Хромой (рабочие название)
Мир начинается сегодня, война - вчера.

Часть первая. Конец лета.
Звенели бубенцы. И кони в жарком мыле
Тачанку понесли навстречу целине.
Петербургская свадьба
                  Александр Башлачёв

Ночью опять приснился сон. Рваные слайды прошлого. Провожаю дочь в магазин, она останавливает машину рядом со мною, опускает стекло и я наклоняюсь для поцелуя.
– Папка, не вздумай прогонять Женьку. Я тебя люблю.
И машина уезжает, поднимаюсь домой, чтобы через несколько часов узнать в теленовостях о страшном взрыве на стоянке супермаркета. Одиннадцать человек, только пропавших без вести... Хороним пустой гроб. Олимпийские чиновники, шакалы пера, мои ученики... И боль... Разрывающая сердце и душу...
Пробуждение... Лежу не двигаясь, прихожу в себя. По опыту знаю, до будильника минут пять.
Тогда, два года назад напился в первый раз в жизни... И в первый раз увидел этот сон... Никогда не верил в мистику... Два года сон приходит в сложные моменты жизни и каждый раз слова дочери разные... Женька...
Моя бывшая ученица, подруга-соперница дочери, двадцать три года... Против моего полтинника... Ушла из спорта по женским обстоятельствам – отказалась корректировать слишком большую грудь. Точнее тяжёлую. За время, пока не виделись отрастила косу, а густой медный отлив в волосах превратился в пламень…
Хлопаю ладонью по будильнику, опоздав на мгновенье — электронная игрушка успела пискнуть. Свешиваю ногу с кровати. Одну. Другую отдал тридцать лет назад советскому спорту. Дома протезом не пользуюсь, одевать лень, проще допрыгать.
– Яков Васильевич, если Вы сейчас начнёте грузится по поводу совращения маленьких девочек, то Вам надо знать, что я не маленькая, давно не девочка, и...
– ...И быстро идёшь в душ. У меня утренняя тренировка, а тебя надо на работу завезти.
Женька восторженно пищит, целует меня в затылок, и сверкая крепкими ногами скачет в ванную, успевая по дороге вильнуть задом и похвастаться той самой грудью... Рыжая бестия… Откуда ей знать о моём разговоре с дочерью. Два года назад переехал в Ростов, слишком тяжело оставаться рядом с пустой могилой. Окунулся в работу с головой, тренирую детей, работаю в Школе Олимпийского Резерва. Уверен, на Олимпиаде возьмём не меньше трёх «золотых» и... Память подлая тётка... Кликнув пультом начинаю разминку.
Широкоформатная плазма ворвалась в комнату новостными сенсациями. Поморщившись хочу переключить канал, но останавливаю руку. Пусть. НТВшная чернуха загаживает мозг, но отвлекает, зараза, хорошо отвлекает. Тренажёр поскрипывал по бодрое вещание телешлюшки:
– ...Количество погибших уточняется, но уже сейчас можно с уверенность говорить, что счёт идёт на сотни. Общее число пострадавших превысит несколько тысяч. Это один из самых кровавых терактов в новейшей истории, после взрывов домов Ирландской Республиканской Армии. Исключая 11 сентября, конечно. А у нас на связи наш спецкор в Берлине: Антон Майоров. Антон?..
– Да, Татьяна...
– Антон. Что говорят на месте трагедии? Какие есть версии у полиции?
– Буквально несколько минут назад было опубликовано заявление профашистской группировки «Меч Вотана» с принятием ответственности за свершённый теракт. По словам полицейских письма пришли на центральный сервер полицейского управления сразу с трёх адресов. Ведётся расследование...
– Яков Ва... – закутанная в полотенце и со вторым на голове Женька, подобно Афродите в морской пене, возникла в дверях.
– Евгения, ты точно хочешь по попе. У меня есть имя и нечего поминать отца моего в суе.
– Хорошо... Яша...
Перекидываю рычаги тренажёра поднимая нагрузку. Всё равно запнулась. И даже забыла сказать что-то ну просто очень супер важное. Надо помочь девочке.
– Чай. Черный. С мёдом. Бутерброд. Два. Яичницу. Фтопку. Ф-Фсё...
Метал гремит о метал и я откидываюсь в приятном изнеможении.
– А я в душ. Океюшки?
– Обязательно. Жду на кухне.
Душ принял меня в ежовые объятья струй. Вот мучное блюдо русской кухни... Как Женька принимала душ? Я же его под себя настраивал и с непривычки ощущения у постороннего человека будто под циркулярную пилу попал. Программа повела температуру воды вниз, а я наслаждался, балдел, тащился и получал удовольствие. Минута ледяной, минута кипятка и так несколько раз, а в конце растереться полотенцем... Мда...
– Женя, будь добра верни полотенце.
– Конечно, милый...
Вы когда-нибудь пытались пить чай рядом с девушкой на которой из одежды чалма и серёжки. И яркий, рыжий локон у виска, при этом строгое, можно сказать пуританское лицо и игривый взгляд зелёных глаз из-под густых ресниц… Не пытайтесь, иначе придётся снова идти в душ...
Хромированный кенгурятник круизёра уверенно раздвигал волны городских пробок. Скорость движения от этого не увеличивалась, но лишний раз давить на гуделку не  надо. Ростов медленно, но неуклонно приближается по загруженности к Москве.
– Яков Васильевич. Ну не надо так запираться в себе. Я влюбилась в Вас уже давно. Ну больная я больная, не могу я быть со сверстниками, мне нужен мужчина старше меня…
– Женька, не трещи. А то можно подумать, ты оправдываешься.
– Ой…
– Запомни, если, конечно хочешь быть рядом, мне иногда надо вдумчиво обдумать… Блин… Короче, если я задумался, это мои мысли и с тобой никак не связано. Будет связано – скажу.
Мгновенно исчезли озабоченность и волнения, на их месте возникло любопытство, глазки засверкали, а лицо стало напоминать лисью мордочку. Или мордаху щенка в первый раз исследующего мир за стенками большой картонной коробки.
– А с кем связано?..
– Вот егоза. Будешь отвлекать…  Это будет наша первая и последняя встреча…
– Это шантаж. Я к в…
– …тебе…
– …к тебе жить перееду.
– Пф… Напугала, будешь спать на коврике…
– Я буду жаловаться прокурору. Это произвол и глумление… Над моим нежным, трепетным и чувственным телом.
Пока спорили, пробка чуть раздвинулась, я тут же бросил двухтонную машину в образовавшийся промежуток и выскочил за светофор на последних мгновениях зелёного света. Немного манёвров, и «крузер» замер возле входа в банк.
– Иди, работай, прокурор…ша…
Приникаю к алым, без всякой помады, губам и чувствую, как начинает кружится голова, будто не было безумной ночи. Нехотя и с внутренним сопротивлением выпускаю из рук трепещущее тело…
Женька несколько секунд сидела, глядя перед собой, потом тряхнула рыжим огнём волос и бросив мне мимолётную улыбку выпрыгнула в объятия тополиного пуха и наваливающейся жары. Май сдавал позиции лету…

