Продолжение:

  К обеду загруженная сельхозинвентарем «Газель» вернулась в гараж, а оттуда проехала в город Форпост. Где она была по-быстрому разгружена, после чего начала катать переселенцев с Изначального острова. Они ведь прекрасно помнили ее прошлый приезд и сразу узнали машину, хоть в этот раз она была песочного, а не серого цвета и с синим тентом вместо зеленого. Но так как часть элемента новизны была уже потеряна, покатушки продолжались сравнительно недолго, минут сорок. И проходили по маршруту протяженностью примерно в полкилометра – остров Флиндерс даже без человеческого вмешательства представлял заметно больше возможностей для автотранспорта, чем Хендерсон.
  Прибывшие же с Чатема кататься не рискнули. Возможно, со временем они и наберутся смелости, а пока ее хватило только на то, чтобы внять увещеваниям Хани и не убежать в лес от рычащего и воняющего чудовища с горящими глазами. 
  А потом началось… как же ее правильно назвать – посевная страда? В общем, десять человек, в основном женщины, копали и сеяли, а дядя Миша рассекал по окрестностям Форпоста на китайском тракторе с плугами и прочими ковырялками на прицепе. Я же ваял из двух только что купленных мотоблоков второй сочлененный трактор. Правда, сейчас это были другие мотоблоки. Вдвое дороже и в два с половиной раза тяжелее, чем те, которые я спаривал в первый раз.
  Теперь мы приобрели дизельные машины, причем их движки были из того же семейства, что и у трактора «Хэбэй». Тот же один цилиндр, здоровенный маховик сбоку и самовар в качестве радиатора. Только эти были чуть поменьше, имели мощность не пятнадцать, а восемь сил и весили при всего около сотни килограммов при объеме в шестьсот кубов. Зато при первом же взгляде на эти произведения инженерного искусства становилось понятно, что нынешнему поколению островитян измерить их ресурс не удастся – люди столько не живут.
  В общем, опыт у меня был, так что справился с работой за пару дней. Разумеется, железяки для спаривания брались помассивней и сваривались более основательно, и рулевая машинка пошла не от «Жигулей», а от «Газели», но в остальном я просто повторил предыдущую конструкцию. Правда, пришлось повозиться с переключением передач, потому как их в новых мотоблоках было аж по шесть – четыре вперед, две назад. И требовалось, чтобы они включались синхронно на обоих половинках моего трактора. Однако я с этим справился, с ветерком прокатился вокруг Форпоста и подрулил к своему дому, правое крыло которого сейчас занимал дядя Миша.
  Майор тоже прокатился, посмотрел, куда тут цеплять всякие плуги и предложил мне немного поработать педагогом.
  - Зину научи ездить, а то мне некогда, - попросил он.
  Имелась в виду пожилая тасманийка, мать парней с европейской внешностью и жена Бунга. Причем имя у нее было свое, то есть Зиной она стала вовсе не в результате знакомства с нами.
  Вообще-то она сначала была женой спасенного белого моряка и сохранила о нем самые приятные воспоминания, как-то раз при посильной помощи Хани поделившись ими со мной. Оказывается, это был невероятно добрый человек – он носил своего второго сына на руках почти год, из-за чего тот и не умер.
  Хоть и с трудом, но я все же разобрался, в чем тут было дело.
  Оказывается, на Тасмании было принято рожать следующего ребенка только после того, как предыдущий научится ходить. Потому как племена вели кочевой образ жизни, а мать могла нести только одного. Но матрос сам таскал своего второго сына, что для мужчин племени выглядело на редкость странно. Из-за чего к их семье большинство относилось несколько настороженно. Причем после смерти моряка от воспалившейся раны ситуация только ухудшилась, но тут наступило время встречи племен.
  Она происходила раз в год, и люди выбирали себе жен и мужей – таки образом тасманийцы избегали близкородственных браков. Вот, значит, тут-то Зина и встретилась с недавно овдовевшим Бунгом, обремененным сыном и совсем маленькой дочкой. И вошла в семью своего нового мужа. 
  Женщины у тасманийцев в основном занимались собирательством, и Зина сразу оценила всю красоту идеи – не мотаться за ягодами и кореньями по лесам, горам и равнинам, а посадить их, дождаться, пока вырастут, и собрать прямо не отходя от дома. Поэтому она с большим энтузиазмом взялась помогать дяде Мише. Ну, а он, кажется, решил сделать из нее трактористку.

