* * *
– Римляне идут! – гонец осадил коня у крыльца трехэтажного буриона, самого большого строения в Браддаве, Еловой Крепости, ближайшем к границе Македонии гнезде дарданов. Крепость располагалась на лишенном растительности холме, а бурион громоздился у его вершины, словно островерхая шапка на макушке лысины.
– Чего орешь? – недовольно поинтересовался Искар, старший из витязей-пилеатов[2], за каким-то делом случившийся во дворе хоромов, – какие еще римляне?
– Князь есть ли? – крикнул гонец, – позови князя, воин!
– Не ори, сказал. В Скопах князь, а тут и не бывает почти. Здесь тарабоста Девнета гнездо. За каким делом тебе князь?
– Римляне идут! Ты глухой, что ли? – предложение "не орать" гонец проигнорировал, он был очень возбужден, и даже как будто запыхался, словно не верхом скакал, а своими ногами бежал.
– Какие римляне? – привлеченный криками, на крыльце появился седой, как лунь, муж – тарабост Девнет, владетель Еловой Крепости, – ты откуда примчался?
– От Дромихета я, римляне идут!
– Да поняли уже! Куда идут-то?
– На Гераклею!
– Бруттий Сура что ли? – Девнет недоуменно взглянул на Искара.
Тот лишь пожал плечами.
– Кто бы еще мог быть. Видать, снова сил набрался.
– Интересно, где?
– Может со скордисками сговорился? Было же их у него и раньше на службе сколько-то.
– Помню.
– Много римлян? – поинтересовался у гонца Искар.
– Много, много, несть числа!
– Да не верещи ты! – сердито приказал тарабост, – спокойно скажи, сколько их? Тысяча, две?
– Больше! Тыщ двадцать!
– Не ври мне! – рявкнул Девнет, – откуда у Суры такое войско? Он, как пес побитый, поджав хвост бежал.
– Может, Сулла? – лицо Искара внезапно стало весьма озабоченным.
– Сулла идет! – подтвердил гонец.
– Да как Сулла-то? – удивился тарабост, – он же за тридевять земель.
– Не врешь? – спросил гонца старший витязь.
– Не вру! Залмоксис свидетель! Они уже к Гераклее подходят! Дромихет меня сюда послал, помощи просит!
– А сам-то что? Спекся уже?
– Людей у него мало, – ответил за гонца Искар, – наши то ушли почти все, одни геты остались. Если римлян действительно двадцать тысяч...
– Если это Сулла...
– Скорее всего, больше некому.
– Может, те римляне, что за пролив ушли, возвращаются?
Искар поскреб бороду, обдумывая такой вариант.
– Нет, вряд ли. С весны о них ничего не слышно. Думаю – Сулла. Побил Митридата, песий сын, и за нас решил взяться.
– Чуяло мое сердце, не доведет нас до добра этот гет, – Девнет в сердцах приложил кулаком по резным перилам крыльца, – совет собирать надо. Займись, Искар, скачи в Скопы. Я за тобой поспешу.
– Сделаю, тарабост.
Весть о наступлении римлян половину собравшейся на совет в Скопах знати превратило в студень, а остальных распалило, как тлевшие угли, на которых брызнули маслом.
– Чего в штаны наклали?! – рычал тарабост Ратапор, – нешто мы римляне не били!
– Их двадцать тысяч, – мрачно бросил Котис, старейшина тересидов, одного из самых многочисленных дарданских родов.
– Ты лично, почтенный Котизо, их считал? Или какому-то гетскому оборванцу на слово веришь?
– Лучше перебдеть, чем недобдеть, – заявил Балан, старейшина монапсов.
– Двадцать тысяч, ха! Чуть больше, чем было у Суры! А Сура еле ноги унес!
– Прошу прощения, почтенные, – прозвучал голос с дальнего конца стола, где чуть наособицу сидел черноволосый мужчина, заметно отличавшийся обликом от собравшихся тарабостов, – насколько я знаю, у Суры римлян было всего несколько когорт. Не больше пяти. Остальные – ауксилларии, набранные в Македонии, и всякий сброд, наемники, скордиски и одрисы. Не удивительно, что вы разделались с ними легко. С Суллой подобное не пройдет.
– Это почему? – насупившись, спросил Ратопор.
– А потому, почтенный Ратопор, что существует разница между воинами вспомогательных частей и легионерами. Вы, дарданы, со времен Иллирийских войн почти не сталкивались с легионерами и не знаете, что это такое. А вот Митридат уже знает и мог бы много интересного рассказать. Кстати, так далеко ходить не надо – рассказать может и Дромихет. Не он ли бежал со всех ног из-под Херонеи?
Ратопор вспыхнул, но пока соображал ответ, его опередил человек, восседавший во главе стола в резном кресле.
