Совещание грозило перерасти в перепалку. Обычно такое развитие событий Павлу Варнавскому даже нравилось, но сегодня все шло наперекосяк. Сколько-нибудь существенных сдвигов не было, Мария Александровна Корсакова по-прежнему представала со всех точек зрения чуть ли не святой. Впрочем, кое-где и…
- Да вы сами полюбуйтесь, Павел Иннокентьевич! – горячился только что вернувшийся с Кортеса Карен Саркисян.
Полюбоваться было на что. Как было известно Варнавскому (теперь известно; пришлось узнать), католическая церковь почитала среди прочих образ Девы Марии Над Звездами, считавшейся, наряду со Святым Николаем, покровительницей тех, кто путешествует по Вселенной. Ее храм был в каждом космопорте, входящем в католическую зону влияния. Часовня – на каждой станции. Алтарь или хотя бы образ – на каждом корабле. Каноническим считалось изображение стоящей Богородицы, держащей в протянутых ладонях спираль Галактики.
И вот теперь снимок одного из таких изображений (а именно статуи Пресвятой Девы), сделанный Саркисяном в храме космопорта на континенте Жезл на Кортесе, красовался на экранах перед Варнавским и всеми участниками совещания. Изображение как изображение. Если бы не лицо. Сосредоточенное, строгое, без малейшего признака благостного умиления, столь характерного для общепринятого стандарта. И очень, очень знакомое. Молодец, Саркисян, заметил. Умение отделять суть от антуража дорогого стоит.
- А ведь они нарушают Вторую заповедь , - Варнавский утвердил локоть на столе и обхватил пальцами подбородок. – Причем самым беспардонным образом. С ума можно сойти с этими католиками.
- Это, до некоторой степени, логично – лепить Марию с Марии, - примирительно отозвался кто-то. Кап-раз не заметил, кто именно.
- Логично, не спорю. Но сам факт! Кортес – тот еще котел… напомните мне, она и там почетная гражданка? Как в Pax Mexicana?
- Так точно.
- Совершенно невозможно работать! Могу себе представить, что начнется, тронь мы хоть пальцем эту их святую. А если придется? М-да. Есть у вас что-нибудь, помимо сего свидетельства фетишизации?
Саркисян покачал головой.
- Ничего нового выяснить не удалось, к сожалению. Документальные свидетельства скудны, а что касается показаний очевидцев – прошло слишком много времени, и реальность давно сменилась легендой. Персонал имперской миссии сменился. Разумеется, мы разыскали всех, но толку с гулькин нос. Говорят-то они много, однако… Как графиня Корсакова между танцами обезвреживала террористов при помощи вынутых из прически шпилек и какой-то матери и как ее же стараниями на головы людей НЕ посыпались планетарные бомбы – показали во всех новостях. Несколько милых штрихов к портрету ничего не меняют, потому что они именно милые и никакие больше. Кто-то из опрошенных выше оценил женщину, кто-то – профессионала, но средний балл впечатляет. Генерал Рамос умер год назад. Прочие представители официальных властей с Марией Александровной до боя не встречались, а после – расстилались ковриком. Конечно, ее успехами в деле наведения порядка на орбите были довольны далеко не все, но мнение побежденных мало кого интересует. Тем более что там и мнения никакого нет, одни проклятия. Мастер Чжан прочел нам обстоятельную лекцию о недопустимости любых инсинуаций в адрес «Госпожи, Сохраняющей Преемственность», а без его разрешения ни один его соотечественник слова сказать не смеет. Резюмирую: на Кортесе нашу фигурантку в прямом смысле слова боготворят. Как вы говорите, глушняк.
Варнавский раздраженно повертел головой. Чуть ли не впервые за всю свою карьеру он столкнулся с человеком, неуязвимым для шантажа. Неуязвимым именно с практической точки зрения. Это задевало его, как профессионала, заставляло нервничать и торопиться. Разумеется, понимание проблемы – уже половина ее решения, но все же… все же… все же…
Ошибки и промахи, без которых не бывает карьеры военного (да и любой другой) отнюдь не замалчиваются, напротив – открыто признаются. Порочащие на первый взгляд связи на поверку оказываются неизбежными в свете поставленных задач и опять же не скрываются. Финансовых махинаций нет за полным отсутствием необходимости. Кошек в детстве и то не мучила – в пределах ее досягаемости попросту не было кошек.
По всему выходит, что единственное, за что можно хоть как-то зацепиться – это Орлан. Пора бы, кстати, Лукошникову с Малыгиным и проявиться. Сколько можно беседовать с одним-единственным человеком?