Отредактировано Avel (23-05-2012 21:23:53)

Окончание главы:

К моему удивлению, с рулем и газом тетка научилась управляться в первый же день. Да и то как минимум треть этого времени ушло на убеждение ее в том, что в кроссовках нажимать на грубо сваренные педали будет куда удобней, чем босиком. Еще день ушел на шлифовку ранее полученных навыков и получение новых, теперь уже по работе со сцеплением. Правда, он у мотоблоков было ременное, то есть требовало гораздо меньшей точности, чем дисковое у автомобиля. Во всяком случае, заглушить двигатель сколь угодно резким броском было невозможно. Правда, в таком случае происходил усиленный износ ремней, но Зина довольно быстро поняла, как правильно пользоваться левой педалью. Переключать скорости ей пока не требовалось, вся пахота проходила на одной.
  Еще три дня мы учились ездить с прицепленными плугами. Столь много времени это заняло потому, что учились действительно мы оба, ибо я тоже до сих пор землепашеством как-то не занимался. Но, изуродовав одну короткую грядку, мы потом сравнительно терпимо вспахали первую длинную, а остальные три и вовсе пошли на ура. После чего я с облегчением сдал трактор и ученицу дяде Мише. Майор посмотрел на результаты нашей крестьянской деятельности, поблагодарил меня, а Зину с некоторым даже уважением назвал Пашей Ангелиной. Интересно, кто это – танкистка, трактористка или артистка, кого-нибудь из них сыгравшая?

  У меня же наконец появилось время заняться давно задуманным делом. А то ведь со всей этой посевной возней я уже начал потихоньку понимать дона Рэбу, написавшего трактат «О скотской сущности земледельца»! Но, наконец, копание в земле для меня закончилось, и пора было воспарить взглядом в горние выси. Для каковой цели на Манюнином острове имелась вполне приличная гора, а я приобрел кое-какую оптику.
  То есть мне захотелось посмотреть на звезды. Сравнить их с куда более приличной картой, чем распечатанная сразу после первого прибытия на Хендерсон, вычислить и записать координаты нескольких заранее отмеченных. После чего загрузить данные в таблицу уже скачанной программы, нажать «энтер» и точно узнать, какой же здесь все-таки астрономический год. И окончательно убедиться, что этот мир полностью тождественен нашему прошлому. Разумеется, кроме тех его аспектов, в которые мы уже успели вмешаться.
  Ночевка на вершине горы прошла продуктивно. Потом я обработал данные и получил год и дату, совпадающую с нашей, выведенной на основе полученных от испанцев сведений. Значит, пока никаких различий этого мира с нашим прошлым не наблюдается. И если мы, например, сейчас заявимся в Испанию, то увидим самое начало сборов Великой Армады. А подождав года три с небольшим, сможем посмотреть, как она утонет. И, если появится желание, поздравить с сэра Френсиса Дрейка с этим знаменательным свершением.
  Однако, поделившись полученными сведениями с дядей Мишей, я услышал:
  - Миры, говоришь, идентичны? Может быть, очень даже может. Но как минимум одно различие у них все-таки есть, и довольно существенное. Сколько кристаллов было в нашем мире до того, как ты до них добрался? Три. А в этом, судя по твоим данным о скоростях протекания времени, вообще ни одного нет.