– Веслев прав. Раз Дромихет просит помощи, значит, опасность велика.
– Князь, у гета просто разбежались люди, – возразил один из тех, кто призывал не бояться римлян, – он показал себя дрянным вождем, не умеющим удержать своих сторонников.
Несколько месяцев назад, еще до наступления самого длинного дня в году, здесь, в Скопах, в этой же самой храмине так же бурно, как и сейчас, протекал совет знати, на котором пришлый гет Дромихет убеждал князя дарданов совместно совершить набег на Македонию. Гет сулил богатую добычу, уверял, что противник слаб. Тарабосты поколебались, но не смогли преодолеть искушения. Гет не обманул. Дарданы довольно легко разбили войска римского наместника и захватили Гераклею-в-Линкестиде. Правда тех золотых гор, что сулил Дромихет, дарданам не досталось, но они не слишком огорчились: легкость победы и какая-никакая добыча их порадовали, доведя самоуверенность тарабостов до поднебесных вершин. Дарданы ходили именно в набег, но Дромихет преследовал несколько иные цели. Происхождения он был незнатного, но изрядно возвысился на службе у Митридата. Теперь гет искал собственного удела, решив, что довольно послужил разным царям и князьям, пора и о себе подумать. Дарданы ушли в свои пределы, а Дромихет остался в Гераклее, намереваясь сделаться царем. Или, для начала, хотя бы князем. Без дарданов сил у него было немного: горстка фракийцев, которыми он командовал у Митридата, большей частью бессы и меды, а так же отряд его соплеменников-гетов, под началом молодого князя Буребисты. Геты Дромихету не подчинялись, но помогали, пока князь видел в том выгоды для себя.
– Гонец утверждает, что Буребиста все еще с Дромихетом. Никто никуда не разбежался, – уверенно заявил князь.
– Он мог и солгать, – предположил Балан, – ведь если геты ушли, зачем мы будем спасать Дромихета, который теперь никто и звать никак?
– А затем, почтенный Балан, – заявил князь, – что римляне не ограничатся наказанием Дромихета.
Князь дарданов Кетрипор, немолодой, но и не слишком старый муж, почти не выделялся среди своих соплеменников ни возрастом, ни обликом. Об его некотором превосходстве над тарабостами можно было бы догадаться лишь по золотому витому ободку, лежащему поверх войлочной шапки со сбитым вперед верхом. На совете князь большую часть времени молчал, выслушивая тарабостов. Тогда, летом, кричавших за войну было гораздо больше, чем сейчас, а после заявления Веслева их число еще сильнее убавилось. Веслева Кетрипор знал не первый год. Костоправа привечали и многие соседи дарданов, кроме, пожалуй, кельтов-скордисков и одрисов. Первые были для всех фракийцев врагами, договариваться с которыми не о чем, а вторые традиционно держались римлян.
– Верно, на нас полезут, – согласился с князем Котис.
Балан толкнул локтем соседа:
– Асдула, твое гнездо как раз по пути на Скопы будет. И Браддава еще.
Асдула, сидевший мрачнее тучи, почти не интересующийся собранием, погруженный в свои мысли, буркнул:
– Не допустит Залмоксис.
– На богов надейся, да сам не плошай, – сказал Котис.
– Что же делать? – спросил Балан.
– Драться! – воскликнул Ратопор, – разве можно договориться с римлянами? Они не простят нам Гераклею.
– Договариваться следует всегда, – возразил Веслев.
– И что бы ты пообещал им, почтенный?
– Для начала, я поехал бы навстречу их войску и оценил его силу. Потом я вступил бы в переговоры с командующим и предложил ему вернуть Гераклею и выплатить виру за причиненное разорение.
– Гераклею пусть забирает, цепляться за нее забота Дромихета, а не наша, но виру – никогда! – вскричал Ратопор, – ради чего сражались мои воины?
– Будь я здесь летом, в лепешку бы расшибся, чтобы отговорить вас идти в Македонию, – сказал Веслев, – взяли легкую добычу, а теперь сполна кровью умоетесь.
– Что ты предлагаешь, Веслев? – спросил Котис.
– Если войско римлян действительно столь велико, а я думаю, там не меньше двух легионов со вспомогательными когортами, и договориться не удастся, то лучше всего применить тактику выжженной земли.
– Это какую еще? – насторожился Асдула.
– Оставить все гнезда на границе, уйти всем народом в горы и бить римлян наскоками, в спину, не вступая в открытое сражение.
– Оставить границу? Моя Керсадава на границе! – Асдула вскочил.
– И моя Браддава, – добавил Девнет.
– На разграбление римлянам?!