Немного продолжения.

Июнь пролетал стремительной птицей. Экзамены, отправка студентов в летние лагеря, абитуриенты, Женька, переехавшая ко мне. Мир, сходящий с ума. За неполный месяц шестнадцать терактов в крупных городах Европы и Азии. Только США и Австралия избежали волны насилия. Всё сливалось в серьёзный калейдоскоп на крыше шапито, и потому звонок застал немного врасплох. Звонил Лёшка Дадонов, с его старшим братом я начинал спортивную карьеру, среднего знал постольку поскольку, а вот с Лёшкой сошёлся, несмотря на дюжину лет разницы. И ожидая в машине задержавшуюся на работе Женьку, разговаривал под мерное шептание климат-контроля.
– … Смотри, Яша, мы будем с жёнами, так что… голос в трубке замолчал.
– Лёша. Мучное блюдо русской кухни. Сделаем в лучшем виде. Вопрос в другом. Каждый на своей машине, или где?
Красноречивое молчание. Лёша – стритрейсер, просто фанат скорости. У них с Катей в семье три машины и все пузотёры.
– Яш, ну мы на тебя рассчитываем… - замялся Алексей. – Я конечно понимаю…
– Вот и ладненько. Тогда повторим ещё раз. В 9-30 забираю тебя и Катю, грузим продукты и отправляемся на выездное заседание клуба «Осколки будущего». Совмещая его с созерцанием ралли-рейда и пожиранием шашлыка на трассе «Дон-25». Кроме нас четверых будут Зинченко в полном составе и…
– Подожди… Ты сказал четверо? ЧЕТВЕРО?!
– Да, а ты считаешь меня монахом?
– Нет, конечно, но интрига захватывает.
– Бросайте трепаться, товарищ Дадонофф. Уточняю. Зинченко, Губер и…
– Не поверишь, ВЧК-НКВД-КГБ.
– А вот с этого места поподробнее
– Свела меня судьба с представителем ФСБ. Кто он не важно, встречались, разговаривали, общались. И пожаловалась кровавая гебня на непутёвого отпрыска, ну я в лучших твоих традициях предложил замещение, ну как ты Губера вытаскивал. Вместо БББ – бабы, брюхо, балдёж, дал пацану «понюхать ветер» да ещё и с НБП познакомил. За год парень из отмороженного мажора превратился в почти человека. Не поверишь, зависает у махровцев. Вот я и подумал, пора парню привыкать мыслить самостоятельно.
Машина качнулась и с огненным валом забортного воздуха ворвалась Женька. Поднимаю палец, но умная девочка, захлопнув дверь, замерла женою Лота, сверкая зелёными глазами.
– Так, Лёша, понял тебя. Посмотрим на твоего самородка.
– Добро, до послезавтра. Всего хорошего, товарищ Покровин.
– И вам того же. – попрощался я и повернулся к девушке – привет, извини, был занят.
Женька взвизгнула и стиснула меня в объятьях.
– Обожаю, когда ты занятой и серьёзный. А кто этот самородок? Новая звезда спортивного олимпа?
– Нет. Просто хороший парень имеющий шансы стать мужчиной.
– Ого, это как?
Медленно выезжаю с парковки, пробки немного схлынули, но движение ещё плотное, втиснувшись в поток, ощущаю нехватку чего-то важного.
– Жень, ты сильно устала?
На милом лице проскользнула лёгкая тень непонимания, обычно мы сразу возвращались домой, а потом искали, чем заняться. Но облачко улетело, и яркая улыбка осветила кабину японского авто.
– Согласна.
– На что?
– На всё, что предложишь. С тобою интересно, даже просто молчать.
Я вернул улыбку и чуть прибавил газу.
