За все время Балканской компании Клавдий Глабр приобрел весьма богатый опыт развязывания языков. До прибытия переводчика пленного предварительно "обработали", не задавая ему вопросов. Во время экзекуции варвар не молчал, постоянно что-то треща на своем языке. Это навело трибуна на мысль, что трудностей не возникнет. Кто говорит, тот скажет. Правда, несколько смущало, что болтовня варвара не отличалась разнообразием. Фракиец повторял один и тот же набор слов, в котором преобладали "суку" и "чалас". Глабр догадывался, что это ругательства, и поэтому продолжал "подготовку" пленного к допросу.
   В наскоро поставленную палатку вошли Лукулл с переводчиком. Пленный стоял на коленях, вернее безвольно висел, уронив голову на грудь, между двумя солдатами, вывернувшими ему руки. Лукулл приблизился и приподнял голову варвара за подбородок. Вся нижняя часть лица фракийца, искаженная хищной гримасой, была залита кровью.
   – Быстро ты его, Клавдий. Часом, не перестарался? – поинтересовался Лукулл, – он говорить-то вообще сможет?
   – Сможет. Вполне в сознании. Смотри, как таращится.
   Действительно, глаза фракийца не закатились, затянутые поволокой, как бывает, когда жертва "плывет", а впились в Марка, как зубы хищника в беззащитную плоть.
   – Ну ладно, времени мало, приступим к делу, – Лукулл повернулся к Буросу, – спроси-ка его, куда бежали варвары, захватившие Гераклею? Сколько их?
   Бурос спросил. Пленный обнажил остатки передних зубов и прохрипел:
   – Чалас.
   – Дерьмо, – перевел Бурос.
   – Это я уже и сам догадался, – невозмутимо бросил Глабр и дал знак одному из солдат, – сломай-ка ему палец.
   Фракиец попытался сжать кулаки, но это ему не помогло. Хрустнули кости, выворачиваемые из сустава. Варвар взвыл.
   – Говори!
   – Чалас! Суку пор! О, дисе, Кандаоне, да ме дарсас!
   – Скажи ему, что если он не будет отвечать, его ждет очень мучительная смерть, – обратился к переводчику Лукулл.
   – Осмелюсь возразить, командир, это бесполезно, – сказал Бурос.
   – Почему?
   – Он не боится смерти.
   – Чушь. Я встречал людей, бравировавших тем, что не боятся смерти, – не поверил Глабр, – некоторые действительно умирали отважно. Даже с улыбкой на лице. Таких людей единицы. Этот не похож. Уж я разбираюсь.
   – Фракийцам умирать проще, чем вам, римлянам или эллинам, – объяснил Бурос, – вас в посмертии ждет серое беспамятство. Ваши души все забывают. Это небытие навсегда. Мы, фракийцы, знаем, что после смерти наши бессмертные души попадут в чертог Залмоксиса и по его воле, когда-нибудь, вновь возродятся. Ты не запугаешь его угрозами мучительной смерти, трибун.
   – Чем же его сломить?
   Бурос помедлил с ответом, было видно, что ему не хочется говорить.
   – Если пообещаешь ему, что отрубишь руки и ноги, но не дашь истечь кровью, оставишь жизнь, это может напугать его.
   – Хорошая мысль. Скажи ему это.
   Бурос поджал губы, но приказ исполнил. Пленный побледнел, но что-то быстро проговорил и, запрокинув голову, завыл по-волчьи. Один из державших фракийца легионеров ударил его кулаком в живот и варвар заткнулся.
   – Что он сказал?
   – Он сказал, что Кандаон, бог волков-воинов, не допустит, чтобы его сын жил беспомощным обрубком. Он подарит ему быструю смерть от боли.
   – Боли, значит, тоже не боится, – процедил Глабр, – а вот в это я уж точно никогда не поверю. Боль можно терпеть, когда она быстра и преходяща, но если ее сделать непрерывной...
   Трибун собрался отдать легионерам, выполнявшим функции заплечных дел мастеров, приказ возобновить пытку, но Лукулл остановил его.
   – Подожди, Клавдий, тот сукновал тоже что-то лепетал про волков, – Марк повернулся к Буросу, – кто такие эти "волки-воины"?
   – У тех гетов, что живут на левом берегу Данубия, есть один обычай, появившийся не так давно, около ста лет назад. Их юноши, достигая совершеннолетия, становятся волками...
   – Как это?
   – Об этом знают лишь капнобаты, "блуждающие в дыму" – жрецы, одурманивающие себя дымом конопли. После таинства, уже не юноши, но мужи, молодые воины становятся братьями, отмечая себя волчьими шкурами.
   – Воинское братство? – спросил Лукулл.
   – Да. "Волки". На вашем языке звучит – "даки".
   – Он носил вот это, – Глабр протянул Марку войлочную шапку, на которой сзади был укреплен волчий хвост.
   – Значит, их называют даками? Спроси его, – Лукулл обратился к бывшему разведчику, – войско Дромихета все состоит из даков?
   – Нет, погоди, – перебил Глабр, – спроси его, если даки такие смелые воины, то почему они трусливо бежали, едва завидев римлян?
   Бурос спросил. Пленный разразился гневной тирадой.
   – Он говорит, даки никого не боятся, волк не сравнится с лисой, но волков мало, а трусливые лисы предали храбрых даков.
   – Какие еще лисы? – удивился Глабр.
   – Я думаю, это намек на лисьи шапки, какие носят все фракийцы.
   – Мы топчемся на месте, – заявил Глабр, – легат ждет сведений о том, куда убрался Дромихет, а мы тут выясняем, кто круче, лиса или волк.
   – Подожди, Клавдий, не торопись. Мы знаем из письма наместника, что на Гераклею напали дарданы. А этот варвар твердит про каких-то даков. Которых предали трусливые лисы. Что это значит?
   – Что?
   – Мне кажется, дарданы сходили в набег и вернулись, а даки, их союзники, остались в Гераклее. Сейчас дарданы не пришли им на помощь – предали. Клавдий, ты хотел бы отомстить предавшему тебя?
   – Разумеется.
   – Вот, я думаю, и даки хотят.
   – Они пошли в земли дарданов, зная, что мы будем их преследовать?
   – Именно! Они не собираются отвлекать наши силы на себя, выгораживая дарданов, ибо сами хотят наказать предателей!
   – Звучит логично, – хмыкнул Глабр, – но все же это лишь домыслы. Ублюдок ничего не сказал. Я бы продолжил с ним.
   – Попробуй, но я поспешу к легату и выскажу свою версию.
   – Если это даки, далековато они забрались от своих земель, – негромко проговорил Бурос, но на эти слова никто не обратил внимания.
   