Мысли Асдулы путались, весть о собрании в Скопах застигла его в самый неудобный момент – после неудачного сватовства тарабоста трясло и все его думы были направлены на вынашивание планов мести Тармисаре. Идею о том, чтобы немедленно вернуться с дружинниками и спалить ведьму, Асдула сразу отмел. Во-первых, у него еще не унялась дрожь в коленях от пережитого страха, а во-вторых… Неудача лишь подстегнула его желание взять ведьму, во что бы то ни стало. А тут какие-то римляне... Ну почему так не вовремя…
– Надо обороняться! – решительно заявил Девнет.
– Сколько у тебя воинов, почтенный Девнет? – спросил Веслев.
– Шесть или семь сотен наберу.
– Это, уважаемый, одна римская когорта. И еще раз повторяю – не ауксилларии, а ветераны, бившие Митридата.
– Меня поддержат! – Девнет посмотрел на Балана, но тот потупил взгляд.
Асдула переглянулся с Ратопором.
– Почтенный Ратопор, ты среди нас самый доблестный воин, это всем известно. Скажи, как ты предлагаешь драться?
Ратопор посмотрел на Асдулу, перевел взгляд на Девнета и ответил:
– Ни Браддава, ни Керсадава не имеют достаточных укреплений. Оба гнезда – деревянные. Римляне их просто спалят. Я советую вам всем, тарабосты, немедленно стягивать своих людей к Скопам и здесь, под защитой каменных стен, организовать оборону. Я сам приду сюда немедленно и все мои двенадцать сотен.
– И ты предлагаешь оставить наши гнезда?!
– Я свое оставлю.
– Легко тебе говорить, Ратопор, твое гнездо на северо-востоке. Может быть, римляне туда и не пойдут.
– Это еще не известно.
Тарабосты заговорили все разом:
– Надо послать гонца к синтам, пусть помогут!
– С чего бы им помогать?
– Дромихет к ним тоже ездил и тарабост Сирош ходил с нами на Гераклею. Вот и намекнуть, что, дескать, римляне и на них зубы точат.
– Да Траекс сразу открестится от Сироша, выставит его римлянам, как паршивую овцу.
– …а если римляне возьмут Скопы в осаду, как долго мы продержимся? Они будут безнаказанно грабить наши гнезда, а мы сожрем все припасы, начнется голод.
– И верно, что же делать?
– Надо часть войска оставить вне стен, чтобы било римлян в спину.
– Правильно!
– Только Веслев предлагает не часть, а все войско.
– И Скопы оставить? Ни за что!
– Веслев предлагал договориться с римлянами.
– То-то они его, чужака, послушают.
– Как раз его и послушают, он с ними не ссорился. А кого из наших – сразу на кол посадят.
– Вот как оно все обернулось, Ратопор, посажал римлян на кол, теперь свою задницу готовь.
– Я, почтенный Балан, живым по любому не дамся.
– Это, как Залмоксис ссудит…
– Да и то верно, что с колами особо Дромихет усердствовал, мы то что…
– Может, пронесет еще? Договоримся?
– Верно, верно, почтенные, это все гет зверствовал, надо так Сулле и сказать. Заплатим виру. Обойдется.
– Кого отправим послом-то?
– Веслева, вестимо! Он и сам предложил.
– Не верю я ему, чужой он. Своего надо слать.
– Тебя, что ли?
– Почему сразу меня?
– Веслева пошлем!
– Все же кого-нибудь с ним надо из наших. Для пригляда.
– Истину говоришь, почтенный, кого только!
– Я, пожалуй, поеду, – неожиданно заявил Асдула. Он осознал, что его крепость защищать никто не собирается, а она на одной из двух дорог в Скопы. Римляне ее точно сожгут, Ратопор прав. А на переговорах, глядишь, что и выторговать удастся.
– Ты вызываешься, почтенный Асдула? – уточнил князь.
– Вызываюсь.
– Хорошо. Что ты скажешь, Веслев?
– Я бы поторопился. Римляне славятся быстротой.
– Что же, – князь встал, – на том и порешим. Веслев с Асдулой едут послами к Сулле, а вы все, почтенные, поспешайте собирать ваши дружины и ведите к Скопам. Если с посольством неудача выйдет, бой здесь примем. Почтенного Ратопора ставлю воеводой и моей правой рукой. Приказам его подчиняться, как моим.
– Не усидеть вам за стенами, – покачал головой Веслев, – шли бы в горы.
– Мы, почтенный Веслев, не бабы и не дети малые, – Ратопор вытянул из ножен меч, одноострый, прямой почти по всей длине, с плавным загибом острия к тыльной стороне, – и вот это у нас не тупее, чем у римлян. Ты хоть Суру принизил, а мы ему сталью пятки хорошо прижгли. Еще посмотрим, чья возьмет.
---------------
2 Пилеаты – второе, по знатности, сословие фракийцев.
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