– Я расскажу тебе про тайный орден розенкрейцев и масонов «Осколки Будушего». Эту игру придумал Игорь Головнин, когда я лежал в больнице после ампутации. Я тогда погружался в отчаянье и боль, меня срочно требовалось отвлечь от мрачных, а порой и откровенно глупых мыслей. Вот смотри: есть осколки будущего, например нанотехнологии или биотех или ещё что-то, и на основе этого надо придумать нечто логичное и интересное. Сложить мозаику или точнее восстановить целую картину, будто мы археологи из ОЧЕНЬ далёкого будущего. Иногда получалось мрачное, иногда утопичное… Извини…
Волна, даже не расслышал какая, передавала новости
– … порту Хайфы продолжается спасательная операция, число жертв уже достигло ста трёх человек. Напомним, что два часа назад, яхта, начинённая взрывчаткой и принадлежавшая Муслим Али Кару врезалась в эсминец ВМФ США «Аляска» На котором проходила встреча военных министров США, Израиля и Турции, посвящённая, так называемой Иранской проблеме. Эхуд Барак, единственный, кого удалось обнаружить на данный момент, находится в госпителе…
Я выключил звук. Происходящие нравилось мне меньше и меньше.
– Прости. И на чём я остановился.
– На мрачном будущем.
Лицо Женьки потускнело.
– Яша, что происходит?
– Боюсь, милая – ничего хорошего. Именно поэтому мы и хотим встретиться с ребятами и обсудить всё это…
Мы наконец вырвались за город и полетели навстречу заходящему солнцу. Впереди Танаис, Таганрог. Что меня потянуло на запад? Кровь отца-фронтовика и желание закончить, что не смог он? Или желание встретить грудью неведомую опасность? Высокие тополя сливались зелёной стеной за тонированными стёклами авто. В какой-то момент ощущаю тонкие подрагивающие пальчики гладящие окаменевший бицепс и прихожу в себя. Стрелка спидометра перевалила за отметку 180 и я отпускаю педаль газа, давая тяжёлой машине самой погасить скорость. Задним умом соображаю: летел как на пожар подрезая и обгоняя всех кто попадался по дороге.
– Прости, милая. Я тебя напугал.
– Очень. – голосок дрожит, но истерики нет. – постарайся больше так не делать, я очень испугалась…
Вот она настоящий женщинский харктер. С одной стороны намекает: типа хватит дурковать, а с другой – ты мужчина, так защити меня от… самого себя. И сразу хочется защищать, оберегать, охранять и рвать когтями несогласных.
– Я знаю на набережной в Таганроге одно уютное кафе, где подают просто божественные пельмени. Как на счёт романтического ужина при свечах?
– Я… м-м-м… Согласна… И… Люблю тебя.
Хорошо, скорость успел сбросить до ста, а то выскочил на встречку и ужин получился бы через капельницу.
– Девушка, вы предупреждайте о таких заявлениях, а то моё старческое сердце не выдержит…
Золотые капли смеха рассыпались вокруг.
– Ну, дед, насмешил… МогЁшь…
– Не МогЁшь, а Могешь…
И вечер упал нам под ноги. Лёгкий ветерок гонялся с чайками наперегонки по розоватому небу заката. С залива тянуло прохладой и резковатым запахом воды, полуоткрытая терраса кафе утопала в полумраке зелени и рваных переливах свечей. Негромкая и ненавязчивая музыка - редкий случай для нашего времени, оттеняла обертона разговора и слова мягко кружили вокруг, сплетаясь в необычные кружева затаённого удовольствия и наслаждения. Женька, то болтала без умолку, то внимательно вслушивалась в мои рассказы, чуть склонив прелестную головку к плечу. А впитывал её присутствие и отдыхал. Тяжёлый узел, скрутивший меня два года назад, распускался.
Нет, он не ушёл, не исчез, но как будто нащупал кончик спутанной пряди…

Отредактировано Barro (12-06-2012 18:14:09)