ПВО (позднее 18-й гвардейский ИАП ПВО).
Страница рус: бви: ссср: авиация: самолеты: вов: истребители:И185

Отредактировано Логинов (15-03-2012 23:05:53)