Отредактировано Avel (24-05-2012 18:47:57)

Продолжение:

                                                           Глава 2

  В начале ноября на полях, расположенных в закрытой от ветров большой долине километрах в трех от Форпоста, начали пробиваться первые ростки. Причем как на основных грядках, так и на образцовых. Что это такое? Мое, не побоюсь этого слова, изобретение в области сельского хозяйства. Родилось оно, как это и положено всякому порядочному новшеству, от лени. Ну в лом мне было запоминать десятки фотографий с изображениями наших будущих сельхозкультур, тем более что в разные моменты своего развития они могли довольно сильно отличаться.
   Женя тоже собирался по мере сил участвовать в развитии земледелия, причем с куда большим энтузиазмом, чем я. Просто потому, что на новом месте почти никто не болел, и у нашего доктора образовалось свободное время. Но и он приуныл, когда попробовал объяснить смысл тех картинок аборигенам Хендерсона, Питкэрна и Чатема. Ведь на их островах флора была довольно однообразной и ничем не напоминала ни наши культурные растения, ни местные сорняки. И как потом организовывать прополку, спрашивается? А ведь мы посадили хоть и понемногу, но почти полсотни наименований, дабы посмотреть, что здесь лучше приживется и даст больший урожай. Причем большую часть ни разу не видели даже те несколько человек, что до переселения работали на огороде у дяди Миши.
  Так вот, рядом с каждой основной грядкой распахивалась образцовая, совсем маленькая. Ее ничем не засаживали. И, значит, перед… да как же их назвать… полотелями? Или все-таки польщиками? В общем, перед работающими на прополке стояла простая задача. Выдергивать на основных грядках те ростки, подобные которым есть на образцовых, и оставлять только не имеющие аналогов на соседней полосе.
  Дядя Миша одобрил мою рационализацию и засобирался домой, на Изначальный, к жене и дочке. Так что вскоре он уже гостил в моей московской квартире, по вечерам вместе со мной выбираясь в гараж и наблюдая, как я маюсь с открытием перехода пусть и в хорошо знакомое, но не имеющее маяка место.
  С третьей попытки у меня получилась маленькая дырочка метрах в ста от берега и на высоте порядка пяти метров. Мы просунули туда антенну передатчика, огласили почти девственный эфир шестнадцатого века серией сигналов и отправились в квартиру. Теперь появилась надежда, что следующим вечером в том месте уже будет ждать лодка, куда можно будет передать шест с аппаратурой, после доставки которого на остров открыть переход туда будет совсем просто. Однако хрен – следующим вечером никакая лодка нас не ждала, хоть дырочка открылась и почти в том же самом месте. Я даже слегка забеспокоился и, чуть развернув мини-переход, немного увеличил его диаметр. Теперь в поле зрения попал край поселка у верфи и несколько спокойно перемещающихся по нему аборигенов. Мы опять просунули туда антенну, но сейчас она излучала сигналы совсем недолго. Все-таки открыть, а потом развернуть переход и увеличить его потребовало такого напряжения, что у меня потемнело в глазах. Дырка схлопнулась, ровненько обрезав антенну почти у самого передатчика.
  - Спят ваши дежурные, - предположил я, отдышавшись. – Или на огороде пасутся, пользуясь отсутствием хозяина. Так что, похоже, придется продолжать по старинке, методом последовательных итераций. Дней за десять точно управлюсь, а если повезет, и недели хватит. Только, может быть, все же сходите в поликлинику?
  Дело было в том, что майор сразу по прибытии в двадцать первый век почувствовал недомогание, которое потихоньку усиливалось. Но от посещения врачей отказывался – мол, это на него так действует здешний мир, очень для  человека вредный, а на Хендерсоне все болячки мгновенно пройдут сами собой.
  Кстати, нечто подобное заметил и я, когда после завершения нашего океанского плавания несколько раз мотался с Чатема в Пруды и обратно. Во время шторма я малость простудился, и при каждом посещении будущего меня одолевал насморк и начинало першить в горле. Но стоило вернуться на Чатем, как все симптомы исчезали меньше чем за день.
  В общем, майор в очередной раз отказался от посещения поликлиники. И, вздохнув, буркнул:
  - Ох, научу же я кое-кого родину любить!
  После чего мы отправились ужинать и спать в мою квартиру.

Отредактировано Avel (26-05-2012 23:16:45)