   Борьба с огнем продолжалась всю ночь, а на рассвете римлянам открылась удручающая картина: несмотря на все их усилия, город выгорел дотла. Дома превратились в закопченные коробки без крыш и перекрытий. Повсюду во внутренних двориках, на узких улочках, лежали обугленные трупы. Попадались и нетронутые огнем: многие люди задохнулись в дыму. Были и такие, что несли на себе рубленные и колотые раны – результат спешного отступления фракийцев, которые убивали людей походя, вытаскивая из их домов все, что не успели отобрать еще летом, при взятии Гераклеи, когда Дромихет, собиравшийся оставить город себе, удерживал воинов от необузданного грабежа.
   Повсюду стоял вой и плач. Целый город – огромный погребальный костер.
   Север потерял ночью двух человек, погибших под завалами, и сейчас, вместе с солдатами, черными от сажи и похожими на эфиопов, как и он сам, бродил по дымящимся руинам, выискивая третьего, не отозвавшегося на перекличке. Еще не зажившие раны на груди и руке, отчаянно ныли, потревоженные тяжелой ночной работой.
   Легионы приводили себя в порядок, возводили лагерь на некотором отдалении от города. Базилл решил не рвать жилы, гоняясь за фракийцами и задержался, чтобы оказать посильную помощь Гераклее. Необходимо было восстановить порядок, назначить временных магистратов. Дромихет никуда не денется. Глабр, замучив пленника до смерти, в одиночку не смог добиться больше того, что узнал, ведя допрос совместно с Лукуллом, однако слова варвары, хоть и не вырванные у него явно, подтвердились разведкой Остория: на дороге в Скопы обнаружились свежие следы тысяч ног и копыт. Варвары ушли в земли дарданов. Что же, тем лучше, не придется гоняться за двумя зайцами.
   Местные подсказали легату, что примерно в одном переходе на север дорога раздваивается. Одна из веток идет западнее, выходя на дорогу из Лихнида в Скопы. До главного города дарданов можно добраться любым из этих путей, пройдя на границе через крепости варваров – Керсадаву и Браддаву.
   Гортензий предложил разделить легионы и занять обе дороги. Базилл не согласился.
   – Ничего не зная о численности варваров ополовинить армию? Вспомни, как Архелай подловил тебя в Фессалии.
   – Я смог выйти.
   – Да, козьими тропами. Точно так сможет улизнуть от нас и Дромихет. Беготне по незнакомым горам, я предпочитаю захват и удержание крепостей. Легионы пойдут вместе. По восточной дороге, ибо она скорее приведет к Скопам.
   – Однако следует проверить и западную.
   – Следует, но только силами конной разведки.
   – Хорошо. Командуй, Луций, но я остаюсь при своем мнении.
   – Твое право. Нам следует принести жертвы и провести гадание. Когда мы выступим, в авангарде пойдут десятая и девятая когорты Второго Победоносного. Они вечно ползут в хвосте, пусть для разнообразия возглавят марш. Как сказал Сулла, следует упражнять солдат.

--------------

Последовал советам: дал Осторию второй меч, описал облик скордисков, упомянул перевязку. Исправленная версия на СИ. Третья глава закончена.

Отредактировано Jack (24-12-2011 09:55:28)