Размышления Варнавского прервал сигнал коммуникатора.
- Ну что там еще? – сердито отозвался он. – Я же просил ни с кем не соединять!
- Господин капитан первого ранга, - быстро, чтобы не дать развиться начальственному гневу, проговорил адъютант. – С вами желает переговорить графиня Корсакова!
Над столом для совещаний пронесся и тут же сошел на нет недоуменный гул. Варнавский приосанился, увеличил громкость и коротко бросил:
- Давайте!
На экране возникла объявленная адъютантом персона, облаченная во что-то серо-голубое и довольно официальное. Однако неуловимо-частная обстановка за спиной позволяла предположить, что вызов пришел с домашнего коммуникатора. Догадка тут же подтвердилась бегущей внизу экрана строкой.
- Добрый вечер, Мария Александровна, - Варнавский раздвинул губы в легком намеке на вежливую улыбку.
- Добрый вечер, Павел Иннокентьевич. Простите, что отрываю вас от дел, но в данный момент сложилась ситуация, требующая, как мне кажется, немедленного разрешения, - столь же вежливо произнесла графиня.
- А именно?
- Некоторое время назад на Бельтайне были арестованы некие капитан третьего ранга Лукошников и капитан-лейтенант Малыгин. По крайней мере, так они представились Федору Одинцову. Эти господа утверждают, что действовали в соответствии с вашим распоряжением.
Такого Варнавский не ожидал. И прекрасно видел, что его собравшиеся за столом подчиненные едва сдерживают нервный смех.
- Арестованы? Что значит – арестованы?
- То и значит, - невозмутимо ответила его собеседница. – Полиция, наручники, камера предварительного заключения, допрос. Вы никогда не принимали участия в процедуре ареста и последующих действиях?
У каперанга возникло стойкое ощущение, что над ним издеваются.
- И что же послужило причиной ареста?
- Они неправильно себя повели. Не добившись своего – чего бы они там ни добивались – от Одинцова добром, ваши верные вассалы перешли к угрозам. А полковник Морган, командующий полицией Бельтайна, не без оснований полагает, что угрожать кому-либо на его территории может только он сам и те люди, которым он это приказал. Вы же знаете полицейских, Павел Иннокентьевич: они весьма болезненно относятся к нарушению границ своих владений.
- Гм… - Варнавский недобро прищурился и слегка придвинулся к экрану. – А полковник Морган не боится, что подобные действия в отношении подданных Империи могут отправить его в отставку?
Графиня Корсакова пренебрежительно махнула рукой:
- О, вы просто не знакомы с Генри и не в курсе того, как он смотрит на вещи, в особенности в последние несколько лет! Если такой вопрос возникнет, Дядюшка поинтересуется, сколько еще подданных Империи он должен засунуть в каталажку, чтобы отставка гарантированно состоялась. Но я, собственно, хотела поговорить с вами вовсе не об этом прискорбном инциденте.
- А о чем? – эта женщина бесила Варнавского, но и не уважать ее хладнокровие он не мог.
- Если я правильно поняла Одинцова, ваши люди интересовались моей персоной и некоторыми обстоятельствами моей жизни. Так ли это?
- Допустим. И что же?
- А то, что любые интересующие вас вопросы следовало задавать мне. И я готова предоставить вам такую возможность. Зачем вообще понадобились такие сложности? Отправлять подчиненных к черту на рога… нарушать покой честных граждан… командировочные расходы, опять же… и все из-за каких-то пустяков.
- Пустяков?! – каперанг уже едва сдерживался. – Вы называете подозрение в двойном убийстве… пустяками?
- Сущая ерунда, - правая рука графини плеснула в лицо Варнавскому горсть бриллиантовых брызг в непринужденном жесте отрицания. – Яйца выеденного не стоит. И чего Одинцов так всполошился… не понимаю. Так мы можем встретиться? Скажем, часа через два?
- Да хоть сейчас, - чувство юмора взяло, наконец, верх над негодованием и Варнавский усмехнулся.
- Сейчас – нет. Я хочу выпить чашку кофе в спокойной обстановке. У вас-то меня вряд ли ожидает спокойствие. Или приличный кофе.
- Как вам будет угодно, Мария Александровна. Прислать за вами машину? – почему бы не изобразить некоторую обходительность?
- Благодарю вас, не стоит. До встречи через два часа, Павел Иннокентьевич.
- До встречи.
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
